Политика в отношении Италии, Румынии, Болгарии, Венгрии и Финляндии

Острую дискуссию вызвал на конференции вопрос о политике трех держав в отношении европейских стран, воевавших в составе блока фашистских агрессоров, но затем капитулировавших, порвавших с Германией и объявивших ей войну. Американская делегация на первом же заседании конференции поставила вопрос об Италии и внесла в письменном виде свои предложения. Хотя Италия была одним из главных агрессоров, Трумэн предложил поддержать ее ходатайство о принятии в Организацию Объединенных Наций. Он выступил также за прекращение действия условий капитуляции Италии¹. Раскрывая побудительную причину готовности Соединенных Штатов пойти на эти меры по отношению к Италии, Ч. Ми пишет, что США планировали превратить Италию в американскую «сферу влияния» в Западной Европе². Британское правительство считало главной задачей своей политики в отношении Италии предотвратить превращение. ее в коммунистическое государство, сотрудничающее с СССР, и сохранить ее ориентацию на Запад. Для этого считалось необходимым оставить у итальянского правительства достаточно вооруженных сил для «обеспечения внутреннего порядка», помочь ему как в обучении армии, так и в реорганизации полиции, провести в Италии выборы, пока там оставались крупные англо-американские войска и связанное с наступлением зимы ухудшение экономического положения в стране не усилит влияние коммунистов³.

Предлагая облегчить положение Италии, американская делегация одновременно совершенно иначе относилась к другим бывшим союзникам Германии. Она потребовала «немедленной реорганизации» правительств Румынии и Болгарии. Трумэн заявил, что установление дипломатических отношений и заключение мирных договоров с Румынией и Болгарией станет возможно лишь тогда, если они «будут организованы так, как мы считаем нужным»⁴.

Таким образом, наблюдалось принципиальное различие в подходе США к Италии, с одной стороны, и к Румынии и Болгарии — с другой. Объяснялось это тем, что одной из своих важнейших задач на Берлинской конференции правительство США считало содействие возвращению Румынии и Болгарии в лагерь капитализма. Именно на это и были нацелены все предложения, которые вносились на конференции относительно этих двух стран американскими представителями. Позиция Черчилля в отношении Румынии и Болгарии по своим классовым целям совпадала с американском.

Но в вопросах дипломатической тактики у США и Великобритании были и расхождения. Британское правительство полагало, что следовало без оттяжки заключить с этими странами мирные договоры, что, как оно надеялось, могло бы ослабить их связи с СССР. В Вашингтоне же исходили из того, что не следует торопиться С мирным урегулированием и что этот вопрос необходимо использовать как средство давления для того, чтобы добиться реорганизации румынского и болгарского правительств⁵. Американские историки отмечают, что Черчилль и Трумэн выдвинули на конференции программу, призванную «обеспечить организацию Румынии и Болгарии по западному образцу и сохранена их в орбите Запада»⁶. Политика трех держав по отношению к Румынии и Болгарии была одной из проблем, по которым ввиду классовых соображений представители США и Англии развернули на конференции острую борьбу.

И.В. Сталин подробно изложил позицию Советского правительства по поднятому американской делегацией вопросу. «Конечно, — сказал он, — у Италии большие грехи и в отношении России. Мы имели столкновения с итальянскими войсками не только на Украине, но и на Дону и на Волге — так далеко они забрались в глубь нашей страны. Однако я считаю, что руководствоваться воспоминаниями об обидах или чувствами возмездия и строить на этом свою политику было бы неправильным. Чувство мести или ненависти или чувство полученного возмездия за обиду — это очень плохие советчики в политике».

Далее глава Советского правительства коснулся политики в отношении других бывших сообщников Германии: «Много трудностей, много лишений причинено нам такими странами, как Румыния, которая выставила против советских войск немало дивизий, как Венгрия, которая имела в последний период войны 20 дивизий против советских войск. Очень большой ущерб причинила нам Финляндия. Конечно, без помощи Финляндии Германия не могла бы осуществить блокаду Ленинграда. Финляндия выставила против наших войск 24 дивизии. Меньше трудностей и обид причинила нам Болгария. Она помогла Германии напасть и вести наступательные операции против России, но сама не вступила в войну против нас и своих войск против советских войск не посылала... Таковы грехи сателлитов против союзников, и против Советского Союза в особенности».

