IV.1. Предкризисная ситуация: «брожение умов»

В марте 1953 г. ушел из жизни И.В. Сталин. Начиналась новая историческая полоса в международном коммунистическом движении и в развитии ситуации на мировой арене. Две великие державы, Советский Союз и Соединенные Штаты, находились в непримиримом идеологическом и военно-политическом противостоянии. В начале 50-х годов оно приняло наиболее опасную форму вооруженного конфликта в Корее, в котором прямо или косвенно участвовали и СССР, и США, меряясь военной мощью и готовностью использовать друг против друга наиболее разрушительное оружие. Почти совпавшее со смертью советского лидера завершение этой войны в июле 1953 г. ценой раздела территории полуострова и единого корейского народа показало, что применение силы не разрешает геополитических противоречий, а создает очаги долгосрочной напряженности и условия для непрерывно нарастающей гонки вооружения; единственным залогом безопасного мира могут быть переговоры и договоренности.

Такой поворот в отношениях между двумя мировыми лидерами и создание нового климата в мировой политике были наиболее актуальными для СССР, еще не оправившейся после чудовищно разрушительного противостояния Германии. В Москве было осознано нарастание внутренних социально-экономических трудностей в стране и контролируемом регионе, а также перспектива возможных политических осложнений, сигналом чему служили события в чехословацком г. Пльзене и Берлинский кризис в июне 1953 г. Советские руководители пришли к убеждению, что продолжение холодной войны разрушительно для страны и ее европейского «пояса безопасности», что требуется более конструктивная внешняя политика, блокирующая нарастание напряженности на континенте. В феврале 1954 г. были выработаны предложения по созданию системы коллективной безопасности в Европе. Советские инициативы в этом направлении поддерживала Польша, ибо сама мысль об усилении реваншизма и ремилитаризации Западной Германии крайне беспокоила и поляков, и широкие круги населения в СССР. Между тем развитие ситуации в Западной Европе шло в опасном направлении: 19—23 октября 1954 г. в Париже при участии канцлера ФРГ К. Аденауэра было подписано соглашение стран НАТО, предоставившее Западной Германии право иметь собственные вооруженные силы и стать членом Североатлантического альянса. Советская реакция на это событие последовала немедленно: 13 ноября Москва предложила созвать международное совещание представителей европейских государств и США для обсуждения создания системы коллективной безопасности. Запад ответил отказом, и тогда в Москву прибыли высшие политические руководители Польши, Чехословакии, ГДР, Венгрии, Румынии, Болгарии и Албании, а также наблюдатель из КНР. 2 декабря была подписана декларация-предупреждение: в случае ратификации Парижских соглашений на Востоке Европы будут осуществлены «совместные мероприятия в области организации вооруженных сил и их командования, равно как и другие мероприятия, необходимые для укрепления своей обороноспособности, для того чтобы оградить мирный труд их народов, гарантировать неприкосновенность их границ и территорий и обеспечить защиту от возможной агрессии»¹.

В мае 1955 г. страны НАТО ратифицировали Парижские соглашения. СССР и страны народной демократии сделали ответный ход и 14 мая в Варшаве приняли согласованное решение о создании Организации Варшавского договора (ОВД) и Объединенных вооруженных сил ОВД. Это завершило постепенный процесс формирования военнополитического союза (по западной терминологии — Восточного блока). Объединенное командование вооруженными силами государств — участников Варшавского договора во главе с маршалом И.С. Коневым, а также Штаб Объединенного командования, начальником которого был назначен генерал армии А.И. Антонов, располагались в Москве. В некоторых странах, входивших в ОВД, в том числе в Польше, дислоцировались гарнизоны советских войск. Их задача заключалась в том, чтобы обеспечивать союзным странам внешнеполитическую безопасность, гарантировать стабильность внутриполитической обстановки и таким образом охранять близкие Москве идейно-политические режимы в странах Восточного блока². Такова была динамика международной обстановки и внешней политики СССР после смены политического руководства в Москве.

