Катынь

К числу наиболее важных событий второй половины июля 1988 г. многие поляки, несомненно, отнесли скромное религиозное богослужение в Катыни, где побывала группа капелланов Войска Польского, писал З. Сломковский в газете «Трибуна люду» (18.08.1988). Это богослужение, прошедшее на земле, обагренной кровью польских офицеров, должно тронуть верующих и неверующих, всех тех, для кого это место неразрывно связано с историей Польши. Ведь эта проблема, независимо от личного отношения к ней, в течение десятилетий накладывала отпечаток на отношения между двумя народами. Сегодня мы знаем, пишет автор статьи, приводя слова одного из советских историков, что те, кто совершил это преступление, убивали и советских граждан. Поэтому, когда на могилы в Катыни возлагаются польские цветы, почетный караул несут советские солдаты.

«Долго пришлось ждать этого, и мы знаем почему. Знаем, что необходимо для того, чтобы «белые пятна» в истории начали заполняться правдой или хотя бы о них можно было откровенно говорить, если саму правду еще трудно раскрыть. Мы понимаем, что означали те минуты, когда М.С. Горбачев задержался у плиты Тадеушу Костюшко в Кракове, осмотрел алтарь Вита Ствоша и витражи краковского костела Девы Марии, возложил цветы к памятнику Нике, к памятнику юному повстанцу и в Варшавской цитадели. Я не хочу произносить громкие слова. Но думаю, что многие разделяют мои чувства, ибо в этих актах было выражено уважение к истории нашего народа, почтена память ее создателей, прежде всего тех, кто боролся под разными знаменами, опираясь на разные программы, но отдал свою жизнь во имя единой цели — свободы Польши.

То, что сейчас происходит в сфере истории, то, что с такой силой подчеркнул во время своего визита в Польшу М. С Горбачев, является выпрямлением — окончательным и неотвратимым — тех тропинок нашей общей истории, которые не раз запутывались и вели в никуда, запутывая и осложняя столь необходимое для нас подлинное взаимное понимание. Таким образом, партнерство становится уже подлинным и равноправным, ибо диктуется потребностями и реалиями жизни.

Ветер перемен очищает и укрепляет советско-польские отношения, сказал советский руководитель в сейме. К этому выводу можно добавить, что это двусторонний ветер, который стал особенно ощутим со времени июльского визита».

Если выражаться менее завуалированно и не столь высокопарно, если использовать официальные сведения, которые польская сторона распространила в печати чуть позже, в начале 1989 г., то вырисовывается следующая картина. Одним из главных преступлений сталинизма против польского народа стало убийство нескольких тысяч польских офицеров, которые после 17 сентября 1939 г. были интернированы в лагеря Осташков, Старобельск и Козельск.

Преступление в катынском лесу, раскрытое в 1943 г., нашло широкий отклик в мире и стало причиной разрыва польско-советских отношений, налаженных ранее правительством генерала Сикорского в Лондоне. Доволен этим мог быть разве что премьер Великобритании Уинстон Черчилль, поскольку выведенные с территории СССР польские воинские соединения могли теперь защищать британские интересы на Ближнем Востоке, в Иране, Африке и в других местах. Несмотря на трагедию, польский солдат не предал антигитлеровскую коалицию и продолжал бороться против Германии вместе с союзниками.

В 1989 г. в книжных магазинах ПНР появились публикации, посвященные катынской трагедии. Книгу «Эпитафия польским офицерам, похороненным в Катыни» подготовил варшавский Военно-исторический институт. В ней помещены биографии более 4 тыс. лиц, останки которых были обнаружены в массовых захоронениях в катынском лесу. Издательство «Ксенжка и ведза» выпустило работу Чеслава Мадайчика «Катынская драма». Ее автор использует отчеты и радиопередачи, а также результаты исследований совместной советско-польской комиссии историков по данному вопросу. На основе этих документов показан ход трагических событий. В книге представлены уже известные и еще неопубликованные документы из английских, немецких, польских и советских архивов. Книги о катынском преступлении готовят и другие издательства, в том числе «Ведза повшехна» и «Альфа».

Газета «Нью-Йорк Таймс» (8.03.1988) поместила под заголовком «Польша официально возлагает вину за массовое убийство польских офицеров во время войны на Советы» следующую статью Джона Таглиэйбью:

«Варшава, 7 марта. Сегодня правительство Польши заявило, что советские войска несут ответственность за массовое убийство польских офицеров во время второй мировой войны.

Это заявление, сделанное представителем правительства Ежи Урбаном, представляет собой фундаментальное изменение официальной позиции правительства, отвергшего существовавшую в течение 45 лет официальную советскую версию этого преступления, в соответствии с которой солдаты нацистской Германии расстреляли 4443 польских офицера, останки которых были найдены в массовых захоронениях 45 лет назад в катынском лесу близ Смоленска.

Урбан заявил: «Мы считаем, что все указывает на то, что это преступление было совершено сталинским НКВД».

Исчезли также и остальные 10600 польских офицеров.

Немногие вопросы столь же глубоко затрагивают польско-советские отношения, как убийство в Катыни. Совершив его, как считают поляки, Сталин уничтожил цвет польского руководства Резонанс этого убийства вышел за пределы Польши и дошел до Запада, войдя в перечень самых зверских преступлений Сталина и продемонстрировав один из примеров наиболее злонамеренной манипуляции историей в Советском Союзе.

В последние недели несколько польских газет опубликовали сообщения, из которых следует, что массовое убийство было совершено Советами. На прошлой неделе министр иностранных дел Тадеуш Ожеховский, выступая в сейме, призвал Советский Союз сообщить правду об этих убийствах.

Это заявление, сделанное в то время, когда правительство продолжает свои сложные переговоры о будущем Польши с оппозицией, очевидно, возлагает бремя признания ответственности на Москву.

Когда польский руководитель генерал Войцех Ярузельский объявил в 1987 г. о создании совместной комиссии для устранения «белых пятен» в польско-советских отношениях, в Польше появилась надежда на то, что советская политика гласности, возможно, наконец поможет выяснить судьбу тысяч пропавших без вести польских офицеров. Помимо этого комиссия изучает заключенный в 1939 г. Гитлером и Сталиным пакт, по условиям которого Россия и нацистская Германия договорились разделить Польшу, а также действия советских войск во время Варшавского восстания в 1944 г. Многие поляки и большинство западных историков считают, что части Красной Армии выжидали, позволяя нацистским войскам подавить сопротивление прозападных повстанцев и стереть Варшаву с лица земли.

