Советская инициатива о созыве международного совещания

Весной 1939 г. некоторое затишье, наступившее в Европе в зимние месяцы, подошло к концу. Это оказалось затишьем перед бурей. Империалистическая фашистская Германия взяла курс на войну.

Опасность германской агрессии нависла над многими европейскими странами. Между тем в результате подрывных действий агрессоров и политики потворствования им со стороны мюнхенских умиротворителей силы тех стран Европы, которым угрожала агрессия, оказались разрозненными. Лига наций утратила всякое значение.

Вынашивавшиеся Германией, Японией и Италией агрессивные планы представляли собой для СССР огромную опасность. Неоднократные высказывания германских фашистов и японских милитаристов о том, что они считают уничтожение Советского государства своей важнейшей целью, были хорошо известны.

Коммунистическая партия и Советское правительство, учитывая усиление опасности войны, принимали дополнительные меры для укрепления обороноспособности страны. Выступая 13 марта 1939 г. на XVIII съезде ВКП(б), нарком обороны К.Е. Ворошилов сообщил, что по сравнению с началом 1934 г. численный состав Красной Армии увеличился в 2 раза, количество танков — в 2,9 раза, самолетов — в 2,3 раза и т. д.¹

Растущая оборонная мощь Советского государства была важнейшим фактором, отбивавшим у агрессоров охоту помериться силами с ним. Они предпочитали до поры до времени иметь дело с более податливыми и слабыми противниками.

Советское государство было готово внести максимальный вклад в борьбу против агрессии, за сохранение мира. Если бы Англия и Франция проявили действительное желание сотрудничать с СССР, то они встретили бы полную взаимность со стороны Советского правительства. Вооруженные силы держав, которым угрожала опасность со стороны Германии, по-прежнему превосходили силы агрессоров². Это означало, что, выступая единым фронтом, СССР, Англия и Франция были бы в состоянии сделать германскую агрессию невозможной.

Разумеется, Советское правительство не могло не понимать и не учитывать горького опыта прежних лет, особенно мюнхенского сговора. И все же оно весной и летом 1939 г. снова искренне пыталось договориться о сотрудничестве с Англией и Францией в целях обуздания германских агрессоров и предотвращения войны. Советское правительство надеялось, что все более агрессивная политика Германии, а также растущее давление народных масс, обеспокоенных угрозой войны, на правительства Англии и Франции могут в конце концов привести к изменению их позиции.

Подписывая мюнхенское соглашение, правящие круги Англии и Франции сделали все возможное, чтобы, поставив СССР в положение международной изоляции, направить германскую агрессию против него. Но когда весной 1939 г. стало выясняться, что до поры до времени Германия предпочитает воевать не с СССР, а с более слабыми противниками, то оказалось, что, пытаясь изолировать Советский Союз, Англия и Франция поставили в положение еще более опасной изоляции самих себя. Инициаторы мюнхенской политики, сообщал 26 марта в Народный комиссариат иностранных дел советский полпред в Париже Я.З. Суриц, вынуждены признать, что Англия и Франция были «разыграны» в Мюнхене, что Германия вместо войны против СССР может повернуть на запад³.

Правительства Англии и Франции наконец пришли к заключению, что прежней политикой уступок и подачек добиться заключения с Германией всеобъемлющего империалистического сговора не удается и в эту политику им необходимо внести коррективы. Зная о новых агрессивных планах Германии, но все же не отказываясь от своих прежних целей, британское и французское правительства решили принять меры к тому, чтобы укрепить свои ослабленные Мюнхеном международные позиции. Чтобы заставить германского канцлера изменить свои планы и согласиться на сделку с Англией и Францией, британское и французское правительства решили припугнуть его, в частности, возможностью англо-франко-советского сближения. В Москву прибыли их новые послы — французский П. Наджиар и английский У. Сидс.

«Пока секретные информационные службы сообщали, что следующая акция Гитлера будет направлена на восток, — писал английский историк С. Эстер, — в Лондоне и Париже считали, что лучше всего игнорировать СССР, с тем чтобы Гитлер обращался с ним по собственному усмотрению»⁴. Но как только сообщения секретных служб изменились и начали предсказывать, что Германия намерена предпринять наступление на запад, «настроения в Форин оффис начали меняться в пользу улучшения отношений с русскими»⁵. О действительном сближении с СССР, сотрудничестве с ним в борьбе против агрессии ни Н. Чемберлен, ни Э. Даладье все же не помышляли. Речь шла лишь об их очередном дипломатическом маневре, при помощи которого они намеревались отвести от себя опасный тайфун, зарождавшийся в центре Европы, и повернуть его на восток.

