Накануне конференции

В связи с разгромом и капитуляцией фашистской Германии, окончанием войны в Европе перед советской дипломатией встала задача международно-правового закрепления итогов победы, с тем чтобы положить конец опасности, угрожавшей СССР, а также многим другим государствам со стороны германского империализма, развязавшего две кровопролитные мировые войны. Стояла проблема согласования политики трех держав в отношении бывших союзниц гитлеровской Германии в войне — Италии, Финляндии, Болгарии, Венгрии и Румынии. Советский народ, перенесший невероятные ужасы и страдания второй мировой войны, с нетерпением ждал принятия по этим вопросам таких решений, которые привели бы к установлению в Европе прочного и длительного мира, обеспечили бы урегулирование всех нерешенных проблем, исходя из принципов демократии и справедливости.

Для обсуждения и решения этих проблем требовалась новая конференция руководителей трех держав — СССР, США и Великобритании.

По инициативе Советского правительства местом для проведения конференции избрали Берлин, столицу поверженного агрессора. Это имело глубокий политический смысл. Итоги войны подводились именно в Берлине, где германский фашизм разработал свои агрессивные планы, где принимались решения, приведшие ко второй мировой войне.

Берлин оказался, однако, настолько разрушен, что в самом городе устроить конференцию оказалось невозможным. Поэтому было решено провести ее во дворце Цецилиенхоф, который находится непосредственно у границ Большого Берлина на территории соседнего с германской столицей города — Потсдама.

Особенно торопилось с созывом конференции британское правительство. 12 мая в телеграмме Трумэну Черчилль отмечал, что американские войска начинают возвращаться домой. Предстоит сокращение британских вооруженных сил. Войска США должны будут покинуть занятые ими районы советской зоны оккупации в Германии.

Пользуясь терминологией Геббельса, британский премьер стал доказывать, будто над советским фронтом опущен «железный занавес» и неизвестно, что за ним происходит. Черчилль пугал Трумэна, что отвод американских войск из занятой ими части советской зоны повлечет за собой «ужасное продвижение московитян в центр Европы... Если русские захотят, они будут иметь возможность в очень короткое время продвинуться к берегам Северного моря и Атлантики». Поэтому, писал Черчилль, чрезвычайно важно или договориться, или разобраться в состоянии отношений с СССР, пока силы западных держав в Европе не ослаблены¹.

Даже американский историк У. Макнейлл признает, что стремление Черчилля использовать вопрос об отводе американских войск как средство давления на СССР «выглядело чуть ли не как измена» союзническим обязательствам².

Во время беседы с советским послом Ф.Т. Гусевым 18 мая Черчилль буквально обрушился на него с целым набором различных несостоятельных претензий. Он говорил, сообщал в Москву посол, «с большим раздражением и нескрываемой злобой». Черчилль заявил даже, что приказал задержать демобилизацию военно-воздушных сил. Посол считал, что это не просто шантаж. «Учитывая создавшуюся обстановку, — писал он, — нам необходимо иметь в виду, что для Черчилля война является его родной стихией...»³

В связи с предстоявшей конференцией в конце мая американский президент послал в Лондон Дж. Дэвиса для предварительных переговоров с Черчиллем. Возвратившись в Вашингтон, он докладывал Трумэну, что Черчилль проявил «резкую враждебность» по отношению к Советскому Союзу, «впадая в неистовство и даже ярость». «Он теперь выражает ту доктрину, — констатировал Дэвис, — которую все снова и снова провозглашали Гитлер и Геббельс в течение истекших четырех лет, стремясь нарушить единство союзников». Излагая свои собственные взгляды, Дэвис заявил Черчиллю, что «можно положиться на добрую волю советских лидеров в стремлении 1) добиваться создания рационального устройства мира и 2) сотрудничать с Западной Европой на основе добрососедства...». В то же время он отмечал, что Советское правительство, разумеется, в курсе позиции Лондона, что не может не отразиться на его политике по ряду вопросов⁴.