Обозначились перемены и во внутриполитическом развитии советского государства и союзных стран народной демократии, как в ту пору их именовали. Год смерти признанного лидера международного коммунистического движения принят современными исследователями за исходную точку процесса десталинизации политических режимов, существовавших как в Советском Союзе, так и восточноевропейском регионе. Смена политического руководства в СССР, приход к власти Н.С. Хрущева и сопутствовавшие этому события послужили сигналом для партийных элит союзных стран: они по очереди приезжали в советскую столицу, чтобы выяснить политическую конъюнктуру и скоординировать свои дальнейшие действия. В начале июля, когда в Москве в условиях секретности работал пленум ЦК КПСС, рассматривавший дело Л.П. Берии, в советской столице побывал и встретился с новым руководством КПСС глава ПОРП Б. Берут. Обсуждались аграрная политика польской правящей партии, отношения власти с католической церковью и работа польских органов государственной безопасности. Берут был проинформирован о решениях пленума ЦК КПСС «о Берии»³.

28 декабря 1953 г. состоялась очередная встреча Б. Берута с советским руководством в лице Г.М. Маленкова, В.М. Молотова, Н.С. Хрущева и Н.А. Булганина. Присутствовал новый посол в Польше Г.М. Попов. Главной темой встречи была подготовка II съезда ПОРП, который предполагалось провести в середине марта 1954 г. В связи с этим затрагивался широкий круг вопросов. Говорили о текущей политической обстановке в Польше, экономической политике польского правительства, о фактическом крахе коллективизации и некоторых организационных проблемах деятельности ЦК ПОРП. Беруту был высказан ряд серьезных критических замечаний в связи с провалами планов развития польской экономики и низким уровнем жизни рабочих и служащих, неудовлетворительным положением с обеспечением населения продовольствием, прежде всего хлебом. Советские представители одновременно подчеркивали, что Польша в послевоенные годы систематически импортировала зерно, в то время как до войны она хлеб экспортировала. Рекомендовалось поставить на съезде задачу: «Польша может и должна обеспечить себя хлебом». Подробно рассматривался вопрос о польской промышленности и ее переориентации, в особенности металлургии, с советского на собственное сырье. В ходе беседы Берут обратился просьбой выделить Польше 25 тонн золота, 300 тыс. тонн зерновых (в том числе 100 тыс. тонн кормовых культур), дополнительно на 1954 г., 300 тонн железной и 200 тыс. тонн марганцевой руды. Едва ли не самой важной отраслью польской экономики была угольная промышленность. В 1956 г. выполнение плана угледобычи составило 99,17%. Причин невыполнения плана было несколько: текучесть рабочей силы; отказ от использования в шахтах 20 тыс. заключенных и солдат срочной службы; сокращение рабочего дня с 8,5 до 8 часов и т. д. Договорились о том, что советские и польские специалисты дадут свои замечания по корректировке плановых заданий.

Важнейшее внимание советская сторона уделила обсуждению ситуации в высшем руководстве ПОРП. Накануне встречи в Москву поступила специальная записка, направленная Г.М. Поповым. Характеризуя ситуацию в руководстве ПОРП, он подчеркивал, что «все вопросы партийной и государственной жизни решает узкий круг лиц... К.К. Рокоссовский фактически отстранен от активного участия в руководстве партией. Тт. Берман, Минц и Замбровский играют непомерно большую роль в руководстве партией и государством...». Поскольку Москва никогда не упускала из вида национальный «облик» руководства ПОРП, на такую информацию не могли не обратить особого внимания, и во время упомянутой беседы были рассмотрены «некоторые вопросы персонального характера». Беруту высказали конкретные соображения о «перемещениях» Бермана и Минца на другие должности с целью снизить уровень их влияния на принятие важнейших политических решений. Была дана и рекомендация: «серьезно заняться выдвижением руководящих кадров из числа выросших и преданных партии товарищей польской национальности», постепенная реализация которой растянулась, правда, на продолжительное время⁴.

По инициативе советской стороны на встрече обсудили вопрос о разделении постов главы правительства и главы партии, которые занимал Берут, тем самым концентрируя в своих руках всю партийную и государственную власть. Ему порекомендовали возглавить Совет министров, а Завадскому — ЦК ПОРП. Однако времена изменились, и эти рекомендации были исполнены лишь частично. Берут предпочел остаться во главе партии. Что касается Завадского, то его, по рекомендации Берута, назначили на не самый значимый пост председателя Государственного совета ПНР. Сохранялось «неформальное» руководящее ядро партии и государства: спаянный многолетней совместной работой триумвират (Берут — Берман — Минц).