Решение Польши продвигаться дальше и опубликовать новые документы о Катыни, очевидно, свидетельствует об официальном недовольстве медленными темпами работы комиссии. Урбан признал, что советские историки в этой комиссии «справедливо» утверждают, что представленные польской стороной материалы, состоящие в основном из докладов Красного Креста об обнаружении захоронений, представляют собой лишь «косвенное свидетельство» и что советские историки стремятся найти собственные свидетельства в советских архивах. Вместе с тем он сказал, что польское правительство хочет, чтобы работа шла быстрее.

После того как немецкие войска в 1943 г. эксгумировали останки убитых польских офицеров, немцы утверждали, что эти люди были казнены в 1940 г. советскими войсками.

Сталин заявил тогда, что немцы сами расстреляли польских офицеров. Когда эмигрантское польское правительство в Лондоне потребовало объяснении, Сталин использовал это дело как предлог для разрыва отношений и создания польского правительства, ставшего предшественником сегодняшнего режима.

Для поляков Катынь в течение длительного времени являлась делом национальной чести. В 1981 г., в период наивысшей активности движения «Солидарность», на одном из варшавских кладбищ был воздвигнут памятник убитым в Катыни. Позднее этот памятник был убран милицией, когда профобъединение в том же году было подавлено введением военного положения».

В первые мартовские дни 1989 г. центральный ежедневный орган ЦК ПОРП газета «Трибуна люду» опубликовала интервью профессора Ярема Мачишевского под заголовком «Все ближе к правде». Отвечая на вопрос корреспондента, на какой стадии находится работа совместной комиссии советских и польских историков по изучению катынской проблемы, он, в частности, говорил:

«Польская сторона предоставила советской стороне обширную экспертизу, которая опирается в основном на польские и западные источники. Советскими же документами мы еще не располагаем. Из представленных источников следует, что виновниками катынского преступления являются органы НКВД. Советская сторона с пониманием восприняла нашу критику доклада Бурденко, который был основным и в то же время единственным документом со стороны советских историков до момента создания нашей совместной комиссии. Одновременно было обращено внимание, что в экспертизе нет непосредственных доказательств вины. Исходя из этого, советские историки со своей стороны считают необходимым провести существенные поиски и исследования советских источников. Пока мы остаемся на этом этапе. Поэтому считаю, что все вопросы о дальнейших действиях в этом деле следует направлять в адрес председателя советской части комиссии».

Более четкое представление о катынском деле читателю данной книги может дать знакомство с рядом обширных статей, появившихся в польской прессе. В еженедельнике «Аргументы» (8.03.1989) был опубликован материал под заголовком «Катынский календарь», начинающийся с высказывания М.С. Горбачева на встрече с польскими деятелями науки и культуры во время его визита в ПНР в июле 1988 г. о том, что, по убеждению многих людей в Польше, массовое уничтожение польских офицеров в Катыни — дело рук Сталина и Берии. Сейчас история этой трагедии тщательно изучается. Ниже следует опубликованная еженедельником хроника событий, связанных с катынским вопросом:

«Лето 1942 г. Работающие недалеко от Смоленска в составе рабочей команды «Тодт» поляки узнают от местных жителей, что в катынском лесу находятся массовые захоронения польских солдат. В указанном месте были поставлены два березовых креста.

Февраль 1943 г. Могилами интересуется немецкая полевая тайная полиция. Опрошенные местные свидетели перекопали часть территории и обнаружили массовые захоронения. Секретный рапорт попадает в руки Альфреда Йодля, а его копия — профессору Вроцлавского университета Герхарду Бутцу, специалисту по судебной медицине, который позднее руководил эксгумацией.

29 марта. Вскрытие могил.

9 апреля. В Берлине принято решение направить в окрестности Смоленска делегацию с целью осмотра массовых захоронений. Становится ясно, что немецкие власти хотят использовать катынское преступление как большой пропагандистский заряд, который должен служить политическим целям.

13 апреля. Власти третьего рейха официально сообщают, что обнаружены могилы 10 тыс. польских офицеров: «Речь идет о всех польских офицерах, которые попали в руки Советов при занятии Восточной Польши. Эксгумация пока зала, что все офицеры имеют отличительные знаки и документы, позволяющие установить личность каждого. К работам по эксгумации привлечены польский Красный Крест, делегация польских ученых, врачи, артисты и промышленники. Следует привлечь к этому также комиссию Международного Красного Креста».

14 апреля. Очередная польская «техническая» группа вылетела в Смоленск. Первая информация о катынском преступлении появляется в «Новом варшавском курьере», который позднее опубликовал некоторые списки убитых офицеров.

15 апреля. Генерал Владислав Сикорский на завтраке у Черчилля представляет рапорт о польско-советских отношениях. На информацию о Катыни премьер Великобритании отвечает, что немецкая пропаганда хочет посеять вражду между союзниками.

Генерал Лидере отправляет телеграмму генералу Сикорскому с просьбой дать официальное разъяснение по катынскому вопросу.

Московское радио в 7.15 передало коммюнике, в котором указывается, что теперь нет никакого сомнения в трагической судьбе польских военнопленных, которые в 1941 г. были использованы при строительных работах в окрестностях Смоленска и вместе с советскими гражданами попали в руки гитлеровцев.

17 апреля. Би-би-си передает коммюнике польского правительства, в котором содержится обращение к Международному Красному Кресту о посылке делегации на место убийств.

19 апреля. Москва. В «Правде» появляется сенсационная, весьма антипольская статья, острие которой направлено против «польских соучастников Гитлера», поддерживающих «нацистских провокаторов».

21 апреля. Москва. В личном письме Сталина к Черчиллю говорится о вражеской кампании против Советского Союза, которую в одном и том же духе ведет немецкая и польская печать. Сталин говорит о необходимости порвать отношения с польским правительством.

