Польские обличья сталинизма

В муках появляется на свет все новое. Нынешней молодежи трудно себе вообразить, ценой каких огромных и порой напрасных человеческих жертв, просто голода и нужды осуществлялся прогресс на Висле, да и на Волге тоже. Сталинизм, наряду с гитлеризмом разделивший сомнительную честь авторства трагедий второй мировой войны в Польше и тягот послевоенного периода, оставил после себя учебники истории, каждая страница которых умалчивала или искажала правду. А молодежь желает слышать истину именно от своих учителей. Ведь пеплом прошлого посыпана вся польская земля, и кажется, что вся польская диаспора через микрофоны и телекамеры западного вещания кричит, взывая о жертвах прошлого. Да что там польскоязычные империалистические радиостанции или куцые школьные учебники. Народ всегда знал свою историю, еще с незапамятных времен передавая от отца к сыну сведения о наиболее важных событиях национальной истории. И надо сказать, что народ редко ошибался в своих предпочтениях, в своих героях.

Несмотря на разочарования сентября 1939 г. (в том числе и выявленную непрочность союзов с Францией и Великобританией), большая часть польского общества не проявляла враждебности по отношению к Советскому Союзу, словно бы интуитивно веря, что только оттуда может прийти освобождение их оккупированной родины. Еще во время действия договора Риббентропа — Молотова члены распущенной КПП, деятели крестьянской партии, представители социалистического левого крыла, интеллигенции и молодежи стихийно начали создавать организации (они назывались «Серп и молот», «Друзья Советского Союза» и т. д.), которые готовили молодежь к борьбе с оккупантами. Влияние этих групп крепло, так как они были охвачены идейным и политическим Руководством Польской рабочей партии (ПРП), возрожденной к жизни в оккупированной Варшаве с января 1942 г. Партия обращалась к польским революционным традициям, поскольку не могла — по понятным причинам — идентифицировать себя с «несуществующей» КПП. Она выдвинула программу борьбы за национальное и общественное освобождение в союзе с СССР, создала Союз борьбы молодых, а также вооруженную организацию левых — Гвардию Людову. В своей идейной Декларации «За что мы боремся?» партия изложила концепцию создания единого блока политических группировок для борьбы с гитлеровскими оккупантами, предвосхищая создание демократического государства в освобожденной Польше, которое станет уважать волю всех своих граждан. И хотя политические группировки, остававшиеся под влиянием эмигрантского правительства в Лондоне и его представителя внутри страны — Делегатуры, от такого сотрудничества с ПРП отказались, польские левые сумели осенью 1944 г. создать единый блок демократических партий.

Параллельно, и даже раньше, уже в сентябре 1939 г., сформировалась антигитлеровская военная конспиративная организация, получившая название Служба победы Польши. При главном командовании Службы победы был создан политический совет, в который входили представители всех демократических партий предвоенной Польши, за исключением коммунистов. Организация ставила себе целью обучение военных кадров для борьбы с оккупантами, а также создание так называемых заменяющих структур, или администрации, необходимой в освобожденной стране. Компетенция этой конспиративной организации расширилась, когда она окончательно сформировалась как военно-политическая сила в 1942 г., с созданием Армии Крайовой. Ее возглавлял до июля 1943 г. полковник, а позже генерал Стефан Ровецкий (Грот), а после его ареста немцами эти функции принял на себя генерал Тадеуш Кемеровский (Бор). Когда после подавления восстания (1944 г.) он оказался в гитлеровском плену, АК возглавил генерал Леонард Окулицкий (Медвежонок), который оставался на этом посту до формального роспуска организации 19 января 1945 г., а фактически до своего ареста органами НКВД несколькими месяцами позже; генерала вывезли в Москву и там заключили в тюрьму, где он и умер.

Как бы политической надстройкой Армии Крайовой в оккупированной Польше была Делегатура, созданная польскими эмигрантскими властями еще в мае 1940 г. Делегатура опиралась на четыре основные буржуазные политические партии довоенной Польши. Задачей этой конспиративной организации было воссоздание центральных и территориальных структур буржуазного государства, подготовка кадров для них и выступление вместе с Армией Крайовой в роли полноправных хозяев в момент вступления советских войск в Польшу. Обе эти организации ответственны за вспышку Варшавского восстания. Объявленное на 1 августа 1944 г., оно не было даже окончательно согласовано с эмигрантским правительством в Лондоне.

Уже в начале 1943 г. наметились расхождения между польским правительством генерала Сикорского и правительством СССР. Чаще всего они возникали в связи с поисками исчезнувших польских офицеров, которые были интернированы в Советском Союзе, а также в связи с проблемами снаряжения польских воинских частей, созданных в СССР, времени и места их выступления против немцев и границ послевоенного польского государства.

Представители польского левого крыла, находившиеся в Советском Союзе, в начале 1943 г. заявили советским властям о своем намерении создать собственную демократическую общественную организацию, которая могла бы объединить множество поляков, живущих в СССР, в их стремлении к дружбе с Советским государством, а также иметь собственные воинские соединения, которые вместе с Красной Армией вступят в освобожденную Польшу. Согласие на учреждение Союза польских патриотов (СПП) во главе с Вандой Василевской было получено 1 марта 1943 г., а решение о создании польского воинского соединения состоялось в мае, когда уже стало известно, что польская армия, предводительствуемая генералом Владиславом Андерсом, не будет принимать участия в боях с Германией на советском фронте. В это время состоялось решение о выводе этих воинских частей из СССР, а отношения с лондонским правительством были прерваны. Произошло это, как мы помним, в апреле, после раскрытия преступления в Катыни.

Союз польских патриотов окончательно сформировался на своем первом съезде в Москве 10 июня 1943 г., где была утверждена идеологическая декларация и программа. В мае 1944 г. были налажены первые непосредственные контакты с представителями действующей в Польше ПРП и созванною в оккупированной стране подпольного парламента — Крайовой Рады Народовой (КРН). В результате московских переговоров, а также встреч с членами Советского правительства (в том числе и со Сталиным) СПП в СССР признал верховной властью Крайову Раду Народову, а подготавливаемый декрет об объединении вооруженных партизанских отрядов с возникшими в Советском Союзе воинскими формированиями лег в основу создания Войска Польского под предводительством генерала Михала Жимерского (Роли), бывшего командующего Армией Людовой, назначенного КРН министром обороны.

В период продвижения Восточного фронта на Запад и с момента начала освобождения польских земель из-под гитлеровской оккупации ситуация на этих территориях оставалась сложной. На власть претендовали два руководящих центра: эмигрантское правительство в Лондоне и парламент в стране — КРН. Фактически таких центров было по меньшей мере еще два, поскольку, несмотря на видимость общей позиции между ПРП и СПП, разногласия продолжали существовать, так же, впрочем, как между Делегатурой и эмигрантским правительством в Лондоне, по вопросу о вступлении советских войск на исконно польские земли. Все должно было решиться в ближайшие дни, недели, месяцы.

Ситуация в стране накануне освобождения польских земель выглядела следующим образом: от лондонского польского правительства в страну делегировался Ян Станислав Янковский; командующим Армией Крайовой был генерал Тадеуш Коморовский (Бор). От левых председателем КРН был Болеслав Берут (Томаш), а генеральным секретарем ПРП — Владислав Гомулка (Веслав). Весьма симптоматичным при такой расстановке сил было создание в январе 1944 г. Центрального бюро польских коммунистов в СССР под руководством генерала Александра Завадского. Это наводило на мысль, что в среде московской польской эмиграции, которая де-факто признавала верховенство органов, находившихся на территории Польши, могут существовать разногласия идеологического и тактического характера по поводу будущего устройства страны Подтверждением таких тенденций было и создание нового Политбюро ЦК ПРП, в которое кроме Гомулки и Спыхальского вошли сторонники сталинского курса: Якуб Берман, Гиляры Минц, Станислав Радкевич, Александр Завадский и Роман Забровский. Фамилии этой пятерки, как, впрочем, и Берута, тяжким бременем легли на будущую судьбу Польши. А тем временем часть отрядов Армии Крайовой вместе с Армией Людовой организовывала боевые операции против немцев, а после освобождения отдельных областей страны заявила о своем желании бороться с оккупантами в рядах Войска Польского.

Одновременно руководители лондонского подполья решаются начать восстание в Варшаве. Политическая демонстрация против СССР перед лицом во много раз превосходившего численностью неприятеля, к тому же отлично вооруженного и имеющего большой опыт уличных боев, была заранее обречена на поражение Так и случилось В боях с немцами погибло около 180 тыс гражданских лиц, полмиллиона жителей были выселены из столицы Историкам предстоит еще выяснить, почему, когда восстание уже угасало, но часть жертв еще можно было спасти, командующий 2 м Белорусским фронтом маршал Константин Рокоссовский получил приказ сдать дела Георгию Жукову, а самому заняться освобождением северо-восточных польских земель Эпизод этот долгие годы использовался западной пропагандой.

Польский еженедельник «Пшегленд католицки» (4.10.1988) под заголовком «Завещание восставшей Варшавы» воспроизвел отрывки из вышедшей в Лондоне «Армия Крайова в документах 1939—1945 гг. «Среди них — телеграмма С. Миколайчика о прекращении военных действии Красной Армии на подходах к Варшаве, которая показывает, как рано варшавские повстанцы остались одинокими Однако, несмотря на сомнения, парламент восставшей Варшавы принял решение о готовности польского правительства идти на компромисс с Советским правительством и Польской рабочей партией в решении вопроса о будущем Польши К сожалению, Сталин пресек попытки к компромиссу, переслав меморандум большинства польского правительства и Совета национальною единства к Польскому комитету национального освобождения, который не соглашался с позицией Миколайчика.

