Глава 5. Мюнхен

Ответ английского правительства на советскую ноту от 17 марта 1938 года был исключительно характерным. «Правительство его величества» употребило в своем ответе весьма изысканные слова, но отказывалось от проведения немедленных переговоров по вопросу о создании единого фронта против агрессии. Мотивировался этот отказ следующим образом:

«...Конференция, на которой присутствовали бы лишь некоторые из европейских держав и которая имела бы целью не столько обеспечение урегулирования неразрешенных проблем, сколько принятие согласованных действий против агрессии, не обязательно окажет, по мнению правительства его величества, благоприятное воздействие на перспективы европейского мира».

«Правительство его величества» предъявляло, таким образом, советскому правительству следующую основную претензию: СССР предлагал «организацию согласованных действий против агрессии», вместо этого, по мнению англичан, следовало подумать об «урегулировании неразрешенных проблем».

Какие же это были «неразрешенные проблемы»? Германская печать немедленно после аншлюсса начала явно инспирированную античешскую кампанию, проливая крокодиловы слезы по поводу мнимого угнетения судетских немцев. Всем стало ясно, что для Гитлера следующей «неразрешенной проблемой» является Чехословакия.

Это со всей силой подчеркивала приведенная выше нота советского правительства от 17 марта 1938 года. Много писала об этом и советская печать сразу же после захвата Австрии. Уже 14 марта газета «Правда» констатировала, что «германская фашистская печать распространяет провокационные сплетни, которые должны дать повод для нападения на Чехословакию».

В тот же самый день (14 марта 1938 года) статья, опубликованная в газете «Известия», предостерегая об угрозе, нависшей не только над Чехословакией, но также и над Польшей, подчеркивала, что «Гитлер и германское правительство в целом недвусмысленно давали понять, что речь идет об осуществлении планов, которые лелеялись с момента поражения в мировой войне. Как известно, к объектам таких давнишних притязаний послевоенной Германии принадлежит и Данциг и так называемый «Польский коридор». Очередь может дойти и до Польши, с чем, впрочем, ее министр иностранных дел, вероятно, уже давно примирился.

Кто знает, быть может, господин Бек даже мечтает стать польским Зейсс-Инквартом».

Было бы неправильно утверждать, что правительства Англии, Франции и Соединенных Штатов не видели захватнических планов Гитлера по отношению к Чехословакии, а в дальнейшем также и по отношению к Польше. Ведь еще 19 ноября 1937 года Галифакс называл Чехословакию и Данциг в числе проблем, которые требуют «урегулирования». О том, как понимала английская реакция это «урегулирование», лучше всего говорит статья, опубликованная в близкой к премьеру Чемберлену консервативной газете «Дейли мейл» 14 марта 1938 года, то есть на следующий день после захвата Австрии. В этой статье говорилось:

«Интервенция в этой части Европы [то есть в Средней и Восточной Европе. — М.С.] является совершенно неприемлемым делом для английского народа. Британские интересы там не затронуты, и английский народ не позволит втянуть себя в дела нации, которая не является даже народом в настоящем смысле этого слова. Чехословакия является искусственным творением мирных договоров 1919 года, она не является и никогда не может быть действительно единым национальным государством. С момента своего возникновения как государства Чехословакия должна была явиться объектом бурных дискуссий и источником серьезных разногласий... Слепой и упрямый дух Лиги наций всегда являлся препятствием к пересмотру мирных договоров. Лига наций вызвала к жизни сегодняшние методы насилия. Но в задачи Великобритании не входит исправление ошибок, допущенных в Женеве».

Трудно без отвращения читать эти слова. Однако они отражали истинное положение вещей. На англо-французской конференции, которая состоялась 28 апреля 1938 года, Чемберлен (только что добившийся успеха — заключения договора о дружбе с Италией 16 апреля 1938 года) сделал небезинтересное заявление.

«Г-н Невиль Чемберлен... весьма сомневается в том, что г-н Гитлер желает уничтожения чехословацкого государства или переустроенного чехословацкого государства... Если Германия пожелает этого уничтожения, премьер-министр не видит, говоря со всей откровенностью, как ей можно помешать в этом, но он не думает, чтобы этого желали в Берлине...»

Английский премьер «не видел» способа, который был очевиден каждому честному человеку: решительное противодействие агрессии. Гитлер понял, что он может получить Чехословакию из рук... ее западных «союзников».

Лето 1938 года Гитлер использовал на подготовку почвы для дальнейших действий. Беседы, состоявшиеся в Берлине с руководителем американских реакционеров Гувером, подтвердили убеждение Гитлера в том, что США ни в коем случае не окажут помощи тем европейским государствам, которые стояли на очереди в его агрессивных планах. Подтверждением этого вывода было решение американского правительства не отменять запрета на вывоз оружия и военных материалов в Испанию. Против предложения об отмене этого запрета высказался, в частности, 12 мая 1938 года тогдашний государственный секретарь США Кордел Хэлл.

Вскоре после этого английские и германские деятели обменялись неофициальными визитами. В Берлин прибыл один из руководителей английских консерваторов лорд Лондондери, в Лондон направился личный адъютант Гитлера капитан Видеман. Гитлер доказывал английскому правительству, что передача Германии судетского района Чехословакии соответствует «интересам всеобщего мира» и что это последнее требование Германии в Европе. Эти предложения были обсуждены представителями Англии и Франции во время пребывания английской королевской четы в Париже (19 июля 1938 года) и было признано, что их «можно принять».

Германский посол в Лондоне Дирксен в своем донесении от 10 июля 1938 года следующим образом оценивает позицию английского правительства по отношению к Германии в целом и по чехословацкому вопросу в частности:

«...шок, явившийся следствием присоединения Австрии, как известно, вызвал реакцию, однако он был сравнительно быстро преодолен. Ошибки английской внешней политики, сделанные во время чешского кризиса, очень скоро были восприняты как таковые и были предприняты шаги для того, чтобы преодолеть их признанием доказанной лояльности Германии, молчанием в ответ на яростные нападки германской прессы, дружественным по отношению к Германии выступлением Галифакса в палате лордов, выступлением Галифакса в духе германской точки зрения в королевском институте международных отношений, речью Чемберлена в Кеттеринге и выступлением Галифакса перед представителями прессы 11 июля.