В этот период Польша переживала чрезвычайно серьезные экономические трудности. Государственный 6-летний план на 1950—1955 гг., который создавался по образцу советских планов, и, следовательно, ставил в центр финансирования отрасли тяжелой промышленности, приводил к дисбалансу и напряженности в развитии экономики, по причине слишком высоких темпов его реализации, несоответствия плановых заданий производственным возможностям. Сказывались огромные людские потери в годы войны, недостаточная профессиональная подготовленность молодых инженерно-технических кадров, загруженность экономики военными заказами, поскольку именно на это время пришлось увеличение численности армии, ее переоснащение военной техникой, укрепление территории страны в военно-оперативном отношении на случай конфликтов на западных рубежах.

На заседаниях II съезда ПОРП, состоявшегося 10—17 марта 1954 г., присутствовали делегации коммунистических и рабочих партий, в том числе делегация КПСС во главе с Н.С. Хрущевым. Приоритетное внимание съезд уделил социально-экономическим проблемам на 1954—1955 гг. в особенности развитию аграрного сектора. С отчетным докладом ЦК ПОРП выступил Б. Берут. В ходе обсуждения доклада было обращено внимание на невыполнение 6-летнего плана и, как следствие, недостаточный рост сельскохозяйственной продукции, на проблемы с сырьевой базой и производством товаров широкого потребления. При этом выяснилось, что инвестирование легкой промышленности фактически не предусматривалось. Говорилось о том, что руководство страны не имеет продуманной аграрной политики и ясности, какими путями добиваться повышения жизненного уровня населения. В решениях съезда предусматривались меры по увеличению расходов на сельское хозяйство и рост заработной платы населения.

Актуальные политические проблемы съездом практически не рассматривались. Объяснить это следует, по-видимому, тем, что делегаты опасались обсуждать публично политические вопросы в характерной для того времени обстановке недоверия и страха⁵. Тем не менее, некоторые кадровые перестановки состоялись. Б. Берут сложил полномочия председателя Совета министров ПНР, на его место съезд рекомендовал и 18 марта 1954 г. Государственный совет ПНР утвердил Юзефа Циранкевича. Состав избранного съездом Политбюро ЦК ПОРП почти не изменился: остались Б. Берут, А. Завадский, Ю. Циранкевич, Г. Минц, З. Новак, К. Рокоссовский, Э. Охаб, Я. Берман, Ф. Мазур, Ф. Юзьвяк, С. Радкевич, В. Двораковский и Р. Замбровский. Кандидатами в члены Политбюро стали А. Рапацкий и Г. Хелховский. Решением Политбюро Берут сохранил пост первого секретаря ЦК. Таким образом, съезд не внес изменений в соотношение сил в руководстве партии, которое продолжали контролировать те, кто пришел к власти в 1948 г. Заметного обновления действующих лиц в политике и самой политической сфере не произошло.

Дело не сдвинулось с мертвой точки и в экономике. 3—4 июля 1954 г. был созван специальный пленум ЦК ПОРП, посвященный проблемам развития сельского хозяйства в Польше. С основным докладом вновь выступил член Политбюро ЦК З. Новак, который не предложил свежих идей, оставаясь в рамках идеологических представлений коммунистов. Сельское хозяйство, призванное обеспечивать продовольствием население и сырьем ряд промышленных отраслей, осталось наиболее отстающим сектором польской национальной экономики, порождая недовольство среди городских жителей.