Типичной статьей на данную тему в буржуазной «серьезной» прессе можно считать публикацию американской газеты «Крисчен сайенс монитор» (4.06.1987).

«В написанных коммунистами работах по истории второй мировой войны в Польше много пустых страниц о таких событиях как раздел Польши немцами и Советами Горбачев и Ярузельский решили, что настало время для глубокого исследования и «оценки» долго замалчивавшихся исторических событий.

Советские и польские историки близки к тому, чтобы обнародовать долю хранившиеся в тайне документы о том, что Михаил Горбачев и генерал Войцех Ярузельский недавно назвали «белыми пятнами» в истории зачастую нелегких отношений между двумя странами.

Местные ученые сдержанно приветствуют этот план многие в свое время лишились работы за то, что мужественно добивались, чтобы им позволили воспринимать историю «такой, какая она есть», не игнорируя ее мрачные моменты.

Господин Горбачев и генерал Ярузельский договорились провести объективное и «глубокое» исследование истории двусторонних отношений на своей встрече в Москве «Необходимо воздать должное», говорится в их совместной декларации, тому, что «нанесло вред дружбе» Это, очевидно, по меньшей мере молчаливое признание Советским Союзом того, что прошлое требует переоценки.

В течение многих лет польские ученые, поддерживаемые своими студентами добивались этого, но тщетно Многие польские коммунисты в конфиденциальном порядке соглашались с этими требованиями, но у них не было иного выбора, кроме как хранить молчание.

«Наши преподаватели, — вспоминает бывший студент Варшавского университета, — должны были преподавать историю так, как будто некоторые события никогда не происходили Мы, например, по прежнему не знаем всего о 17 сентября 1939 г.

Высокопоставленные должностные лица, начиная с Ярузельского, выражают уверенность в искренности Горбачева Они считают, что новое мышление советскою руководства идет гораздо дальше военных вопросов в отношениях с Соединенными Штатами Обещанная «перестройка» советской жизни, говорят они, означает не только более радикальную десталинизацию внутри страны, чем та, которую проводил Никита Хрущев, но также гласность в вопросе о внешней политике Советского Союза в отношении поляков в годы правления Сталина».

«Мы желаем Горбачеву успеха, — сказал член ПОРП и бывший член запрещенного ныне профобъединения «Солидарность», — но время покажет, как далеко он может пойти».

Сегодня многие поляки более озабочены непосредственными проблемами, чем прошлым.

«Гласность, — сказал один друг, — должна быть применима к людям так же, как и к истории Например, для того чтобы поляки могли поддерживать связи с родственниками на Украине (в районах, которые Польша уступила Советскому Союзу во время послевоенных изменений границ).

Лишь когда поляк сможет приехать во Львов так же легко, как западный немец может посетить свою родину на западе Польши (в районах, которые перед войной входили в состав Германии), мы сможем говорить о дружбе между рядовыми русскими и поляками.

Сейчас у нас лишь официальная дружба — между партиями, правительствами и учреждениями Горбачев должен позволить и простым людям участвовать в этом».

Существуют, разумеется, и другие интерпретации проблем польско-советских отношений, связанных с выяснением тою, что всем нам хотелось бы знать всю правду о Варшавском восстании 1 августа 1988 г., в 44-ю годовщину со дня начала этих 63 кровавых дней, в ходе которых варшавяне бились с оружием в руках против гитлеровских оккупантов, газета «Трибуна люду» опубликовала интервью профессора З. Дурачиньского из Института истории Польской академии наук.

Библиография восстания — это множество книг, огромное количество статей и воспоминаний, говорит ученый Исходной датой, с которой начинаются эти серьезные исследования, стал польский октябрь 1956 г. Именно в это время были отброшены сталинские интерпретации и пропагандистская вульгаризация нашей истории. Тогда-то и появились первые монографии о восстании, написанные Боркевичем и Кирхмаисром. Из более поздних трудов заслуживают внимания произведения Скариньского — о политической подоплеке Варшавского восстания и разработка Института истории ПАН, посвященная участию в нем Гражданского населения В Польше появилось также эмигрантское издание Цехановского Несколько работ опубликовали историки на Западе во Франции, Великобритании и ФРГ Вскоре должны выйти из печати две важные публикации: полковника Савицкого «Восточный фронт и Варшавское восстание» и переведенная с английского работа Иоанны Хансон «Гражданское население в варшавском восстании» Но если уже хорошо известны различные аспекты хода сражений, то политико-дипломатическая подоплека восстания является наименее изученной.

Генеральный вопрос «Какое место восстание в период его разгара занимало в политике Великобритании, США и СССР» Меньше всего сегодня известны обстоятельства и предпосылки советской политики в этой области Этого не знают даже советские историки Возможно, в период гласности откроются какие-либо новые источники Идут поиски ответа на несколько вопросов, касающихся принятых в то время советских решений политического и военного характера Есть много различных догадок, но все они из области гипотез, не подтвержденных полностью документированными фактами. Военная же проблематика не может быть ограничена исключительно самим восстанием, ее следует рассматривать гораздо шире — на уровне всего фронта Полковник Савицкий использовал много неизвестных до сих пор немецких и советских источников, однако преимущественно военного характера. Мы не сможем сейчас ответить с полной уверенностью на вопрос, по какой причине директива Сталина от 27 июля, приказывающая советским войскам форсировать Вислу и Марев, выйти на западные берега этих рек и провести окружающий маневр, так |и не была выполнена.

Отсутствуют также убедительные ответы на вопрос, почему не удалась операция форсирования Вислы в сентябре 1944 г., в которой вместе с 1-й армией Войска Польскою должны были принять участие советские части. Третья проблема, требующая выяснения каковы истинные причины первоначально полностью негативного отношения советских властей к полетам союзнической авиации с грузами для Варшавы. Только 10 сентября было получено согласие на такие челночные операции, и в распоряжение союзников были предоставлены советские аэродромы. В результате 18 сентября повстанцы впервые получили американские продовольствие и боеприпасы.

Идеологические штампы и стереотипы подчас накладывают свой отпечаток на качество даже тех исторических трудов, которые появляются в свет уже в наши дни.

Государственное научное издательство в Польше выпустило книгу А. Чубиньского «Новая история Польши 1914—1983 гг.». Резкой критике подвергнул ее католический еженедельник «Тыгодник повшехны» (29.03.1988). В статье «Скудная история» Р. Терлецкий, в частности, пишет:

«Рецензию на книгу Чубиньского хочется начать с 1945 года, так как считаю, что именно история этого периода у нас является самой бедной. Однако несколько слов надо сказать о разделе «Партизанская война в Польше в 1944 г.». Почти на двух страницах автор рассказывает о деятельности Гвардии Людовой, действиям же Армии Крайовой отводится всего несколько строк. Хотелось в этой связи напомнить, что в 1944 г. Армия Крайова насчитывала 350—370 тыс. солдат, в рядах же Гвардии Людовой было всего около 20 тыс. человек (по неподтвержденным данным, некоторые насчитывают 50—60 тыс.). Словом, в лучшем случае пропорция была 1:18. В Варшаве Армия Крайова выставила 30 тыс. солдат, в то же время Гвардия Людова — всего 500 человек. Здесь пропорция составляет 1 60. В разделе, которым заканчивается период второй мировой войны, автор книги пишет, что «советская разведка арестовала представителей лондонского правительства и вывезла их в Москву». Может, автору неизвестно, но так называемых представителей, среди которых были генерал Леопольд Окулицкий и вице-премьер Ян Янковский, предали суду в Москве во время известного «процесса шестнадцати». Они были просто приглашены на встречу с маршалом Жуковым, а позднее — с генералом Ивановым. Когда они прибыли на встречу, их арестовали.

Цифры не являются сильной стороной книги. Указывается, сколько членов имели Польская рабочая партия и сотрудничающая с ней Польская социалистическая партия, однако нет данных о количестве членов Польской крестьянской партии, в которую в 1946 г. входило около 800 тыс. человек — столько, сколько было в остальных партиях, вместе взятых. Всю историю этой Крестьянской партии, которая выступила в роли легальной оппозиции и которую ликвидировали с помощью террористических, административных мер, Чубиньский излагает очень коротко и тенденциозно.

О познаньском рабочем бунте 28 июня 1956 г. написано всего шесть строчек. Немногое можно узнать и об октябрьском кризисе 1956 г. Состоялся VIII пленум, приехала советская делегация, в беседах принял участие Гомулка, избрано новое руководство, «политическая атмосфера в Польше была очищена». Ни одного слова о напряжении тех дней, о тысячах митингов, на которых выдвигались демократические требования; о колоннах войск, направленных в сторону Варшавы; о манифестации, на которой выступил Гомулка, и о демонстрации возле здания ЦК, во время которой звучали требования выпустить из тюрьмы примаса католической церкви в Польше кардинала Вышиньского. Не говорится и о венгерском фоне событии в Польше.

В одном из следующих разделов утверждается, что в 1965 и 1966 гг. «значительно ухудшились отношения» между государством и католической церковью. Автор обходит стороной факты, которые уже с 1958 г. привели к конфликтным ситуациям, таким, как, например, ревизия в отделении примаса католической церкви в Польше на Ясной Горе. Здесь Чубиньский всю вину за конфликтную ситуацию сваливает на церковь. Он пишет: «Гомулка бросил лозунг о строительстве 1000 школ в честь 1000-летия польской римско-католической церкви. В то время церковь делала акцент на религиозных аспектах этого юбилея, что привело к конфронтации и напряжению».

