Интервенция готовится полным ходом

О каком улучшении отношений с Англией и Францией могла идти речь со стороны СССР, если правящие круги этих стран, как признавал впоследствии бывший французский премьер-министр Поль Рейно, готовились «принять активное участие в советско-финляндском конфликте на стороне Финляндии»¹. Ныне архивные документы и без признания Рейно неопровержимо доказывают, что в конце 1939 г. руководство Англии и Франции готовило антисоветскую военную интервенцию на стороне финских милитаристов с севера, а также с юга.

3 января 1940 г. начальник французского генерального штаба М. Гамелен ориентировал своих подчиненных: «В случае расширения советско-финского конфликта Франция и Великобритания могут счесть необходимым усилить оказание помощи Финляндии. До сих пор такая помощь ограничивается поддержкой, основывающейся на решении Лиги наций и выражающейся в посылке оружия и различного оборудования. В ближайшем или более отдаленном будущем это оказание помощи может принять более непосредственную форму и, в частности, выразится в посылке войск»².

5 января 1940 г. советский полпред в Париже сообщал в НКИД, что во Франции открыто обсуждаются возможные объекты ударов по СССР. «Это, с одной стороны, Ленинград и Мурманск, с другой — Черное море и Кавказ. Правящие круги Франции и Англии, рассматривая СССР как воюющую сторону, сколачивают против него дипломатические фронты и в свои «цели войны» уже включили борьбу с СССР, без чего победа ими не мыслилась как полная и окончательная»³. 19 января 1940 г. заместитель премьер-министра К. Шотан официально заявил в сенате, что Франция намерена осуществлять помощь Финляндии «в максимальных пределах»⁴.

30 января 1940 г. на заседании англо-французского военного комитета адмирал Одендаль и генерал Лелонг изложили англичанам план Гамелена. Одендаль заявил, что «помощь Финляндии путем посылки материалов и небольших контингентов добровольцев, как это делалось и до настоящего времени... осуществляется в слишком ограниченном масштабе для того, чтобы привести к решающим результатам». Поэтому французское верховное командование «оказалось вынужденным предусмотреть более прямую интервенцию — замаскированную или открытую, но достаточно существенную для того, чтобы ослабить давление, которому подвергаются финские войска». Лелонг доложил план совместных с финнами операций против Красной Армии, предусматривающий высадку в районе Петсамо экспедиционного корпуса. По его словам, «генерал Гамелен вполне отдает себе отчет в том, что этот план может вовлечь союзников в открытую войну с Россией. Однако он полагает, что мало шансов на то, чтобы русская военная мощь оказалась очень страшной»⁵.

Английское правительство, в частности, планировало использовать в Финляндии находившиеся на территории Англии и Франции войска польского эмигрантского правительства. 28 января 1940 г. английский Комитет начальников штабов одобрил проект доклада, касающегося «ограниченных аспектов интервенции польских войск в районе Петсамо — Мурманск». Одновременно комитет принял решение «Опросить Форин оффис изучить вопрос о возможной реакции нейтралов в отношении союзной интервенции большого масштаба в поддержку Финляндии, особенно среди Скандинавских стран, Турции, Италии, Японии и США»⁶.

Советское правительство своевременно предприняло контрмеры с целью блокировать попытки англо-французской коалиции втянуть в антисоветскую политику скандинавских нейтралов. Еще 5 января 1940 г. советским полпредам в Осло и Стокгольме было дано указание от имени Советского правительства сделать министрам иностранных дел Норвегии и Швеции заявления по поводу продолжавшейся враждебной кампании в связи с советско-финляндским вооруженным конфликтом в том плане, что отход от традиционного нейтралитета и втягивание в орбиту англо-французской политики не сулит этим государствам никаких выгод. Этот демарш Советского правительства оказал существенное влияние на позиции правящих кругов Скандинавских стран. Правительства Швеции и Норвегии подтвердили свое желание иметь с СССР нормальные отношения.

Между тем в штабах англо-французской коалиции продолжалась разработка антисоветской вооруженной интервенции. 28 января 1940 г. английский посол Р. Кэмпбелл сообщал из Парижа, что французское военное руководство предложило осуществить военную операцию против СССР на севере в две стадии: первая — организация «морской экспедиции в Петсамо с целью перерезать коммуникации между этим портом и Мурманском», вторая — «высадка военного десанта в Петсамо»⁷. Ссылаясь на беседы с руководителями МИД Франции, посол далее писал: «Преимущество предварительной морской экспедиции в Петсамо состоит в том, что союзники имеют юридическое право согласно резолюции Лиги наций на оказание помощи Финляндии, и если советские корабли, которые находятся там, будут оказывать сопротивление — что, вероятно, они и будут делать, — то тем самым СССР совершил бы первый враждебный акт, и мы получили бы право разрушить нефтяные источники в Баку путем воздушной бомбардировки — операцию легко совершить из Сирии. Турки могли бы даже открыть нам проливы. Разрушение бакинских нефтепромыслов явилось бы тяжелым ударом для советского сельского хозяйства и промышленности»⁸.

