3. Польская пресса: споры и мнения

Чрезвычайно существенную роль в формировании общественного мнения в Польше в период так называемой «оттепели», другими словами — в процессе назревания общественно-политического кризиса — сыграли средства массовой информации, в первую очередь периодическая печать. Газеты и журналы политических партий, профсоюзных, молодежных и корпоративных общественных организаций широко и достаточно свободно освещали весьма непростые проблемы политической и культурной жизни страны. Конечно, тогдашнюю прессу рискованно сравнивать под углом зрения свободы с периодической печатью эпохи «Солидарности», но не будем забывать — в середине 1950-х гг. польская печать делала лишь первые шаги на пути к плюрализму. Поэтому не будет большим преувеличением утверждать, что 1956 г. был своеобразной «золотой порой» польских средств массовой информации.

Весной и в начале лета 1956 г. наибольшее внимание общественного мнения привлекала фронда Союза польских писателей, который стал ареной столкновения настроенных радикально литераторов и представителей партийных властей, курировавших в аппарате ЦК ПОРП вопросы культуры, литературы в частности. Когда 24—25 марта в Варшаве деятели культуры собрались на XIX сессию Совета культуры и искусства, конфронтация тех и других обрисовалась предельно четко: если проф. Ст. Жулкевский, так сказать, по долгу службы представлявший ЦК ПОРП, в своем докладе подчеркивал руководящую роль правящей партии в процессе становления польской литературы в годы строительства Народной Польши, то Я. Котт в докладе «Революционность и современность» фактически стал на прямо противоположную позицию, отважно оценив государственную идеологию послевоенных лет как «мифологизацию действительности». Наблюдая за ходом дискуссии, сотрудники советского посольства в своем аналитическом материале, предназначенном для Центра, отметили, что многие ее участники развернули «наступление на метод социалистического реализма в литературе, против идейного руководства литературой и искусством со стороны партии». По их мнению, Я. Котт «огульно охаял все, что было сделано польскими писателями, руководствующимися методом социалистического реализма. Он обвинил их в увлечении мифом, согласно которому все, что делается в социалистическом государстве или государстве, строящем социализм, делается хорошо и правильно, в перенесении этого мифа в литературу и создании сплошь фальшивых произведений, дающих мифическое представление о действительности». В свете сказанного естественна генеральная оценка авторами процитированной записки: XIX сессия Совета культуры и искусства «по существу была первым массовым и открытым выступлением значительных групп творческой интеллигенции против партии...»¹. П.К. Пономаренко сообщал в ЦК КПСС, что в докладе Я. Котта и выступлениях некоторых участников заседания «содержатся враждебные и клеветнические измышления в отношении постановлений ЦК КПСС по идеологическим вопросам, об истории советского искусства и литературы, о Дворце культуры и науки имени Сталина в Варшаве. Под флагом борьбы за восстановление ленинизма делаются попытки ревизовать основные положения марксистско-ленинской теории по вопросам культуры. Отрицается социалистический реализм как единственно правильный метод изображения действительности, провозглашается лозунг так называемой "полной свободы" творчества и свободы распространения в Польше различных буржуазных направлений в искусстве и т. д.»². Эти предельно политизированные оценки фиксировали весьма важное явление на польской общественно-политической сцене: интеллигенция взяла инициативу в свои руки и выступила выразительницей новых веяний.

18 апреля 1956 г. в МИД СССР состоялась беседа заместителя министра иностранных дел СССР В.С. Семенова с послом ПНР в Москве В. Левиковским. По поручению своего правительства он коротко информировал о положении в стране, особо подчеркнул, что «разъяснение решений и материалов XX съезда КПСС относительно культа личности вызвало в кругах польской интеллигенции, и особенно среди работников литературы, ряд нездоровых настроений». Для высокопоставленного советского работника дипломатического ведомства формулировка «нездоровые настроения» означала чрезвычайность складывавшейся в Польше ситуации. «В их среде, — записывал далее в дневник В.С. Семенов, — делаются попытки атаковать партию с буржуазных позиций, попытки опорочить отдельные стороны жизни Народной Польши. Некоторые из них договариваются даже до того, что ставят вопрос о необходимости созыва чрезвычайного съезда партии, создания в партии фракций и группировок. Имеют место случаи, когда печать ошибочно публикует статьи, в которых в извращенном виде показывается новая Польша». Коротко говоря, зарождавшееся независимое движение интеллигенции становилось выразителем оппозиционных настроений, облеченных пока, правда, в достаточно корректную форму. В заключение беседы польский дипломат заверил: «принимаются меры в целях преодоления этих нездоровых настроений»³. Ближайшие события в Польше показали, однако, что в верхах внутрипартийные споры не позволили посмотреть на ситуацию объективно и предложить обществу разумную, понятную всем программу исправления положения.