Но вернемся к нашей хронике событий 40-х годов. К концу 1944 г. гитлеровцы уже почти сровняли Варшаву с землей. Погиб цвет столичной молодежи, которой позже так не хватало Польше. 31 декабря 1944 г. Крайова Рада Народова приняла закон о создании правительства национального единства, персональный состав которого признали как высшие советские инстанции, так и западные союзники. Сталин настоял, чтоб вице-премьером стал Станислав Миколайчик, бывший до тех пор премьером лондонского правительства.

19 января 1945 г. главнокомандующий Армии Крайовой распорядился распустить организацию и при этом дал директиву: руководящие кадры и оружие сохранить до так называемой операции «Не» (Неподлеглость — Независимость). Одна ошибка потянула за собой другие. Из-за активизации пролондонского подполья на освобожденных территориях Польши до апреля 1945 г. погибло около тысячи советских солдат и офицеров, а несколько сотен было ранено. Это побудило соответствующие советские органы начать аресты. Самый известный из советских послевоенных политических процессов над поляками — «дело шестнадцати» — вела Военная коллегия Верховного суда СССР с 18 по 21 июня 1945 г. Были вынесены приговоры. Часть осужденных никогда уже не вернулась на родину, а те, кто, отбыв сроки, оказались в Польше, снова — вопреки закону — предстали перед судом, на этот раз польским, который вторично назначил им наказание за ту же провинность.

Усилилась пропаганда с двух сторон. Надписи типа «ПРП — платные холопы России» на стенах польских городов и городишек заменились другими: «АК — заплеванный лилипут реакции!» При этом начались аресты и выискивание предателей в среде как раз тех солдат и офицеров АК, которые к тому времени служили уже в Войске Польском или нашли работу на «гражданке». Значительная часть этих людей вернулась в лес, чтобы взяться за оружие, а между тем был куда более простой выход из этой ситуации. Даже если усмотреть некий резон в акциях советских стратегов, люди, арестованные и посаженные в Москве, могли быть только интернированы до выяснения ситуации, тем более что Польша не находилась в состоянии войны с СССР.

Напряженными стали отношения внутри освобожденной страны; в некоторых областях Польши это продлило войну по меньшей мере еще на три года. Погибло 20894 сторонника власти (число ее погибших противников до сих пор не подсчитано, но их было значительно больше) — офицеров и солдат Войска Польского, служащих госучреждений, активистов левых политических партий.

После народного референдума в 1946 г., после объявленной годом позже амнистии, а также выигранных левыми в 1947 г. выборов в Законодательный сейм усилилась политическая и идеологическая борьба в самой партии. Этому явно способствовала сталинская теория неизбежности обострения классовой борьбы по мере успехов социалистического строительства. Постоянно подвергались критике гомулковская теория польского пути к социализму, система проведения реформы в народной Польше, проблемы многопартийности в руководстве государством, высказывалось негативное отношение к коллективизации в деревне по примеру СССР, осуждались промахи в руководстве промышленностью, идеологические ошибки и т. д. К этому прибавились последствия конфликта Сталин — Тито и решение Информбюро коммунистических и рабочих партий (созданного взамен распущенного в 1943 г. Коминтерна) С этим решением, в котором осуждалась Югославия, не согласился польский генеральный секретарь. Тут уже пахло «предательством» социализма, сталинского разумеется, ибо никакого другого, по мнению Сталина, быть не могло.

В такой атмосфере дело дошло до созыва расширенного пленума ЦК ПРП. Перед началом заседаний 31 августа 1948 г. А. Завадский ознакомил собравшихся с письмом Политбюро, обращенным к «беспартийному» Болеславу Беруту, в котором его просили включиться в активную партийную жизнь. Затем Якуб Берман предложил снять Гомулку с поста генерального секретаря ПРП и выбрать на эту должность Б. Берута (оставив его президентом). Новый генсек огласил доклад «О правом и националистическом уклоне в руководстве партии и методах его преодоления». Он был дополнен выступлением Гиляры Минца «Текущие задачи партии в области хозяйственной и социальной политики в деревне». На декабрь же было запланировано — после предварительной проверки членов партии под углом зрения «уклонов» — объединение обеих рабочих партий в одну Польскую объединенную рабочую партию, что и состоялось на объединительном съезде 14 декабря 1948 г.

Послевоенная Польша входила в этап воинствующего сталинизма. В тюрьмы были брошены партийные деятели прежнего руководства во главе с Гомулкой, стали выслеживать предателей и заговорщиков в иных областях жизни, а для того чтобы провести чистку в армии, по предложению правительства народной Польши (то есть Берута) в Польшу прибыл на роль министра национальной обороны и вице-премьера маршал Рокоссовский. Начался очередной акт трагедии поляков. Было арестовано 150 тыс. гражданских лиц и крупных военачальников, из которых только после формальных процессов было расстреляно свыше 1200 человек. Военными судами и спецорганами ведали советские офицеры Скульбашевский, Вознесенский и другие, поддерживающие их, в том числе и свои поляки. Когда Рокоссовский спустя семь лет возвращался обратно в СССР, он подвел общий баланс в одной единственной фразе. «Что за ирония судьбы, в Советском Союзе меня считали поляком, а тут — русским». Надо полагать, что два других вышеупомянутых офицера такого душевного разлада не испытывали. Они и ныне шествуют по советским улицам во время государственных праздников с медалями на груди за «заслуги» в Польше...

После смерти Болеслава Берута в Москве, во время заседания XX съезда КПСС, пост генерального секретаря занял Эдвард Охаб, фигура эфемерная, о которой не стоило бы и вспоминать, если бы в то время не разыгрался очередной акт польской трагедии. Тогдашний руководитель польской партии, подобно, впрочем, Хрущеву, полагал, что, хотя сам Сталин был наихудшим злом, сталинизм все же как-то допустим. Последствия такой позиции не заставили себя долго ждать. Обнаружились просчеты в централизованном планировании в стране, пришли в упадок разоренные насильственной коллективизацией крестьянские хозяйства, на продовольственном рынке наметилась нехватка товаров, промышленность не выполняла производственных планов, из-за хищнической добычи угля росло число несчастных случаев на шахтах — словом, снизился и без того невысокий уровень жизни рабочего класса, которому официальная пропаганда ежедневно внушала, что жизненный уровень, напротив, возрастает. Чтобы возместить растущие потери, партия и правительство в мае 1956 г. решились на «регулирование» заработков. Из-за повышения норм заметно упала зарплата рабочих. Рабочие крупнейшего предприятия Познани, бывшей фабрики Цегельского, а тогда имени Иосифа Сталина, решились выйти на улицы. В Познани полилась кровь, а поскольку происходило это, можно сказать, на глазах у всего мира — в июне в Познани проходила международная ярмарка, — официальная пропаганда объявила, что это... дело рук агентов империализма, а тогдашний премьер народной Польши Юзеф Циранкевич предостерег: «Руку тому отсечем, кто подымет ее на народную власть».

В самой ПОРП происходило явное размежевание между сторонниками реформ и консерваторами. Первые назывались «пулавянами», вторые «натолинцами» по месту сборов и внутрипартийных совещаний. Нарастал кризис и в партии и в обществе, а о десталинизации жизни ничего не было слышно, невинно осужденные люди по-прежнему сидели в тюрьмах. «Пулавяне» стали мобилизовывать общественное мнение в стране в поддержку реформ. Свою работу они вели преимущественно среди рабочих крупных заводов — те приступили к организации комитетов рабочего самоуправления. Наиболее динамичным и активным оказался коллектив завода легковых автомобилей, где партийным секретарем был Лехослав Гоздик. Рабочие этого варшавского завода ратовали за возвращение доброго имени Владиславу Гомулке, за то, чтобы отвести от него несправедливые обвинения и вернуть к активной политической жизни. Он, правда, был выпущен из тюрьмы, но этим дело и ограничилось, порой ему даже публично поминали старые ошибки. «Натолинцы» в ответ демонстрировали силу, что, в частности, выражалось в совместных польско-советских военных маневрах на территории Польши. Ситуация была чревата взрывом, подобным тому, какой имел место в Венгрии, то есть кровавым и никем не контролируемым.

В такой атмосфере и состоялся знаменитый октябрьский VIII пленум ЦК ПОРП, на котором не без сопротивления неожиданно прибывшей в Варшаву советской делегации во главе с Никитой Хрущевым Владислав Гомулка снова стал Первым секретарем ЦК ПОРП. В своей речи на пленуме он так определил события на улицах Познани: «...рабочие в Познани выступали не против социализма, а против зла, которое расплодилось в Польше...». Оратор обещал перемены в системе деятельности ПОРП, десталинизацию, демократизацию и укрепление роли комитетов самоуправления. Что касается взаимоотношений с Советским Союзом, то было сказано, что они должны основываться на взаимном уважении, интеграции и партнерстве. Однако же волнения в стране не прекращались, что можно было приписать, с одной стороны, разгулу общественных эмоций, а с другой — намерениям консервативных сил в партии и обществе не допустить обещанных Гомулкой реформ, особенно десталинизации, идущей значительно дальше, чем это было определено Хрущевым. Не исключено, что страна погрязла бы в хаосе, если бы не митинг, организованный в Варшаве через три дня после пленума, 24 октября 1956 г. На него собралось около полумиллиона жителей, а вся Польша слушала его у телевизоров и радиоприемников. Вернувшийся к власти после нескольких лет изоляции новый первый секретарь партии призвал народ разойтись и начать спокойно работать на благо страны. Правда, еще несколько часов продолжались хулиганские выходки, обычные в такого рода ситуациях, но они были нейтрализованы силами порядка без применения силы, а тем более без каких-либо жертв. Вышесказанное да плюс ноябрьский того же года визит Гомулки в СССР, где велись переговоры с советским руководством, дали ему такой кредит общественного доверия, какого не имел до него ни один польский партийный деятель.

