3. Триумф «Веслава»

На VIII пленуме ЦК ПОРП работа возобновилась утром 20 октября¹. За столом президиума, уже как бы на законном основании, место занял В. Гомулка, и это придало особый смысл всему происходившему. С упоминавшейся выше информацией о переговорах ПОРП — КПСС выступил А. Завадский, затем на трибуну по требованию членов пленума вышел К. Рокоссовский, чтобы дать пояснения по поводу движения советских танковых подразделений по польской государственной территории. По его заявлению, танки двигались в направлении Быдгощи и Лодзи в полном соответствии с предварительно согласованным планом маневров, причем министр обороны подчеркнул, что уже обратился к советскому командованию с просьбой вернуть их в места постоянной дислокации². Но его словам, как это видно из стенограммы заседания, не поверили.

В программном выступлении В. Гомулки, открывшем обсуждение волновавших все польское общество проблем, польско-советские отношения были поставлены в центр внимания. Они рассматривались в двух плоскостях: как межпартийные, то есть как взаимоотношения ПОРП и КПСС, и как межгосударственные. Суть предложенной им концепции формулировалась следующим образом: «Взаимоотношения между партиями и государствами лагеря социализма не дают и не должны давать никаких поводов к каким-либо осложнениям. В этом состоит одна из главных черт социализма. Эти отношения должны формироваться по принципам международной рабочей солидарности, должны основываться на взаимном доверии и равноправии, на оказании взаимной помощи, на взаимной дружеской критике, если она окажется нужной, на разумном и вытекающем из духа дружбы и из духа социализма решении всех спорных вопросов. В рамках таких отношений каждая страна должна пользоваться полной независимостью и самостоятельностью, а право каждого народа на суверенное управление в независимой стране должно соблюдаться полностью и взаимно»³. В подобном духе проблематика польско-советских отношений рассматривалась и в итоговом документе пленума.

В дискуссии по данной проблеме высказывались многие, причем очерченная новым польским лидером концепция сомнению не подвергалась. В ряде выступлений советский опыт строительства социализма отвергался как не соответствующий польским историческим, социальным и культурным реалиям, а потому неприемлемым. Идеология «польского пути к социализму», вновь обретшая право на жизнь, базировалась теперь на критическом осмыслении сталинизма. Во многих выступлениях участников пленума антисоветские высказывания в средствах массовой информации подверглись осуждению, раздавались даже жесткие призывы усилить партийный контроль в этой сфере.

Идея суверенитета Польши и постановки отношений с Советским Союзом на новую, более справедливую основу соответствовала ожиданиям польского общества. И когда В. Гомулка был избран первым секретарем ЦК ПОРП, едва ли не большинство поляков восприняли этот факт как желанный и справедливый, отвечающий насущным потребностям переживаемого нацией момента. Об эйфории тех дней поляки старшего поколения до сих пор нередко вспоминают с некоторой долей ностальгии. Тогда большинство поляков — разных возрастов и политических убеждений — связывали с возвращением В. Гомулки в большую политику надежды на углубление процессов демократизации в стране и в ПОРП, на совершенствование политической системы, выправление трудной экономической ситуации. Мнение общественности было единым: восхождение В. Гомулки на вершину властной пирамиды означало поражение консервативных сил в ПОРП.

Как бы ни относились в Москве к аскетичному, не терпевшему возражений польскому коммунистическому лидеру, около двух лет назад еще находившемуся в самой строгой изоляции, приходилось считаться с новой ситуацией, так или иначе приспосабливаться к ней, чтобы оставаться на почве реальности. Два дня спустя после пленума Н.С. Хрущев в телефонном разговоре с В. Гомулкой подтвердил, что он «не видит никаких препятствий к тому, чтобы партийные и государственные взаимоотношения между СССР и Польшей основывались на принципах, изложенных VIII пленумом ЦК ПОРП»⁴.

В глазах польского общественного мнения руководители ПОРП, и в первую очередь, безусловно, В. Гомулка, одержали серьезную моральную победу в своем стремлении стабилизировать ситуацию в стране. Правда, общественность о ходе переговоров с советской делегацией имела явно недостаточную информацию: в газетах появилось очень короткое, вызывавшее много вопросов коммюнике о приезде делегации КПСС. Но какие-то сведения все же тем или иным путем просачивались из-за дверей зала, в котором происходило действо пленума, и сразу же становились достоянием улицы, повсюду оживленно комментировались. Польское радио полностью, без каких-либо изъятий транслировало выступление В. Гомулки, и оно повсюду выслушивалось с неподдельным вниманием. Это был индикатор сопричастности нации тому, что происходило в стране. Потом непривычно оперативно вышел журнал «Нове дроги», в котором была опубликована стенограмма VIII пленума ЦК ПОРП (специально подготовленная как для членов партии, так и более широких читательских кругов⁵), в ней можно было познакомиться с информацией А. Завадского о польско-советских межпартийных переговорах и выступлениями участников пленума. Журнал молниеносно раскупался в газетных киосках и, как говорится, зачитывался до дыр.

Когда на пленуме огласили результаты голосования в новый состав руководства ПОРП, оказалось, что К. Рокоссовский в Политбюро не попал, набрав всего 23 голоса из 75 участвовавших в голосовании членов ЦК⁶. Это означало близкое завершение «польского периода» в биографии выдающегося советского полководца, не по своей воле оказавшегося в польских партийно-правительственных кругах. Итоги выборов нового состава Политбюро (В. Гомулка, С. Ендрыховский, А. Завадский, Р. Замбровский, И. Лёга-Совиньский, Е. Моравский, Э. Охаб, А. Рапацкий, Ю. Циранкевич) и Секретариата ЦК ПОРП (Е. Альбрехт, Э. Герэк, Р. Замбровский, В. Матвин, Э. Охаб, В. Яросиньский) повсеместно были встречены с энтузиазмом, даже людьми, далекими от идей социализма.