Архивные материалы помогают выявить важную установку в подходе англо-французской коалиции к Советскому Союзу в начальный период второй мировой войны — Лондон и Париж искали возможность спровоцировать СССР, толкнуть его на действия, которые можно было бы использовать для изоляции Советского государства. Эта установка и практические меры по ее осуществлению наглядно раскрывают меру искренности деклараций англо-французской коалиции в «улучшении отношений с СССР». Для СССР было ясно, что империалистические противники Германии, продолжая придерживаться мюнхенской политической концепции, сами подрывают возможность налаживания конструктивных отношений.

Руководители англо-французской коалиции не могли не видеть последствий планируемой интервенции. На вечернем заседании 28 января 1940 г. английский Комитет начальников штабов отметил, что «французские предложения почти наверняка привели бы к открытым военным действиям с Россией... Однако это бы означало большое отвлечение наших сил»⁹. Все же антисоветские соблазны мюнхенской линии брали верх у политического руководства Англии и Франции.

5 февраля 1940 г. англо-французский Верховный союзный совет принял решение послать в Финляндию экспедиционные силы численностью более 100 тыс. человек, половина которых должна была быть готова к отправке в конце февраля¹⁰. Иными словами, англо-французские войска готовились к отправке не к местам военных действий с гитлеровской Германией, а в район советско-финляндского конфликта. В связи с этим правительство Англии задерживало у себя две дивизии (которые 6 февраля должны были направляться во Францию), чтобы использовать их в антисоветской интервенции. Не отказываясь от операции в Петсамо, Верховный союзный совет высказался за высадку войск союзников через Нарвик или другие норвежские порты¹¹. «Заседание 5 февраля касалось целиком «помощи Финляндии», — писал в своих мемуарах У. Черчилль. — Были одобрены намерения подготовить три или четыре дивизии, убедить Норвегию и Швецию разрешить снабжать финнов и посылать им подкрепления»¹².

Тогда же, 5 февраля 1940 г., вновь обсуждался вопрос о разрыве дипломатических отношений с СССР. Снова было признано желательным, чтобы инициатива в этом последовала со стороны СССР¹³. Ранее, в середине января, американский посол во Франции У. Буллит сообщал в Вашингтон, что «со стороны правых во Франции выдвигается множество требований о разрыве дипломатических отношений с Советским Союзом». В другом донесении Буллит подчеркивал: «Французская позиция заключается в том, что Франция не будет разрывать дипломатических отношений с Советским Союзом и не будет объявлять войны Советскому Союзу, но при возможности уничтожит Советский Союз, прибегнув к помощи пушек, если это будет необходимо»¹⁴.

Однако правительство Даладье так и не решилось пойти на этот шаг в одностороннем порядке. Даладье с сожалением констатировал: «Ни Англия, ни Турция не хотят брать на себя ни малейшей ответственности за дипломатический или военный разрыв с Россией»¹⁵. Как отмечал Я.З. Суриц в письме в НКИД, кампания за разрыв дипломатических отношений имела характер шантажа¹⁶.

11 февраля 1940 г. И.М. Майский снова встретился с Ллойд Джорджем. «Ллойд Джордж считает, что советско-английские отношения с начала финских событий систематически ухудшаются и в настоящее время пришли в очень опасное состояние... В связи с затяжкой операций в Финляндии... можно опасаться их дальнейшего ухудшения, а при известных условиях даже разрыва и войны между обеими странами». Самое важное, с точки зрения Ллойд Джорджа, заключалось в том, чтобы СССР «не дал спровоцировать себя на разрыв отношений и на войну, несмотря на все попытки в этом направлении со стороны Англии и Франции»¹⁷.

Советский Союз, сохраняя выдержку, не позволял себя спровоцировать на разрыв контактов с противниками Германии. Выполняя поручение Советского правительства, полпред СССР в Англии 30 января 1940 г. особо подчеркнул, что следует «сохранять необходимые контакты между Великобританией и Советским Союзом»¹⁸.