Увы, Владислав Гомулка, этот опытный политик, начал, однако, быстро транжирить этот кредит. Первым таким симптомом было то, что на прежних постах в партии и правительстве осталась большая группа деятелей, известных в прошлом как ярые сталинисты. Мы, наверное, никогда уже не узнаем, чем руководствовался Гомулка, поскольку ближайшее его окружение и историки и в этом расходятся. Одни утверждают, будто он просто не хотел, чтобы внезапное отстранение от власти бывших противников было расценено как месть за ложное обвинение и годы унижений. Другие доказывают, что постсталинистские структуры в Польше были еще достаточно сильны и объявление им открытой войны могло равняться самоубийству политика. Третья же группа исходит из того, что всему, мол, свое время, а слишком далеко продвинутые в то время в Польше реформы могли быть расценены как. антисоветские действия. Последствия такой постановки вопроса сам Гомулка знал лучше кого бы то ни было. Вероятно, в каждом из трех этих предположений есть частичка правды. Как же реализовывались октябрьские обещания?

Десталинизация либо вообще бойкотировалась, либо проходила с огромным сопротивлением. Невинно осужденные по-прежнему пребывали в тюрьмах. Реабилитации были явлением редким. Арестовали, правда, нескольких высокопоставленных чиновников бывшего Министерства общественной безопасности, но после чисто символических приговоров они вскоре были выпущены на свободу. Акция эта почти не затронула кадров военной прокуратуры, органов информации, Войска Польского и многих других; они рассеялись, чтобы, отбыв «карантин», вернуться к прежней своей работе, зачастую даже в ведомство. внутренних дел. Что же касается организаторов и исполнителей преступных акций (Берман, Минц, Радкевич), то они получили только взыскание по партийной линии — были исключены из ПОРП. Многих «упрятали» в средствах массовой информации, в администрации, науке, дипломатии, в издательствах. Последствия сказались только спустя годы, когда замечено было, что эти люди явно вступили в союз с представителями крайней оппозиции 80-х годов.

Сам Гомулка по разным поводам тоже отказывался от данных им в октябре 1956 г. обещаний. Органы самоуправления и роль рабочих советов на крупных предприятиях — все это оставалось только на бумаге. Партийная жизнь замирала, сама партия становилась придатком ее первого секретаря, а в политических решениях все чаще появлялись... полицейские аргументы. Для начала был ликвидирован журнал «По просту», вокруг редколлегии которого группировались политически активные публицисты, клеймившие проявления сталинизма в Польше. Отвергались открытия в науке и экономике, не говоря уж о самых робких попытках идеологических дискуссий. Партия и общество делились на «ревизионистов», «оппортунистов» и прочих, то есть еще более явно наметилось расчленение, какое существовало в период «натолинцев» и «пулавян».

Все это оттолкнуло от партии значительную часть ученых, разного рода деятелей и людей, преданных социализму, которые попросту удалялись во «внутреннюю» или «внешнюю» эмиграцию. Эта последняя подвергалась остракизму, и, как некогда солдаты и офицеры польской армии, воевавшие против фашизма на Западе, люди, выехавшие из Польши, лишались польского гражданства.

Гомулка и его соратники были воспитаны в условиях конспирации межвоенного двадцатилетия, да к тому же пережили гитлеровскую оккупацию в Польше, и потому у них словно закодировано было в подсознании недоверие к окружению. Любая критика воспринималась как заговор против социализма. Дело дошло до того, что антицарские произведения писателей XIX в. (Мицкевич) стали расцениваться как... антисоветские. Начались процессы над интеллигенцией (М. Ванькович), везде выискивались заговоры и предательство, посыпались судебные приговоры и административные репрессии.

Летом 1967 г., после агрессии Израиля против Египта, во время происходившего в ту пору конгресса профсоюзов Владислав Гомулка произнес небывалую для политика речь, в которой затронул вопрос о так называемой сионистской «пятой колонне» в Польше. Тотчас же воспоследовала реакция. Часть зала, сорганизованная мало кому известным партийным аппаратчиком с рабочей Воли в Варшаве, начала скандировать: «Смелей!» Прошел всего месяц, и реальным фактом стал исход из Польши поляков еврейского происхождения.

Нестандартная для социализма ситуация возникла в 1968 г. Чтобы лучше в ней разобраться, стоит раздвинуть хронологические рамки нашего рассказа и охватить мысленно то, что произошло в Польше во время войны и... сегодня. Весной 1988 г. с необычайным подъемом Польша отметила 45-летие восстания в варшавском гетто. Помянули, конечно, и двадцатилетней давности события марта 1968 г. Причем обе даты отмечались с широким участием самых высоких партийно-правительственных инстанций и всей польской прессы.

Восстание в гетто вошло в историю Европы, ведь именно в Польше жила самая крупная община европейских евреев, насчитывавшая 3 млн человек. В Польшу начиная с 1940 г. шли эшелоны с евреями со всей Западной и Центральной Европы. Кладбищем для европейских евреев стала территория оккупированной немцами Польши, которую буквально усеяли концлагеря с дымящимися печами крематориев. В ожидании перевозки прямым сообщением в крематорий жертвы накапливались в гетто, организованных в Лодзи, Варшаве, Люблине, Радоме, Кельце, Львове, Белостоке, Вильнюсе и многих других местах данной географической зоны. Польские силы Сопротивления находили способы передавать на Запад вести о геноциде. Но буржуазная пресса стран антифашистской коалиции предпочитала замалчивать эти преступления.

Сегодня западные средства массовой информации неустанно эксплуатируют тему защиты прав евреев, выступая с перманентными пропагандистскими атаками на правящие верхушки в социалистических странах. Корреспондент американского информационного агентства Ассошиэйтед Пресс передавал 17 апреля 1988 г. из Освенцима:

«Полторы тысячи молодых евреев со всех уголков мира приняли в четверг участие в «процессии живых», которая проходила у бывшего нацистского концентрационного лагеря Освенцим и ознаменовала собой начало недели торжественных ритуалов в честь 45-й годовщины со дня восстания в еврейском гетто в Варшаве.

На волнующей церемонии, которая проходила неподалеку от интернационального монумента серого цвета, установленного в бывшем лагере смерти Освенцим-Бжезинка, молодые евреи, которые несли бело-голубые государственные флаги Израиля, внимательно слушали выступления официальных деятелей Израиля, заявивших, что лишь сильное еврейское государство может предотвратить еще одну катастрофу.

«Обязанность каждого еврея чувствовать свою солидарность со всеми другими евреями», — заявил заместитель премьер-министра и министр образования и культуры Израиля Ицхак Навон, который является официальным израильским деятелем самого высокого ранга, нанесшим визит в Польшу.

«Лишь укрепляя израильское государство и множа наши ряды, мы можем одержать победу», — заявил Ицхак Навон, выступивший перед молодежью, которая собралась вокруг монумента, воздвигнутого неподалеку от руин крематория концентрационного лагеря.

В то время когда еврейская молодежь принимала участие в «процессии живых» в Освенциме, высокопоставленный представитель Министерства иностранных дел Польши осудил израильское правительство за нарушения «основополагающих прав человека» — прав молодых палестинцев, которые выступили против израильской оккупации Западного берега реки Иордан и сектора Газа.

В Варшаве в здании Государственного еврейского театра несколько сот польских и еврейских ученых и историков начали двухдневную конференцию, посвященную памяти евреев и поляков, боровшихся и принявших мученическую смерть во время нацистской оккупации 1939—1945 гг.

На конференции присутствуют некоторые министры польского правительства, высокопоставленные официальные деятели Польской объединенной рабочей партии, а также ряд католических епископов.

В тот же день колонны молодых людей, одетых в голубые куртки, которые несли знамя с начертанными на нем словами «процессия живых», начали свой трехкилометровый марш к бывшему концлагерю Освенцим-Бжезинка — главному нацистскому «лагерю смерти», где немцы выстроили огромные газовые камеры и крематории для выполнения своего «окончательного решения».

Несмотря на сильный холодный ветер на этом огромном поле, которое по-прежнему окружено двойными рядами заборов с колючей проволокой и деревянными сторожевыми вышками, молодые евреи зажгли мемориальный огонь и стали разбрасывать близ монумента землю, привезенную из Израиля, после чего запели старинные еврейские молитвы в память об усопших.

Среди выступивших на массовом митинге был Бенджамин Нетаньяку, который недавно ушел в отставку с поста постоянного представителя Израиля при ООН.

«Мы обещаем нашим братьям и сестрам, которые погибли здесь, что впредь никогда не будем слабы, — заявил он. — Мы... никогда не останемся без средств, необходимых для нашей защиты. Мы никогда не забудем тех, кто отдал здесь свои жизни».

Во время второй мировой войны в концентрационном лагере Освенцим-Бжезинка погибло более 4 млн человек, около 70% которых были евреями.

Когда заключенные лагеря были освобождены Советской Армией в 1945 г., в нем было найдено 7 тонн человеческих волос, 836 тыс. платьев, 348 тыс. мужских костюмов и 37 тыс. пар обуви.

Варшавская конференция и «процессия живых» проходят в рамках крупнейшего мероприятия, когда-либо организованного в Польше в память миллионов жертв нацистов, погибших на земле Польши.

Более 4,5 тыс. иностранцев прибыли в Польшу, для того чтобы принять участие в этих мероприятиях, которые завершатся 20 апреля.