После ввода германских войск в Чехословакию в Лондоне стало известно, что Германия усиленно добивается экономического и политического подчинения себе Румынии. Британское правительство начало проявлять беспокойство. 18 марта этот вопрос в срочном порядке обсуждался на его заседании. Были высказаны опасения, что эти действия Германии могут привести к установлению ее господства в Европе и к выходу нацистских войск в район Средиземноморья, в результате чего Великобритания может превратиться во второразрядную державу. Министр координации обороны лорд Четфилд признал, что сама Великобритания не в состоянии предотвратить установление над Румынией германского господства. Но если бы Польша и СССР согласились поддержать Румынию, то положение оказалось бы гораздо лучше. Было решено запросить СССР, Польшу, Югославию, Турцию, Грецию и Румынию об их позиции, а также согласовать возможные меры с Францией⁶.

Министр иностранных дел Англии лорд Галифакс сразу же информировал об этом решении британских представителей в указанных странах, поручив им выяснить взгляды соответствующих правительств по этому вопросу⁷. 18 марта британский посол в Москве У. Сидс обратился к М.М. Литвинову с вопросом о том, какую позицию займет Советский Союз в случае германской агрессии против Румынии⁸.

Советское правительство воспользовалось полученным запросом, чтобы в очередной раз со всей серьезностью поставить вопрос о коллективных мерах борьбы против агрессии. Уже через несколько часов нарком передал У. Сидсу предложение Советского правительства о немедленном созыве международного совещания с участием СССР, Англии, Франции, Польши, Румынии и Турции⁹. Созыв такого совещания и принятие на нем решения о совместных мерах по защите мира и безопасности в Европе все еще могло бы остановить фашистских агрессоров.

Чемберлен и Галифакс, однако, отклонили советское предложение как не соответствующее общему курсу их политики, не считая нужным поставить его даже на рассмотрение правительства. 19 марта лорд Галифакс заявил советскому полпреду в Лондоне И.М. Майскому, что созыв предложенной Советским правительством конференции был бы преждевременным¹⁰.

Советское предложение было передано также французскому правительству¹¹, но от него не было получено вообще никакого ответа.

Поскольку совершенно не реагировать на агрессивные действия Германии было все же невозможно, 21 марта британское правительство выступило с предложением, чтобы СССР, Англия, Франция и Польша опубликовали декларацию о том, что в случае каких-либо действий, представляющих угрозу политической независимости любого европейского государства, они «обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления таким действиям»¹².

Опубликование такого рода декларации не могло явиться сколько-нибудь серьезным средством противодействия агрессии. Но поскольку она все же могла оказаться хотя бы некоторым шагом вперед в деле создания фронта защиты мира, Советское правительство на следующий же день дало свое согласие на ее опубликование. Вместе с тем оно предложило придать этой декларации более широкий характер, т. е. пригласить Балканские, Прибалтийские и Скандинавские страны присоединиться к декларации. Кроме того, с целью придания декларации более обязательного для ее участников характера Советский Союз высказался за то, чтобы она была подписана премьер-министрами и министрами иностранных дел соответствующих государств¹³.

Хотя особая угроза нависла именно над Польшей, польские правящие круги, все еще надеясь сговориться с нацистами на антисоветской основе, не захотели принять участие в декларации и сорвали ее опубликование. Постоянный заместитель министра иностранных дел Англии А. Кадоган заявил советскому полпреду в Лондоне, что «поляки совершенно категорически, румыны в менее решительной форме заявили, что они не примкнут ни к какой комбинации (в форме ли декларации или какой-либо иной), если участником ее будет также СССР»¹⁴.

В условиях, когда капиталистические страны Европы думали фактически о том, как хотя бы временно отвести немецко-фашистскую агрессию от себя, повернув ее в сторону других государств, особенно наглядно выступает принципиальный и последовательный характер миролюбивой внешней политики СССР, готовность Советского Союза сделать все возможное для сохранения всеобщего мира.