Из всех этих высказываний ответственных государственных деятелей Англии, которые были подкреплены и разъяснены в беседах со мной, ясно видно неизменное желание соглашения с Германией, правда, с усиливающейся тенденцией передать инициативу возобновления этих переговоров Германии.

...Настоящее английское правительство, первое из послевоенных кабинетов, сделало поиски компромисса с Германией одним из существеннейших пунктов своей программы; поэтому данное правительство по отношению к Германии проявляет такой максимум понимания, какой только может проявить какая-либо из возможных комбинаций английских политиков. Это правительство обладает внутриполитической силой для разрешения этой задачи. Оно приблизилось к пониманию наиболее существенных пунктов основных требований, выставляемых Германией в отношении отстранения Советского Союза от решения судеб Европы, отстранения Лиги наций в этом же смысле, целесообразности двухсторонних переговоров и договоров. Германия встречает со стороны этого правительства возрастающее понимание в отношении своих требований по вопросу о судетских немцах. Оно было бы готово принести большие жертвы во имя удовлетворения других справедливых немецких требований при одном только условии, что к этим целям будут стремиться мирными путями».

В соответствии со стремлением Англии принести «большие жертвы (конечно, за чужой счет) во имя удовлетворения справедливых немецких требований» 22 июля английское правительство потребовало от Чехословакии уступок в пользу судетских немцев. Под нажимом Англии буржуазное чехословацкое правительство согласилось рассмотреть предложения «фюрера» судетских немцев Генлейна... Оказалось, однако, что Генлейна не удовлетворяло уже предыдущее требование о предоставлении автономии. Но англичан не остановило и это. Чемберлен направил в Чехословакию своего соратника лорда Ренсимена, который продолжал оказывать дальнейшее давление на чехословацкое правительство, добиваясь принятия германских требований. Одновременно в целях нажима Гитлер устроил в Кёльне внушительный военный парад, демонстрируя перед всем миром свою готовность к войне.

7 сентября 1938 года лондонская газета «Таймс» выступила с явно инспирированной английским правительством статьей, в которой требовала от Чехословакии немедленной передачи Германии «судетского пограничного района».

Почва была достаточно подготовлена. В сентябре 1938 года Гитлер приступает ко «второму туру» нажима на Чехословакию: в судетском районе все чаще возникают беспорядки, инспирированные из Берлина, Генлейн открыто требует аншлюсса, на чехословацкой границе концентрируются германские войска и «судетский легион», увеличивается число пограничных «инцидентов». Чехословацкий кризис обостряется и входит в критическую фазу...

23 марта 1938 года посол США в Москве Дэвис записал в своем дневнике, что положение Чехословакии правильно оценивает только советская дипломатия. Действительно, Советский Союз был в то время единственной страной, готовой решительно и без всяких оговорок стать на защиту Чехословакии.

В начале сентября 1938 года французское правительство обратилось к советскому правительству с запросом, какова будет его позиция, в случае если Чехословакия подвергнется нападению со стороны Германии.

Ответ советского правительства был ясен и прям: немедленно созвать представителей СССР, Англии и Франции; опубликовать декларацию от имени этих трех держав, предупреждающую, что Чехословакии будет оказана помощь в случае неспровоцированного нападения на нее Германии; обсудить этот вопрос в Лиге наций; наконец, созвать совещание представителей генеральных штабов СССР, Франции и Чехословакии для выработки плана совместных военных действий. При этом было подчеркнуто, что СССР окажет Чехословакии помощь любыми средствами и всеми доступными путями, если, как установлено советско-чехословацким договором, Франция также выступит в защиту Чехословакии.

В середине сентября само чехословацкое правительство запросило правительство Советского Союза, готово ли оно, в соответствии с чешско-советским договором, оказать немедленную и действенную помощь Чехословакии, если такую же помощь она получит, со стороны Франции. Ответ советского правительства, сформулированный в телеграмме народного комиссара иностранных дел от 20 сентября 1938 года на имя полпреда СССР в Чехословакии, гласил:

«1) На вопрос Бенеша, окажет ли СССР, согласно договору, немедленную и действительную помощь Чехословакии, если Франция останется ей верной и также окажет помощь, можете дать от имени правительства Советского Союза утвердительный ответ.

2) Такой же утвердительный ответ можете дать и на другой вопрос Бенеша, — поможет ли СССР Чехословакии, как член Лиги наций, на основании статей 16 и 17, если в случае нападения Германии Бенеш обратится в Совет Лиги наций с просьбой о применении упомянутых статей.

3) Сообщите Бенешу, что о содержании нашего ответа на оба его вопроса мы одновременно ставим в известность и французское правительство».

Помимо всего прочего, советский ответ серьезно облегчил Чехословакии переговоры с Францией, ибо мешал последней отказаться от своих обязательств. Одновременно советское правительство оказало Чехословакии дипломатическую помощь на других участках. 22 сентября 1938 года заместитель народного комиссара иностранных дел Потемкин направил поверенному в делах Польской республики ноту, в которой предостерегал польское санационное правительство от вступления на территорию Чехословакии польских войск, что явилось бы оказанием активной помощи гитлеровской Германии. Содержание ноты Потемкина сводилось к следующему:

«Из различных источников советское правительство получило сообщения, что польские войска сосредоточены на польско-чехословацкой границе и готовятся к занятию силой части чехословацкой территории. Правительство Польши не опровергло этих сообщений. Советское правительство надеется, что эти сообщения будут немедленно опровергнуты. В случае, если такого опровержения не последует и если польские войска вторгнутся на территорию Чехословацкой республики, советское правительство считает необходимым со своей стороны предупредить правительство Польши, что на основании статьи 2 советско-польского пакта о ненападении от 1932 года правительство СССР вынуждено было бы в связи с совершенным актом агрессии денонсировать указанный пакт без предупреждения».