В Польшу прибыла самая многочисленная группа израильтян из всех групп, когда-либо совершавших поездки в эту страну, — около 2 тыс. человек, а также многие сотни евреев из Соединенных Штатов, Канады, латиноамериканских и западноевропейских стран и из Австралии.

Торжественные церемонии достигнут своего апогея во вторник, когда будет отмечаться 45-я годовщина со дня начала восстания 1943 года в еврейском гетто Варшавы. Тогда несколько сот польских евреев начали отчаянную трехнедельную борьбу против заключительного этапа нацистской кампании истребления, цель которой состояла в том, чтобы ликвидировать последних оставшихся в живых 75 тыс. жителей гетто.

Директор департамента печати и информации Министерства иностранных дел Польши Стефан Станишевский заявил на пресс-конференции в Варшаве, что Польша отдает дань борцам из еврейского гетто, которые «были польскими гражданами и боролись вместе с нами» против нацистов.

Однако официальный польский деятель заявил, что «это связанное с эмоциями отношение. не повлияет на нашу политику в отношении Израиля».

«Жестокость репрессий, к которым прибегают израильские власти против палестинского населения, пробуждает народный гнев и осуждение во всех районах мира, — сказал Стефан Станишевский. — Мы категорически протестуем против этой политики Израиля».

Процессия, организованная израильтянами в Освенциме, началась у главных ворот концлагеря, где до сих пор сохранилась надпись на немецком языке, которая гласит: «Работа сделает вас свободными».

«Я протрублю в традиционный церемониальный рог. Когда прозвучит этот сигнал... это станет символом того, что народ Израиля по-прежнему жив», — сказал один из руководителей процессии, обратившийся к собравшимся на иврите в то время, когда с неба падал легкий снег.

«Процессия живых» совпала по времени с отмечаемым Днем жертв в Израиле, где было объявлено двухминутное молчание в память о 6 млн жертв-евреев, погибших от рук гитлеровцев.

Высокий звук шофара (еврейского церемониального рога) прозвучал в Освенциме как сигнал к началу торжественной процессии.

Молодые люди молча прошествовали в Освенцим-Бжезинку вдоль железнодорожного полотна, по которому сюда доставляли евреев из многих стран Европы. Участники процессии шли мимо многочисленных кирпичных дымовых труб — это все, что осталось от огромных бараков концлагеря.

У ворот концлагеря вновь раздался звук шофара, так как именно в этом месте нацистские охранники однажды заставили заключенных объединиться в оркестр, чтобы те играли для них.

«Каждый еврей вне зависимости от того, где он находится, должен помнить о тех жертвах, и в жизни каждого еврея имеются две станции: одна проходит через Освенцим, а вторая — постоянная — находится в Израиле», — заявил Ицхак Навон в ходе своего выступления перед собравшимися у монумента».

Программа торжеств по случаю 45-й годовщины восстания в варшавском гетто была разработана специальным комитетом во главе с председателем Союза борцов за свободу и демократию, бывшим Председателем Государственного совета ПНР Г. Яблоньским.

В столичном Дворце культуры и науки состоялось заседание, посвященное 45-летию восстания в еврейском гетто Варшавы. «Слава борцам варшавского гетто — 1943—1988» — этот лозунг на польском языке и идиш был вывешен в зале заседаний. В собрании приняли участие вице-маршал Сейма ПНР М. Раковский, представители ряда общественных организаций, а также еврейских религиозных объединений и общественных организаций со всего мира.

Выступая на собрании, председатель комитета по проведению мероприятий в память о восстании в еврейском гетто Г. Яблоньский подчеркнул большое моральное значение восстания в еврейском гетто. Эта битва велась не за спасение отдельных лиц, а за честь человечества, за достоинство человека. Одновременно она была уроком для нынешнего и будущего поколений того, что необходимо всегда давать отпор чудовищу геноцида и расизма, если человечество хочет сохранить право на веру в возможность построения мира для людей, достойного сосуществования народов.

Варшавское гетто — это уже в течение 45 лет дело прошлого, но оно Должно все же жить в наших помыслах и сердцах. А это означает борьбу, борьбу бескровную, но ведущуюся в высшей степени последовательно и упорно за то, чтобы во всех уголках мира, среди всех живущих на земле народов сохранялся самый гуманистический лозунг, который когда-либо выдвинул человек, — Мир, — сказал Г. Яблоньский.

Президент Всемирной федерации еврейских борцов, партизан и узников концлагерей С. Граек напомнил, что восстание в еврейском гетто было не единственным вооруженным выступлением. В гетто Белостока, Вильнюса, Ченстохова, Бендзена и Кракова евреи также поднимались на борьбу. Тысячи еврейских партизан воевали в польских, литовских и русских лесах плечом к плечу с польскими и советскими партизанами, в партизанских отрядах по всей Европе. Он подчеркнул, что еще живут на земле нацистские военные преступники, поднимают голову неонацистские, фашистские и антисемитские организации. Они открыто организуют свои съезды и собрания в ФРГ, публикуют лозунги, полные ненависти, и призывают к реваншу. Они связываются с террористическими группами в разных странах. Наша обязанность — бороться против их распространения. Больше никогда не должно быть ненависти народов, расизма, антисемитизма и геноцида.

Вице-президент Всемирной федерации евреев К. Султаник подчеркнул активное участие поляков в спасении с риском для жизни евреев во время войны. В картотеке «справедливых» в Израиле находится около 6 тыс. имен, из которых более одной трети — поляки. 45 лет спустя, после того как погас огонь в печах Освенцима, есть тенденция предать это забвению и переписать историю заново. Роль Польши, которая столь потерпела от немцев, должна состоять в том, чтобы не допустить уничтожения истории.

Председатель Общественно-культурного общества евреев в Польше Ш. Шурней подчеркнул, что 45 лет спустя после той ужасной резни фашистская гидра еще не уничтожена. Действуя в иных условиях, она применяет такие же методы лжи и обмана, заливает мир потоком псевдонаучных изданий, отрицающих существование тогда лагерей смерти. Происходит фальсификация школьных учебников, перекладывание вины на другие народы. Делаются попытки воспитания новых поколений в духе расовой ненависти. Из непосредственных виновников гитлеровских преступлений понес наказание лишь каждый десятый, а остальные живут и всеми силами стремятся обелить себя, а всю вину переложить на жертвы. Необходимо бороться против всех проявлений национализма, ибо национализм, антисемитизм — значит фашизм, а фашизм — это смерть.

В Варшаве прошла двухдневная научная конференция в Государственном еврейском театре, организованная Главной комиссией по расследованию гитлеровских преступлений в Польше — институтом национальной памяти, Польской академией наук, Военно-историческим институтом и Еврейским историческим институтом.

Открывший конференцию председатель Главной комиссии по расследованию гитлеровских преступлений в Польше — институт национальной памяти Л. Домерацкий сказал, что память о борцах варшавского, белостокского, вильнюсского гетто не может лишь сводиться к воспоминаниям, но должна служить оружием в борьбе с возрождающимся фашизмом, теорией и практикой расизма, проявляющимися во многих странах мира. Л. Домерацкий отметил, что исследования Главной комиссии показывают общность судеб поляков и евреев в годы гитлеровского геноцида.

Выступивший на конференции начальник Военно-исторического института полковник К. Собчак заявил, что вооруженное выступление в гетто было неразрывно связано с борьбой всего польского народа против оккупантов. Еврейские формирования получали материальную и кадровую помощь от польского подполья. Во время восстания отряды движения Сопротивления поддерживали выступления евреев не только в Варшаве, но и по всей стране.

М. Фукс из Еврейского исторического института подчеркнул, что восстание в гетто было бы невозможно без помощи польского подполья. Поляки помогали многим преследовавшимся евреям найти убежище. Среди награжденных израильской медалью «Справедливый среди народов мира» больше всего поляков — около 2,5 тыс. человек.

Газета «Жиче Варшавы» (15.04.1988) поместила интервью И. Гутмана, профессора, заведующего кафедрой истории евреев Хебрайского университета в Иерусалиме и одновременно директора научного института национальной памяти «Яд Вашем». Он заявил, что рад тому, что научная конференция, посвященная восстанию в гетто, «вообще имеет место». Мы должны говорить друг о друге открыто, открыто говорить о том, что до недавнего времени было в польской историографии запретными темами, отметил И. Гутман. Он призвал учиться делать выводы из общей истории поляков и евреев. Однако в качестве условия он выдвигает такое пожелание — «нельзя понять исторический опыт в слишком тесной связи с идеологией, политикой». И. Гутман заявил, что еще многие факты о взаимных контактах евреев и поляков ждут более глубокого изучения.

«Трибуна люду» (21.04.1988) опубликовала статью М. Яворского «Достоинство и человечность», посвященную 45-й годовщине восстания в варшавском гетто. В ней, в частности, говорится:

«Восстание вошло в историю как пример героизма и мученичества польских евреев, которых в период второй мировой войны самым бесчеловечным образом уничтожали гитлеровские преступники.

Повстанцы вели борьбу в рядах еврейской вооруженной организации, которая с военной точки зрения почти не имела надежд на успех. Речь шла о защите ценностей более высшего порядка — чести, достоинства, гуманизма, о том, чтобы показать пример отваги и самопожертвования в борьбе против гитлеровских убийц.