Огромное значение в этой связи имеет заявление, сделанное по поручению Советского правительства 23 марта 1939 г. М.М. Литвиновым прибывшему в Москву министру внешней торговли Англии Р. Хадсону. Мы еще пять лет тому назад, сказал нарком, осознали опасность для дела мира со стороны германской агрессии. С тех пор Советский Союз не переставал делать разные предложения по укреплению мира. Однако все предложения СССР игнорировались Англией и Францией. Их политика завершилась мюнхенской капитуляцией, которая породила нынешнее положение. Советский Союз больше, чем какая-либо другая страна, заявил нарком, может сам позаботиться о защите своих границ, но он и теперь не отказывается от сотрудничества с другими странами. Исходя из факта существования агрессивного блока, подчеркнул М.М. Литвинов, не следует отрицать необходимость совещаний, конференции и соглашений антиагрессивных государств. В частности, заявил он, мы всегда готовы были и теперь готовы к сотрудничеству с Великобританией¹⁵.

Однако политика британского и французского правительств, по существу, оставалась без изменений. Полпред в Лондоне И.М Майский отмечал в телеграмме в НКИД от 24 марта, что Н. Чемберлен «все еще не потерял надежды толкнуть Гитлера на восток, против СССР»¹⁶. На следующий день об этом прямо писал английский журнал «Нью стейтмен энд нэйшн»: «Если бы удалось убедить Германию направить свою экспансию на восток, а не на запад, то мы были бы гарантированы и от большевизма, и от войны»¹⁷.

Полпред в Париже Я.З. Суриц со своей стороны писал 26 марта, что события 15 марта нанесли удар по иллюзиям «умиротворителей» и по щепкам разнесли все здание, построенное в Мюнхене. Однако планы французских мюнхенцев не изменились. «Мы ставим главное ударение, — писал полпред, — на предупреждении и торможении войн, на мерах превентивного порядка, а мюнхенцы отвергают самую возможность создать на такой базе какой-либо фронт, особенно при нашем в нем участии... Излишне, я полагаю, напоминать, что лучшим исходом для мюнхенцев было бы втравить нас в войну с Германией»¹⁸.

Н. Чемберлен прямо заявил на заседании британского правительства, что Англии не следует становиться на путь сотрудничества с Советским Союзом¹⁹.

Еще 22 марта Германия захватила литовский портовый город Клайпеду. Статус Клайпеды был гарантирован Англией и Францией, но они и пальцем не пошевелили для того, чтобы оказать Литве помощь. 23 марта нацисты нанесли новый удар: Германия добилась подписания с Румынией кабального для последней экономического соглашения²⁰.

Учитывая агрессивные действия фашистского рейха, Советское правительство наряду с обращением к Англии и Франции сочло необходимым в целях борьбы против агрессии установить контакты со своими западными соседями, находившимися под угрозой германского нападения.

28 марта 1939 г. Советское правительство передало правительствам Латвии и Эстонии заявления о том, что оно придает огромное значение предотвращению установления агрессорами своего господства над Балтийскими государствами, ибо это противоречило бы как интересам народов этих стран, так и жизненным интересам Советского государства. Советское правительство заявляло, что оно не может оставаться безучастным зрителем установления господства Германии в Прибалтике и в случае необходимости готово доказать это на деле²¹.

Еще в ходе переговоров о заключении Восточного пакта в 1933—1935 гг. Советское правительство неоднократно указывало на то значение, которое имело для СССР предотвращение захвата Германией Прибалтийских государств, занимавших важнейшие стратегические позиции у северо-западных рубежей Советского Союза. В условиях, когда гитлеровцы уже приступили к осуществлению своих захватнических планов, вопрос о предотвращении захвата Германией Прибалтики, естественно, приобретал для Советского Союза особо важное значение. Это и понятно, если учесть близость Прибалтики к важнейшим жизненным центрам СССР, особенно Ленинграду. Поэтому вполне естественно, что Советское правительство внесло предложение о присоединении Прибалтийских государств к предполагавшейся декларации Англии, Франции, СССР и Польши, сделало правительствам Латвии и Эстонии указанные заявления, а также в ходе последующих переговоров с Англией и Францией неизменно проявляло глубокую озабоченность обеспечением безопасности Прибалтийских государств.

Советское правительство было серьезно заинтересовано также в сохранении независимости Польши и Румынии, тем более что захват их Германией дал бы гитлеровским войскам возможность выйти к западным границам СССР.