Советская помощь Чехословакии не ограничилась лишь дипломатической сферой. 14 июня 1938 года посол Великобритании в Варшаве Кеннард писал в донесении лорду Галифаксу:

«Как я уже сообщал раньше Вашему превосходительству, чехословацкое правительство явно уже получило определенное количество бомбардировщиков от России, и это вызвало здесь сильное раздражение. Генерал Райский, начальник штаба польской авиации, сообщил недавно полковнику Годфрею, что он выслал группу истребителей, чтобы перехватить русские бомбардировщики, направлявшиеся в Чехословакию, однако же им не удалось ни одного сбить, поскольку избираются различные трассы и бомбардировщики летели ночью».

Интересные материалы, отчетливо отражающие позицию Советского Союза в связи с угрозой германского нападения на Чехословакию, содержат телеграммы тогдашнего посланника Чехословакии в Москве Фирлингера. Телеграммы эти, отправлявшиеся в чехословацкое министерство иностранных дел непосредственно в дни кризиса, являются свидетельством решительности и последовательности политики СССР. Вот выдержки из некоторых телеграмм, опубликованных на основании данных секретных архивов чехословацкого МИД пражским еженедельником «Свет праце» в 1947 году:

«№ 191

15 марта 1938 года

Я сообщил Потемкину то, что знаю о заявлениях Геринга и Нейрата, касающихся нас, и добавил, что хотя непосредственная опасность миновала, дальнейший нажим со стороны Германии считают вероятным. По договоренности с Кулондром [тогдашний посол Франции в Москве. — М.С.] который сегодня выезжает, я спросил Потемкина, может ли Чехословакия рассчитывать на помощь СССР. Потемкин ответил утвердительно, добавив, однако, что позиция Франции по отношению к СССР не является достаточно честной.

№ 154

16 марта 1938 года

Литвинов заявил вчера, отвечая на вопрос американского корреспондента [«Что намеревается предпринять СССР в случае нападения на Чехословакию?»], что СССР, конечно, выполнит свой долг союзника. На вопрос, каким образом может [СССР] оказать помощь, [он] ответил, что какой-либо способ найдется...

№ 273

29 марта 1938 года

Поскольку наш последний заказ на авиационные материалы был утвержден немедленно, я беседовал с Дастыхем [военный атташе Чехословакии в Москве. — М.С.] по вопросу о дальнейших поставках. Сегодня меня вызвал Потемкин и сообщил, что новый заказ может быть выполнен немедленно...

№ 346

28 апреля 1938 года

В Кремле состоялось совещание с участием Сталина, Молотова, Ворошилова, Литвинова и Кагановича. После доклада о политическом положении в Чехословакии принято решение: в случае если будут просить СССР, он готов по договоренности с Францией и Чехословакией осуществить все возможные мероприятия в целях защиты Чехословакии. Он имеет к этому все необходимые средства. Состояние армии и авиации позволяет это. Ворошилов в этом отношении придерживается чрезвычайно оптимистических взглядов. Готовность оказать помощь будет здесь существовать до тех пор, пока Чехословакия не откажется от проводимой ею демократической политики. Советский полпред в Чехословакии уполномочен сообщить об этом президенту Бенешу.

№ 791

!29 августа 1938 года

Хилстон [тогдашний посол Англии в Москве. — М.С.] сообщил мне, что недавно он снова запрашивал СССР о его позиции в случае конфликта. Он получил ответ, что СССР выполнит свои обязательства. Хилстон говорит об СССР с энтузиазмом и считает возможным общий конфликт в случае германской агрессии. Он советовал Галифаксу сближение с Москвой как с искренним сторонником мира.

№ 795

!2 сентября 1938 года

Потемкин сообщил мне следующее: французский поверенный в делах [Пайар. — М.С.] попросил у него немедленного приема, поскольку Литвинов не мог его принять. Он заявил от имени правительства, что в связи с опасностью германского нападения на Чехословакию Франция запрашивает, что намерен предпринять Советский Союз. Пайар был затем принят Литвиновым, который рекомендовал Франции созвать Совет Лиги наций на основании статьи 11 и объявить об опасности агрессии. Литвинов убежден, что в таком случае Польша и Румыния также не могли бы не выполнить своих обязанностей. Что касается военных мероприятий, он предложил немедленную встречу представителей трех армий. Без подобного совместного обсуждения вопроса невозможно установить практических военных возможностей.

Я ответил Потемкину на эту информацию, что согласен с позицией правительства СССР, тем не менее я желал бы, чтобы этот вопрос был рассмотрен с нашими специалистами.

Потемкин заверил меня, что не будет, во всяком случае, препятствовать этому. Я просил о встрече для беседы с Литвиновым до его предстоящего послезавтра отъезда в Женеву.

№ 796

3 сентября 1938 года

Пайар проинформировал меня о демарше. Его донесение полностью совпадает с моей информацией. У него осталось хорошее впечатление, и он считает проект искренним. Возникает, однако, вопрос, удастся ли собрать в Совете Лиги наций необходимое большинство. Вторым вариантом проекта Литвинова была его первоначальная мысль о проведении совещания между государствами. Литвинов подчеркнул нерешительность Франции в военных вопросах. Я напомнил Хилстону, что Литвинов предлагает вести переговоры в Женеве. То же самое сделал Пайар. Хилстон просит аудиенции у Литвинова.

№ 797

4 сентября 1938 года

Имел короткую беседу с Литвиновым перед его отъездом в Женеву. Литвинов настаивает на требовании проведения совещания представителей французской, чехословацкой и советской армий. Иначе неясно, что конкретно предпримет Франция.

