Провал попыток английских и французских мюнхенцев направить германскую агрессию против СССР

Как ни старались правящие круги Англии и Франции превратить Мюнхен в отправной пункт всестороннего сотрудничества с Германией и Италией для создания «директората четырех», который господствовал бы над Европой, все их планы были заранее обречены на провал. Это было связано, в частности, с коренным изменением соотношения сил в Западной Европе, происшедшим в результате мюнхенской капитуляции Чемберлена и Даладье.

Если в первые месяцы после Мюнхена гитлеровцы действительно рассматривали вопрос о выступлении вместе с Польшей против Советского Союза, то это не мешало им одновременно обстоятельно разрабатывать и другой вариант, а именно перспективы войны против Польши, Франции и Англии. 16 ноября 1938 г. Гитлер обстоятельно обсудил с генералами В. Браухичем и В. Кейтелем планы войны в союзе с Италией против Франции и Англии¹.

К концу декабря 1938 г. дальнейшие агрессивные планы Германии фактически были окончательно определены. Было решено «ликвидировать» весной 1939 г. Чехословакию, а затем и Польшу, с тем чтобы, накопив необходимые силы и укрепив тылы, в следующем году обратиться против Франции и Англии. Германские планы разгрома Польши были изложены, в частности, Риббентропом 22 января 1939 г. на совещании с нацистским генералитетом².

В германской печати, правда, еще некоторое время продолжалось широкое обсуждение «украинского вопроса», но это было уже дезинформацией, предназначенной скрыть действительные планы гитлеровцев. Вполне возможно, говорил по этому вопросу М.М. Литвинов в беседе с французским поверенным в делах Ж. Пайяром, что это является пропагандистской диверсией, имеющей целью «усыпить и успокоить Англию и Францию и под этим прикрытием подготовить новый сюрприз для них»³.

Впрочем, о германских планах в отношении Украины больше писали английские, французские и американские газеты, чем немецкие. М.М. Литвинов констатировал в письме Я.З. Сурицу от 31 декабря, касаясь этого вопроса, что сторонники Ж. Бонне и Н. Чемберлена «раздувают кампанию, подсказывая Гитлеру диверсию в сторону востока»⁴. Это отмечал и советский полпред в Англии. Из всего, что я слышал и наблюдал на протяжении минувших двух месяцев, писал И.М. Майский в НКИД 10 января 1939 г., с полной определенностью вытекает заключение, что чемберленовские круги сознательно раздувают «украинское направление» германской агрессии, «стремясь подсказать Гитлеру именно такой ход»⁵.

Опасным продолжало оставаться и положение СССР. Правительства Англии и Франции, надеясь все же в конце концов толкнуть Германию на войну с Советским Союзом, открыто заявляли, что они не желают иметь с СССР ничего общего. В то же время в связи с резко антисоветскими высказываниями нацистов и решительным осуждением Советским Союзом агрессивных действий Германии советско-германские отношения были в крайне напряженном состоянии. Ввиду агрессивной политики Японии не менее сложным было положение и на дальневосточных рубежах Советской страны. Англо-франко-американская реакция по-прежнему всячески подстрекала германских, японских и прочих агрессоров.

Коммунистическая партия и Советское правительство, правильно оценивая происходившее, продолжали последовательно придерживаться принципиального внешнеполитического курса, направленного на укрепление мира и борьбу против агрессии. Советская дипломатия, писал позднее американский историк А. Улам, обнаружила в послемюнхенское полугодие «великолепное хладнокровие и крепкие нервы»⁶.

Подробная характеристика внешней политики СССР в сложившейся обстановке была дана в Отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVIII съезду партии, с которым выступил И.В. Сталин. В докладе были подвергнуты критике как агрессоры, так и политика попустительства агрессии, проводимая западными державами. В политике невмешательства, говорилось в докладе, сквозит стремление не мешать агрессорам творить свое черное дело, «не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, "в интересах мира", и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия.

И дешево и мило!».

В Отчетном докладе содержалось серьезное предупреждение о том, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом. В нем отмечалось, что необходимо «соблюдать осторожность и не давать втянуть в конфликты нашу страну провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками».

В докладе была дана краткая характеристика целей советской внешней политики:

«1. Мы стоим за мир и укрепление деловых связей со всеми странами, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить интересы нашей страны.