26 апреля. 0 часов 15 минут. Главе польской дипломатической миссии в Куйбышеве вручается нота Советского правительства о разрыве отношений с Польшей.

28 апреля. Москва. В выступлении Ванды Василевской утверждается, что лондонское эмигрантское польское правительство окончательно себя скомпрометировало, участвуя в проводимой немцами антисоветской пропаганде по делу о катынском лесе и утверждая: эти жертвы якобы дело рук советских органов, тогда как в действительности польские военнопленные были убиты гитлеровцами.

1 мая. Польская рабочая партия в своем обращении обвиняет в катынском преступлении гитлеровцев.

5 мая. Польский посол покидает территорию Советского Союза.

8 мая. Публикуется коммюнике о согласии Советского правительства на формирование польской дивизии.

Июнь. Смоленск. Доказано, что в Катыни обнаружено 4443 жертвы, из них идентифицировать удалось 2730. Немецкие данные, что жертв 12000, а советские — 11000, подтвердить документально не удалось.

25 августа. Советские войска занимают Смоленск.

26 августа. Официальная советская комиссия начинает исследование катынских могил.

24 января. Опубликовано официальное коммюнике так называемой комиссии Бурденко, в котором утверждается, что катынское преступление — дело рук гитлеровцев.

1—3 июля 1946 г. Нюрнберг. В приговоре гитлеровским преступникам катынское дело не фигурирует».

Под заголовком «Доклад о Катыни» еженедельник «Одродзене» (17.02.1989), издаваемый Патриотическим движением национального возрождения (ПДНВ), опубликовал найденный в британских архивах текст «Секретного доклада польского Красного Креста» (ПКК) из Катыни под Смоленском. Делегация ПКК вела там работы по эксгумации и опознанию трупов в апреле — июне 1943 г. Техническая комиссия ПКК в период с 15 апреля до 7 июня 1943 г. эксгумировала в катынском лесу 4443 тела, которые были затем вновь погребены.

«Секретный доклад» был подготовлен генеральным секретарем ПКК К. Скаржиньским и представлен в июне 1943 г. на заседании главного правления ПКК.

В июне 1945 г. этот документ, существующий только в одном экземпляре, как писал К. Скаржиньский, был им передан поверенному в делах Британского посольства в Варшаве. В Лондоне документу был присвоен гриф «Совершенно секретно», и к нему не допускали представителей польского эмигрантского правительства. Как в то время, так и позднее британское правительство, пишет открывший этот документ профессор В.Т. Ковальский, держалось в стороне от этого дела, не желая ухудшать свои международные отношения. Документ хранится в актах МИД Англии в Лондоне.

«Одродзене» предварил текст «секретного доклада ПКК» вступлением профессора Я. Мацишевского, сопредседателя совместной комиссии польских и советских историков, а также замечаниями В.Т. Ковальского.

Я. Мацишевский отмечает, что особая ценность найденного документа состоит в том, что этот исторический источник не был до сих пор известен ни исследователям, ни тем более широкому общественному мнению. Он касается всего, что происходило после того, как были раскопаны могилы убитых там польских офицеров. В документе содержится важнейшая информация, касающаяся техники эксгумации и идентификации, данных о числе жертв, специфике отдельных могил и т. д. Правдиво сообщается об условиях работы технической комиссии ПКК, о характере вмешательства немецких надзирателей, раскрываются некоторые механизмы немецкой пропаганды.

Этот документ, продолжает Я. Мацишевский, служит важным дополнением известных и в значительной степени опубликованных на Западе сообщений Красного Креста. Одновременно он позволяет проверить или уточнить некоторые из приведенных в нем выводов и описаний. Подробная информация, содержащаяся в материале Скаржиньского, может быть весьма пригодна при реконструкции «первого акта катынской драмы», то есть хода событий, связанных с массовым истреблением тысяч польских офицеров.

Профессор отмечает, что свидетельство Скаржиньского имеет важное значение по той причине, что позволяет показать и еще раз напомнить гражданскую позицию деятелей ПКК, которые свою трудную и трагическую миссию выполняли с чувством патриотического и гуманного долга. Они не позволили втянуть себя в орбиту немецкой пропаганды, правильно понимая, что если Советский Союз ведет войну с гитлеровской Германией, то независимо от развития событий и собственной точки зрения на события 1940—1941 гг. ни в коей мере нельзя оказать хоть какую-либо услугу немецкой пропаганде. ПКК, сознавая нею ответственность положения, решительно отказался сообщить гитлеровским властям, несмотря на возможные суровые последствия, дату преступления в какой-либо форме. Как известно, определение даты катынского преступления однозначно указало бы на виновных, заключает Мацишевский.

В.Т. Ковальский пишет, что темой, вызывающей самый большой интерес и эмоции в процессе устранения так называемых «белых пятен» из истории польско-советских отношений, является судьба польских офицеров, интернированных советскими властями после 17 сентября 1939 г. и помещенных в трех лагерях: в Козельске, Старобельске и Осташкове. Судьба офицеров из Козельска (за исключением небольшого числа переведенных в лагерь в Грязовце) оказалась трагичной, когда в апреле 1943 г. были обнаружены их массовые захоронения в Катыни.

Вопрос этот подробно изучается, а тема Катыни часто затрагивалась в СССР и Польше, особенно уполномоченным польского правительства, а также сопредседателями польской и советской частей совместной комиссии историков Я. Мацишевским и академиком Г. Смирновым в связи с визитом М.С. Горбачева в Польшу.

Историки видят необходимость выяснить по возможности все обстоятельства этого преступления, а это требует поисков и раскрытия новых документов, особенно из архива аппарата, возглавлявшегося в то время Берией.

В 1943—1944 гг. в результате работ, проведенных на месте преступления, по Катыни были опубликованы три документа:

1. Протокол международной группы специалистов и экспертов по судебной медицине и криминалистике из 12 стран, созданной по инициативе гитлеровской Германии, опубликованный в Берлине в мае 1943 г. Среди членов этой группы только швейцарец Ф. Навиль был не из страны, занятой Германией.

2. «Официальный материал по делу массового убийства в Катыни. Собран, обработан и издан на основе документального материала германским информационным бюро по указанию министерства иностранных дел». Опубликован в Берлине весной 1943 г.

