6. «Веслав» предупреждает

Ни подготовка избирательной кампании, ни итоги выборов в целом не дали повода сомневаться, тем более оспаривать их итоги, ни политическим партиям, ни обществу в целом. С этим согласны и современные польские исследователи, сопоставляющие выборы 1957 г. со сфальсифицированными выборами 1947 г. Более того, общественное мнение оценило выборы 1957 г. как шаг вперед в демократизации Польши. Правящие круги могли вздохнуть спокойно, так же как и их союзники на Востоке.

Благополучный исход выборов несомненно укрепил политический режим, и это позволило В. Гомулке и его окружению приступить к решению такой задачи, как стабилизация положения в ПОРП. Без восстановления «железной дисциплины» в партии, считал первый секретарь ЦК, нечего было и думать о дальнейшем движении по пути укрепления позиций Польши на международной арене. В этом препятствовал, прежде всего, продолжавшийся идеологический разброд и в партии, и в среде научной, технической и творческой интеллигенции. 12 февраля 1957 г. Секретариат ЦК поручил руководителю Бюро печати ЦК ПОРП А. Старевичу принять меры, чтобы в польской прессе «не вести полемики со статьями из советских газет и журналов». Кроме того, было дано указание подготовить в ближайшее время материал с анализом «наиболее ярких ревизионистских и антипартийных высказываний, содержащихся в статьях польской прессы за период последних двух месяцев», особенно опубликованных в газетах и журналах¹. Что это, как не начало подготовки к наступлению на оппозиционно настроенные газеты и журналы, на свободу слова?

Но ведь дело было не только в тех или иных неугодных режиму идеях. С точки зрения В. Гомулки, важнейшее значение приобретал вопрос об условиях их возникновения. Наиболее подозрительными представлялись ему такие очаги инакомыслия, как Варшавский комитет ПОРП, возглавляемый Стефаном Сташевским, Институт общественных наук при ЦК ПОРП, редакционные коллективы и, следовательно, авторы варшавских еженедельников «По просту» и «Нова культура». Именно оттуда, считал он, в наибольшей мере исходили импульсы критицизма и оппонирования директивам, поступавшим из аппарата ЦК ПОРП.

Действительно, если присмотреться к тому, что могло вызывать негативную реакцию первого секретаря ЦК ПОРП, то оказывается, что именно всевозможные инициативы Варшавского комитета партии вызывали его возражения или прямое недовольство. Например, комитет одобрил инициативу партийной организации автомобильного завода в Жерани и ее секретаря Л. Гозьдика, первыми в Польше организовавшими на своем предприятии рабочий совет (рабочее самоуправление). В дальнейшем, когда Гомулка уже возвратился к рычагам управления партией, Гозьдик в свою очередь энергично поддерживал своим авторитетом стихийно зародившееся на варшавских предприятиях движение за создание рабочих советов, подхваченное затем по стране. Гомулке не могла быть по душе чрезмерная активность С. Сташевского, который лично принимал участие в молодежных митингах в варшавском политехническом институте 17—21 октября 1956 г., то есть именно в тот период, когда непосредственно решался вопрос о кардинальных изменениях в высшем политическом руководстве ПНР. О том, что в нараставших событиях Варшавский комитет и лично С. Сташевский занимали особое место среди партийных комитетов Варшавы, свидетельствовала организация массового митинга 24 октября, благодаря которому было положено начало процессу стабилизации политического положения в стране.