Разумеется, в Советском Союзе не забыли об участии Польши в вооруженной интервенции и захвате ею в 1920 г. западных районов Украины и Белоруссии. Тем более свежо было в памяти сотрудничество польских империалистов с германскими фашистами в агрессии против Литвы и Чехословакии в 1938 г. То и дело появлялись сведения о совместных агрессивных планах Германии, Японии и Польши против СССР. Тем не менее в условиях, когда стали очевидны захватнические планы фашистского рейха по отношению к Польше, Советский Союз был готов к сотрудничеству с Англией и Францией ради обеспечении независимости и безопасности польского государства. Отвечая 29 марта на вопрос французского поверенного в делах Ж. Найяра, готов ли СССР к сотрудничеству с Польшей, М.М. Литвинов напомнил, что Советское правительство неоднократно предлагало такое сотрудничество, и заявил, что оно по-прежнему считает его «очень важным»²².

То же самое можно сказать и о позиции Советского Союза по отношению к Румынии. В конце 1917 — начале 1918 г. войска королевской Румынии, проводившей агрессивный внешнеполитический курс, опираясь сначала на державы Антанты, а затем на кайзеровскую Германию, захватили Бессарабию. Советское правительство никогда не признавало этого захвата, т. е. продолжало считать Бессарабию составной частью СССР, лишь временно оккупированной Румынией. Капитулянтская позиция румынских правящих кругов по отношению к Германии вызывала, однако, опасность, что она может использовать территорию Румынии для агрессии против СССР. 29 марта 1939 г. М.М. Литвинов заявил румынскому посланнику в Москве Н. Диану, что СССР не мог бы «относиться равнодушно к получению агрессивной страной господства в Румынии или к возможности получения опорных пунктов вблизи нашей границы или в черноморских портах»²³. Однако ответа на это обращение получено не было. Но 2 апреля французский посол в Румынии А. Тьерри сообщал в Париж, что, как его информировало румынское правительство, оно не намерено вести переговоры с СССР²⁴.

Из сказанного видно, что Советский Союз придавал огромное значение предотвращению захвата фашистской Германией Прибалтийских государств, Польши и Румынии.

Германский посол в Москве фон Шуленбург писал в этой связи, что Советский Союз заинтересован в сохранении на востоке Европы статус-кво, т. е. в сохранении Польши и Балтийских государств в теперешнем виде как буферов, изолирующих его от Германии²⁵. Французский поверенный в делах в Москве Ж. Пайяр также констатировал 28 марта, что Советский Союз не стремится к территориальным изменениям, не хочет географического сближения с Германией, а проявляет заинтересованность в том, чтобы способствовать обороне государств, которые играют роль буфера между Германией и СССР²⁶.

Во второй половине марта фашистская Германия развернула антипольскую кампанию. В газетах начали появляться сообщения о возможности захвата Германией в ближайшие дни Данцига, о передвижении немецких войск к польской границе. Это вызвало серьезное беспокойство в Англии и Франции, которые не могли не учитывать, что захват Германией Польши приведет к дальнейшему ухудшению их собственного положения, ослаблению их позиций.

Поскольку Польша отказывалась сотрудничать с СССР, перед британским и французским правительствами встал вопрос о том, кого считать более важным для них союзником в Восточной Европе — Польшу или СССР. Чемберлен и Галифакс решили, что Польша и Румыния имеют-де для Англии в качестве союзников большее значение. Английский историк С. Эстер констатировал, что, таким образом, Советский Союз «после кратковременного появления на дипломатической арене вновь был поставлен в прежнее положение изоляции»²⁷.

Еще в начале марта 1939 г. британское правительство пригласило Ю. Бека посетить Лондон. 18 марта оно получило от генерального секретаря министерства иностранных дел Франции Л. Леже «абсолютно достоверную» информацию, что Ю. Бек предложит в Лондоне союз, но исходит из того, что это предложение будет признано неприемлемым (в течение всего периода 20-х и 30-х годов британское правительство категорически отказывалось принимать на себя какие-либо обязательства о помощи странам Восточной Европы). Тогда Ю. Бок вернется в Польшу, сообщит о своем предложении и его отклонении, после чего заявит, что «у Польши были две альтернативы, склониться к Великобритании или Германии, а теперь ясно, что она должна объединиться с Германией». Ю. Бек готов найти выход из создавшегося положения «даже путем превращения в вассала (может быть, главного вассала) нового Наполеона»²⁸.

В таких условиях в Лондоне возникли опасения, что Польша может оказаться во враждебном Англии лагере²⁹. Было признано, что необходимо добиваться отрыва Польши от Германии и привлечении ее на сторону Англии и Франции³⁰.