3. «Сообщение специальной комиссии по выяснению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в катынском лесу военнопленных — польских офицеров», опубликованное 24 января 1944 г. в Москве.

После 1945 г. в эмиграции публиковались разные сообщения. Однако не было единого документа польской стороны. Недавно, после кропотливых поисков, мне удалось найти в архивах в Лондоне документ, представляющий позицию главного правления ПКК. Подлинность документа не вызывает сомнений.

В.Т. Ковальский пишет, что К. Скаржиньский, передавая этот документ в 1945 г. Британскому посольству, приложил собственный комментарий, написанный в июне того же года. Комментарий содержит оценки, на которых отразились эмоции, текущие политические события, в том числе полемика вокруг сообщения специальной комиссии и прежде всего возмущение по поводу представления катынского вопроса властями в Варшаве. Историческую ценность этого комментария нельзя поставить наравне с «Секретным докладом», который регистрировал факты систематически, в текущем порядке. Семь лет спустя, когда К. Скаржиньский давал показания перед так называемой комиссией Маддена, созданной конгрессом США для выяснения катынского преступления, он так освещал вопрос, как будто забыл, что содержал его «Секретный доклад».

Ковальский отмечает, что различия между «Секретным докладом» и более поздним комментарием Скаржиньского — налицо.

«Секретный доклад» состоит из двух обширных частей. Первая из них содержит описание работ ПКК в Катыни до 16 апреля. 18 апреля Скаржиньский представил главному правлению ПКК доклад, из которого следовало, в частности:

1. Недалеко от Смоленска, в местности Катынь, находятся частично раскопанные массовые могилы польских офицеров.

2. Основываясь на обследовании около 300 извлеченных тел, можно констатировать, что эти офицеры были убиты выстрелами в затылок. Причем одинаковый тип всех этих ран, без всякого сомнения, свидетельствует о массовой расправе.

3. Убийство не имело целью грабеж, поскольку тела остаются в мундирах, при орденах, в обуви, причем при них найдено большое количество польских монет и купюр.

4. Исходя из бумаг, найденных там, убийство было совершено в марте — апреле 1940 г.

В первой части доклада Скаржиньский пишет также: «На месте между соснами постарше выросли со времени убийства, по-моему, путем самосева, сосенки, которые, вероятно, указывают на то, что экзекуции были проведены весной 1940 г. Профессиональный лесник установил, как говорят, такой же возраст сосен, исследуя корни. Сосенок, которые росли над могилами, я не видел, поскольку могилы были уже открыты».

Во вторую часть включен «Отчет технической комиссии», в котором говорится, в частности, что 17 апреля 1943 г. работы были прерваны ввиду прибытия делегации, состоящей из польских офицеров, находящихся в плену в Германии. Самым старшим по званию был подполковник кавалерии С. Моссор.

«Поведение офицеров в отношении немцев, — говорится в отчете, — было исключительно сдержанным и достойным. В коротком разговоре они с видимым удовлетворением приняли к сведению, что ПКК занимается исключительно технической стороной работ по эксгумации, полностью отмежевываясь от политической».

В выводах отчета Скаржиньский, в частности, пишет, что на основе исследования пуль, извлеченных из тел офицеров, и гильз, найденных в песке, можно утверждать, что стреляли из пистолетов калибра 7,65-мм, по-видимому, германского образца. Боясь, чтобы большевики не воспользовались этим обстоятельством, германские власти внимательно следили, чтобы ни одна пуля, ни одна гильза не была спрятана членами комиссии ПКК. Такое распоряжение было наивно, проследить было невозможно. Впрочем, доверенные сотрудники НКВД, проводившие расстрел в Катыни, могли иметь пистолеты какого угодно образца.

В заключение Скаржиньский подчеркивает самоотверженную работу членов технической комиссии, которые собственноручно извлекали тела из ямы, заполненной водой. «Это яма, которую я сам видел, будучи в Катыни. Ее образовывал нижний край одной из семи огромных могил, сходивших террасами к ложбине. Яму заполнила грунтовая вода, и из нее торчали части трупов. Немцы обещали предоставить насосы, и яма оставалась неразработанной вплоть до последних дней работ. И вот господин Водзиновский заметил как-то, что русские рабочие засыпают яму. Он моментально остановил работы, но получил сообщение, что ввиду постоянных советских налетов и объявленной противопожарной готовности армия поставить насосы не может. От рабочих требовать извлекать трупы в таких условиях было нельзя. Тогда пять членов технической комиссии Польского Красного Креста, руководимые господином Водзиновским, вошли в яму и своими руками в течение 17 часов извлекли из воды 46 тел польских офицеров».

Империалистическая пресса не замедлила откликнуться на сенсационную публикацию в ПНР.

Данные из «Секретного доклада Польского Красного Креста» всегда были известны на Западе, хотя и приводились без ссылок на источник.

Катынь — это символ. Это трагедия польских офицеров, попавших в плен к Красной Армии после советского вторжения в Польшу в сентябре 1939 г. Напомним, что 40% этих военнопленных были офицерами запаса, то есть людьми интеллектуального труда, мобилизованными в армию после германского нападения на Польшу. Среди них были ученые, политические и общественные деятели, литераторы и врачи. Можно с уверенностью сказать, что эти пленные (около 15 тыс.) были цветом польской нации. Из них в живых осталось только 449 человек. Остальные были расстреляны НКВД в 1940 г.

Справедливости ради следует отметить, что сокрытию правды о катынском расстреле много лет способствовали правительства Великобритании и США, не заинтересованные в подрыве престижа Советской власти во время и сразу после войны с нацистской Германией. Только в 1951 г., во время корейской войны, где бывшие союзники — СССР и США — находились по разные стороны фронта, палата представителей американского конгресса создала наконец комиссию по расследованию катынских расстрелов. И комиссия пришла к выводу, что расстрелы произведены НКВД в 1940 г.