Конфликт между В. Гомулкой и С. Сташевским назревал исподволь и принял открытые формы в ноябре — декабре 1956 г., когда Гомулка на заседании Варшавского комитета подверг работу Сташевского разносной критике, обвинив его в экстремизме². Сташевский истолковал этот шаг как сигнал к отставке, но Гомулка при личной встрече с ним в январе 1957 г. сухо произнес, имея в виду его желание оставить партийную стезю: «Политбюро <...> отвергает ваше предложение»³. Все же отставка состоялась 25 февраля 1957 г. Впрочем, Варшавский комитет корректно «подчеркнул вклад тов. Сташевского в реализацию правильной политической линии в период перемен в партии, особенно в дни VIII пленума ЦК»⁴. Комитет возглавил член Секретариата ЦК ПОРП В. Яросиньский, которому руководство партии поручило проводить совсем другую, более сдержанную политику, не отходящую ни на йоту от предначертаний первого лица партии. С этого момента инициативная, лидирующая роль столичной организации ПОРП пошла на убыль. Это, несомненно, устраивало и советских партийных руководителей, внимательно наблюдавших за всеми внутрипартийными перипетиями в Польше.

С Институтом общественных наук В. Гомулка справился уже безличного вмешательства. 25 февраля 1957 г. П.К. Пономаренко представил секретарю ЦК КПСС Д.Т. Шепилову многостраничный обзор выступлений в польской печати общественных и научных деятелей, «подвергающих ревизии основные положения марксизма — ленинизма»⁵. Для политиков на Старой площади такой немудреной формулы было достаточно, чтобы при любых контактах с руководящими деятелями ПОРП прямо или косвенно подвергать польский ревизионизм осуждению как опасное проявление идеологической несостоятельности. Среди известных всей Польше работников Института общественных наук при ЦК ПОРП, названного в обзоре «наиболее опасным рассадником ревизионизма», самыми первыми были поименованы ректор института A. Шафф и Я. Секерская. Там же отмечалось, что «антиленинское выступление Секерской получило доступ» в теоретический орган ЦК ПОРП журнал «Нове дроги»: в самом свежем номере была опубликована ее статья под провоцирующим заглавием «О необходимости толерантности», из которой цитировался следующий тезис: «Осуждая нетерпимость во внутрипартийной жизни, мы должны отдавать себе отчет в том, что речь идет о большой ставке — о расставании с типом партии, обюрократизированной, в некотором смысле милитаризованной ... С партией этого типа связаны явления морального и полицейского террора внутри партии»⁶. Комментарий к данному фрагменту звучал в обзоре так: «Эти враждебные нападки Секерской на партию относятся не столько к ПОРП, сколько к КПСС, к истории которой она постоянно возвращается в этой статье»⁷. По-видимому, с этого момента следует отсчитывать начало поэтапной ликвидации Института общественных наук. Заключительным аккордом борьбы с «рассадником ревизионизма» было постановление Совета Министров ПНР о создании Высшей школы общественных наук при ЦК Г10РП⁸. С 1 апреля 1957 г. Я. Секерская была отстранена от педагогической и научной работы. Вряд ли можно сомневаться в том, что соответствующее давление шло и с советской стороны. 1 мая она получила назначение на должность 1-го секретаря польского посольства в Гааге, в 1958—1963 гг. работала в аппарате МИД ПНР. С 1 января 1964 г. до выхода на пенсию в 1975 г. занимала должность профессора в Институте искусств ПАН.