№ 806

10 сентября 1938 года

Вчера возвратился Кулондр и подтвердил, что донесение Пайара о том, что СССР готов применить все средства, было понято таким образом, что СССР добивается применения только всех дипломатических средств, в то время как категорическое заявление Литвинова означает, что СССР готов предоставить свои сухопутные, воздушные и морские силы. Пайар, очевидно, недостаточно подчеркнул, что Франция сделает то же самое, что вызвало здесь значительное разочарование. Литвинов встретится сегодня с Боннэ в Женеве и, наверно, недоразумение будет улажено. Я сказал Кулондру, что недоразумения порождаются атмосферой недоверия, с которой следует покончить. Я узнал из источника, близкого к Кремлю, что там обсуждался даже вопрос о возможных действиях без Франции. Что касается отношения к нам, то здесь весьма решительно настроены в нашу пользу.

№ 853

15 сентября 1938 года

Сегодня Потемкин показал мне телеграмму от Литвинова о его беседе с Боннэ, который вообще не ответил на проект созыва совещания представителей генеральных штабов, а говорил лишь об отрицательном отношении англичан ко всем советским проектам. Сам Боннэ не выдвинул никаких предложений. В связи с этим здесь создается впечатление, что Франция вообще не желает вести переговоры с Советским Союзом, не стремится к достижению договоренности, а ведет преднамеренную игру. Поэтому я просил Потемкина, чтобы он еще раз изложил мне советскую позицию. Потемкин обрисовал мне в связи с этим создавшееся положение, повторив заявление о стопроцентной готовности оказать помощь всеми средствами.

№ 867

20 сентября 1938 года

Поведение Франции здесь характеризуется как открытая измена. Этот взгляд разделяет большая часть дипломатического корпуса...

№ 871

21 сентября 1938 года

(Телеграмма, посланная чехословацкой миссии в Париже)

Передайте премьер-министру Блюму как мое личное послание. Все искренние и преданные друзья Франции глубоко потрясены поведением французского правительства, готовящегося в решительный момент покинуть чехословацкий народ, который проявил такое мужество, такую решимость и который, несмотря на неслыханный поток клеветы, остается сегодня более сплоченным, чем какой-либо другой европейский народ. Покинуть сегодня Чехословакию — значит отказаться от попыток возрождения демократии в Германии, ожидающей своего освобождения. Это означает также угрозу жизненным интересам Франции, которую не может спасти робкий пацифизм. Мне кажется, что от французского общественного мнения скрыто то, что поведение Советского Союза по отношению к Франции было, безусловно, честным и что Советский Союз всегда готов выполнить свои союзные обязательства, что моральное состояние его армии и населения прекрасно».

* * *

Однако полная готовность Советского Союза оказать помощь Чехословакии, над которой нависла угроза, не была использована. Протянутая рука повисла в воздухе. Западные державы, а также Польша, возглавляемая пилсудчиками, сделали все, чтобы проложить Гитлеру путь на восток. Было бы «несправедливостью» утверждать, что западные державы — Англия, Франция и США — пассивно вели себя в момент чехословацкого кризиса. Совсем наоборот, западные империалисты развивали в тот период достойную удивления активность, они активно помогали Гитлеру, проявляя поистине чудеса в деле обмана и политического мошенничества.

Правительства западных империалистических государств нуждались в том, чтобы в известной степени оправдать свою политику в глазах общественного мнения своих стран. Основным средством, за которое они ухватились, пытаясь достичь своей цели, были утверждения о «неподготовленности» к войне. Небезызвестный американский реакционер Буллит заявил 4 сентября 1938 года по просьбе французского министра иностранных дел Боннэ, что «если в Европе снова вспыхнет война, то еще неизвестно, примут ли в ней участие Соединенные Штаты». 12 сентября 1938 года французский кабинет рассматривал вопрос о готовности французской армии к войне. Докладывал Боннэ, изложивший кабинету точку зрения тогдашнего главнокомандующего французской армией генерала Гамелена о состоянии вооруженных сил Франции. Французская журналистка Женевьева Табуи следующим образом описывает доклад Боннэ:

«Превосходящий все обман имел место 12 сентября, когда Боннэ обратился к министрам по вопросу о мобилизации. Министр иностранных дел ловко извлек из доклада Гамелена о состоянии армии все то, что считал полезным для своей политики, и опустил все остальное. Он сообщил о том факте, что в нашем военном снаряжении имеются пробелы, но не упомянул о более успокоительных разделах доклада, особенно о заключительном параграфе, где говорилось: «Но Чехословакия не должна быть оставлена на произвол судьбы. И если война не может быть предотвращена, Франция еще раз будет победоносной».

В том же самом направлении упорно работали американские реакционеры, которые, выступая под маркой «нейтральных наблюдателей», делали все, чтобы доказать, что сопротивление Гитлеру невозможно. Американские союзники Гитлера особенно стремились обесценить советскую помощь путем разговоров о «слабости» Красной Армии. Этой цели служили, в частности, заявления одного из видных американских фашистов полковника Линдберга, который приехал летом 1938 года в Европу и после нескольких дней пребывания в Москве заявил, что «пришел к выводу» о слабости советской авиации. Ясно характеризовала роль Линдберга газета «Правда», указывая, что:

«Линдберг имел задание... засвидетельствовать «слабость советской авиации» и дать этим Чемберлену аргумент в пользу капитуляции в Мюнхене...»

Несмотря на то, что абсурдность утверждений Линдберга была очевидна, особенно в свете печальных уроков, извлеченных японскими союзниками Гитлера, которые именно тогда (6—11 августа 1938 года) потерпели позорное поражение в районе озера Хасан, реакционные политические круги Англии, Франции и США развернули бешеную пропаганду «компромиссного» разрешения чехословацкого вопроса. Это происходило в тот самый момент, когда штаб германской авиации представлял Гитлеру тревожные рапорты о невыгодном для Германии соотношении сил, в случае если Чехословакия не останется одинокой.

Глава французской военной миссии в Праге генерал Фоше, анализируя тогдашнее соотношение сил, заявил ясно: «Гитлер... никогда не напал бы на Чехословакию, не будучи уверен в том, что она будет покинута Францией и Англией».