16 февраля 1940 г. Р. Батлер в беседе с советским полпредом изложил точку зрения английского правительства: «С одной стороны, британское правительство хотело бы «спасти Финляндию», но, с другой стороны, оно не хотело бы доводить дело до разрыва, а тем более до войны с СССР. Наилучшим выходом из создавшегося положения, по мнению британского правительства, могло бы быть мирное урегулирование финско-советского спора». В связи с этим Батлер интересовался вопросом о том, возможно ли такое мирное урегулирование и мыслимо ли какое-либо посредничество?» Затем Батлер перешел к вопросу о «локализации» финского вопроса. «Локализация» в понимании Батлера выглядела примерно так: СССР ведет войну с Финляндией, а Англия оказывает поддержку Финляндии в нынешних пределах, т. е. путем доставки оружия, самолетов и пр., а также посылки волонтеров. «Локализация исключает, однако, — говорил Батлер, — посылку англичанами регулярных войск в Финляндию». Он заявил также, что английское правительство «могло бы пойти на известное сокращение помощи Финляндии, если бы оно было твердо уверено, что Швеции и Норвегии не угрожает никакая опасность. В случае такой опасности для Скандинавии Англия, вне всякого сомнения, вмешалась бы в события самым активным образом»¹⁹.

Заявление Батлера воочию раскрывало типичные черты подхода Лондона к отношениям с СССР и особенно двуличие английской дипломатии.

Во-первых, рассуждение о так называемой «локализации», исключающей, по утверждению Батлера, посылку англичанами регулярных войск в Финляндию, последовало через 11 дней после того, как англо-французский Верховный союзный совет принял решение послать в район советско-финского конфликта экспедиционный корпус численностью более 100 тыс. человек, причем высадить их не в Финляндии, а в Нарвике и других норвежских портах. Эти войска должны были выступить не в качестве регулярных сил, а в качестве «добровольцев». Так что предложенная Батлером формула «локализации» укладывалась в рамки готовящейся интервенции. Однако фактически антисоветский смысл этой формулы на фоне предстоящей интервенции был совершенно очевиден.

Во-вторых, Лондон по-прежнему тревожило чрезмерное обострение отношений с СССР. Поэтому в рассуждениях Батлера чувствовалось усиливающееся желание английского руководства «подстраховаться», сыграть одновременно на «двух столах», тем более что военное положение финских милитаристов неуклонно ухудшалось. Отсюда — зондаж по поводу «мирного урегулирования» и «какого-либо посредничества».

Наконец, тезис Батлера в отношении Скандинавских стран был явно искусственным. Не СССР «угрожал» нейтралитету Швеции и Норвегии, а именно англо-французская коалиция пыталась заставить эти государства нарушить свой нейтралитет и втянуть их в войну. Что касается Советского правительства, то оно предупреждало эти государства как раз о желательности сохранения ими нейтралитета и отстаивало этот нейтралитет, в том числе и перед Германией. Под предлогом вымышленной «опасности» Швеции и Норвегии со стороны СССР Лондон и Париж готовили почву для ввода своих войск в эти страны. Кроме того, установление взаимосвязи между какими-то гарантиями безопасности скандинавских нейтралов и обещанием «некоторого сокращения» помощи финнам выглядело со стороны Англии как заблаговременные поиски «достойного» выхода из ситуации вокруг советско-финляндского конфликта, если ставка Лондона на финских милитаристов окажется битой. Последующая активизация «псевдоконструктивной» линии англичан подтвердила, что Лондон действительно «страховался».

21 февраля 1940 г. НКИД направил И.М. Майскому директивы для ответа Батлеру: «Никаких претензий к Швеции и Норвегии Советское правительство не имеет... Советское правительство хотело бы во избежание недоразумений предупредить английское правительство, что оно пойдет на переговоры и соглашение с правительством Рюти—Таннера лишь в случае принятия изложенных условий гарантий безопасности Ленинграда»²⁰. Однако английские правящие круги по-прежнему не хотели учитывать интересы безопасности СССР. Лондон отказался от посредничества на взаимовыгодных условиях, указанных советской стороной. Ставка делалась на военную интервенцию против СССР.

Примечания

1. Reynaud P. La France a sauvé l'Europe, vol. 2, p. 14.

2. PRO. Cab. 79/3, p. 62.

3. АВП СССР.

4. Там же.

5. PRO. Cab. 79/3, p. 82.

6. Ibid., p. 72.

7. Ibid., p. 76.

8. PRO Cab. 79/3, p. 76.

9. Ibid., p. 74.

10. Medlicott W. British Foreign Policy since Versailles. London 1940, p. 323.

11. PRO. Cab. 99/3, p. 4—5.

12. Churchill W. The Second World War. London, 1949, vol. 1, p. 442—443.

13. PRO. Cab. 99/3, p. 12.

14. FRUS. 1940, vol. 1, p. 277.

15. Comités secrets, p. 42.

16. АВП СССР.

17. АВП СССР.

18. Там же.

19. Там же.

20. АВП СССР.