15—18 мая 1957 г. собрался IX пленум ЦК ПОРП. В истории партии он остался форумом, на котором была провозглашена анафема так называемому польскому ревизионизму. В объемистом тексте доклада под заглавием «Узловые проблемы политики партии», с которым выступил В. Гомулка, ни много ни мало десять страниц посвящены идейному течению, представители которого стремились критически осмысливать теорию и практику коммунистических и рабочих партий, но прежде всего ПОРП. Для польских условий это идейное течение, если его можно назвать таковым, вовсе не было аналогом ревизионизма эпохи II Интернационала. Согласно докладу В. Гомулки, ревизионизм «заключается в отрицании открытых классиками марксизма закономерностей общественного развития. <...> Ревизионизм, таким образом, — это комплекс ошибочных и ложных взглядов, сводящихся в своей сути к отрицанию подтвержденных жизнью объективных закономерностей общественного развития, к отрицанию либо подрыву основного опыта революционного рабочего движения, имеющего повсеместное применение на данном этапе исторического развития»⁹. Безапелляционная жесткость формулировок, их безальтернативность говорили о том, что некоторые идеологические клише, порожденные советской практикой внутрипартийной политической борьбы, по-видимому не давали покоя главному герою «Октября-56». Ревизионистами В. Гомулка назвал талантливого, неординарно мыслившего философа Лешека Колаковского, в которого больше других и выпустил критических стрел в своем докладе, литературоведа и журналиста Романа Зиманда, литератора и деятеля молодежного движения Виктора Ворошильского. С упорством религиозного сектанта первый секретарь ЦК ПОРП твердил: «Партия должна быть единой, должна решительно ликвидировать все источники, ослабляющие ее силу. Время, самое время завершить окончательно этот минувший период перед VIII пленумом, период группировок и внутрипартийной борьбы»¹⁰. Тут имелся в виду хронологический период, непосредственно предшествовавший возвращению Гомулки во власть, но одновременно это был сигнал для травли в ПОРП тех, кто осмеливался публично не соглашаться с политикой лидера партии.

Как известно, помимо борьбы с ревизионизмом, в повестку дня была поставлена и проблема догматизма в партии. В связи с этим интерес представляют некоторые высказывания накануне пленума бывшего кандидата в члены Политбюро ЦК ПОРП Гилярыя Хелховского. Он считал, в частности, что хотя В. Гомулка «ведет партию вправо», тем не менее «в настоящее время положение требует оказать Гомулке поддержку, так как это, пожалуй, единственный человек, вокруг которого можно сплотить партию». По мнению Хелховского, лидеру ПОРП «давно следовало отмежеваться от Замбровского, однако этого не происходит», не произойдет и в ближайшее время, поскольку «Гомулка нуждается еще в Замбровском». Хелховский нелестно отозвался о Р. Замбровском «как об очень хитром и тонком политике, против которого, и Циранкевича в первую очередь, должна быть направлена борьба здоровых сил партии». Какова же предполагалась тактическая линия этих «здоровых сил» на предстоявшем пленарном заседании? Оказывается, «здоровые силы в Центральном Комитете будут стремиться показать рядовым членам партии свое несогласие с политикой Политбюро по таким вопросам, как: коллективизация сельского хозяйства, отношение к костелу, вопросам идеологии, с тем чтобы укрепить позицию членов партии, стоящих на правильном пути»¹¹.

П.К. Пономаренко немедленно поставил в известность Н.С. Хрущева и все партийное руководство о новых столкновениях в Центральном Комитете, представив информационный материал под заголовком «О некоторых итогах IX пленума ЦК ПОРП». В тот момент, когда был подготовлен документ (22 мая), советский посол еще не располагал стенограммой пленума; все его выкладки, очевидно, основывались на беседах сотрудников посольства и самого посла с участниками пленума. Некоторые сообщаемые им факты заслуживают внимания, тем более что в них затрагиваются польско-советские межпартийные отношения.