27 марта Н. Чемберлен на заседании внешнеполитического комитета британского правительства предложил установить сотрудничество с Польшей. Британский премьер отметил при этом, что его план «оставляет Советскую Россию в стороне». Даже министр внутренних дел С. Хор, оговорившись, что никто по может обвинить его в симпатиях к Советскому Союзу, подчеркнул что необходимо привлечь к общему фронту по возможности больше стран, в том числе и СССР. «Весь опыт свидетельствует о том, — говорил он, — что Россия непобедима». Галифакс решительно поддержал Чемберлена. «Если нам приходится делать выбор между Польшей и Россией, — заявил он, — то, очевидно, следует отдать предпочтение Польше». При этом он сослался на то, что министр иностранных дел Франции Ж. Бонне также «не испытывает любви к Советской России». Галифакс доказывал, что Польша располагает 50 дивизиями, которые могут внести «полезный вклад», возможности же советских войск, мол, «ничтожны»³¹.

В Лондоне решили добиваться установления тесного сотрудничества Англии и Франции с Польшей и Румынией (без участия СССР).

Французское правительство присоединилось к тому, что было решено в Лондоне. 29 марта Ж. Бонне направил инструкции французским послам в Польше и Румынии с указаниями действовать совместно с британскими послами в этих странах. В инструкциях говорилось, что правительства Англии и Франции сообщат Советскому правительству, что они будут вести переговоры в первую очередь с Польшей и Румынией. Перед Советским же правительством будет поставлен вопрос лишь о том, как оно представляет свое участие в оказании сопротивления германской агрессии против Польши и Румынии. При этом высказывалось мнение, что благожелательный нейтралитет со стороны СССР позволил бы ему поставлять этим странам военную технику³².

30 марта по указанию Э. Даладье французский военный атташе в Варшаве генерал Ф. Мюсс говорил с фактическим главой польских властей Э. Рыдз-Смиглы, который заявил о нежелании Польши сотрудничать с СССР. Ф. Мюсс со своей стороны подчеркнул, что речь идет только о поставках Советским Союзом сырья и техники в тех размерах, какие пожелает Польша³³. Таким образом, Лондон и Париж отводили Советскому Союзу третьестепенную роль поставщика Польше сырья и военных материалов. Однако польские правящие круги не хотели разговаривать даже о такой помощи со стороны СССР.

30 марта во время обсуждения создавшегося положения на заседании британского правительства Галифакс предложил опубликовать заявление о том, что в случае нападения Германии на Польшу Англия придет последней на помощь. Н. Чемберлен поддержал его. Фактически признавая ошибочность своей политики осенью 1938 г., он отметил, что вместо того, чтобы чехословацкая армия была на стороне Англии, теперь ресурсы Чехословакии используются Германией³⁴. Если вместо того, чтобы быть союзницей Англии, Польша также прибавит свои ресурсы к германским, то это будет иметь очень серьезные последствия. Министр координации обороны лорд Четфилд признал, что в случае германского нападения Польша продержится не более двух-трех месяцев. Но, отметил он, и Германия понесет потери. На заседании указывалось, что в случае, если Англия вовремя не займет твердой позиции в связи с угрозой Польше, ее авторитет во всем мире будет серьезно подорван³⁵.

Таким образом, британские правящие круги думали лишь о том, чтобы пользоваться польским «пушечным мясом» ради «экономии» жизней английских солдат. На начавшихся в те дни англо-французских штабных переговорах было решено, что на первом этапе войны Великобритания и Франция применят только экономические меры, т. е. блокаду³⁶. При этом они даже не ставили вопроса о том, чтобы действительно помочь Польше и спасти ее от разгрома в случае войны. А ведь захват Германией Польши можно было предотвратить!

31 марта 1939 г. британское правительство опубликовало официальное заявление о готовности оказать помощь Польше в случае агрессии против нее. В результате визита в Лондон Ю. Бека 6 апреля было опубликовано англо-польское коммюнике, в котором указывалось, что между Англией и Польшей достигнута договоренность о взаимной помощи «в случае любой угрозы, прямой или косвенной, независимости одной из сторон»³⁷. В ходе состоявшихся переговоров Ю. Бек отклонил британское предложение, чтобы польское правительство договорилось с Советским Союзом об оказании им материальной помощи Польше в случае войны. Польский министр не скрывал при этом своего крайне враждебного отношения к СССР. Он заявил, что «не желает иметь с Россией ничего общего»³⁸.