Но Сталин говорил, что пора переходить «к политике облегчения их положения».

Глава Советского правительства, соглашаясь с предложением об облегчении положения Италии, о, тметил, что следовало бы одновременно обсудить также вопрос о Румынии, Болгарии и Финляндии. «...Хорошо было бы, — сказал он, — давая облегчение Италии, дать вместе с тем облегчение и этим странам и все эти вопросы рассмотреть совместно»⁷.

20 июля советская делегация вручила американской и английской делегациям меморандум, в котором указывала на необоснованность требования о реорганизации правительств Румынии и Болгарии. В меморандуме отмечалось, что в Румынии и Болгарии, так же как в Финляндии и Венгрии, установился должный порядок и действует законная власть, пользующаяся авторитетом и доверием населения. Правительства этих государств добросовестно выполняют обязательства, принятые ими по акту о капитуляции. При таких обстоятельствах нет никаких оснований для вмешательства во внутренние дела Румынии и Болгарии. Советское правительство заявляло, что оно считает необходимым «восстановить в ближайшие дни дипломатические отношения с Румынией, Болгарией, Финляндией, Венгрией»⁸. На заседании министров иностранных дел В.М. Молотов подчеркнул, что Советский Союз не может больше откладывать признание правительств этих государств⁹.

Таким образом, Советское правительство выступило на конференции в поддержку молодых народно-демократических государств Румынии и Болгарии, против попыток США и Англии вмешиваться в их внутренние дела.

В тактическом плане существенное значение имело то обстоятельство, что советской дипломатии удалось увязать обсуждение вопроса об Италии с вопросом о Румынии и Болгарии.

Парируя наскоки английского и американского правительств на Румынию и Болгарию, Советское правительство в своем меморандуме от 20 июля также подчеркивало, что имеются страны, положение в которых действительно ненормально. В советском документе речь шла о положении в Греции, создавшемся в связи с английской вооруженной интервенцией, в результате которой в стране были восстановлены крайне реакционные порядки. Постановка советской дипломатией вопроса о положении в Греции способствовала тому, что представители Англии и США предпочли снять вопрос о реорганизации правительств Румынии и Болгарии.

Английская и американская делегации, однако, продолжали доказывать, что румынское и болгарское правительства не являются «представительными», так как в Румынии и Болгарии еще не было выборов. Поэтому невозможно установление с ними дипломатических отношений и допуск их в ООН.

Советские представители показали несостоятельность такого утверждения. Они отметили, что в Италии также нет свободно избранного правительства, а, как и в Румынии и Болгарии, правительство сформировано путем соглашения между основными партиями. Однако дипломатические отношения трех держав с ней восстановлены. Советская делегация подчеркивала, что Румыния, Венгрия, Болгария и Финляндия не должны быть поставлены в худшие условия, чем Италия — бывший главный союзник нацистской Германии. Поэтому вполне возможно установление дипломатических отношений также с румынским и болгарским правительствами¹⁰.

Сталин внес компромиссное предложение о том, что каждая из трех держав самостоятельно рассмотрит вопрос об установлении дипломатических отношений с Румынией, Болгарией, Венгрией и Финляндией. Трумэн выразил согласие с этим предложением. Однако Черчилль под различными предлогами упорно противодействовал принятию такого решения. Лишь 31 июля, после внесения некоторых поправок (об установлении дипломатических отношений «в возможной степени»), решение по этому вопросу было все же согласовано¹¹.

Правительства США и Англии начали делать упор на то, чтобы получить возможность воздействия на развитие событий в Румынии и Болгарии путем установления контроля и наблюдения над предстоявшими в них выборами. Они поднимали, в частности, вопрос о якобы отсутствии благоприятных условий для деятельности в этих странах представителей их прессы. Ввиду возражений советской делегации вопрос о наблюдении представителей трех держав за выборами в Румынии и Болгарии сняли с обсуждения. Что же касается вопроса о положении представителей иностранной прессы, то советской делегации удалось придать решению трех держав совершенно иное содержание и иной тон, чем предлагали британские и американские представители¹².