Прения по докладу на пленуме проходили активно (выступило 42 чел.) и со взаимными нападками. Наиболее критическим, можно сказать, агрессивным было выступление Казимежа Мияля, его поддержала небольшая группка сторонников. Мияль не скрывал, что ему не по нутру заявленные VIII пленумом ЦК перемены в политической, социально-экономической и культурной жизни. По этой причине в партии он считался догматиком. П.К. Пономаренко пишет: «Мияль подверг острой критике так называемый польский путь к социализму». Он критически воспринял новую политику на селе, полагая ошибочным отказ от коллективизации и ориентацию на индивидуальное крестьянское хозяйство. Но еще больше ему не понравилась линия В. Гомулки на слишком явную самостоятельность Польши во взаимоотношениях с другими социалистическими странами. Этот постулат Мияля советский посол выразил в следующих словах: «В настоящее время из всех социалистических стран одна Польша не признает руководящей роли СССР в социалистическом лагере. Это вбивает клин между социалистическими странами, разъединяет силы, ослабляет лагерь и помогает международной реакции». Наконец, в адрес Политбюро ЦК ПОРП К. Мияль высказал упрек в том, что оно не смогло преодолеть колебаний и занять твердую линию в вопросе Венгрии¹². За выступление Мияля в Москве сразу же ухватились, оно, «по нашему мнению, представляет несомненный интерес», — сообщал заместитель министра иностранных дел СССР Н.С. Патоличев, препровождая ротапринтную копию документа в МИД СССР А.И. Горчакову с указанием, что он представлен также членам Президиума ЦК КПСС для ознакомления¹³. Отметив недостаточно корректную форму высказываний К. Мияля, советский посол тем не менее посчитал его выступление в целом «правильным по существу»¹⁴ — заслуживающий внимания момент, косвенным путем показывающий, что П.К. Пономаренко в духе своих политических и идеологических представлений принял сторону немногочисленного догматического крыла в ПОРП и не соглашался с новыми политическими идеями, принятыми на октябрьском пленуме. В. Гомулка в своем заключительном слове (не опубликованном в открытой печати) расценил выступление Мияля как «иную политическую платформу, иную политическую линию» и даже специально подчеркнул: «...тов. Мияль представил нам политическую позицию, совершенно несовместимую с постановлениями VIII пленума»¹⁵.

Зато выступления тех, кто после каждого заметного события в Польше посещал советское посольство, чтобы поделиться своими впечатлениями, П.К. Пономаренко оценивал одобрительно. Вот соответствующие высказывания, о которых он считал необходимым сообщить: «Зенон Новак выступил основательно, спокойно и выдержанно. Он не все разделил в выступлении Мияля, но во многом его и поддержал. Новак резкой критике подверг Замбровского, особенно за разгон кадров. Говорил о дружбе с Советским Союзом и о ревизионизме как о главной опасности»; «Юзвяк Витольд выступил очень хорошо. В своем выступлении он говорил, почему нужна Польше дружба с Советским Союзом и какое значение для Польши имеет опыт КПСС и СССР»; ряд актуальных вопросов затронул А. Завадский, последнее время на заседаниях предпочитавший отмалчиваться, среди прочего он высказался «об СССР, о значении дружбы [с Советским Союзом] и о том, что Польша должна занять достойное место среди стран социалистического лагеря»¹⁶.

При обсуждении вопроса о польско-советских отношениях В. Гомулка не всегда держал себя в руках; иногда он, как видно из некоторых источников, терял уравновешенность, был язвительным и некорректным. Отвечая на вопрос К. Мияля, защищавшего тезис о ведущей роли СССР в международном рабочем движении, он ответил вопросом на вопрос: «Как вы представляете руководящую роль Советского Союза? Так, как было в минувший период, когда советский офицер безопасности мог вызвать любого члена Политбюро ПОРП и сделать с ним все, что захочет, или так, как было в Венгрии — во главе с советскими танками против народа?»¹⁷. В стенограмму пленума эта высказанная в пылу полемики реплика не вошла. И понятно почему: Гомулка вовсе не был заинтересован в том, чтобы столь неосторожное высказывание первого секретаря ЦК ПОРП обсуждалось в кабинетах Кремля и на Старой площади.

Существует еще одна версия обмена репликами между В. Гомулкой и К. Миялем: «При сокращении [стенограммы] были устранены замечания Гомулки по поводу обвинений, выдвинутых тов. Миялем, что партия, отрицая руководящую роль Советского Союза, способствует распространению антисоветских настроений. На это Гомулка заявил, что всемерное подчеркивание руководящей роли Советского Союза невозможно в условиях Польши, т. к. этот лозунг сильно скомпрометирован прежними советско-польскими отношениями и венгерскими событиями. Гомулка якобы заявил, что в Венгрии также все время говорили "во главе с Советским Союзом", а дело дошло до того, что в ход были пущены советские танки. Мы хотим, — продолжил Гомулка, — чтобы во главе польской революции шли не советские танки, а польские коммунисты»¹⁸. Какая из двух версий правдива — утвердительно сказать теперь вряд ли можно.