Среди различных течений общественной мысли в Польше на тему о Катыни сформировалась в последние три года единая точка зрения, которая сводится к лозунгу «Гласность!». Сейм и оппозиция, правительство и историки, пресса и церковь были настроены одинаково — побыстрее выяснить правду и тем самым еще раз отдать дань памяти павшим, восстановить достоинство народа, попранное ложью. Знакомство с аргументацией каждой из сторон политического процесса в Польше дает представление об общем нравственном климате у поляков. Не случайно, что данный аспект польско-советских отношений стал одной из центральных, дежурных тем польской и западной прессы. Можно сказать без преувеличения, что вся Европа, взбудораженная журналистами, напряженно наблюдала за тем, как руководящие инстанции в Варшаве и в Москве решатся обнародовать «правду, всю правду, одну только правду» о Катыни. Такое вот своеобразное испытание для советской перестройки и польского обновления.

В марте 1988 г., впервые в истории народной Польши, депутат Сейма поднял тему о Катыни, заявив в запросе министру иностранных дел ПНР, что выяснение подлинных обстоятельств злодейского убийства тысяч «польских офицеров послужит укреплению взаимной дружбы и доверия между польским и советским народами. В сейме состоялась тогда долгая дискуссия, которая имела большой резонанс на страницах польской печати.

В газете «Трибуна люду» (12.03.1988) был опубликован полный текст письма 58 польских интеллектуалов 54 советским деятелям науки и культуры без подписей и фамилий адресатов с примечанием: перевод по сообщениям, переданным радиостанцией «Свободная Европа». Хотя и советский историк Юрий Афанасьев, также включенный в число адресатов письма, на страницах влиятельного польского еженедельника «Политика» уже давно высказал свое мнение, а именно то, что необходимо ликвидировать темы табу, что в рамках этого одно из важнейших мест должно быть оставлено для Катыни. В подобном духе на страницах нашей прессы не раз выступал профессор Ярема Мачишевский, председатель польской части совместной советско-польской комиссии историков, занимающихся именно ликвидацией «белых пятен». Но то, что польские оппозиционные деятели пожелали подключиться к хору требующих гласность и справедливость, — симптоматично. Набор фамилий, обрамляющих упомянутое «Открытое письмо», впечатляет, и я решил привести весь текст обращения полностью, взяв его из парижской газеты «Русская мысль» (18.03.1988):

Сказать правду о катынском злодеянии. Открытое письмо

Сергею Аверинцеву, Абелу Аганбегяну, Анатолию Ананьеву, Сергею Антонову, Юрию Афанасьеву, Григорию Бакланову, Алексею Баталову, Андрею Битову, Александру Бовину, Елене Боннэр, Павлу Бунину, Федору Бурлацкому, Юрию Буртину, Игорю Виноградову, Андрею Вознесенскому, Александру Гельману, Даниилу Гранину, Сергею Григорьянцу, Виталию Гольданскому, Владимиру. Дудинцеву, Евгению Евтушенко, Виктору Ерофееву, Олегу Ефремову, Сергею Залыгину, Татьяне Заславской, Вениамину Каверину, Элему Климову, Игорю Кону, Юрию Корякину, Александру Кушнеру, Владимиру Лакшину, Геннадию Лисичкину, Дмитрию Лихачеву, Андрею Михалкову-Кончаловскому, Булату Окуджаве, Глебу Панфилову, Василию Поликарпову, Геннадию Попову, Анатолию Приставкину, Валентину Распутину, Анатолию Рыбакову, Андрею Сахарову, Анатолию Стреляному, Аркадию Стругацкому, Борису Стругацкому, Михаилу Ульянову, Юрию Черниченко, Лидии Чуковской, Олегу Чухонцеву, Михаилу Шатрову, Николаю Шмелеву, Константину Щербакову, Натану Эйдельману, Егору Яковлеву.

Мы обращаемся к вам, выдающимся представителям русской культуры и науки, со словами приветствия и уважения. Желаем, чтобы наступивший год принес вам больше радости, свободы и мира.

Мы убеждены, что происходящие в вашей стране преобразования важны для всего мира. И потому мы в Польше с вниманием и надеждой следим за вестями от вас. Радует нас каждый факт, возвещающий о возрождении как русской культуры, так и культур других народов СССР, о возвращении читателям выдающихся произведений, созданных в стране и в эмиграции, о демократизации общественной жизни. Эти факты будят также осторожную надежду на перелом в отношениях между нашими народами.

Думается, что наступило время публичного диалога, диалога людей свободных и независимых, людей, не связанных официальными указаниями и дипломатическими условностями Мы готовы вести такой диалог со всеми народами СССР. Но сейчас мы обращаемся к вам, русским.

Проблемой, которая особенно отрицательно сказывается на польско-русских отношениях, было и продолжает оставаться дело катынского расстрела нескольких тысяч польских офицеров в 1940 году. Это преступление, совершенное палачами Сталина и Берии, а также позднейшая ложь об этом злодеянии отравили наши взаимоотношения. С тем большей благодарностью вспоминаем мы сегодня голоса тех русских, кто в течение многих лет добивался правды об этом. Сейчас, когда на страницах советских газет мы видим фамилии жертв сталинского произвола: ученых и писателей, военных и политиков, — мы обращаемся к вам с предложением высказаться публично о катынском преступлении.

Слова правды должны прозвучать громко. Эти слова диктует нам долг памяти об убитых и убеждение, что правда — обязательное условие для радикальных перемен в отношениях между нашими народами.

Мы жаждем отношений, опирающихся на дружбу свободных со свободными, равных с равными. Мы жаждем отношений, из которых будут изъяты сервилизм, ложь и угроза насилия. Знаем, что здесь ничего нельзя узаконить декретами, однако мы верим, что наши народы должны вступить на этот путь во имя правды, во имя здравого разума, во имя лучшего будущего. Мы хотим, чтобы это письмо было воспринято как дружеский голос в польско-русском диалоге. Ибо если не мы — то кто? Если не сейчас — то когда?