Ликвидация варшавского гетто должна была быть очередным этапом в реализации гитлеровского плана решения так называемого еврейского вопроса, во что не верил или не хотел верить Запад. Не принимались к сведению и трагические послания восставших, хотя их рапорты о положении в гетто попадали по назначению. В Лондоне в этой связи покончил с собой член Национального совета Речи Посполитой Шмуль Зигельбойм. В прощальном послании он писал, что своей смертью хочет выразить глубокий протест против бездеятельности и пассивности, с которой мировое общественное мнение смотрит на уничтожение евреев. Равнодушие влиятельных американских еврейских кругов, безразлично смотревших на эти преступления, до сих пор остается исторической и моральной загадкой.

Борьба повстанцев, продолжавшаяся около 20 дней, не прошла бесследно. Их примеру последовала еврейская молодежь в других гетто — Ченстохове, Солибоже, Белостоке и ряде других городов, где по нескольку дней продолжались уличные бои. Моральное значение этого сопротивления было огромно. Перед героической борьбой и жертвами восстания мир склонял и склоняет головы. Но не обошлось без манипуляций и провокационных вопросов в адрес поляков. Спрашивают, например, почему они не помогли повстанцам? Автор статьи напоминает, что Еврейский военный союз получал от разных польских подпольных организаций (Армии Крайовой, Гвардии Людовой, Социалистической военной организации) оружие, боеприпасы, взрывчатку. Было проведено несколько вооруженных акций в поддержку повстанцев. Десятки евреев были спасены и переправлены к партизанам.

Это восстание относится к истории польского и еврейского народов, которые вместе чтут память о нем».

Газета «Речь Посполита» (21.04.1988) со ссылкой на агентство ПАП опубликовала письмо посла Организации освобождения Палестины в Польше Абдуллы Хиази в адрес председателя комитета по празднованию 45-летия восстания в варшавском гетто Г. Яблоньского. В нем А. Хиязи от имени павших в восстании арабского народа Палестины против израильских оккупантов и изгнания их с родной земли выразил дань глубокой памяти погибших в варшавском гетто, которые сражались против фашизма плечом к плечу с героическим польским народом и всеми другими народами мира, давшими отпор гитлеризму.

Беспокойство вызывает тот факт, что фашизм поднимает ныне голову в разных концах мира, в том числе в нашей стране, где попираются права человека и демократические ценности, имеют место угнетение и преследования, указывает представитель ООП. Мы должны неизменно руководствоваться уроками истории и решительно выступить против расизма во всех его проявлениях, действуя в интересах человечества, которое будет жить в мире, пишет А. Хиязи.

Газета «Вашингтон пост» (21.04.1988) достаточно ярко изобразила то, что происходило в те дни в польской столице вне рамок официальных торжеств. Статья Джексона Дила приводится ниже с незначительными сокращениями:

«Тысячи людей, несших свечи и лозунги оппозиционных политических организаций, прошли по варшавским улицам, там, где в годы второй мировой воины было еврейское гетто, проведя независимые мероприятия в память о восстании в гетто против нацистов в 1943 г.

Марш многих тысяч евреев и поляков, включая лидеров запрещенного профобъединения «Солидарность», стал одной из крупнейших независимых демонстрации в Варшаве за последние годы, которым не препятствовала полиция. Демонстрация состоялась после открытия утром построенного усилиями частных лиц на варшавском еврейском кладбище памятника двум руководителям бывшего еврейского союза рабочих «Бунд», казненным в Советском Союзе.

Эти два мероприятия, организованные комитетом представителей интеллигенции и политических активистов во главе с Мареком Эдельманом, одним из руководителей восстания в гетто, были проведены в то время, когда коммунистические власти стремились привлечь внимание за рубежом к тщательно разработанной официальной программе мероприятий в Варшаве по случаю 45-й годовщины восстания.

В польском парламенте, сейме, 97 поляков, помогавших спасать евреев в Польше, были награждены медалями базирующегося в Иерусалиме научного института национальной памяти «Яд Вашем» В то же время видный член Политбюро правящей Коммунистической партии Мечислав Раковский встретился с группой представителей израильского правительства и высокопоставленных лиц, находящихся в Польше по случаю годовщины, в том числе с заместителем премьер-министра Израиля Ицхаком Навоном.

По официальным оценкам, свыше 5 тыс. евреев из 36 стран прибыли в Польшу для участия в торжественных мероприятиях по случаю этой годовщины, которые продолжатся до вторника.

Независимые и формально незаконные мероприятия, отразившие давнюю борьбу между правительством генерала Войцеха Ярузельского и хорошо организованной оппозицией, прошли без участия израильских должностных лиц и находящихся здесь с визитом лидеров Всемирного еврейского конгресса, очевидно, не желавших оскорбить коммунистические власти.

Собравшиеся вечером у официального памятника варшавскому гетто выслушали обращения лидера «Солидарности» Леха Валенсы и руководителя варшавской «Солидарности» Збигнева Буяка, не присутствовавших там.

Поскольку бойцы гетто вели безнадежную борьбу, не имели поддержки извне и все же продолжали сражаться, писал Валенса в письме, зачитанном представителем профсоюза, «восстание в гетто в стране, где было так мною восстаний, было самым глубоко польским из всех восстаний».

После церемоний возложения венков и молитв демонстранты прошли почти полмили по улицам юрода к месту бывшего пересылочного пункта гетто, откуда около 300 тыс. евреев отправили по железной дороге в лагеря смерти в 1942—1943 гг. Там Эдельман и лидеры оппозиции возложили венки к новому официальному памятнику, построенному властями к годовщине восстания в этом году.

Признание и осуждение в ходе организованных оппозицией мероприятий прошлых проявлений антисемитизма в Польше отличались от официальной линии коммунистов, подчеркивающей лишь помощь поляков евреям во время войны и «общее мученичество» двух пародов при нацистах.

У аккредитованных в ПНР журналистов вызвали большой интерес мероприятия, связанные с 45-летием восстания в варшавском гетто.

Представитель правительства Ежи Урбан, выступая в начале апреля 1988 г., отметил, что этот трагический юбилеи гибели тысяч людей от рук гитлеровцев некоторые деятели пытаются использовать для мелких политических интриг. Инициаторы проведения параллельных мероприятий в связи с 45-й годовщиной восстания в гетто выпустили обращение, где забыли указать, кто был виновником гибели миллионов евреев. Однако они выделили факт гибели в этот период в Советском Союзе двух еврейских деятелей, ни слова не говоря о том, что именно советские люди спасали сотни тысяч евреев, выехавших из оккупированных гитлеровцами стран. Чувствуется, что авторы обращения огорчены, что не могут обвинить СССР в уничтожении евреев.

Единственный оставшийся в живых участник восстания М. Эдельман, по словам Е. Урбана, не вошел в организационный комитет потому, что в прошлом всегда отказывался от этого. Он также заметил, что, несмотря на это, приглашение участвовать в юбилейных торжествах ему выслано. Представитель правительства отказался прокомментировать заявление Эдельмана о том, что председатель организационного комитета празднований Г. Яблоньский и член этого комитета профессор К. Конколь выражали свои антисемитские взгляды во время событий в марте 1968 г. Отвечая на вопрос, правда ли, что правительство намерено использовать этот юбилей для того, чтобы окончательно отмежеваться от антисемитизма, Е. Урбан отметил, что «отношение польских властей к антисемитизму, в какой бы форме он ни проявлялся, всегда было однозначно. Антисемитизм, как и любое проявление шовинизма и расизма, противоречит основным идейным принципам, которыми руководствуется польское государство. Наше отношение к этим проблемам было выражено в статье «Март 1968», опубликованной 2 марта 1988 г. в «Трибуна люду». Там было подчеркнуто, что материал подготовлен на основании дискуссий на заседании Политбюро ЦК ПОРП. Статья эта является выражением коллективного мнения по этому вопросу».

Отмеченную Е. Урбаном статью в центральном печатном органе ПОРП стоит привести хотя бы частично:

«Студенческие выступления начались 8 марта 1968 г. в Варшавском университете. Они были непосредственно связаны с более ранними событиями, в первую очередь с приостановлением спектакля «Дзяды» в столичном Театре народовом. Некоторые мотивы этого представления, премьера которого состоялась 25 ноября 1967 г., воспринимались зрителями как критические намеки на отношения, господствующие в современной Польше, и ее союз с СССР. Демонстративное одобрение части публики этих мотивов постановки склонило власти принять решение о приостановлении дальнейших представлений «Дзядов». Вечером 30 января после спектакля от здания театра отправилась к памятнику А. Мицкевича демонстрация, участники которой несли лозунги. «Требуем дальнейших представлений», «Хотим правды Мицкевича», «Хотим свободы без цензуры». Толпа не прореагировала на призывы милиции разойтись, поэтому ее разогнали силой, а 35 человек были задержаны.

Эти события стали причиной сильного резонанса в студенческой среде, вызвав возбуждение и отрицательные комментарии в адрес властей. Резолюцию протеста приняла также варшавская организация Союза польских писателей Разгоревшиеся страсти использовали в своих целях экстремистские группировки. Они считали, что руководство партии действует нерешительно и что оно не способно понять сущность возникшей опасности.

8 марта в Варшавском университете состоялся нелегальный митинг, в котором приняли участие около 1200 человек. Митинг был разогнан милицией. События в Варшавском университете дали толчок волне студенческих выступлений как в Варшаве, так и в других университетских городах. Во второй половине марта студенты стали выдвигать также политические требования. Предпринимались попытки организации оккупационных забастовок студентов.

В конце марта ввиду изоляции, осознания опасных последствий для дестабилизации страны, а также частичного понимания того, что студенты стали жертвой манипуляции, выступления в вузах пошли на убыль.