Обман был, следовательно, чересчур явным, чтобы он мог кого-либо ввести в заблуждение. Не было никакого сомнения в том, что позиция западных держав исходила не из отсутствия возможностей оказания сопротивления Гитлеру, а из нежелания что бы то ни было делать для задержания гитлеровской Германии на пути ее «движения» на Восток.

Посланник Чехословакии в Париже Осуский еще в марте 1938 года с горечью отмечал, что «с самого начала мы натолкнулись на нежелание французов воевать ради Чехословакии». Осуский подчеркивал одновременно, что «...коммунисты, приверженцы военного союза с Советской Россией, и все лица, убежденные в том, что война неизбежна и что надо организовать все силы нации, — все они хотели... окончательно уничтожить возможность договориться с Берлином и Римом».

Не менее отчетливой была позиция американских правящих кругов, стремившихся облегчить игру Чемберлена и Даладье. 10 сентября 1938 года германский поверенный в делах в Вашингтоне сообщил, что американское правительство категорически опровергло слухи о союзе США с Англией и Францией в целях приостановления действий Гитлера. Как отмечает в своих дневниках Хэлл, именно в этот момент он заявил германскому послу о благоприятном для Германии «изменении американской политики». Посол США в Англии Кеннеди вел одновременно дружественные переговоры с германским послом в Лондоне Дирксеном, а посол в Берлине Вильсон открыто заявил, что «чехи не должны испытывать нашего терпения, если не хотят окончательно лишиться поддержки западных держав в случае конфликта». Германское посольство в Вашингтоне могло, следовательно, без колебаний телеграфировать в Берлин: «В США понимают германские требования в отношении Чехословакии».

12 сентября 1938 года американский посол явился к Чемберлену, чтобы совместно обсудить средства, при помощи которых можно привести Чехословакию к капитуляции. 13 сентября Хэлл сообщил Боннэ, что США не предпримут дипломатического вмешательства в Берлине в пользу Чехословакии. В результате всего этого 15 сентября 1938 года английский премьер-министр Чемберлен прибыл на самолете в резиденцию Гитлера в Берхтесгадене. Выслушав ультимативные требования фюрера, премьер обещал на прощанье, что ответ сообщит Гитлеру лично.

Это обещание глава британского правительства выполнил...

18 сентября в Лондон прибыли на самолете Даладье и Боннэ. Именно об этом совещании Даладье позднее заявил в Мюнхене, что «он принял на себя ответственность уже в Лондоне, когда он, не запросив чешское правительство, в принципе дал свое согласие на передачу немецких областей» [то есть Судетской области. — М.С.] Чемберлен и Даладье согласились на передачу (не своей, конечно) Судетской области Германии и выступили по отношению к Чехословакии почти как... послы Гитлера, применяя при этом самые грубые формы давления. 21 сентября 1938 года британское правительство в заключительной части своей ноты, адресованной правительству Чехословакии, угрожающе писало:

«Если бы чехословацкое правительство, рассмотрев снова вопрос, сочло себя вынужденным отклонить этот совет, то оно, конечно, должно иметь свободу каких угодно действий, которые оно сочтет соответствующими ситуации, какая могла бы создаться позднее».

Иначе говоря: если не согласитесь, мы умываем руки и оставайтесь один на один с Гитлером. Еще отчетливее сформулировали это посланники Англии и Франции в беседе с Бенешом 21 сентября 1938 года в 2 часа ночи, заявив: «Если оно [чехословацкое правительство] не примет англо-французского плана, то весь мир признает Чехословакию единственной виновницей неизбежной войны».

«Если же чехи объединятся с русскими, — добавили посланники, — война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне».

Говоря прямо, заявления послов содержали угрозу, что если Чехословакия в союзе с СССР выступит против Германии, то Англия и Франция станут на стороне последней в «крестовом походе против большевиков...»

Правительства западных держав оказывали такое сильное давление на чехословацкое правительство потому, что согласие Чехословакии было им необходимо, чтобы убедить общественное мнение своих стран, что уступки Гитлеру якобы спасают мир в Европе.

Если бы правительство Чехословакии решилось оказать сопротивление, положение значительно изменилось бы и, кто знает, не отступил ли бы снова Гитлер (так, как это имело место в мае 1938 года). Однако в решительный момент чехословацкая буржуазия пошла на сговор с мюнхенцами, несмотря на то, что она могла рассчитывать на действенную помощь Советского Союза.

Вот что писал не так давно по этому поводу президент Чехословацкой Народной Республики Клемент Готвальд:

«В критическом 1938 году я был приглашен в гости к Сталину. В продолжительном разговоре мы обсудили положение Чехословакии и вопрос о советской помощи на случай нападения на Чехословакию гитлеровской Германии. Тогда Сталин заявил мне ясно, что Советский Союз готов оказать военную помощь Чехословакии даже в том случае, если этого не сделает Франция, что было условием советской помощи, и даже в том случае, если тогдашняя бековская Польша или боярская Румыния откажутся пропустить советские войска. Конечно, подчеркнул Сталин, Советский Союз может оказать помощь Чехословакии при одном условии: если сама Чехословакия будет защищаться и попросит о советской помощи. Я спросил товарища Сталина, могу ли я это обещание передать ответственным деятелям Чехословацкой республики. В ответ на это Сталин прямо доверил мне передать содержание разговора тогдашнему президенту Бенешу. Это я и сделал.

Позже аналогичные сообщения чехословацкому правительству сделали также официальные представители Советского Союза, что, впрочем, признал сам Беран в своем заявлении после капитуляции Чехословакии. К сожалению, господствующая клика чехословацкой буржуазии в страхе за свои классовые интересы не приняла протянутой руки Советского Союза, руки Сталина, а предпочла позорную капитуляцию»¹.

Даже Бенеш не отрицал, что позиция Советского Союза была именно таковой:

«Россия осталась верна нам до конца. Советское правительство торжественно обещало послать военную помощь Чехословакии даже в том случае, если Франция и Англия этого не сделают».