Яцек Бохенский, Анджей Богуславский, Мариам Брандыс, Збигнев Буяк, Анджей Дравич, Казимеж Дзевановский, Марек Эдельман, Яцек Федорович, Владислав Фрасынюк, Богдан Гальстер, Ирена Гальстер, Вацлав Гаевский, Бронислав Геремек, Юлия Хартвиг, Ежи Хольцер, Витольд Карчевский, Кристина Керстен, Ян Келяновский, Стефан Кеневич, о. Ян Анджей Клочовский, Ян Кофман, Влодзимеж Колос, Тадеуш Конеицкий, Кшиштоф Козловский, Анджей Красинский, Мартин Круль, Рышард Криницкий, Владислав Куницкий-Гольдфингер, Зофья Куратовская, Яцек Куронь, о. Веслав Лауэр, Тадеуш Липковский, Тадеуш Ломницкий, Станислав Лоренц, Анджей Мандальян, Адам Михник, Артур Мендзыжецкий, Тадеуш Мазовецкий, Даниэль Ольбрыхский, о. Станислав Опеля, Эдмунд Ян Османчик, Ярослав Марек Рымкевич, Хенрик Самсонович, Анджей Стельмаховский, Юлиан Стрыйковский, Ежи Шацкий, Клеменс Шанявский, Анджей Щекли, Ян Юзеф Щепаньский, Анджей Щепковский, о. Юзеф Тишнер, Ежи Турович, Анждсй Вайда, Лех Валенса, Збигнев Вуйцик, Виктор Ворошильский, Янек Вознякоеский, Кристина Залватович.

Среди подписавших оказались заслуженные деятели польской науки и культуры, имеющие безупречную репутацию. Однако наряду с уважаемыми находятся и такие имена, которые встречаются почти под каждым письмом или петицией, которые имеют хотя бы самый малый шанс для того, чтобы вызвать шум.

Список советских адресатов также содержит фамилии известных писателей, главных редакторов изданий в сфере культуры, деятелей науки. Но и здесь оказались имена малоизвестные или даже совсем неизвестные советским людям и тем более польскому общественному мнению. Например, рядом с Сергеем Залыгиным, Андреем Сахаровым одним духом произносится фамилия Сергея Григорьянца, в последнее время подписывающегося под лозунгами перестройки и издающего полулегально бюллетень «Гласность». Как информирует советская пресса, его усиленно рекламируют радиостанции «Свобода» и «Голос Америки», которые делают из него главного защитника «прав человека», «известного интеллектуала».

Определенный свет на это проливает радиостанция Би-би-си, которая, комментируя 8 марта письмо, заявила: «Адресатами письма являются известные деятели в борьбе за права человека — такие, как профессор Андрей Сахаров и его жена Елена Боннэр, а также главный редактор независимого журнала «Гласность» Сергей Григорьянц. Можно утверждать, что польские авторы письма имеют с ними больше общего, нежели с издателями, писателями, поэтами, актерами, историками и журналистами, фамилии которых составляют большинство списка адресатов».

Би-би-си, как кажется, предполагает, что письмо адресовано многим лишь для того, чтобы среди них могли оказаться те «настоящие» и чтобы — добавим от себя — возвысить их таким способом, придать им гласность, создать возможность оказаться в одном ряду со звездами — такими, как Евгений Евтушенко, Михаил Шатров или Элем Климов.

Так или иначе, но западные агентства и радиостанции позаботились о том, чтобы известно было не только то, что написано в письме, но и то, что читается между его строк.

Комментарий газеты «Русская мысль», сопровождающий публикацию «Открытого письма», может быть, и стоит прочитать до конца — эти строки за подписью Н. Горбаневской демонстрируют уровень ставок в антисоциалистической игре, наглядно показывают профессионализм и жесткость нашего идеологического противника (все выделения в тексте принадлежат редакции «Русской мысли»):

«...Первое, что требуется с советской стороны: от историков, журналистов, архивистов и тех, кто дает «допуск» в архивы, — это, во-первых, публично признать советскую вину, во-вторых, сказать правду о тех обстоятельствах катынского дела, которые могут быть отражены только в советских документах. Кто, когда, как отдал приказ об уничтожении тысяч польских офицеров? Кто, когда, как выполнял этот приказ на разных ступенях служебной лестницы? Ибо, если советская вина доказана со всей несомненностью, из имен прямых Виновников известна лишь горстка. Между тем катынское дело было включено в обвинительный акт на процессе главных военных преступников в Нюрнберге, то есть квалифицировано как преступление против человечности. Оно не вошло в приговор Нюрнбергского трибунала, и это естественно: те, кто совершил это злодеяние, не сидели на скамье подсудимых. Напомним, что по преступлениям против человечности не существует срока давности, и если в СССР усердно вылавливают (и требуют выдать из-за границы) реальных или мнимых участников массовых убийств, совершавшихся под командованием гитлеровских оккупантов, то такая же участь должна постигнуть и всех, кто еще жив, — от генерала до стрелка НКВД, замешанных в катынском преступлении. (Или же следует помиловать либо амнистировать тех и других, и тогда, не страшась уголовной расплаты, былые преступники, быть может, поведают нам детали страшной правды.)

Еще раз повторим: загадки катынского преступления, как такового, не существует; ставить под сомнение советскую вину — то же самое, что ставить под сомнение существование газовых печей в гитлеровских лагерях массового уничтожения. Однако, если взять катынское дело в более широком плане, в нем остается мрачная загадка, и раскрыть ее могут только советские власти с помощью и под давлением отечественных журналистов, как независимых, так, надеемся, и официальных. В то же самое время, как польских офицеров вывозили из лагеря в Козельске, их вывозили из двух других лагерей — в Старобельске Харьковской области и Осташкове Калининской (расположенных, кстати, тоже в монастырях). Общее число погибших или, как считалось до 1943 г., пропавших в СССР без вести польских офицеров — около четырнадцати с половиной тысяч. Где убиты и зарыты еще 10 тысяч? Далее и здесь встают все вышеназванные вопросы: кто, когда, как? Хотя ясно, что на самом высшем уровне решение было принято относительно всех 15 тыс. польских офицеров в советском плену (спаслись от расстрела несколько сот, отобранных в результате одновременно проводившейся органами НКВД «селекции» и отправленных в лагерь в Грязовце Вологодской области либо сидевших в следственных тюрьмах; следует отметить, что жертвами массового расстрела не стали и польские офицеры, захваченные после июня 1940 г. на территории Прибалтики; операция была закончена, и образцово выполненный приказ на них уже не распространился).