По окончании пленума не ослабела волна митингов и манифестаций. В Гданьске молодежь и партийные низы оказывали сильное давление на воеводский комитет ПОРП, руководители которого не желали никаких перемен. «Особенно массовый и тревожный характер приняли имевшие место 22 октября митинги на заводе в Гданьской судоверфи, металлургическом заводе и на городской площади у политехнического института», — читаем в одном из документов советского посольства. В общегородском митинге участвовало 35—40 тыс. человек, причем присутствовал здесь секретарь ЦК ПОРП В. Матвин⁷. Если приведенные данные верны, то следует признать: за пределами польской столицы это было одно из самых многочисленных спонтанных собраний граждан, выражавших свою поддержку новому руководству ПОРП и связывавшему свои надежды с демократизацией страны. Более 30 тыс. человек митинговали в Щецине. Митинги устраивала и студенческая молодежь Вроцлава. В тот же самый день, 22 октября, во вроцлавском политехническом институте на митинге собралось около 10 тыс. студентов, преподавателей вуза и заводских рабочих⁸. Массовый митинг затем превратился в уличную демонстрацию под антисоветскими лозунгами, в ходе которой часть агрессивно настроенной молодежи вторглась в помещение местного общества польско-советской дружбы и нанесла ему значительный ущерб. Общей чертой митингов в Гданьске, Щецине и Вроцлаве была рельефно выраженная в лозунгах, неприятная для Кремля, тенденция: «убрать иностранные войска из Польши», «долой Рокоссовского», «польскому войску — польских командиров», «отстоим суверенитет польского государства». И тому подобное. Как и по всей стране. Порожденная митингами и манифестациями эйфория свободы, понимаемая агрессивными, радикально настроенными людьми как вседозволенность, продолжалась еще несколько дней. Такого же рода митинги имели место в Гливице. 23 октября 70 тыс. человек собрались на митинг в Люблине, 100 тыс. — в Познани. Рабочие и студенчество митинговали в Кракове, Ополе, Лодзи, Кельце, Ольштыне, Быдгоще, Кошалине и других местах. Это было подлинно массовое общественное движение. Доминирующая его направленность, несмотря на отдельные антисоветские тенденции, — выражение самыми разными способами поддержки новому коммунистическому лидеру.

После самого крупного митинга в столице 24 октября 1956 г. (по разным данным, собралось от 300 до 500 тыс. человек; сохранившиеся кадры польской кинохроники тех дней свидетельствуют, что это и в самом деле было внушительное, поражавшее воображение событие), на котором В. Гомулка выбросил лозунг «Хватит митинговать!»⁹, началась полоса постепенной стабилизации обстановки в стране. Тем самым, как подчеркивают авторитетные польские исследователи темы, в Польше получил окончательное разрешение конфликт в элите власти, снято напряжение между властью и обществом, польско-советские межпартийные и межгосударственные отношения продолжили свое развитие уже на качественно ином уровне¹⁰. В. Гомулка, как утверждают некоторые люди из его окружения, опасался встречи с столь внушительной массой возбужденных жителей столицы, однако он по достоинству оценил политическую важность момента, взял себя в руки и сумел выстроить свою речь так, что она удовлетворила все наиболее активные слои населения. Общего позитивного впечатления от того дня, запечатлевшегося в исторической памяти поляков, не смазали даже несколько демонстраций под антисоветскими лозунгами в разных районах Варшавы (одна из демонстраций направилась к советскому посольству, но на подходах к нему была своевременно заблокирована мотострелками).¹¹

Примечания

1. Подробнее о ходе VIII пленума см.: Rykowski Z., Władyka W. Op. cit. S. 236—249.

2. См.: Nowe Drogi. 1956. № 10. S. 20

3. Гомулка В. Речь на VIII Пленуме ЦК ПОРП 20 октября. Варшава, 1956. С. 37—38.

4. АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 40, 1956 г. П. 336. Д. 10. Л. 108.

5. Сопоставление опубликованной стенограммы с подлинником показывает, что расхождений имеется довольно много. Политбюро ЦК ПОРП поручило Е. Моравскому подготовить текст стенограммы к печати, «сомнительные вопросы» согласовывались непосредственно с В. Гомулкой (Centrum władzy... S. 224). В подлинном тексте обращает на себя внимание такой любопытный момент. Э. Охаб выразил уверенность, что со временем дискуссия «с советской делегацией будет опубликована», а пока она сохраняется в тайне (AAN. PZRP. КС. Sygn. III/19. К. 18). Может быть, тут имеется в виду опубликование стенограммы или протокола дискуссии?

При обращении к журнальному тексту стенограммы необходимо иметь в виду, что в выступлениях, касавшихся польско-советских отношений, слишком заостренные формулировки об СССР и КПСС были опущены (см.: Centrum władzy... S. 224. Комм. 4).

6. Nowe Drogi. 1956. № 10. S. 157.

7. АВП РФ. Ф. 0122. Оп. 40, 1956 г. П. 336. Д. 10. Л. 86—89. Из беседы вице-консула СССР в Гданьске Н.В. Олесова с секретарем президиума Гданьского отделения Общества польско-советской дружбы Я. Ксёнже 23 октября 1956 г.

8. Подробнее см.: Ciesielski St. Wrocław 1956. Wrocław, 1999. S. 130—132.

9. Текст речи В. Гомулки см.: Правда. 25.10.1956.

10. Rykowski Z., Władyka W. Op. cit. S. 236.

11. Torańska T. Op. cit. S. 190—191; Pes Publika. 1990. № 6. S. 63.