Правительство Чехословакии, однако, не только избрало путь капитуляции, но, кроме того, проводило еще и сговор с реакционными англо-французскими кругами, уговаривая их усилить нажим на... Чехословакию, для того чтобы легче было оправдать капитуляцию перед собственным народом.

Таким было, например, заявление, сделанное премьер-министром Чехословакии Годжа французскому посланнику 20 сентября 1938 года. Передавая это предательское заявление Годжа в Париж, французский посланник Лакруа добавил от себя:

«Чехословацкое правительство нуждается в этом прикрытии для того, чтобы принять англо-французские предложения... (Годжа) хочет, чтобы все было кончено, если возможно, до полуночи или, во всяком случае, в течение ночи».

Пожелания чехословацких правящих кругов были удовлетворены... В ночь с 20 на 21 сентября представители Англии и Франции вручили президенту Чехословакии Бенешу заявление с требованием немедленно «найти решение» конфликта.

Президент немедленно созвал «экстренное» заседание кабинета, который (в присутствии обоих посланников) принял это предложение, ссылаясь, конечно, на «исключительный нажим»...

Обе стороны последовательно довели игру до конца...

Особенно горячими сторонниками «соглашения» с Гитлером были тогдашние так называемые католические партии в Чехословакии, действовавшие по указке Ватикана: чешская «народная» партия, словацкая «народная» партия и немецкая христианско-социальная партия. Словацкая «народная» партия, руководимая ксендзами Глинкой и Тисо, а также Дурчанским, была непосредственной агентурой гитлеризма. (Как известно, словацкие «автономисты» с ксендзом Тисо и Дурчанским во главе сыграли позже позорную роль фашистских Квислингов. В уплату за это Тисо был произведен в епископы и получил звание папского камергера.)

Так, следуя примеру многих других буржуазных правительств, которые во имя своих классовых интересов шли по пути национальной измены, правительство Чехословакии с президентом Бенешем во главе капитулировало. В Берлине, Лондоне, Париже и Нью-Йорке облегченно вздохнули.

21 сентября 1938 года в 17 часов в Праге был официально опубликован ответ чехословацкого правительства, в котором говорилось:

«Вынужденное обстоятельствами и под чрезвычайным давлением французского и английского правительств, правительство Чехословацкой республики с горечью принимает франко-английские предложения, предполагая, что оба правительства сделают все, чтобы при осуществлении названных предложений были обеспечены жизненные интересы Чехословацкой республики».

На следующий день Чемберлен был уже в Годесберге, сообщив Гитлеру об успехе своей «миссии». Вот каким образом выглядела беседа Чемберлена с Гитлером в Годесберге, по сообщению английского посла в Берлине Гендерсона:

«М-р Чемберлен, начав беседу, напомнил, что в Берхтесгадене он в принципе согласился на самоопределение судетских немцев и взял также на себя миссию, по мере возможности, добиться согласия на это кабинета [английского] и французского правительства. Ему это удалось в течение весьма короткого времени, поскольку дело касается его кабинета, а французские министры также дали свое согласие на это во время пребывания в Лондоне. Получено по этому вопросу также согласие чехословацкого правительства. Далее он изложил план дальнейших мероприятий, необходимых, по его мнению, для того, чтобы подготовить мирную передачу Судетской области. Когда премьер закончил, Гитлер спросил, правильно ли он понял премьера, заключив, что правительства Великобритании, Франции и Чехословакии дают свое согласие на передачу Судетской области Германии.

Премьер ответил: «Да». Затем наступила короткая пауза, минута молчания, когда Гитлер, казалось, принимал решение. Затем он произнес со всей решительностью: «Очень сожалею, но теперь это нас не устраивает».

Гитлер потребовал согласия на немедленную военную оккупацию всех «немецких» районов Чехословакии, а также удовлетворения территориальных требований Польши и Венгрии. Беседа не дала результатов. Чемберлен вернулся в Лондон ни с чем.

В течение последующих дней, под аккомпанемент искусственно вызванной военной паники, американские, английские и французские мюнхенцы работали, «не переводя дыхания». Чемберлен направил к Гитлеру своего специального представителя Вильсона с новыми предложениями. Американский государственный секретарь еще ранее заявил, что все народы с огромным интересом следят «за исторической встречей». Правительство США оказывало давление, стремясь довести дело до созыва «конференции четырех». 22 сентября Буллит, посол США во Франции, предложил Вашингтону взять на себя инициативу созыва конференции. 26 сентября Буллит по телефону повторил свое предложение. Государственный департамент дал свое согласие.

На следующий день, 27 сентября, Хэлл передал Муссолини конфиденциальное послание президента США с просьбой о посредничестве. Вечером 27 сентября президент США обратился к Муссолини непосредственно, послав ему телеграмму с призывом созвать конференцию четырех государств (без СССР).

Утром 28 сентября 1938 года, когда германские генералы (Браухич, Гальдер, Витцлебен) думали уже о государственном перевороте с целью предотвратить войну, которая, по их мнению, была в то время преждевременна, Гитлер получил письмо от Муссолини с приглашением на конференцию. Одновременно им было получено послание от Чемберлена, в котором британский премьер прямо писал: «Вы можете получить все требуемое без войны и притом немедленно».

Гитлер, конечно, принял это предложение. 29 сентября 1938 года в Мюнхене была созвана конференция глав правительств Англии, Франции, Италии и Германии, на которой представители западных держав согласились на все требования Гитлера.

О том, как проходила эта конференция, хорошо известно, поэтому нет необходимости приводить здесь подробности. Важно, однако, подчеркнуть позицию Даладье, который в своей позорной услужливости перед Гитлером выступил с неслыханной «воинственностью» против... Чехословакии. Вот небольшая выдержка из его речи:

«Премьер-министр Даладье ответил, что французское правительство ни в коем случае не потерпит проволочек в этом деле со стороны чешского правительства... Не может быть и речи о том, чтобы откладывать эвакуацию области до тех пор, когда будут возведены новые укрепления».