Сегодня, глядя на мартовские события с дистанции двадцати лет, особенно пережив множество поучительных уроков, говорится в статье, мы видим эти проблемы шире и глубже. Ранее распространялась главным образом точка зрения, что группа студентов предприняла действия в результате подстрекательства «политических банкротов разных оттенков», которые пытались довести дело до политической дестабилизации, чтобы создать условия, благоприятствующие возрождению утраченного влияния. При характеристике главных участников тех событий указывалось на особую роль лиц, принадлежавших к семьям некоторых высокопоставленных деятелей. Выделялось еврейское происхождение части вдохновителей студенческих манифестаций либо еврейское происхождение деятелей сталинского периода, обвиненных в провоцировании волнений. Публиковались фамилии студентов, имеющих родственников, принадлежащих к этим слоям. Следствием этого были требования исключить из партии и убрать с ответственных постов тех людей, сыновья и дочери которых участвовали в событиях. Группу утрачивающих влияние видных деятелей обвиняли в попытке подготовки своего рода «переворота». По стране, особенно в широких масштабах в Варшаве, Катовице и Гданьске, прокатилась волна организованных митингов, на которых осуждались вдохновители событий.

Выступление В. Гомулки 19 марта 1968 г. не удовлетворило сторонников суровых административных методов решения конфликта. Но оно также не создавало иллюзий для групп, характеризовавшихся в тот период как ревизионистские. К сожалению, оно было также разочаровывающим для сторонников общественно-политических реформ и смягчения политики в области культуры.

Одновременно были приняты меры с целью усиления идейно-воспитательной работы, пропаганды образцов гражданской и патриотической позиции. Однако пропаганда социалистической идеологии сводилась главным образом к словесным заявлениям о верности принципам марксизма. Одновременно практиковались противоречащая этим принципам нетерпимость, подавление дискуссий, административное устранение взглядов, отличающихся от официальных. Укреплялась централистско-административная система осуществления власти.

В отношении подлинных и мнимых вдохновителей мартовских событий были приняты различные репрессивные меры. Однако борьба с ревизионизмом, часто механически отождествляемым с сионизмом, была использована для дискриминации многих лиц, в том числе заслуженных людей, и устранения их с занимаемых постов. Нужно, однако, подчеркнуть, что по инициативе партийных организаций и руководящих органов, прежде всего В. Гомулки, ряд наносящих вред решений затем был исправлен. Следует особо подчеркнуть происходившее в тот период восстановление значения патриотических, национальных ценностей.

Но имели место также явления, которые заслуживают решительного осуждения. К ним относились проявления антисемитизма. Их вызвали к жизни представители консервативных слоев, которые прибегали к националистическим предубеждениям в борьбе со своими политическими противниками, использовали еврейское происхождение части их. С антисемитизмом, правда, не имела ничего общего большая часть партийных и государственных деятелей. Тем не менее множество лиц еврейского происхождения устранялись с постов независимо от их политической и профессиональной позиции. На волне событий, связанных с мартовским конфликтом, в 1968—1971 гг. из Польши выехало около 13 тыс. лиц еврейского происхождения. Все эти явления нанесли ущерб международной позиции Польши.

В 1967—1968 гг. в связи с ближневосточным конфликтом часть польских граждан еврейского происхождения заняла критическую позицию в отношении политики нашего правительства. Более того, некоторые из них демонстративно выразили поддержку агрессии Израиля против арабских стран. Это поведение обострял тот факт, что в израильской армии даже на высоких постах находились эмигранты из Польши, в том числе бывшие офицеры Войска Польского. Острой была также проблема ответственности за извращения сталинского периода. Разные причины привели к тому, что на рубеже 40—50-х годов на многих руководящих постах в партии, армии, идеологических учреждениях, государственной администрации, в том числе карательных органах, находились польские граждане еврейского происхождения. Память об извращениях тех лет, о нарушениях законности и их виновниках осталась в сознании польского населения. На этой почве в 1968 г. популярность получило высказывание о том, что «чуждая польскому народу группа» была источником всякого зла.

Все эти обстоятельства позволяют понять одно из течений мартовских событий, но ни в коем случае не могут оправдать проявлений антисемитизма Они противоречат идеологии марксизма-ленинизма, интернационалистской позиции левых сил, традициям польской терпимости.

Критическое отношение ПНР к агрессии Израиля против арабских стран, оккупации части их территории и преследованию палестинского населения остается неизменным. Это вытекает из принципов польской внешней политики. Не может, однако, оно вести к предубеждениям в отношении еврейского населения. Такая позиция находит полное выражение в политике партии и социалистического государства. Она должна благоприятствовать, в частности, показу значительною вклада наряду с вкладом различных национальностей, населяющих Польшу, евреев и лиц еврейского происхождения в историю государства, в развитие науки, культуры, экономики нашей страны.

Сурово осуждая проявлявшиеся негативные явления, следует решительно заявить, что партия в целом и ее руководство, хотя и не всегда своевременно и не всегда достаточно успешно, противодействовали нагнетанию атмосферы антисемитизма.

Мартовские события 1968 г. представляли собой важный сигнал накопления неурегулированных противоречий, нарастающего общественно-политического кризиса. Этот сигнал не был, однако, использован руководством партии и государства для перехода к общественно-политическим реформам, определения мобилизующей перспективы развития страны».

В наиболее важных случаях, особенно когда идет речь о том, чтобы выявить реальную картину соотношения сил власти и оппозиции, целесообразно посмотреть на спектр мнений, нами не разделяемых, но учитываемых. Ниже приводится отрывок из статьи влиятельной газеты американских деловых кругов «Уолл-стрит джорнел» (14.01.1989):

«Варшава. Тысячу лет жили здесь вместе поляки и евреи. Польша столетиями была мировым центром еврейского населения и источником еврейской культуры.

Взрыв свободы слова в 1980-х годах и смягчение отношения Советского Союза к Израилю подняли на поверхность «еврейский вопрос» в Польше. Его гласное обсуждение могло бы много сделать для репутации Польши, не в последнюю очередь среди влиятельных американских евреев.

В 1984 г. Польша и Израиль впервые негромко заговорили об улучшении отношений, которые они разорвали после шестидневной ближневосточной войны 1967 г. Два года назад Польша разрешила Израилю открыть секцию в посольстве Голландии в Варшаве. Вскоре примеру Польши последовала Венгрия. Затем зондаж начали Чехословакия, Восточная Германия и сами Советы. Неудивительно, учитывая ее связи с еврейской историей, что Польша была первой. Шок произошел позже.

Фильм об истории уничтожения евреев был показан в Варшаве. Поляки увидели в этом фильме крестьян, показанных бессердечными и равнодушными к ужасной судьбе евреев. Призраки прошлого возникли снова. Коммунистическое правительство Польши протестовало, утверждая, что фильм несправедлив. Однако затем впервые оно признало одно из самых темных пятен польской истории: убийство толпой 42 евреев в Кельце — погром, происшедший в 1946 г. в Польше, когда война уже закончилась.

В марте прошлого года партия продолжила свое раскаяние. Она наконец признала факт организации антисемитской кампании сразу после ближневосточной войны. В 1968 г. партия обвинила «сионистов» в организации студенческих демонстраций. Последовала «охота на ведьм». Тысячи евреев лишились работы. Примерно 20 тыс. выехали на Запад. Сейчас партия публично заявила, что предпринятая ею кампания нанесла Польше «моральный урон».

В 1939 г. в Польше жили 3,5 млн евреев, они составляли треть городского населения, 10% всего населения страны. После войны в Польше еще оставалось около 40 тыс. уцелевших евреев. Данные, на которые ссылаются в последние годы, говорят о том, что эта цифра уменьшилась до 10 и даже 4 тыс.

Польских евреев, как полагают некоторые, насчитывается не 4—10 тыс., а больше 20 тыс., они так и остались скрытыми и неучтенными. Немногие по собственной инициативе стремятся вернуться к религии, которой они никогда не знали.

Не каждый поляк признает ошибки, совершенные во время войны, и отделяет страдания своего народа от кампании уничтожения евреев. В конце концов миллионы поляков тоже погибли во время войны, и Израиль воздал должное тысячам поляков, помогавших евреям.

«Мы отвергаем призывы к односторонним покаяниям», — сказал недавно один бывший генерал. Другой деятель писал: «Просто мы могли мало что сделать, больше того, что было в действительности сделано». Один правительственный чиновник связывает разговоры о вине поляков перед евреями с «немецкой» пропагандой».

Мировая печать уделила много места репортажам из ПНР весной 1988 г. Корреспондент английского агентства Рейтер передал 11 марта из Варшавы:

«Руководитель запрещенного профсоюза Лех Валенса подверг в среду критике милицию за разгон студенческих демонстраций, организованных в память волнений в польских университетах 20 лет назад.

В Варшаве, присутствуя на неофициальном завтраке вместе с находящимся здесь с визитом министром иностранных дел Австрии Алоисом Моком, Валенса провел краткую беседу с журналистами по пути к резиденции посла Австрии.

«Я думаю, что через несколько лет мы увидим, как власти снова подвергнут критике то, что произошло вчера. Они всегда так поступают».

Коммунистические руководители Польши недавно выступили с неофициальной переоценкой событий марта 1968 г., когда волнения в университетах привели к тому, что власти предприняли направленную против интеллигенции и евреев кампанию, в результате которой из Польши выехало до 20 тыс. евреев.

Студенты традиционно отмечают годовщину тех событий, проводя небольшие демонстрации и мероприятия, которые в основном проходят без инцидентов.

Во вторник, однако, очевидцы видели, как отряды милиции для борьбы с беспорядками, вооруженные дубинками, напали на студентов в Варшаве. Многие студенты были арестованы. Из оппозиционных кругов стало известно об аналогичных волнениях в Кракове.