Однако британские гарантии не были достаточно сильным рычагом для оказания давления на Германию. Об этом свидетельствовал тот факт, что 3 апреля Гитлер издал директиву о подготовке германских войск к нападению на Польшу 1 сентября 1939 г. 11 апреля он подписал план военного разгрома Польши — «план Вайс».

Вскоре произошло резкое обострение обстановки в Юго-Восточной Европе. 7 апреля войска фашистской Италии вторглись в Албанию. В Лондоне оказались перед возможностью серьезного ослабления позиций британского империализма в восточной части Средиземного моря, особенно влияния в Греции и Турции.

В Лондоне начал рассматриваться вопрос о предоставлении Греции и Турции таких же гарантий, как Польше³⁹. Французское правительство сочло необходимым предоставить гарантии также Румынии⁴⁰. После некоторых колебаний британское правительство согласилось распространить гарантии и на нее. Вместе с тем в Лондоне и Париже стали проявлять заинтересованность в том, чтобы гарантии Румынии дал и Советский Союз. Поднимался более активно и вопрос о возможной помощи СССР Польше. Французская газета «Ордр» отмечала, что — приятно это или нет тому или иному политику — для Франции и Англии «невозможно предупредить германскую гегемонию в Европе, спасти независимость Польши и Румынии без помощи России»⁴¹.

10 апреля министр иностранных дел Франции Ж. Бонне поднял в беседе с советским полпредом вопрос о том, какую помощь в случае возникновения в ближайшем будущем общего конфликта СССР мог бы оказать Польше и Румынии. Советский Союз не имеет общей границы с Германией, говорил он, и поэтому для придания договору между СССР и Францией серьезного значения необходимо установление советско-польского и советско-румынского сотрудничества⁴². Французскому поверенному в делах в Москве Ж. Пайяру также были даны указания обсудить эти вопросы с руководством Народного комиссариата иностранных дел СССР⁴³.

Касаясь этих обращений, Я.З. Суриц писал в НКИД, что во Франции многие уверены, что «войны не избежать». Поэтому считают, что «нельзя уже больше пренебрегать помощью, откуда бы она ни пришла. Нельзя уже больше и игнорировать Советский Союз». Полпред отнесся к указанным обращениям с французской стороны, однако, со скептицизмом и осторожностью. Он констатировал, что, по существу, речь идет о том, чтобы СССР принял на себя «тяжелейшие обязательства, и без всякой взаимности и гарантии. У нас нет никакой уверенности, что во время войны нас не предадут и не ударят нам в тыл». «Мне поэтому кажется, — писал полпред, — что мы должны дать согласие на переговоры, но не идти ни на какие обязательства без встречных гарантий»⁴⁴.

Действительно, было над чем задуматься. Для того чтобы остановить агрессоров, предотвратить возникновение новой мировой войны, необходимо было установить эффективное сотрудничество между СССР, Англией и Францией. Советское правительство последовательно выступало за такое сотрудничество и было готово на переговоры о нем с британским и французским правительствами. Однако, как и ранее, Коммунистическая партия и Советское правительство проявляли осмотрительность, чтобы СССР не оказался втянутым в войну с Германией фактически в одиночку, в условиях международной изоляции.

Именно к этому могли привести французские предложения, чтобы СССР взял на себя обязательства об оказании помощи Польше и Румынии, не имея договора о взаимной помощи с Англией и Францией. Ведь если бы в случае нападения фашистского рейха на Польшу СССР пришел ей на помощь, то вскоре война переросла бы в вооруженный конфликт прежде всего между Германией и Советским Союзом. Не было секретом, что французские войска намеревались отсиживаться за «линией Мажино», а британское правительство не собиралось отправлять на континент в случае войны сколько-нибудь крупные войска. Из этого следовало, что СССР не мог брать на себя односторонних обязательств об оказании помощи Польше и Румынии. Если же был бы заключен эффективный договор о взаимопомощи с Англией и Францией, то Советский Союз не только мог бы дать согласие на оказание вместе с ними помощи Польше и Румынии, но был бы глубоко заинтересован в предоставлении этим странам, как и некоторым другим государствам, гарантий трех держав. Тем более что это могло предотвратить и опасность присоединения Польши и Румынии к Германии в войне против СССР.