Представители Чехословакии даже не были допущены в зал, где проходила конференция. 30 сентября 1938 года в 1 час 30 минут ночи, то есть уже после подписания соглашения, «союзники» сообщили чехам содержание соглашения. Вот выдержка из записи, сделанной в Мюнхене референтом МИД Чехословакии Губертом Масаржиком 30 сентября 1938 года в 4 часа утра:

«В 1 час 30 минут нас повели в зал конференции, где собрались г-н Невиль Чемберлен, г-н Даладье, сэр Гораций Вильсон, г-н Леже, г-н Гуэткин, г-н Мастны и я. Атмосфера была угнетающая: ожидали объявления приговора. Французы явно были смущены и, казалось, сознавали, какое значение имеет это событие для престижа Франции. Г-н Чемберлен в кратком вводном слове упомянул о только что заключенном соглашении и дал г-ну Мастны для прочтения текст соглашения...

Пока г-н Мастны говорил с Чемберленом о менее значительных вопросах (Чемберлен при этом непрерывно зевал и не обнаруживал никаких признаков смущения), я спросил гг. Даладье и Леже, ожидают ли от нашего правительства какой-либо декларации или ответа на предложенное нам соглашение. Г-н Даладье, который явно находился в состоянии растерянности, ничего не отвечал, г-н Леже ответил, что четыре государственных мужа не располагают большим количеством времени, и определенно заявил, что никакого нашего ответа они не ждут, что считают план принятым и что наше правительство должно сегодня, не позже 5 часов утра, послать своего представителя в Берлин на заседание международной комиссии. А затем он сказал, что чехословацкий чиновник, которого мы пошлем, должен быть в Берлине в субботу для того, чтобы определить детали эвакуации первой зоны. Атмосфера становилась все более угнетающей для всех присутствующих.

Нам было объяснено довольно грубым образом, и притом французом, что это — приговор без права апелляции и без возможности внести в него исправления».

В дополнение к соглашению в Мюнхене был подписан ряд протоколов. В одном из них Англия и Франция обязались гарантировать новые границы Чехословакии, в связи с чем говорилось:

«Правительство его величества в Соединенном королевстве и французское правительство присоединились к настоящему соглашению, памятуя, что они поддерживают предложения, содержащиеся в параграфе 6 англо-французских предложений от 19 сентября о международных гарантиях новых границ Чехословацкого государства против неспровоцированной агрессии.

Как только будет урегулирован вопрос о польском и венгерском меньшинствах в Чехословакии, Германия и Италия, со своей стороны, предоставят Чехословакии гарантию».

Другой протокол затрагивал вопрос о территориальных притязаниях Польши и Венгрии, при этом в нем говорилось, что в том случае, если не будет достигнуто непосредственной договоренности, в течение трех месяцев будет созвана новая конференция «четырех».

30 сентября 1938 года Гитлер и Чемберлен подписали англо-германскую декларацию о ненападении.

6 декабря аналогичную декларацию подписали Риббентроп и Боннэ.

Эти декларации фактически означали оставление за Германией «свободы действий» в Восточной Европе.

Таким образом появилась система отношений, к которой западные империалисты стремились в течение многих лет и о которой так открыто говорил Галифакс в 1937 году. Мюнхен должен был обеспечить «равновесие сил» между европейскими империалистическими государствами, он должен был изолировать Советский Союз и отстранить его от всякого влияния на международную политику, он должен был открыть Гитлеру свободный путь на восток для похода на СССР. Действительность оказалась несколько иной.

Возвращаясь в Лондон, Чемберлен говорил, что в Мюнхене обеспечен мир для целого поколения. Посол Великобритании в Берлине Гендерсон (тот самый, который с такой гордостью рассказывал о своем участии в съездах гитлеровской партии в Нюрнберге) в упоении телеграфировал Чемберлену: «Миллионы матерей будут благословлять Ваше имя за то, что Вы спасли их сыновей от ужасов войны». Аналогичные поздравительные телеграммы получили авторы позорного мюнхенского соглашения от других сторонников «мира с Гитлером», но сторонников войны против Советского Союза. На следующий день после заключения мюнхенского соглашения приветственную телеграмму Гитлеру послал директор американского концерна «Дженерал моторс». Самнер Уэллес, тогдашний помощник государственного секретаря США, 3 октября 1938 года произнес по радио речь, в которой выразил свое удовлетворение по случаю заключения мюнхенского соглашения.

Американские «мюнхенцы» сами подчеркивали свою активную роль в подготовке позорного соглашения. Государственный секретарь США Хэлл писал по этому вопросу в своих дневниках следующее: «Трудно сказать, было ли это (мюнхенский сговор. — М.С.) результатом шагов, предпринятых президентом. Несомненно, однако, что эти шаги оказали значительное влияние на ход событий».

Гитлер также не имел, как мы видим, сомнения в отношении роли, какую в подготовке мюнхенского сговора сыграла американская реакция. 19 октября 1938 года в Берлине Геринг от имени фюрера (Гитлера) торжественно вручил орден упоминавшемуся нами выше Линдбергу...

В разноголосом хоре сторонников мюнхенского сговора не могло, конечно, не быть социал-демократов. 1 октября 1938 года в центральном органе французской социалистической партии, газете «Попюлер», появилась передовая статья Леона Блюма, в которой он писал:

«Нет ни одной женщины, ни одного мужчины во Франции, которые не были бы благодарны Невилю Чемберлену и Эдуарду Даладье. Мы избежали войны. Несчастье предотвращено. Жизнь снова входит в свою обычную колею. Можно вернуться к труду и снова спать спокойно. Можно наслаждаться великолепием осеннего солнца».

Трудно представить себе более чудовищную ложь, чем эти омерзительные слова человека, который хорошо знал, что мюнхенский сговор развязывал руки фашистским агрессорам и приближал войну...