Главная цель британского правительства на конференции заключалась в том, чтобы ослабить позиции тех сил, которые оно считало теперь, после разгрома фашистских агрессоров, своими главными противниками. Это был прежде всего Советский Союз как государство социалистическое. Это были также страны народной демократии, прогрессивные силы капиталистических стран, национально-освободительное движение. Против этих сил британская дипломатия планировала выступать на Берлинской конференции вместе с американской.

Суть дипломатической стратегии Черчилля на конференции заключалась в том, как отмечает американский исследователь либерально-критического течения Ч. Ми, чтобы «придерживаться подрывного курса, то есть спровоцировать конфликт между Соединенными Штатами и Россией». При этом он прямо признает, что эта попытка «провоцирования обострения отношений между Россией и Америкой» являлась «самой циничной игрой с огнем»⁵.

Для того чтобы навязать Советскому Союзу свою волю, британское правительство намеревалось занять на конференции самую жесткую позицию. Черчилль хотел, особенно на заключительной стадий конференции, пойти на конфронтацию с советской делегацией. Он впоследствии утверждал, что был готов скорее пойти на «открытый разрыв», чем согласиться на советские предложения относительно западной границы Польши⁶. Министр иностранных дел Англии А. Иден также считал, что разрыв с СССР «представляется неизбежным»⁷. Британские военные органы получили даже задание изучить возможность вооруженного выступления против СССР. Но они пришли к выводу, что «эта идея является, безусловно, фантастической и никаких надежд на успех нет»⁸.

Цели американского империализма на новой конференции трех держав шли дальше британских. Значительно увеличив за годы войны свою военную и экономическую мощь, американский империализм поставил перед собой цель установления мирового господства. Соединенные Штаты уже заняли доминирующее положение в капиталистическом мире, и представители монополистического капитала США были преисполнены решимости в максимальной степени воспользоваться ослаблением своих империалистических конкурентов — как побежденных врагов, так и союзников в войне, — чтобы закрепить это господство над другими капиталистическими странами. На Великобританию в Вашингтоне также смотрели как на младшего партнера, причем прямо планировались меры, с тем чтобы «прибрать к рукам» ее многочисленные владения, расположенные в самых различных частях всего мира.

Основной преградой к мировому господству Соединенные Штаты Америки считали Советский Союз. Учитывая жертвы и ущерб, которые СССР понес в войне, американское правительство надеялось взять и этот барьер.

Разумеется, классовая ненависть к Советскому государству, всем прогрессивным силам была среди правящих кругов США не слабее, чем у их британских единомышленников. И в этом плане в Вашингтоне намеревались выступать с Лондоном единым фронтом.

Упомянутый уже Ч. Ми констатировал, что американская делегация, отправляясь в Берлин, исходила из того, что наступает «американский век» и что США, опираясь на свою огромную мощь, должны использовать все имеющиеся возможности, чтобы открыть эту новую страницу в истории. Он отмечал, что в составе американской делегации были представители «агрессивного капитализма»⁹. Г. Трумэн заявил начальнику своего штаба У. Леги, что он намерен придерживаться в Берлине «наступательного курса»¹⁰.

Американский историк Х. Де Сантис констатирует, что в условиях, когда у трех держав уже не было такого общего врага, как Германия, в отношениях между ними наглядно выступали на передний план внешнеполитические разногласия¹¹.

Что касается даты открытия конференции, то Г. Трумэн предложил середину июля 1945 г., так как именно в это время в США намечалось испытание первой атомной бомбы¹². Трумэн считал, что обладание этой бомбой даст ему возможность навязать другим участникам конференции свою волю.

Действительно, 16 июля, прибыв в Берлин, американская делегация получила сообщение, что утром произведен успешный атомный взрыв. 21 июля специальный курьер доставил подробную информацию о взрыве. Трумэн и другие члены американской делегации, а также Черчилль, получив информацию о бомбе, были единого мнения, что следует известить о ней Сталина, чтобы в переговорах использовать наличие у США атомной бомбы как самый весомый аргумент. Характеризуя тогдашнее настроение Черчилля, начальник британского имперского генерального штаба А. Брук отмечал в своем дневнике, что «он уже видел себя способным уничтожить все промышленные центры и население России» и «диктовать свою волю Сталину»¹³.