Первые сигналы о наложении на социально-экономические трудности политических проблем прозвучали осенью 1954 г. Их спровоцировали выступления на волнах радио «Свободная Европа» бывшего заместителя директора одного из департаментов Министерства общественной безопасности полковника Ю. Святло, бежавшего в конце 1953 г. в США и нашедшего там политическое убежище до конца своей жизни. Цикл его передач был посвящен служебной и частной жизни польской партийной элиты. Высшее политическое руководство Польши, шокированное предательством перебежчика, приступило к расследованию чрезвычайного происшествия. В то же время были преданы гласности многочисленные факты нарушений законности ведомством общественной безопасности, что позволило «назначить» виновником исключительно МОБ и тем вывести из-под общественного недовольства партийные структуры. Польское агентство печати 25 октября 1954 г. опубликовало официальное сообщение о побеге Святло. В сообщении указывалось, что обычной практикой упомянутой государственной структуры, где, напомним, имело место «засилье евреев», была фабрикация политических обвинений против граждан, неугодных власти по тем или иным мотивам, или же «удобных» для развертывания репрессий в стране. Последовал арест полковника Ю. Ружаньского, возглавлявшего следственный департамент министерства. В ходе расследования выяснилось прямое участие сотрудников департамента в получении ложных показаний и применение физических методов воздействия к подследственным.

Бегство Святло, его радиовыступления и обнародование первых данных о правонарушениях в органах госбезопасности и арестах невиновных лиц почти совпало по времени с появлением признаков приближавшихся демократических перемен, или «оттепели», в Польше. Выход наружу критических настроений подогревала массовая печать. В сентябре 1954 г. увидел свет студенческий еженедельник «По просту», руководимый известным в стране журналистом и активным деятелем Союза польской молодежи Э. Лясотой. Редакционный коллектив издания (Е. Амброзевич, А. Братковская, B. Вирпша, В. Гродек, В. Наметкевич, Р. Турский и др.) придерживался убеждения, что необходимо предпринимать конкретные действия, чтобы привлечь внимание поляков к болевым точкам социального и политического развития Польши. В периодической печати обозначился осторожный интерес к западному киноискусству, литературе, журналистике. Повсеместно укоренялась такая разновидность эстрадного искусства, как кабаре с их остроумными и злободневными куплетами на политические темы. Газеты и журналы стали печатать разного рода материалы, которые цензура ранее не пропускала. С идеями, отвечавшими духу наступавшего нового времени, выступили еженедельники «Нова культура» и «Пшеглёнд культуральны», ориентированные преимущественно на научную и художественную интеллигенцию. Подлинная общественно-политическая значимость этих изданий выявлялась по мере дальнейшего нарастания общественно-политического кризиса в стране.

Появились первые сигналы возможных перемен в партийной жизни. Заметный след оставило совещание центрального актива ПОРП 29 ноября — 1 декабря 1954 г. С критическими замечаниями в адрес высших партийных руководителей тогда выступили некоторые известные в партии и стране люди: председатель польских профсоюзов, бывший член КПП В. Клосевич, заведующий отделом печати и издательств ЦК ПОРП C. Сташевский, директор Партийной школы при ЦК Р. Гранас и др. В дискуссии среди прочих наболевших проблем речь шла и о Гомулке, его абсолютно необоснованном в правовом отношении пребывании под арестом. Участники совещания высказались за освобождение Гомулки. И уже 13 декабря 1954 г. видный деятель польского рабочего движения вновь обрел свободу. Скрепя сердце, с этим согласился Берут — главный организатор отстранения Гомулки от власти в ППР в 1948 г.⁶

Заметным брожением умов, особенно в столице, был отмечен 1955 год. 21—24 января состоялся III пленум ЦК ПОРП. Предстояло обсудить вопрос о внутрипартийной демократии. Выступая с основным докладом, Берут подверг критике ряд работников государственных (в особенности МОБ) и партийных органов. На пленуме развернулась горячая дискуссия с взаимными выпадами и обвинениями в политических ошибках: из 66 записавшихся для выступления слово получили 43 человека. Больше всего критических замечаний было адресовано министру безопасности С. Радкевичу, звучали обвинения в незаконных арестах, расследованиях и судебных процессах. Участники заседания призывали к строгому соблюдению уставных принципов партии и преодолению бюрократических извращений в государственном аппарате⁷. Казалось, в ПОРП повеяло конструктивными переменами. Но в скором времени стало понятно, что лично Берут и партийная бюрократия, прежде всего высшее звено номенклатуры, первые секретари воеводских комитетов и не думали выполнять решения пленума.