Оглашение всех обстоятельств катынского дела не может не привести к вопросу о том, почему польские офицеры оказались в советском плену, а следовательно, к вопросу о нападении СССР на Польшу 17 сентября 1939 г., а также выдвигаемому общественностью, главным образом в Прибалтике, требованию, которое Советская власть и ее официальная пресса пока отказываются удовлетворить, опубликовать в широкой советской печати секретный протокол к советско-германскому договору о ненападении от 23 августа 1939 г. — так называемому пакту Молотова — Риббентропа (хотя вернее было бы его называть пактом Сталина — Гитлера).

В апреле 1980 г. 32 советских эмигранта-правозащитника (не только русских) в заявлении, горько и справедливо озаглавленном «Оглянись в раскаянье» («Континент» № 24), писали:

«...Никто из нас никогда не забывал и не забудет о той ответственности, которую несет наша страна за преступление, совершенное се официальными представителями в Катыни. Мы уверены, что уже недалек тот день, когда наш народ воздаст должное всем участникам этой трагедии, как палачам, так и жертвам: одним — в меру их злодеяния, другим — в меру их мученичества».

Скоро мы сможем убедиться, приблизила ли этот день эпоха гласности».

Расставить нужные акценты в упомянутой пропагандистской кампании поможет нам выступление в правительственной газете «Речь Посполита» (9.02.1989) известного публициста, депутата сейма Р. Войны. В статье под заголовком «Во имя правды...» он, в частности, пишет:

«Как известно, для выяснения всей правды о Катыни и других вопросов советско-польских отношений была образована смешанная группа советских и польских историков, которые занялись так называемыми «белыми пятнами». Пишу «так называемыми», потому что они были «белыми» скорее для историографии, чем для польского общества.

Одним из тех, кто добивался немедленного и публичного выяснения в этом вопросе позиции польской стороны, не ожидая окончания работы смешанной комиссии, был адвокат В. Сила-Новицкий. В то же время я предлагал подождать согласованного совместного заявления советских и польских историков. Я выразил также мнение (придерживаюсь его, кстати, и сейчас), что речь идет здесь не столько об убеждении, которое глубоко укоренилось в польском обществе, сколько о том, чтобы найти общую правду, которая была бы принята и признана как советским, так и польским обществом. На последнем заседании Консультативного совета при Председателе Государственного совета ПНР Сила-Новицкий снова вернулся к этой теме, утверждая, что «тайна Катыни должна быть незамедлительно раскрыта, ибо это дело чести нашего народа». Одновременно он подчеркнул, что в этом требовании не следует усматривать желание посадить на скамью подсудимых советский народ, который сам стал жертвой сталинизма. Речь идет только об установлении вины и ответственности. На этот раз я с ним не полемизировал. С начала деятельности смешанной комиссии прошло достаточно много времени, и нельзя не учитывать нетерпение общества. Обмен мнениями по вопросу преступления в Катыни и других массовых преступлений, совершенных над 15 тыс. поляков, в том числе 8300 офицерами, в лагерях Козельска, Старобельска, Осташкова, не должен продолжаться за закрытыми дверями заседаний смешанной комиссии. Как депутат на десятках встреч с избирателями я слышу один и тот же вопрос: почему польская сторона не опубликовала до сих пор своей позиции, представленной советским ученым?

Мне известно, что такой документ, названный словом «экспертиза», польские историки передали своим советским коллегам почти год назад, что существуют неизвестные до недавнего времени и до сих пор не опубликованные документы, которые также были переданы советским членам смешанной комиссии Информация о позиции, которую занимают польские историки в советско-польской комиссии, не должна быть предназначена только для советских ученых. Знать эту позицию, а также новые документы имеет право все польское общество.

Выступая за опубликование «экспертизы» и нескольких документов, я не хочу вставлять палки в колеса и создавать дополнительные трудности для профессора Мацишевского и сотрудничающих с ним историков. Наоборот. Их советские партнеры должны знать, что такие болезненные проблемы нельзя держать под стеклянным колпаком научных секретов, потому что это может привести к взрыву.

Моя просьба не должна стать неожиданностью. Советские люди открыто и глубоко ведут расчет с преступлениями Берии и Сталина. На меня самое большое впечатление произвела информация в белорусской газете «Куропаты — дорога смерти». Способ уничтожения людей напоминает преступление в Катыни. Советский народ, который имеет смелость открыто говорить и писать об этом, я убежден, понимает, что Катынь — это не только научный вопрос. Напечатав «экспертизу» польских историков, мы ослабим натиск болезненных тем на советско-польские отношения. О трудных периодах советско-польской истории уже говорится несколько лет, и мы видим, как слабеет волна антисоветизма в Польше».

А что думает о катынском преступлении польское общество? Центр изучения общественного мнения в Варшаве дважды проводил опрос по этому поводу. В конце 1987 г. были опрошены взрослые жители Польши, а в апреле 1988 г. — выпускники средних школ.

Результаты опросов показывают, что большинство из анкетированных знают о катынской трагедии, причем взрослые меньше, чем молодежь (соответственно — 81,6 и 85,9%). Среди осведомленных — больше мужчин. Очень большое влияние на степень знаний о Катыни оказывает образование.

Вопрос, кто несет ответственность за преступление в Катыни, задавался только тем, кто его знает. Как среди взрослых, так и среди молодежи большинство обвиняют в этой трагедии Сталина, причем молодежь сильнее, чем взрослые, — соответственно 68,4 и 49,5%.

Сторонники официальной версии, гласящей, что виновными являются гитлеровцы, составляют только 6,5%. 16% опрошенных считают виновными и немцев, и СССР. Среди молодежи 9,4% придерживаются мнения, что ответственны обе страны. Немцев виновниками считают люди старшего возраста, со средним образованием, члены ПОРП, не интересующиеся политикой, но являющиеся сторонниками существующего политического строя.