2. Мы стоим за мирные, близкие и добрососедские отношения со всеми соседними странами, имеющими с СССР общую границу, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить, прямо или косвенно, интересы целости и неприкосновенности границ Советского государства.

3. Мы стоим за поддержку народов, ставших жертвами агрессии и борющихся за независимость своей родины»⁷.

Расчеты реакционных кругов Англии, Франции и США направить агрессоров в сторону советских рубежей, как показали дальнейшие события, оказались несостоятельными. Агрессоры были достаточно хорошо осведомлены о силе и мощи Красной Армии. Германия не считала себя пока достаточно подготовленной в военном отношении, чтобы отважиться на войну с СССР. Япония глубоко увязла в войне в Китае. Она могла сколько-нибудь серьезно думать о нападении на СССР только в том случае, если бы на СССР одновременно напала Германия.

По сведениям одного из руководителей фашистского общества по изучению Восточной Европы, В. Маркерта, в ноябре—декабре 1938 г. гитлеровцы намеревались «ускорить столкновение с Москвой и в этих целях обеспечить в лице Польши союзника против Советского Союза». Риббентроп и Розенберг «выступали за войну против Советского Союза, используя постановку украинского вопроса. Решительный поворот в оценке политической обстановки и шансов в войне в Восточной Европе наступил, кажется, где-то около рождества». После длительного пребывания в Оберзальцберге Гитлер заявил, касаясь войны против СССР, что «решение восточных вопросов не носит срочного характера и нужно время для его основательной подготовки»⁸.

Все большее изменение соотношения сил в Европе в пользу агрессивных держав и особенно все усиливавшийся поток сообщений о том, что Германия намерена направить свой очередной удар не против СССР, а против Польши, Франции и Англии, в конце концов начали вызывать беспокойство в западных державах. 19 января Форин оффис направил британскому правительству записку, в которой обобщалась информация о планах нацистов, полученная из секретных источников. Во введении к этой записке Галифакс указывал, что «до сих пор было общепринятым ожидать, что устремления Гитлера будут направлены на восток, и в особенности, что он планирует что-то в отношении Украины». Но в самое последнее время, однако, поступают сообщения о том, что Германия может нанести удар не по СССР, а по западным державам⁹. Французский генеральный штаб также пришел к заключению, что более вероятно нападение Германии на западные державы, чем на СССР¹⁰.

К марту 1939 г. дальнейшие агрессивные планы Германии приобрели уже конкретную форму. Излагая их, П. Клейст, советник И. Риббентропа, говорил 13 марта, что принято решение об оккупации всей Чехословакии, в результате чего Германия будет держать в руках Венгрию, Румынию и Югославию, а также создаст военную угрозу Польше. Присоединение Мемеля позволит Германии «твердо стать на ноги также в Прибалтике». Если раньше имелось в виду привлечь Польшу к участию в войне против СССР, то теперь планы Германии изменились и она намерена разделить Польшу и подчинить ее германскому господству. Все это должно укрепить тылы Германии, после чего намечается «акция против Запада». В Берлине надеются «сломить Францию», сказал Клейст, и добиться тем самым господствующего положения Германии в Европе. В дальнейших германских планах «война против Советского Союза остается последней и решающей задачей германской политики»¹¹.

Вскоре Германия приступила к активным действиям. 15 марта 1939 г. Чехословакия была ликвидирована германскими агрессорами как самостоятельное государство. Это не вызвало особой реакции ни в Англии, ни во Франции, ни в США.

Принципиальную позицию в связи с захватом гитлеровцами Чехословакии заняло только Советское правительство. Оно энергично реагировало на новый агрессивный акт нацистов против Чехословакии, заклеймило позором агрессоров. 18 марта 1939 г. Советское правительство направило правительству Германии ноту, в которой указывалось, что действия Германии «не могут не быть признаны произвольными, насильственными, агрессивными». Советское правительство заявило, что оно не может признать включение Чехословакии в состав Германской империи¹². Информируя советские полпредства в Германии, Англии, Франции и Чехословакии об этой ноте, НКИД подчеркивал, что нота эта — «резкая»¹³.