23 июля Трумэн получил сведения о том, что первая атомная бомба будет готова для применения в начале августа¹⁴. Хотя он намеревался сбросить эту бомбу на Японию, прежде всего предусматривалось использовать ее как средство политического давления на СССР. Началась пресловутая американская «атомная дипломатия».

Президент США Г. Трумэн, как и У. Черчилль, намеревался занять на конференции в отношении СССР жесткую позицию. Но в тогдашних условиях он все же не считал возможным идти в этом отношении так далеко, как это планировал британский премьер. Это объяснялось, в частности, тем, что на Дальнем Востоке США продолжали находиться в состоянии ожесточенной схватки с милитаристской Японией, конца которой еще не было видно. Поэтому США не считали возможным идти на разрыв с СССР.

Правительства США и Англии приложили немало усилий, чтобы предварительно согласовать свою позицию по вопросам, которые предстояло обсудить на конференции. Велась интенсивная переписка между Трумэном и Черчиллем, проводились переговоры через обычные дипломатические каналы. Накануне открытия конференции, 14 июля, в Потсдаме состоялось совещание заранее прибывших туда постоянного заместителя министра иностранных дел Англии А. Кадогана и заместителя государственного секретаря США Дж. Данна, на котором была обсуждена позиция обеих держав на конференции.

Принципиальное значение имели также встречи, состоявшиеся между Трумэном и Черчиллем в Потсдаме накануне и в первые дни конференции, особенно их беседа 18 июля. Британский премьер предложил, чтобы США и Великобритания договорились о сотрудничеству их военно-морских и военно-воздушных сил во всем мире. Получив принципиальное согласие Трумэна, Черчилль пошел дальше и предложил сохранить после войны созданный в связи с ней Объединенный комитет начальников штабов двух держав. Трумэн отнесся положительно и к этой идее¹⁵. Общий смысл предложений Черчилля сводился к сохранению и после разгрома Германии и Японии военного союза Великобритании и США, то есть империалистического англо-американского блока, в целях обеспечения их господствующего положения в мире.

Примечания

1. FRUS. The Conference of Berlin. 1945. Washington, 1960, vol, 1, p. 8—9.

2. McNeill W.H. America, Britain and Russia, p. 583.

3. Советско-английские отношения... Документы, т. 2, с. 385—389.

4. FRUS. The Conference of Berlin. 1945, vol. 1, p. 67, 71, 74, 77.

5. Mee Ch.L. Meeting at Potsdam. New York, 1975, p. 38 (курсив мой. — В.С.). Как накануне второй мировой войны британские правящие круги в своих империалистических интересах провоцировали конфликт между СССР и Германией, так теперь они начали провоцировать конфликт между СССР и США.

6. Churchill W.S. The Second World War, vol. 6, p. 581—582.

7. Трухановский В.Г. Антони Иден. М., 1983, с. 251.

8. Bryant A. Triumph in the West. 1943—1946, p. 469—470.

9. Mee Ch.L. Meeting at Potsdam, p. 21 (курсив мой. — В.С.).

10. Leahy W.D. I Was There, p. 382 (курсив мой. — В.С.).

11. De Santis H. The Diplomacy of Silence, p. 155.

12. Donovan R.F. Conflict and Crisis. The Presidency of Harry S. Truman, p. 72 (запись в дневнике Дж. Дэвиса от 21 мая 1945 г.).

13. Bryant A. The Triumph in the West. 1943—1946, p. 478 (курсив мой. — В.С.).

14. FRUS. The Conference of Berlin, 1945. Washington, 1960, vol. 2, p. 1373.

15. Churchill W.S. The Second World War, vol. 6, p. 547—548.