Мюнхенское соглашение не просуществовало даже полгода. Мюнхен стал не только символом позора западных империалистов. Мюнхен стал символом непрочности всяких пактов и договоров между империалистическими хищниками, стал явным доказательством того, что внутренние противоречия империалистического лагеря не могут быть преодолены.

14 марта 1939 года президент урезанной Чехословакии Гаха был вызван «на беседу» к Гитлеру. В тот же самый день германские войска перешли «гарантированные» границы Чехословакии. 15 марта гитлеровцы маршировали по улицам Праги. Двумя днями позже германское правительство официально заявило, что «искусственное творение, каким была Чехословакия», перестало существовать. Обособленная Словакия стала самостоятельным «государством», конечно, под «протекторатом» Гитлера и бдительной опекой германских войск, которые, таким образом, окружили Польшу с юга.

15 марта 1939 года лорд Галифакс выступил в палате общин с декларацией по вопросу о позиции Англии в связи с новым актом агрессии со стороны Германии. Английский министр иностранных дел, перейдя к вопросу о подписанной в Мюнхене гарантии границ Чехословакии и никак не обосновывая своей позиции, заявил, что «английское правительство в результате поворота, какой приняли события, не считает себя более связанным никакими обязательствами в отношении гарантий независимости, данных Чехословакии». Аналогичное заявление, подкрепленное головоломной казуистикой, сделал в палате общин Чемберлен:

«По нашему мнению, положение подверглось радикальному изменению с того момента, когда сейм Словакии объявил о независимости Словакии. Положение, которое предусматривала британская формула гарантии, перестало тем самым существовать, поэтому британское правительство не может более считать себя связанным указанной гарантией».

Аналогичное заявление сделал во французском парламенте Боннэ. А газета «Дейли мейл», которая еще год тому назад называла, подобно Гитлеру, Чехословакию «искусственным творением Версальского договора», теперь (16 марта 1939 года) писала:

«Великобритания не имеет оснований к каким-либо угрызениям совести в связи с Чехословакией. Нет также оснований к вмешательству. Окончательный распад Чехословакии был делом неизбежным. Вызван он был внутренним расколом, а не внешней агрессией».

(Напоминаем, что в тот же самый день, когда гитлеровские войска вступили в Прагу, в Дюссельдорфе успешно закончились переговоры между представителями Федерации британских промышленников и руководством Германской имперской промышленной группы...)

20 марта советское правительство опубликовало ответ на немецкую ноту об установлении «протектората над Чехией и Моравией». Советское правительство заклеймило этот поступок Германии как акт явной агрессии и отказалось считать этот акт имеющим законную силу. В заявлении советского правительства говорилось:

«Не считая возможным обойти молчанием означенные ноты и тем создать ложное впечатление о своем, якобы, безразличном отношении к чехословацким событиям, Советское правительство находит нужным, в ответ на означенные ноты, выразить свое действительное отношение к упомянутым событиям.

Приведенные во вступительной части германского указа, в его обоснование и оправдание, политико-исторические концепции и, в частности, указания на чехословацкую государственность, как на очаг постоянных беспокойств и угрозы европейскому миру, на нежизнеспособность чехословацкого государства и на вытекавшую из этого необходимость особых забот для Германской империи, не могут быть признаны правильными и отвечающими известным всему миру фактам... Чехословацкая республика была одним из немногих государств, где были действительно обеспечены внутреннее спокойствие и внешняя миролюбивая политика... Неизвестны конституции какого-либо государства, которые давали бы право главе государства, без согласия своего народа, отменить его самостоятельное государственное существование. Трудно допустить, чтобы какой-либо народ добровольно соглашался на уничтожение своей самостоятельности и свое включение в состав другого государства, а тем более такой народ, который сотни лет боролся за свою независимость и уже двадцать лет сохранял свое самостоятельное существование... Акт президента г. Гаха... явно противоречит... чехословацкой конституции... Вследствие этого означенный акт не может считаться имеющим законную силу.

Принцип самоопределения народов, на который нередко ссылается германское правительство, предполагает свободное волеизъявление народа... В данном случае никакого волеизъявления чешского народа не было, хотя бы в форме таких плебисцитов, какие имели место, например, при определении судьбы Верхней Силезии и Саарской области.

При отсутствии какого бы то ни было волеизъявления чешского народа, оккупация Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства не могут не быть признаны произвольными, насильственными, агрессивными.

Вышеприведенные замечания относятся целиком и к изменению статута Словакии в духе подчинения последней Германской империи, не оправданному каким-либо волеизъявлением словацкого народа.

Действия германского правительства послужили сигналом к грубому вторжению венгерских войск в Карпатскую Русь и к нарушению элементарных прав ее населения.

Ввиду изложенного, Советское правительство не может признать включение в состав Германской империи Чехии, а в той или иной форме также и Словакии, правомерным и отвечающим общепризнанным нормам международного права и справедливости, или принципу самоопределения народов».

В заключение советское правительство еще раз подчеркивало растущее напряжение положения в Европе:

«По мнению Советского правительства, действия германского правительства не только не устраняют какой-либо опасности всеобщему миру, а, наоборот, создали и усилили такую опасность, нарушили политическую устойчивость в Средней Европе, увеличили элементы еще ранее созданного в Европе состояния тревоги и нанесли новый удар чувству безопасности народов».

Советская печать, комментируя ноту правительства СССР, подчеркивала растущую опасность, нависшую над рядом государств и прежде всего над Польшей. Так, например, газета «Известия» еще 18 марта 1939 года писала: «Не успели еще германские войска занять Прагу, как началась концентрация этих войск против Польши».

«Германское кольцо вокруг Польши сжимается еще теснее», — писала газета «Правда» 24 марта 1939 года.

Последующие события полностью подтвердили прозорливость советской дипломатии. Тучи на мировом горизонте быстро сгущались, и только немедленные действия, предлагаемые Советским Союзом, могли предотвратить катастрофу, разразившуюся в сентябре 1939 года.

Примечания

1. «Правда», 28 декабря 1949 года.