В решениях Берлинской конференции указывалось, что три правительства считают желательным, чтобы «теперешнее аномальное положение Италии, Болгарии, Финляндии, Венгрии и Румынии было изменено заключением мирных договоров». Заключение таких договоров с признанными демократическими правительствами этих стран позволит трем правительствам поддержать их просьбу о принятии в члены ООН. «Три правительства, каждое в отдельности, согласны изучить в ближайшее время в свете условий, которые будут тогда существовать, вопрос об установлении в возможной степени дипломатических отношений с Финляндией, Румынией, Болгарией и Венгрией до заключения мирных договоров с этими странами». Участники конференции заявляли, что они не сомневаются в том, что ввиду изменившихся в результате окончания войны в Европе условий представители союзной прессы будут пользоваться полной свободой сообщать миру о событиях в Румынии, Болгарии, Венгрии и Финляндии¹³.

Таким образом, Советское правительство сорвало планы американского и британского правительств использовать Берлинскую конференцию для того, чтобы добиться осуществления своих империалистических, реакционных планов в отношении Румынии и Болгарии. Напротив, принятые решения содействовали упрочению международного положения этих стран. В частности, Советский Союз получил возможность установить с ними дипломатические отношения (6 августа СССР установил отношения с Румынией, 14—16 августа — с Болгарией, 25 сентября — с Венгрией). Это было еще одним шагом вперед в укреплении их положения, непосредственно связанным с итогами Берлинской конференции. Решения конференции также положили начало процессу подготовки мирных договоров с этими тремя странами.

Решение всех трех вопросов, которые оказались увязаны Бирнсом в едином «пакете», означало, что конференция идет к успешному концу. Сначала американская делегация выдвинула этот «пакет» чуть ли не в форме диктата. Но эта попытка не увенчалась успехом. Советской делегации удалось внести существенные улучшения в американские предложения по каждому из этих трех вопросов. Так что из попытки диктата ничего не получилось.

Касаясь этого компромисса, американский историк Г. Фейс отмечает, что конференция продолжалась уже около двух недель, но эти главные вопросы оставались нерешенными. Американская и британская делегаций начали задумываться над тем, что будет в случае, если участники конференции разойдутся, не решив этих вопросов. Последствия показались им «весьма мрачными», в частности в отношении вступления СССР в войну против Японии. Было решено, констатирует Фейс, что благоразумнее согласиться с требованиями СССР в отношении границ Польши, если он пойдет на уступки относительно репараций, а также Италии. «В конце концов, — пишет Фейс, — разве кто-либо, знакомый с историей, мог ожидать, чтобы Соединенные Штаты и их друзья могли делать все по собственному усмотрению и добиваться решений, полностью соответствующих их желанию? Обычным результатом дипломатической деятельности являются постоянные компромиссы»¹⁴.

Советское правительство проявляло на конференций искреннее стремление выработать взаимоприемлемые решения. Для того чтобы отстоять наиболее существенные интересы СССР и молодых народно-демократических государств, оно было готово пойти по некоторым другим вопросам на определенные компромиссы.

Примечания

1. См. там же, с. 46—47.

2. Mee Ch.L. Meeting at Potsdam, p. 97 (курсив мой. — В.С.).

3. Woodward L. British Foreign Policy..., vol. 3, p. 478, 482—488.

4. Берлинская (Потсдамская) конференция, с. 46—47, 180—181, 316—318.

5. FRUS. The Conference of Berlin. 1945, vol. 1, p. 360—361.

6. Fleming D.F. Cold War and Its Origins, vol. 1, p. 290.

7. См.: Берлинская (Потсдамская) конференция, с. 97, 100—101.

8. Там же, с. 330.

9. FRUS. The Conference of Berlin. 1945, vol. 2, p. 151.

10. См.: Берлинская (Потсдамская) конференция, с. 102, 172, 176, 179, 191, 225—226.

11. См. там же, с. 184, 249.

12. См. там же, с. 107, 149, 474.

13. См. там же, с. 473—474.

14. Feis H. Between War and Peace. The Potsdam Conference. Princeton, 1967, p. 259.