В целях информирования советских партийно-правительственных кругов о положении в Польше в сфере культуры руководство ПОРП направляло в Москву специальных доверенных представителей. В частности, известно, что Э. Охаб поручил председателю «Польского радио» В. Сокорскому встретиться с министром культуры СССР Н.А. Михайловым (недавним послом СССР в ПНР) и сообщить «о настроениях среди работников искусства Польши». Встреча состоялась 26 мая, и В. Сокорский рассказал, что «за последнее время среди некоторых литераторов Польши оживились и приобрели порой весьма острую форму многие отрицательные явления». Персонально «носителями таких настроений» им были названы А. Слонимский, Я. Котт и В. Ворошильский. «Среди части творческой интеллигенции Польши, — сообщал далее Н.А. Михайлов со слов своего собеседника, — имеют место настроения против лозунга социалистического реализма. Тов. Сокорский рассказывает, что некоторые литераторы отрицают социалистический реализм, утверждают, что в свое время в литературе и искусстве господствовала "ждановщина". Некоторые утверждают, что по вине Сталина погибли некоторые литераторы⁴. За последнее время приобрели еще более острую форму требования со стороны нездоровой части литераторов и работников искусства невмешательства в искусство со стороны партийных органов. Такие литераторы и работники искусства утверждают, что вопросами искусства должны заниматься сами деятели искусства и литературы, что не должно быть и не может быть никакого вмешательства партийных органов в творческую жизнь». Как уже говорилось, такую точку зрения публично, не только устно, но и печатно высказывала Я. Секерская. Помимо того, Сокорский проинформировал своего собеседника, что «имели место факты открытых выступлений против линии ЦК ПОРП и правительства ПНР; были собрания, на которых ораторы утверждали, что за последние 12 лет Польша шла по неправильному пути, что требуется вернуть к руководству Гомулку и т. д.». Далее Сокорский высказал мнение, что, возможно, в Польше «не надо было так широко знакомить с материалами XX съезда КПСС о культе личности, как это было сделано». В связи с этим он рассказал о том, что «на собрании работников радиовещания была официально внесена резолюция, требующая осуждения существующих ныне политических порядков в Польше», но при голосовании она не прошла. Наконец, важную информацию Сокорский подтвердил относительно едва ли не самого главного партийного учебного заведения Польши: «В Институте общественных наук при ЦК ПОРП <...> сильны нездоровые настроения. Институт не только не является опорой ЦК ПОРП, а даже "превратился в цитадель", откуда распространяются непартийные, антинародные взгляды по многим вопросам политики, литературы и искусства»⁵.

На разных форумах, формальных и неформальных встречах нередко поднимался вопрос о цензуре, столь актуальный именно для писательской и научной среды. Об этом советские дипломаты своевременно информировали Центр. Так, 29 мая генеральный консул СССР в Гданьске беседовал с 1-м секретарем ВК ПОРП в Гданьске Я. Трушем, который сообщил следующее: «Волна известной нервозности и истерии, которая наблюдалась главным образом в среде интеллигенции в начальный период после XX съезда [КПСС], спала. Значительно меньше стало различных антисоветских выпадов и провокационных высказываний. Однако среди некоторых кругов интеллигенции продолжают иметь место нездоровые явления, например, под предлогом демократизации общественной жизни делаются попытки очернить действительность и партийное руководство. В кругах литераторов, журналистов и других высказываются требования о ликвидации цензуры»⁶. Как видим, в данном источнике налицо целый набор аналогий с информацией В. Сокорского. Можно, стало быть, говорить даже о типичности описываемого явления.

Хотя нарекания на вмешательство цензуры зафиксированы не в одном документальном источнике, реально периодическая печать Польши в рассматриваемый период переживала комфортное состояние либерализма, ведь в действительности цензоры на многие публикуемые материалы смотрели вполне благосклонно. Ничего подобного до 1956 г. нельзя было представить даже теоретически. Для периодической печати характерно было многообразие актуальной проблематики, и она привлекала пристальное внимание самых широких читательских кругов. Живой интерес широкой общественности к актуальным политическим, социальным и историческим проблемам, разбуженный средствами массовой информации, — это интегральный фактор польской «оттепели», ее конкретный позитивный результат, запечатлевшийся в исторической памяти нации.