11 апреля министр иностранных дел Англии лорд Галифакс информировал советского полпреда о намерении британского правительства предоставить гарантии Греции, а, возможно, также Турции и Румынии. В ходе беседы он, как и накануне Ж. Бонне, поставил, в частности, вопрос о том, «в какой форме СССР мог бы оказать помощь Румынии в случае нападения на нее Германии»⁴⁵. И.М. Майский передал этот вопрос в Москву.

Принятие каких-либо совместных с СССР обязательств правительство Н. Чемберлена по-прежнему считало нежелательным. Все еще надеясь на германо-советский конфликт, оно хотело иметь в случае такого конфликта полную свободу действий. Чемберлен рассчитывал, что нападение немецких войск на Польшу или Румынию может перерасти в войну между Германией и СССР. Он начал добиваться принятия Советским правительством односторонних обязательств об оказании помощи странам Восточной Европы, чтобы в случае нападения на них Германии СССР оказался в состоянии войны с ней.

Обстоятельный анализ создавшегося положения был дан в письме М.М. Литвинова советскому полпреду в Париже от 11 апреля 1939 г. Нам представляется, писал нарком, что англичане и французы время от времени разговаривают с нами о политическом положении главным образом ради того, чтобы иметь возможность отвечать оппозиции, что они поддерживают контакты с СССР. Ж. Бонне так же мало склонен помогать Польше, Румынии или кому бы то ни было на востоке Европы, как в свое время Чехословакии. Из всех разговоров выясняется лишь то, что Англия и Франция, не входя с нами ни в какие соглашения и не беря на себя никаких обязательств по отношению к нам, желают получить от нас какие-то обязывающие нас обещания. «Но почему мы должны принимать на себя такие односторонние обязательства?»⁴⁶.

Другое дело — взаимные обязательства СССР, Англии и Франции. В тот же день В.П. Потемкин заявил французскому поверенному в делах Ж. Пайяру, что если правительства Франции и Англии выступят с конкретными предложениями, то Советское правительство отнесется к ним с самым серьезным вниманием⁴⁷. Два дня спустя М.М. Литвинов направил полпреду в Лондоне указания, чтобы он, сославшись на высказывания Галифакса о серьезной заинтересованности Англии в оказании помощи Греции и Румынии, заявил, что и СССР не относится безучастно к судьбе Румынии и хотел бы знать, как английское правительство мыслит себе формы помощи ей со стороны Англии и других заинтересованных держав. Полпред должен был заявить, что Советский Союз готов «принять участие в такой помощи»⁴⁸. Галифакс признал, что такое заявление имеет «большое значение»⁴⁹.

13 апреля 1939 г. британское и французское правительства выступили с согласованным заявлением о том, что в случае угрозы независимости Греции или Румынии они немедленно окажут им всю поддержку, которая в их силах. Одновременно глава французского правительства заявил, что правительства Франции и Польши подтвердили существующий франко-польский союз. «Франция и Польша, — заявил он, — дают друг другу немедленную и прямую гарантию против всякой прямой и косвенной угрозы, которая затронет их жизненные интересы»⁵⁰.

Значение англо-французских гарантий было для Польши, Румынии и других стран все же весьма относительным. Еще 30 марта на это указал И. Чемберлену бывший премьер-министр Англии Д. Ллойд Джордж. Он заявил, что действительный отпор Германии на Востоке может быть организован только при участии СССР; односторонние английские гарантии Польше являются «безответственной азартной игрой»⁵¹. Советское полпредство в Англии со своей стороны писало по этому вопросу: «Что реальное может сделать, на самом деле, Англия (или даже Англия и Франция, вместе взятые) для Польши и Румынии в случае нападения на них Германии? Очень мало. Пока британская блокада против Германии станет для последней серьезной угрозой, Польша и Румыния перестанут существовать»⁵².

Контакты, установленные в марте—апреле 1939 г. между Советским правительством, с одной стороны, и правительствами Англии и Франции — с другой, по вопросам обеспечения сохранения мира в Европе, снова показывали искреннее стремление Советского Союза к совместному отпору трех держав фашистской агрессии. Однако правящие круги Англии и Франции, по существу, продолжали свою мюнхенскую политику, проявляя нежелание к сотрудничеству с СССР.

Примечания

1. XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б), 10—21 марта 1939 г.: Стеногр. отчет. М., 1939. С. 191—194.

2. История второй мировой войны, 1939—1945. М., 1974. Т. 2. С. 199, 375, 402, 407.

3. СССР в борьбе за мир... С. 275—277.