Число арестованных точно неизвестно, хотя из университетских кругов сообщили, что по меньшей мере один студент все еще находился под арестом в Варшаве в среду.

Официальное информационное агентство ПАП признало, что «решительные действия» сил охраны порядка воспрепятствовали проведению демонстраций.

Валенсу, взявшего отгул на работе на Гдальской верфи, где он работает электриком, чтобы встретиться с австрийским министром, сопровождали представитель «Солидарности» Януш Онышкевич и видные деятели профсоюза Бронислав Геремек и Тадеуш Мазовецкий.

На встрече также присутствовал руководитель «Солидарности» в Гданьске Богдан Лис.

Подобные встречи, которым власти не препятствуют, стали обычным мероприятием в ходе визитов высокопоставленных зарубежных гостей наряду с официальной программой переговоров с представителями правительства.

Валенса заявил журналистам, что он и его коллеги, «как обычно, изложат наши взгляды на ряд вопросов, касающихся Польши, позицию, которая, конечно, значительно отличается от точки зрения правительства».

Одним из вопросов, которые он надеялся поднять, была волна эмиграции из Польши в последние годы.

Австрия отменила въездные визы для поляков в начале этого года, в результате чего многие молодые талантливые поляки, считающие, что их чаяния не осуществятся на родине, стали выезжать в эту страну.

«Поляки нам нужны на родине, чтобы возрождать Польшу», — заявил Валенса».

В ежемесячном теоретическом журнале ЦК ПОРП «Нове дроги» за февраль 1988 г. была опубликована статья «О мартовских событиях 1968 г.». Стиль и терминология заметно отличают ее от статей западных корреспондентов. Статья профессора З. Козика в «Нове дроги» обращает внимание прежде всего на последствия данных событий в области внутрипартийной жизни, кадровой политики и в сфере науки.

С перспективы 20 лет, указывает автор, на основе доступных материалов о событиях марта 1968 г. в них можно выделить несколько основных течений. Волнения молодежи, давшие о себе знать в тот период выступлениями студентов во многих странах. Обозначились также до конца не преодоленные последствия сталинской эпохи и продиктованная распознанными ошибками озабоченность в связи с будущим страны критически настроенных партийных и беспартийных кругов. В ходе острых дискуссий дело дошло до кадровых перестановок в партии и научных сферах.

По данным Варшавского комитета партии, с марта по май 1968 г. в столице было снято с руководящих постов 483 человека, в том числе 365 работников в министерствах и ведомствах, 49 — в институтах и вузах, 24 работника средств массовой информации и культуры, 39 — на предприятиях. В Варшаве было исключено из партии 30 человек, в том числе 6 министров и замминистров. Кроме того, из партии было исключено в связи с мартовскими событиями 77 человек в Гданьском воеводстве и 50 — в Лодзинском и Вроцлавском. Кадровые перестановки были связаны с политическим контекстом войны на Ближнем Востоке. Несмотря на конструктивную постановку данной проблемы в выступлении В. Гомулки 19 марта, она рассматривалась односторонне.

Создавшуюся атмосферу в течение длительного времени рассматривали как дискриминацию по национальному признаку. Ею были, в частности, продиктованы необоснованные исключения из партии. В этой связи участились случаи эмиграции.

Наиболее глубокие и широкие последствия мартовские события имели место в сфере науки, главным образом в высшей школе. Только часть работников вузов воспринимала их как демократические перемены, к которым относились, в частности, создание институтов вместо кафедр, введение представителей студентов в коллегиальные вузовские органы, а также выдвижение в массовом порядке молодых кандидатов наук на должности доцентов, что привело к омоложению преподавательских кадров. Начали учитываться классовые критерии при приеме на учебу в вузы. Был изменен закон о высшей школе, которым отменялась ее автономия.

В то же время не были вновь назначены на свои посты после окончания срока действия полномочий 26% ректоров и 62% проректоров вузов. Большой общественный резонанс вызвали факты отстранения от работы в вузах по политическим мотивам. Это коснулось около 70 профессоров и доцентов, главным образом в Варшаве. Снимались с должности научные работники также в Польской академии наук и научно-исследовательских институтах.

То, что произошло 20 лет назад в высшей школе, имело широкие и болезненные последствия, которые памятны до настоящего времени, прежде всего в кругах интеллигенции. Преобладание административных методов, нечеткость критериев и проявления антиинтеллигентских настроений заставляют посмотреть критически на факты того времени.

Многообразные последствия марта 1968 г. проявились также в ЦК ПОРП. Не ставились под сомнение ни их глобальная оценка — считалось, что эти события были атакой заблокированных правых сил и взаимодействующих с ними ревизионистских группировок, — ни способы действия. Трудно найти в источниках подтверждение расхождений внутри ЦК. Нельзя исключать, что в руководстве ПОРП проявлялись различные фракционные течения. В качестве основы для таких выводов могут служить обвинения в национальной принадлежности и происхождении некоторых руководящих деятелей, не установленные до настоящего времени. Другой предпосылкой являлись чуждые социалистической идеологии, политически безответственные и вредные лозунги, которые были сняты только после категорического требования В. Гомулки. Трудно установить, по чьей инициативе появились некоторые публикации шовинистического характера, кто управлял этой кампанией.

Без сомнения, уход З. Охаба с поста Председателя Государственного совета ПНР, А. Рапацкого — с должности министра иностранных дел ПНР и их обоих — из состава Политбюро ЦК ПОРП явился выражением их политической позиции.

Важнейшим итогом событий 1968 г. было то, что линия хозяйственной политики, способы руководства и функционирования партии остались без изменений. Не было дано глубокого анализа причин мартовских событий, не было сделано выводов из критики различных областей жизни партии и государства.

Время, которое отделяет нас от событий 1968 г., способствует использованию объективных критериев оценки того периода, однако на пути стоят личные связи, эмоции участников тех событий, тенденции к субъективной интерпретации. Однако даже несколько шагов, сделанных в направлении изучения того периода, помогут использовать полученные знания в практике идеологической и политической работы».

Отражением взглядов нынешнего польского руководства многие в ПНР и за ее пределами посчитали статью З. Рыковского и В. Владыки «Март 1968», опубликованную в популярном варшавском еженедельнике «Политика» (7.03.1988). Материал этот вызвал серию ожесточенных публичных нападок тех, кого принято называть в Польше консервативными элементами — из числа бывших видных партийных и государственных функционеров.

«60-е годы — это период малой стабилизации, ограниченных перспектив, время застоя. Было ясно, что разошлись пути группировки Гомулки и тех представителей либеральной ориентации, с которыми в 1956 г. был заключен союз. Люди той ориентации сходили с политической сцены, с ними переставали считаться в структурах власти, хотя они еще и сохраняли различные, но не самые важные посты в администрации, а иногда и товарищеские позиции в центрах, создававших общественное мнение.

С интеллигенцией Гомулка жил в несогласии. Не понимал ее мира ценностей и идей, не понимал, что способом ее существования являются дискуссия и критика. Его раздражало то, что она не уступает прагматизму его версии реальной политики, не понимает условий и ограничений этой политики. Политика в области культуры и науки становилась все более ограничивающей.

С каждой более смелой реформаторской мыслью вели борьбу как с ревизионизмом, который считался самой большой опасностью для социализма в Польше. Административные и репрессивные методы подменяли политический диалог, убеждение, создание общественных союзов.

К тому же не была последовательно осуществлена десталинизация. В 1964 г., после изменений в советском руководстве, ее необходимость вообще поставили под вопрос.

На внутреннюю политику оказывала влияние международная ситуация. Напомним о берлинском кризисе, затем кубинском, войне во Вьетнаме, конфликте на Ближнем Востоке. Не были нормализованы отношения с ФРГ. Коммунистическое движение оказалось разделенным китайско-советским конфликтом. Мир смотрел на Чехословакию.

Система власти оказалась неспособной урегулировать нарастающие противоречия путем реформ, использовать в целях развития демократические и материальные общественные чаяния.

Появились другие предложения дать ответ на политический кризис. В структурах власти возникли центры, конкурирующие с ветшающим руководством партии. Выход из кризиса они видели не в либерализации (в этом они сходились с Гомулкой), а в усилении жесткости курса против волнений и смене руководящей группировки. Они вели поиск программы, которая выделила и дала бы им общественную поддержку. Появились популистские, национально-патриотические лозунги и аргументы, начали предприниматься расчеты с давними сталинистами, вместо того чтобы взяться за проведение десталинизации. В политическом мышлении обнаружился антиинтеллигентский и антисемитский синдром. Еще нельзя было ударить непосредственно по Гомулке, поэтому была начата борьба против представителей либеральной ориентации 1956 г. и бросающих вызов интеллигентов. Речь шла о том, чтобы лишить их силы воздействия на общественное мнение. Но прежде всего речь шла, однако, об ослаблении Гомулки, расчистке поля для следующей руководящей группировки.

В марте слились воедино и смешались подлинный общественный протест против методов тогдашнего управления с политической игрой, поиски путей выхода из кризиса с манипуляциями, стремление к реформе социализма с антисоциалистическими тенденциями, переоценка национальных традиций с национализмом.

1968 год не исполнил всех ожиданий действующих сил тех событий — ни оппозиционеров, ни карьеристов.

На тот раз Гомулке еще удалось выйти из конфликта победителем. Ему оставалось быть у власти еще два года.

Осталось мартовское наследие: позорный скандал с антисемитизмом, похороненная на годы реформа социализма в Польше, рознь между интеллигенцией и рабочим классом, человеческие обиды.

Остались моральные и политические переживания. Осталось поколение, которому все это досталось в наследство».