Лишь сегодня в польской прессе можно прочесть то, что многие граждане ПНР знали и раньше. В 1939 г. Красная Армия интернировала 12 польских генералов. Четверо из них оказались в лагере в Козельске (Б. Бохатеревич, Г. Минкевич, М. Сморавиньский и Е. Волковицкий). Восемь генералов были в лагере в Старобельске. Из них уцелел только генерал бригады Ежи Волковицкий, который был в 1941 г. назначен заместителем командира 6-й дивизии в армии генерала В. Андерса. В ее составе в 1942 г. он покинул СССР. Из 11 генералов были обнаружены останки только двоих, остальные исчезли. Останки генерала бригады М. Сморавиньского были обнаружены и идентифицированы в Катыни, в частности, на основе военной книжки и удостоверения кавалера креста «Виртути милитари». Среди 4443 останков, выкопанных в Катыни, находились только офицеры из козельского лагеря, не был найден никто из старобельского лагеря.

Нет ничего удивительного в том, что польская, а уж тем более западная публика была морально предрасположена к восприятию исторической информации, в которой осуждается сталинская политика и... приветствуется нынешняя открытость московских руководителей. Образец такого подхода виден в публикации Александра Адлера «Бойня в Катыни: признание Москвы» во французской газете «Либерасьон» (3.06.1988):

«Восстановление исторической правды в СССР в конце этой недели перешагнуло через государственную границу с Польшей. Москва косвенно признала, что расстрел пленных польских офицеров в конце 1940 г. в лесу близ Катыни мог быть делом рук советского НКВД по приказу Сталина. В течение полувека Москва отвергала эту версию и возлагала ответственность за бойню на нацистов. С непреднамеренным юмором Московское радио в передаче на английском языке сообщило в субботу о якобы всплывшем на поверхность «немецком докладе», где говорится, что «советские пули» сразили 12 тыс. жертв катынской бойни. Это вынудило СССР причислить это дело к тем «белым пятнам» истории, на которые Горбачев намекает уже целый год. Московское радио сообщило также, что в пятницу советские официальные лица вместе с поляками приняли участие в посвященной памяти жертв церемонии, которая состоялась в лесу близ Катыни, недалеко от Смоленска, у стелы, установленной на этом месте несколько лет назад.

Эта краткая церемония — первый ощутимый результат работы советско-польской комиссии историков, созданной в начале этого года в результате личной договоренности между Горбачевым и Ярузельским.

Катынское дело, чрезвычайно важный вопрос с точки зрения всех поляков, имеет не меньшую важность и для СССР, так как оно с безжалостной ясностью вскрывает характер политики Сталина в отношении Польши. В 1939 г. подписание германо-советского пакта привело к развязыванию мировой войны и разделу страны. Красная Армия, вступив на территорию Польши через десять дней после начала военных действий с Германией, оккупировала одну треть территории страны и взяла в плен десятки тысяч офицеров и солдат польской армии, которая была уже наголову разбита вермахтом.

С 1941 г. польское правительство в изгнании, находившееся в Лондоне, требовало вернуть своих граждан, интернированных в СССР (за исключением евреев, которых оно не учитывало), но 12 тыс. из них, офицеры и унтер-офицеры, находившиеся в заключении на западе страны, не откликнулись на этот призыв. Русские уклончиво говорили тогда о возможном захвате лагеря нацистами в ходе их наступления на Москву летом 1941 г.

Затем правда выяснилась благодаря самим же нацистам, которые узнали о бойне в 1942 г. и пригласили поляков из Лондона убедиться в этом на месте при посредничестве Красного Креста, что те в итоге и сделали, несмотря на протесты Черчилля и Рузвельта.

Но не всякую правду можно сказать Советское правительство тогда же Разорвало дипломатические отношения с польским правительством в изгнании, что развязало ему руки во время вступления в Польшу и дало возможность установить там свой собственный так называемый Люблинский комитет. Англичане и американцы, заботясь о сохранении компромисса, охотно принимали до начала «холодной войны» советскую официальную версию о том, что нацисты устроили в Катыни инсценировку, с тем чтобы поссорить союзников на решающем этапе войны.

Генерал Сикорский, глава польского правительства в изгнании и инициатор поездки делегации в Катынь, находившуюся в оккупированной немцами зоне, вскоре погиб в авиакатастрофе над Гибралтаром, в тот момент, когда союзники в Тегеране стремились достичь компромисса со Сталиным в отношении Польши. Наконец, летом 1944 г. Сталин остановил Советскую Армию на Висле, предоставив немцам время, чтобы разгромить Армию Крайову, выполнявшую приказы из Лондона и организовавшую восстание в Варшаве.

Поэтому катынское дело оставило глубокий след в душах поляков-националистов и тех, кому свойственны антисоветские настроения. Советское правительство решило придерживаться своей версии событий, тем более что она казалась удовлетворительной Лондону и Вашингтону до 1948 г. Даже Гомулка после 1956 г. посоветовал Хрущеву не касаться этого опасного дела После появления «Солидарности» продолжать эту линию стало все труднее. Каждый год в апреле тысячи поляков украшали цветами «катынский квадрат» — пустырь на историческом Варшавском кладбище. Два года назад власти почти тайком установили памятный крест, на котором была высечена двусмысленная надпись с упоминанием «гитлеровского фашизма». Позднее благодаря гласности в Польше возобновились дискуссии на эту тему, и у самого Ярузельского по различным причинам, в том числе биографическим, могло бы возникнуть желание добиться от русских действий в этом направлении. В общей атмосфере восстановления правды в СССР Горбачев пошел на создание этой советско-польской комиссии историков, основной задачей которой должно было стать катынское дело. Два месяца назад глава государства Громыко, принимая второго по значению польского лидера Мечислава Раковского, счел нужным напомнить ему, сколько Сталин боролся с Западом, «чтобы Польша стала такой, какая она сегодня» Значит ли это, что, по мнению того, кто был послом Сталина у Рузвельта именно тогда, когда стало известно о бойне, поляки должны сохранять определенную сдержанность? Горбачев, который склонен к более тесному и равноправному союзу Москвы и Варшавы, принял решение сделать этот важный символический жест».

«Трибуна люду», другие органы печати сообщили в августе 1988 г. о том, что примас Польши кардинал Ю. Глемп освятил в Высшей духовной семинарии Варшавы крест, который будет временно установлен в Катыни. На дубовом кресте, высота которого 5 метров, сделаны надписи по-польски и по-русски: «В этом месте будет воздвигнут крест в память о смерти польских офицеров».