Когда просоветски настроенная часть пленума вновь стала упрекать руководство ПОРП за удаление советских советников из спецслужб и военнослужащих из Войска Польского, В. Гомулка в заключительном слове опять вернулся к вопросу о взаимоотношениях ПНР — СССР. Себя он старался представить как человека, поступавшего против собственной воли («Нас обвиняют в устранении Рокоссовского, но я был против этого. Возмущение народа и армии заставило нас это сделать»¹⁹).

После всего того, что говорилось о ревизионизме на IX пленуме ЦК ПОРП, тактика, направленная против варшавских еженедельников «По просту» и «Нова культура», вызывавших плохо скрываемое раздражение В. Гомулки, представлялась очевидной. В борьбе с очагами польского ревизионизма употреблен был старый как мир метод грубого одергивания. Осенью 1957 г. для укрощения строптивых журналистов были уже применены меры партийного дисциплинарного воздействия: одни получили строгие партийные выговоры, а в октябре некоторые расстались с партийными билетами.

Вскоре после майского пленума советник посольства СССР в ПНР Ю.В. Бернов встретился с членом Политбюро и секретарем ЦК ПОРП Е. Моравским. В записи их беседы привлекает внимание следующий фрагмент: «Нас, — сказал т. Моравский, — очень радует, что советские товарищи так [высоко] оценивают решения IX пленума. Руководство ЦК ПОРП, заметил он, было очень ободрено тем, что т. Хрущев положительно оценил доклад т. Гомулки и сообщил, что доклад будет полностью опубликован в журнале "Коммунист"»²⁰. Обещание было выполнено²¹.

Ситуация в стране между тем оставалась по-прежнему неустойчивой. Материальное положение рабочих в ряде отраслей экономики подталкивало их к социальным протестам. На некоторых предприятиях распространение получило забастовочное движение. Правительство маневрировало, пыталось путем повышения заработной платы исправить положение, повышая одновременно цены на некоторые продовольственные и промышленные товары. «Уступки же, которые были сделаны правительством под напором рабочих, — говорится в подготовленном советским посольством в Варшаве для МИД СССР документе, — создали представление, что прямого и немедленного повышения зарплаты можно добиться лишь путем открытого нажима, вплоть до объявления забастовки». По некоторым данным, содержащимся в том же источнике, за девять месяцев 1957 г. «имело место свыше 70 забастовок»²². Большой резонанс, в частности, вызвала забастовка трамвайщиков в Лодзи 12—14 августа, в усмирении которой участвовали подразделения милиции²³, в состоянии постоянной забастовочной готовности пребывал Гданьский морской порт, в г. Быдгощи забастовка охватила завод ремонта подвижного железнодорожного состава.