4. Aster S. 1939: The Making of the Second World War. L., 1973. P. 153.

5. Ibid. S. 154.

6. Public Record Office (London). Cab. 23/98. P. 48—62.

7. DBFP. Ser. 3. L., 1951. Vol. 4. P. 360—361.

8. СССР в борьбе за мир... С. 246.

9. Там же. С. 246—247.

10. Там же. С. 247.

11. DDF. Sér. 2. Т. 15. P. 120. Отрицательную позицию в отношении советского предложения занял, в частности, глава французского правительства Э. Даладье. См.: Bartel H. Frankreich und die Sowjetunion, 1938—1940. Stuttgart, 1986. S. 138.

12. СССР в борьбе за мир... С. 265. Во время беседы с Галифаксом 21 марта Ж. Бонне подчеркнул, что совершенно необходимо привлечь к сотрудничеству Польшу, так как «помощь со стороны России будет эффективной только в случае участия Польши» (см.: Bavendamm D. Roosevelts Weg zum Krieg. München, 1983. S. 527).

13. СССР в борьбе за мир... С. 265.

14. Там же. С. 284.

15. Там же. С. 271—272.

16. Там же. С. 273.

17. Цит. по: Волков Ф.Д. Тайны Уайт-холла и Даунинг-стрит. М., 1980. С. 397.

18. СССР в борьбе за мир... С. 275—276, 279.

19. Guardian. 1970. Jan. 1.

20. Подробнее см.: Шевяков А.А. Экономическая и военно-политическая агрессия германского империализма в Румынии, 1936—1941 гг. Кишинев, 1963. С. 61—62.

21. СССР в борьбе за мир... С. 282—283.

22. Там же. С. 284.

23. Там же. С. 283—281.

24. DDF. Sér. 2. T. 15. P. 351—352.

25. Zentrales Staatsarchiv (Potsdam). Film 15555.

26. DDF. Sér. 2. T. 15. P. 257.

27. Aster S. Op. cit. P. 89.

28. DBFP. Ser. 3. Vol. 4. P. 373.

29. Newman S. March 1939: The British Guarantee to Poland. Oksford, 1976. P. 373. В 1940 г. (после разгрома Германией Польши) Ю. Бек обратился к нацистам с предложением стать их главным наместником в Польше, но это предложение не было принято.

30. Ibid. P. 146—148.

31. Public Record Office. Cab. 27/624. P. 199—203, 206, 208, 211, 219.

32. DDF. Sér. 2. T. 15. P. 262—26.3.

33. Ibid. P. 324—329.

34. По сведениям французского военного атташе в Чехословакии, германские войска захватили такое количество военных материалов, что его было достаточно для оснащения 30—35 дивизий, в том числе 600 танков, 750 самолетов, 2200 орудий, 1800 противотанковых орудий, 1,5 млн винтовок и др. (Ibid. P. 131—133).

35. Public Record Office. Cab. 23/98. P. 157, 161—163, 165.

36. Parkinson R. Peace for our Time: Munich to Dunkirk — the Inside Story. L., 1971. P. 130.

37. СССР в борьбе за мир... С. 290, 308—309. Ж. Бонне впоследствии писал, касаясь вопроса о гарантиях Польше на случай «косвенной агрессии», что эти гарантии вполне понятны, если принять во внимание, что в марте 1939 г. чехословацкий президент Э. Гаха «был вынужден выбирать между двумя поставленными ему Гитлером условиями: либо разрушение чешских городов германской авиацией, либо согласие на германский протекторат» (см.: Bonnet G. Fin d'une Europe. Geneve, 1948. P. 217).

38. Public Record Office. Cab. 23/98. P. 208—209.

39. СССР в борьбе за мир... С. 313.

40. DBFP. Ser. 3. L., 1952. Vol. 5. P. 95, 105.

41. L'Ordre, 1939. 7 avr.

42. DDF. Sér. 2. T. 15. P. 524—526.

43. Ibid. P. 529.

44. СССР в борьбе за мир... С. 319—320.

45. Там же. С. 324.

46. Там же. С. 321.

47. DDF. Sér. 2. T. 15. P. 549—550.

48. СССР в борьбе за мир... С. 331.

49. DBFP. Ser. 3. Vol. 5. P. 202.

50. Ibid. P. 197; DDF. Sér. 2. T. 15. P. 595—597. Вскоре аналогичные гарантии Великобритания и Франция дали также Турции.

51. СССР в борьбе за мир... С. 291.

52. Междунар. жизнь. 1969, № 7. С. 92.