В газете «Известия» 20 марта 1939 г. появилась по этому вопросу редакционная статья «Слово Советского правительства», в которой подчеркивалось, что значение ноты Советского правительства выходит за рамки простой характеристики отношения Советского Союза к насильственной ликвидации Чехословацкого государства. «Это — документ большого международно-политического значения, ибо Советское правительство — уже не в первый раз — оказалось тем единственным правительством, которое с полной прямотой и ясностью вскрыло существо и подлинный смысл актов агрессии и тем самым оказало сильнейшую поддержку всем друзьям мира и всем странам, не заинтересованным по тем или иным причинам в нарушении мира».

Разумеется, в послемюнхенский период, когда Англия и Франция, по существу, прекратили всякие контакты с СССР, Советское правительство было лишено возможности обращаться к ним с какими-либо конкретными предложениями, направленными на создание единого фронта стран, которым угрожала Германия. Но общие установки внешней политики Советского Союза оставались неизменными. М.М. Литвинов изложил их 20 ноября 1938 г., отвечая на вопрос французского поверенного в делах Ж. Пайяра о том, как он смотрит на дальнейшее развитие международного положения. Нарком иностранных дел СССР сказал, что мюнхенское соглашение — это международное несчастье. Политика правительств Англии и Франции будет теперь сводиться к одностороннему удовлетворению требований всех трех агрессоров — Германии, Италии и Японии. «Я полагаю, однако, — сказал М.М. Литвинов, — что они дойдут до такой точки, когда народы Англии и Франции должны будут их остановить. Тогда, вероятно, придется вернуться на старый путь коллективной безопасности, ибо других путей для организации мира нет». Англия и Франция выйдут, конечно, из этой полосы сильно ослабленными, но все же и тогда еще потенциальные силы мира будут превышать силы агрессии. «Должны сперва объединиться великие державы, — подчеркнул советский нарком, — и когда они на деле покажут свою способность вести твердую и последовательную политику, то вокруг них начнут группироваться другие страны»¹⁴.

Этот вопрос снова встал 10 февраля 1939 г., во время беседы М.М. Литвинова с новым французским послом в Москве П. Наджиаром. Нарком напомнил, что СССР в свое время предлагал западным державам свое сотрудничество, в котором, как показали события, они были больше заинтересованы, чем Советский Союз. «Мы готовы и впредь к действительному сотрудничеству», — заявил он¹⁵.

* * *

Таким образом, в послемюнхенский период английские и французские правящие круги тешили себя надеждой, что их политика потворствования германской агрессии на восток, политика изоляции Советского Союза дает желанные плоды. Но это были ложные мечты. Гитлеровцы были заинтересованы в отстранении СССР от участия в решении европейских проблем, но имели при этом в виду не только изоляцию СССР, но не в меньшей степени также и изоляцию Франции, а тем самым и Англии. Мюнхенская политика Чемберлена и Даладье потерпела полный крах. Германские фашисты, намечая свои дальнейшие захватнические планы, предпочитали пока иметь дело с более слабыми противниками. На схватку с СССР они еще не решались.

Примечания

1. Irving D. The War Path: Hitler's Germany, 1933—1930. L., 1978. P. 169.

2. Das Abkommen von München, 1938. S. 335—336.

3. СССР в борьбе за мир... С. 134.

4. Там же. С. 144.

5. Там же. С. 157.

6. Ulam A. Soviet Foreign Policy, 1917—73. N. Y., 1974. P. 259.

7. XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б), 10—21 марта 1939 г.: Стеногр. отчет. М., 1939. С. 11—15.

8. СССР в борьбе за мир... С. 161—162.

9. Public Record Office. Cab. 27/627. P. 176.

10. DBFP. Ser. 3. L., 1950. Vol. 3. P. 500.

11. СССР в борьбе за мир... С. 233—234. Такую информацию получили, в частности, британское и американское правительства. См.: Bavendamm D. Roosevelts Weg zum Krieg: Amerikanische Politik, 1914—1939. München, 1983. S. 493; Thies J. Architect der Weltherrschaft. Die «Endziele» Hitlers. Düsseldorf, 1976. S. 184.

12. Известия. 1939. 20 марта.

13. СССР в борьбе за мир... С. 244.

14. Там же. С. 85—80.

15. Там же. С. 197—198.