Но не меньшую озабоченность высшего партийного руководства вызывали процессы в идеологической сфере, особенно в средствах массовой информации. Чтобы ослабить напряженность в кругах интеллигенции, в основной своей массе все же принявшей программу В. Гомулки, ЦК ПОРП прибегнул к крутым и поэтому рискованным мерам. Цензура получила указание более строго следить за печатной продукцией, особенно газетами и журналами, высказывавшимися по вопросам политического развития Польши. Еженедельник «По просту», руководимый в то время Р. Турским, стал подвергаться политическому давлению: сначала партийные аппаратчики вели «разъяснительные» беседы с редакционным коллективом, потом, когда за дело взялось Главное управление контроля печати, еженедельник стал испытывать цензурные ограничения, отдельные номера даже конфисковывались. Стойкое сопротивление журналистов привело лишь к тому, что Секретариат ЦК ПОРП, вынося 2 октября 1957 г. решение закрыть еженедельник, в протоколе заседания сформулировал прегрешения молодых адептов демократизации с исключающей какие бы то ни было кривотолки безапелляционностью: «Секретариат констатировал, что редакция "По просту" развивала деятельность, вредную для политики партии и государства, противоречащую решениям VIII и IX пленумов ЦК...». Центральной комиссии партийного контроля ПОРП рекомендовалось рассмотреть персональные дела членов партии в составе редакции «По просту». Впрочем, той же процедуре («за противодействие политике партии») на том же заседании подверглись некоторые журналисты из еженедельников «Шпильки», «Свят», из телевидения и Польского радио; в газете «Штандар млодых» предполагалось произвести «ряд кадровых перемен для политического укрепления редакции»²⁴. Под одну гребенку попали и другие деятели, заметные на журналистской ниве. Лишились своих постов главных редакторов еженедельника «Жиче господарче» Т. Ковалик (за публикацию «вредных материалов») и главный редактор журнала «Доокола свята» З. Юркевич (за публикацию «оскорбительной фотографии маршала Жукова, а затем злобного комментария» к ней)²⁵.

Радикальный шаг ЦК ПОРП был воспринят политизированными кругами польских журналистов и писателей, а также студенческой молодежи как незаслуженное оскорбление и сильный удар по свободе слова, декларированной в октябре 1956 г. Студенчество решилось даже на отчаянный шаг — выйти с публичным протестом на улицы Варшавы. 3 октября десятки активистов Союза социалистической молодежи собрались на площади Нарутовича, рядом со студенческим общежитием. Власти направили для разгона манифестации специальный милицейский отряд в составе 340 человек. В итоге столкновения 19 студентов были арестованы, а 12 обратились за медицинской помощью. Как всегда в подобных случаях, к оборонявшейся стороне присоединились хулиганствующие элементы из маргинальных слоев населения, во всяком случае, так утверждалось в официальных сообщениях. Весть о побоище наэлектризовала студенчество столицы. Митинги и столкновения с милицией продолжались ежедневно по 7 октября включительно. О размахе и упорстве волнений свидетельствуют следующие данные. Задержано было 536 человек. Получили ранения 79 манифестантов и 95 милиционеров. На митинги собиралось от 600 до 2000 человек. В подавлении манифестаций участвовало более 6000 человек. Общее количество манифестантов не поддается оценке. Территориально волнения охватили пл. Нарутовича, Политехнический институт, пл. Конституции, Маршалковскую ул., Ерозолимские аллеи (до здания ЦК ПОРП включительно), периферийные улицы указанных площадей и проспектов, просторную площадь перед многоэтажным зданием Дворца культуры и науки. Против манифестантов милиция действовала палками и слезоточивыми газами. Применение огнестрельного оружия запрещалось (можно было стрелять в воздух для устрашения), но все-таки в результате спонтанно возникшей стрельбы погибло два человека. Студенты брались за палки и камни, в некоторых местах возводили баррикады²⁶. Словом, это был чрезвычайно серьезный, исполненный драматизма общественный конфликт, в котором с одной стороны выступала молодая польская интеллигенция, а с другой — социалистическое по декларируемым целям и идеологии государство. О политическом диалоге интеллигенции и власти уже не могло быть и речи. Тем более что официальная версия студенческих волнений (например, в «Трыбуне люду») грешила необъективностью. Все происшедшее вызвало глубокое возмущение значительной части населения Варшавы, нашло отклик в высших учебных заведениях Кракова, Вроцлава и некоторых других местах.