В обществе уже чувствовались симптомы перемен, гражданская активность населения нарастала. В марте спонтанно начал активную деятельность клуб «Кривого колеса», созданный супругами Э. и Ю. Гажтецкими, С. Крулем, В. Беньковским и некоторыми другими партийными и беспартийными активистами. Со временем клуб объединил часть варшавской гуманитарной интеллигенции, обсуждавшей актуальные научные и политические проблемы. Это дало мощный импульс появлению подобных клубов в других городах Польши. Возникли также клубы католической интеллигенции. По данным аппарата ЦК ПОРП, к началу 1956 г. было известно почти о 40 клубах, а в апреле того же года их насчитывалось не менее 130⁸. Отсюда, из кружков интеллигенции, вышло и со временем укрепилось альтернативное общественное движение, противопоставившее свободную мысль консерватизму и крайним формам национализма.

Состоявшийся в Варшаве с 31 июля по 14 августа 1955 г. Международный фестиваль молодежи и студентов расширил контакты молодых поляков с зарубежной молодежью: в польскую столицу приехало 30 тыс. гостей. Беседы и дискуссии на фестивале, в том числе на политические темы, расширяли кругозор польского студенчества и интеллигенции, по-новому ставили перед ними вопросы политики, экономики и культуры. В августе же еженедельник «Нова культура» опубликовала «Поэму для взрослых» А. Важика, где поэт-коммунист художественными средствами воспроизвел драматизм жизни рабочих, возводивших гигантский металлургический комбинат в Новой Гуте под Краковом. Советский посол в Польше П.К. Пономаренко сообщал в МИД СССР: поэма Важика «обнаруживает в авторе такое отношение к современной Польше, которое нельзя оценить иначе как враждебное. В этом стихотворении, написанном в стиле бойкого политического памфлета, дается уродливое освещение современной польской действительности, в которой автор видит лишь одни отрицательные стороны и пороки... В нем огульно охаивается все то, чего достигла Польша за годы народной власти и что является ныне национальной гордостью польского народа»⁹. Это свидетельствовало о глубоком непонимании тех перемен, которые рождались в польском обществе, типичным представителем советской сталинской номенклатуры.

Разительно менялось содержание печатных средств массовой информации. Газеты и журналы все чаще затрагивали важные проблемы жизни поляков, тем самым привлекая все больший интерес читательской аудитории. В октябре 1955 г. на страницах печати разгорелась дискуссия о перспективах развития гуманитарных наук в Польше, в которой высказались многие известные польские философы, социологи и культурологи. Основная мысль инициатора дискуссии видного польского социолога Ю. Халасиньского сводилась к тому, что развитие общественных наук может быть продуктивным лишь в условиях идейного многообразия и конкуренции между различными течениями общественной мысли. Сторонники ортодоксального марксизма в партии истолковали эту статью как «подрыв идеологической монополии ПОРП». Советское посольство, обеспокоенное происходившим в Польше, информировало Москву, что польский ученый выступал с «антиленинских позиций» и призывал к «ревизии марксизма-ленинизма». В числе неблагонадежных оказался видный польский философ-марксист, член ЦК ПОРП, ректор Института общественных наук при ЦК ПОРП А. Шафф. Руководимый им научно-педагогический центр считался в партийном руководстве «осиным гнездом» польского ревизионизма и не раз подвергался суровой критике за неосторожные высказывания в печати и перед общественностью¹⁰.