Можно выделить несколько тематических узлов, которые довольно выпукло характеризуют тогдашнее общественное сознание, формируемое средствами печати. Прежде всего, продолжалось дальнейшее осмысление документов XX съезда КПСС, их конкретной значимости для Польши. С полемическими статьями в «Жиче Варшавы», например, выступал известный публицист Артур Хайнич, в «Новых дрогах» точку зрения руководства ПОРП защищал Адам Шафф, в эпатажной «Новой культуре» с разоблачениями преступных деяний Сталина и его ближайшего окружения выступил Ян Топиньский, о «теории» обострения классовой борьбы по мере строительства социализма писал в «Тыгоднике демократычном» («Демократическом еженедельнике») публицист и идеолог Демократической партии Петр Стефаньский⁷. Новой для польской общественной мысли того времени была проблема отношения коммунистов к социал-демократии, о которой писал будущий изгнанник 1968 г. социолог из Варшавского университета Зыгмунт Бауман⁸.

В апреле тематический круг дискуссий на страницах печати заметно расширяется. Появляется серия статей о «польском пути к социализму». Углубляется дискуссия по вопросам функционирования в Польше политической системы и парламентаризма. В этой связи острой критике подвергалась работа Сейма. Внимание работников посольства СССР привлекла статья вице-председателя ЦК Демократической партии Ежи Ёдловского «О Сейме в свете Конституции и Сейме в свете практики»⁹, особенно тот ее фрагмент, в котором подчеркивалось, что в действительности польский парламент не выполнял функции высшего органа государственной власти как предусматривалось это Основным законом ПНР, «не развивает законодательную деятельность, не осуществляет на практике контроля за другими органами государственной власти», что для его деятельности «характерным является торжественность, декларативность, отсутствие деловой атмосферы и инициативы»¹⁰. Автор статьи высказывался за восстановление бывшей в свое время системы депутатских клубов при парламенте по партийной принадлежности депутатов. Критика работы Сейма и одновременно конструктивные предложения по совершенствованию его работы содержались в статьях, опубликованных в «Трыбуне люду», «Жиче Варшавы», «Новой культуре» и других известных изданиях¹¹.

По-прежнему на страницах периодической печати большое внимание уделялось дискуссии об Армии Крайовой, но теперь этот тематический блок дополнился еще и чрезвычайно существенной проблемой о Батальонах Хлопских. Только за период апрель — июнь 1956 г. в центральной печати в рамках развернувшейся дискуссии было опубликовано около 20 статей, что свидетельствовало о высокой общественной значимости проблемы как таковой.

Постепенно споры, вызванные широким обсуждением доклада Н.С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС, как бы вошли в более спокойные берега, чему способствовала та часть польской интеллигенции, которая профессионально занималась наукой или журналистикой и при этом стояла на умеренных политических позициях. Эти круги находили поддержку и в среде учащихся высших учебных заведений, в первую очередь университетской молодежи Варшавы, Кракова, Вроцлава, Люблина.

Примечания

1. Там же. Оп. 30. Д. 229. Л. 99—100.

2. Там же. Оп. 36. Д. 13. Л. 11.

3. АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 40, 1956 г. П. 335. Д. 3. Л. 5.

4. Вероятно, имелся в виду Бруно Ясенский.

5. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Д. 13. Л. 74—76.

6. АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 40, 1956 г. П. 336. Д. 10. Л. 42.

7. См.: Hajnicz A. Renesans — z przeszkodami // Życie Warszawy. 22—23.04.1956. S.3; Schaff A. Z czym walczymy i do czego dążymy występując przeczywko «kultowi jednostki» // Nowe Drogi. 1956. № 4. S. 18—29; Topiński J. Próba znalezienia odpowiedzi // Nowa Kultura. 20.05.1956. S. 4; Stefański P. Fałszywa teoria i jej skutki // Tygodnik Demokratyczny. 27.VI—3.07.1956. S. 1, 3.

8. Bauman Z. Socjalizm a socjaldemokracja // Po prostu. 11.03.1956. S. 2.

9. Jodłowski J. O Sejmie w świetle Konstytucji i Sejmie w świetle praktyki // Tygodnik Demokratyczny. 11—17.04.1956. S. 1—2.

10. Цит. по: РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 169. Л. 46—47. Информационная записка 2-го секретаря посольства СССР в ПНР В.Н. Одинокова «О VIII сессии Сейма Польской Народной Республики», направленная 30 мая 1956 г. секретарю ЦК КПСС Д.Т. Шепилову.

11. Rawicz J. О Sejmie // Trybuna Ludu. 12.03.1956; Tenże. Na Plenum Sejmu // Trybuna Ludu. 31.03.1956; Osmańczyk E. Sprawa Sejmu // Życie Warszawy. 26.03.1956; Stembrowicz I. O naczelnych organach władzy i praworządności // Nowa Kultura. 8.04.1956.