Как в скором времени оказалось, все споры на IX пленуме ЦК партии о необходимости преодоления ревизионизма и догматизма не дали реальных результатов. Состоявшийся в конце октября 1957 г. довольно поспешно подготовленный X пленум ЦК ПОРП в основном был занят осуждением вдогонку редакционного коллектива еженедельника «По просту», уже закрытого к тому времени за излишнюю смелость в отстаивании своих представлений о демократизации в Польше. Но главная цель пленума заключалась вовсе не в этом. В. Гомулка собрал пленарное заседание ЦК для решения более прозаической, но очень важной задачи — прежде чем объявить о созыве очередного, III съезда ПОРП, нужно было провести партийную чистку. Конечно, это была крайняя мера, но В. Гомулка считал ее необходимой и неизбежной. Так польская «оттепель» трансформировалась в заморозки.

Примечания

1. AAN. PZPR. КС. Sygn. V/51. К. 133—134. Из протокола заседания Секретариата ЦК ПОРП № 130 от 12 февраля 1957 г.

2. Torańska T. Op. cit. S. 193.

3. Ibidem. S. 198.

4. Trybuna Ludu. 26.02.1957.

5. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 229. Л. 18. Из препроводительного письма П.К. Пономаренко к обзору «Об искажениях и ревизии марксизма-ленинизма некоторыми философами, историками, журналистами и общественными деятелями на страницах польской печати, в научно-педагогической и исследовательской деятельности» (Л. 19—110).

6. Siekierska J. О potrzebie tolerancji // Nowe Drogi. 1957. № 2. S. 81—92.

7. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 229. Л. 20, 32.

8. Kochański A. Polska 1944—1991. Informator historyczny. T. II. Ważniejsze akty prawne, decyzje i enuncjacje państwowe (1957—1970). Warszawa, 2000. S. 45.

9. Gomułka W. Przemówienia, październik 1956 — wrzesień 1957. Warszawa, 1957. S. 325—326.

10. См.: Gomułka W. Przemówienia... S. 327.

11. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 49. Д. 5. Л. 88—89. Из беседы 1-го секретаря посольства СССР в Варшаве И.А. Степанова со 2-м секретарем посольства НРБ Б. Поповым 13 мая 1957 г.

12. АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 41, 1957 г. П. 350. Д. 64. Л. 79; РГАНИ. Ф. 5. Оп. 49. Д. 5. Л. 80.

13. АВП РФ. Ф. 122. Оп. 39, 1957 г. П. 140. Д. 720. Л. 35; РГАНИ. Ф. 5. Оп. 49. Д. 10. Л. 63.

14. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 49. Д. 5. Л. 81.

15. Там же. Л. 101—102.

16. Там же. Л. 82.

17. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 49. Д. 4. Л. 146. Из записки журналиста и общественного деятеля Г.А. Жукова в ЦК КПСС о беседе с ответственным секретарем журнала «Пшиязнь» Ст. Юнгом 3 августа 1957 г.

18. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 49. Д. 5. Л.104. Из беседы генерального консула СССР в Гданьске Н.К. Талызина с работниками воеводского комитета ПОРП 3 июля 1957 г.

19. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 49. Д. 5. Л. 83.

20. Там же. Д. 7. Л. 114.

21. См.: Гомулка В. Узловые проблемы политики партии // Коммунист. 1957. № 7. С. 41—87. Заголовок доклада снабжен примечанием редакция журнала: «Перевод на русский язык осуществлен Польским агентством печати».

22. АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 41, 1957 г. П. 350. Д. 60. Л. 2—3. Из «Справки о настроениях среди рабочего класса и прошедших партийных собраниях по обсуждению закрытого письма Центрального Комитета ПОРП по вопросу забастовок», подготовленной 12 октября 1957 г. посольством СССР для 4-го Европейского отдела МИД СССР.

23. Подробнее см.: Dudek A., Marszałkowski Т. Walki uliczne w PRL 1956—1989. Kraków, 1999. S. 65—67.

24. AAN. PZPR. КС. Sygn. V/50. K. 172.

25. Dudek A., Marszałkowski T. Op. cit. S. 67—68.

26. Детальное описание студенческих волнений 3—7 октября 1957 г. см.: Ibidem. S. 69—80.