Высшее руководство ПОРП отдавало себе отчет в том, что появление «неканонических» подходов молодежи и интеллигенции к анализу общественно-политической ситуации в стране неизбежны, и потому подчас вынуждено было мириться с этим. Но правящая в ПОРП группировка намеревалась, не теряя времени, политическими методами взять под контроль художественную и научную интеллигенцию. Для этого в последней декаде декабря 1955 г. в Варшаве было организовано совещание центрального идеологического актива ПОРП, куда пригласили более ста литераторов и секретарей воеводских комитетов партии. По идеологическим вопросам «установочного» характера выступили члены Политбюро ЦК Я. Берман и Г. Минц. В ходе дискуссии руководство партии сделало вывод, что литературная среда погрузилась в опасное состояние идейного хаоса. Однако никакого серьезного идеологического воздействия на собравшихся партийному руководству оказать не удалось. Более того, в Польше стали все шире распространяться идеи свободы личности, творчества и критического отношения к окружающей действительности. Это было новое явление в жизни страны. В широких кругах польского общества, в том числе в партийных, высказывались свежие идеи. В июне 1955 г. центральный орган ПОРП журнал «Нове дроги» опубликовал статью, озаглавленную «Об актуальных литературных дискуссиях». Автор статьи, известный в стране партийный деятель и ученый-литературовед С. Жулкевский, опираясь на решения III пленума ЦК, признавал, что уже пришло время заменить непопулярные командно-административные методы руководства литературным процессом терпеливым разъяснением линии партии и убеждением в ее правоте. Эта мысль «зацепила» писательскую аудиторию, в профессиональных кругах статью обсуждали, выискивали непривычные идеи¹¹.

Наступил 1956 год, а вместе с ним и время больших перемен в странах социализма. В СССР еще двумя годами раньше органы прокурорского надзора занялись пересмотром сомнительных судебных решений и постепенным освобождением из заключения тех, кто остался в живых. В Польше также созрело понимание того, какую важную роль для стабилизации власти могут сыграть пересмотры сфабрикованных политических процессов, организованных польской судебной системой под контролем советников МВД-МГБ в структурах МОБ, а также советских офицеров контрразведки, находившихся в соответствующих подразделениях Войска Польского¹².

Пересмотр таких дел происходил в 1954—1956 гг. На свободу выходили известные военные деятели, участники обороны Польши в сентябре 1939 г., офицеры Армии Крайовой и те, кто служил в польских воинских частях на Западе, а также генералы-коммунисты, участвовавшие в Гражданской войне в Испании. Встал вопрос о реабилитации руководителей компартии Польши, репрессированных в СССР. В декабре 1954 г. польское политическое руководство обратилось в ЦК КПСС с просьбой рассмотреть возможность реабилитации самой КПП. Компетентными советскими органами была подготовлена записка для руководства КПСС, где сообщалось, что следственные дела видных деятелей польского коммунистического движения, арестованных в 1937—1938 гг., пересмотрены, что все репрессированные подлежат политической реабилитации. Материалы эти готовились к XX съезду КПСС. Когда определилась дата его проведения, они легли в основу коллективного заявления советской, польской, болгарской, итальянской и финской компартий. Роспуск КПП в 1938 г. был признан необоснованным, с руководителей партии предлагалось снять несправедливые обвинения. Заявление опубликовали варшавская «Трибуна люду» 19 февраля и московская «Правда» 21 февраля¹³.

Примечания

1. ДМИСПО. Т. X: январь 1950 г. — декабрь 1955 г. М., 1980. С. 367.

2. Быстрова Н.Е. СССР и формирование военно-блокового противостояния в Европе (1945—1955 гг.). М., 2007. С. 494—510.

3. Skrzypek A. Mechanizmy uzależnienia... S. 317—318.

4. Советский фактор... Т. 2. С. 871, 876.

5. Подробнее о работе съезда см.: Kozłowski Cz. II zjazd PZPR (10—17 marca 1954 г.) // Z pola walki. 1984. N 4. S. 87—108.

6. Rykowski Z., Władyka W. Polska próba: Październik'56. Kraków, 1989. S. 85.

7. См.: Dokumenty programowe polskiego ruchu robotniczego 1878—1984. Warszawa, 1986. S. 467—482.

8. См. подробнее: Król S. Prawda o początkach Klubu Krzywego Koła i Krajowego Ośrodka Współpracy Klubów Inteligencji // Zeszyty Historyczne (Paryż). 2008. Zesz. 163. S. 230233; Орехов А.М. Советский Союз и Польша в годы «оттепели»: из истории советскопольских отношений. М., 2005. С. 59—60.

9. Цит. по: Орехов А.М. Советский Союз и Польша... С. 53.

10. Там же. С. 54—55.

11. Nowe drogi. 1955. N 6. S. 16—37.

12. См. подробнее.: Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов... Гл. VI, VII; Poksiński J. «TUN»: Tatar.

13. Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Март 1953 — февраль 1956. М., 2000. С. 189—190.