Переговоры о втором фронте

Весной 1942 г. германское командование начало сосредоточивать на советско-германском фронте огромное количество вооруженных сил и военной техники, с тем чтобы возобновить наступательные действия и нанести Советскому Союзу, как надеялись в Берлине, решающий, смертельный удар. Поэтому Советское правительство проявляло глубокую заинтересованность в открытии Англией и США второго фронта в Западной Европе. Стоял вопрос о том, должен ли будет Советский Союз снова, как и в 1941 г., один принять на себя удар фактически всей военной машины Германии, или же Англия и США, открыв второй фронт в Европе, также внесут свой вклад в борьбу против общего врага. В таком случае Германия вынуждена была бы держать часть боеспособных войск в Западной Европе, воевать на два фронта, а это существенным образом изменило бы соотношение сил на советско-германском фронте.

Советское правительство исходило из того, что Англия, находившаяся в состоянии войны с Германией еще с сентября 1939 г., но не участвовавшая в крупных военных операциях, а также США с их мощной экономической базой вполне были в состоянии принять в 1942 г. эффективное участие в совместной борьбе против германских агрессоров.

Однако Советское правительство решило само больше не поднимать этого вопроса. Это видно, например, из переписки В.М. Молотова с послом в США М.М. Литвиновым. Так, ссылаясь в телеграмме от 20 января 1942 г. на невыполнение американцами обещаний о поставках военных материалов, посол запрашивал указаний, «не следует ли нам поставить прямо вопрос об оказании прямой военной помощи созданием второго фронта на европейском континенте». Он отмечал, что у англичан бездействует армия в 2 млн человек, у американцев — в 1,5 млн человек. «Почему бы им не высадить хоть полмиллиона в Голландии, Бельгии, Франции или хотя бы в Норвегии?» 4 февраля нарком ответил советскому послу в США: «Мы приветствовали бы создание второго фронта в Европе нашими союзниками. Но Вы знаете, что мы уже трижды получили отказ на наше предложение 6 создании второго фронта, и мы не хотим нарываться на четвертый отказ. Поэтому Вы не должны ставить вопросы о втором фронте перед Рузвельтом. Подождем момента, когда, может быть, сами союзники поставят этот вопрос перед нами»¹.

Правящие круги Англии и США, бесспорно, представляли себе всю серьезность угрозы, нависшей над Советским Союзом. Они понимали также, что в случае поражения СССР возможность достижения ими победы в войне стала бы весьма проблематичной. Тем не менее они не торопились с открытием второго фронта в Европе, чтобы внести свой вклад в разгром общего врага.

Такая позиция британского и американского Правительств подвергалась постоянной критике со стороны самых широких слоев населения обеих стран, выступавших за скорейшее открытие второго фронта в Европе и более эффективное участие Англии и США в войне против Германии². Черчилль и Рузвельт не скупились на публичные заявления о своем стремлении внести максимальный вклад в разгром гитлеровской Германии. Эти заявления были предназначены, однако, прежде всего для того, чтобы ввести в заблуждение и как-то успокоить общественное мнение своих стран. По-настоящему прислушиваться к нему они не Собирались.

Правда, между британскими и американскими стратегическими планами были различия. Британские планы, с которыми в январе 1942 г. согласились и американцы, предусматривали, как выше указывалось, высадку англо-американских войск во Французской Северной Африке. Но в марте 1942 г. начальник штаба армии США генерал Дж. Маршалл подготовил свой план ведения войны, в котором в основу военной стратегии США и Англии была положена высадка англо-американских войск в Западной Европе. Хотя Рузвельт был горячим сторонником высадки в Северной Африке, Маршаллу удалось убедить его, что для скорейшего разгрома Германии правилен именно такой путь.

Подготовленный Маршаллом стратегический план предусматривал вторжение англо-американских войск во Францию весной 1943 г. силами 33 пехотных и 14 бронетанковых и моторизованных дивизий, а также других соединений. Вместе с тем в этом плане предусматривалась возможность проведения ограниченной операции по вторжению во Францию в сентябре — октябре 1942 г. в двух случаях:

«а) если на русском фронте сложится крайне неблагоприятная обстановка, то есть если успех немецких войск будет настолько велик, что создастся угроза поражения России...

б) если положение Германии в Западной Европе резко ухудшится»³.

Черчилль в принципе выразил согласие с этим планом⁴, имея в виду прежде всего его основное содержание, то есть высадку в Северной Франции в 1943 г. Что касается возможной ограниченной операции на 1942 г., то британские начальники штабов решительно выступали против него⁵.

11 апреля Рузвельт в послании Сталину предложил направить в самое ближайшее время в Вашингтон Молотова для обмена мнениями. «Я имею в виду, — писал президент США, — весьма важное военное предложение, связанное с использованием наших вооруженных сил таким образом, чтобы облегчить критическое положение на Вашем западном фронте. Этой цели я придаю огромное значение... Мы хотим Вам оказывать помощь в уничтожении гитлеровских армий и материальных сил лучше, чем мы это делали до сих пор»⁶.

Послание звучало многообещающе. Но в нем обещалось гораздо больше, чем США и Великобритания действительно намеревались делать.

Три дня спустя в ответ на вопрос советского посла Рузвельт заявил, что цель приглашения — «создание второго фронта». Он со своими советниками пришел к выводу о необходимости высадки во Франции, но надо «подтолкнуть» англичан. «Рузвельт хотел бы, — писал Литвинов наркому, — чтобы мы ему помогли... Ваша поездка и конференция с Рузвельтом должны произвести должное впечатление на англичан»⁷.

Прибыв сначала в Лондон, Молотов сразу же, 21 мая 1942 г., подчеркнул в беседе с Черчиллем «особую важность и срочность вопроса о втором фронте». Вместе с тем он сообщил, что инициатива исходит от американского правительства, пригласившего его прибыть в США для обсуждения этого вопроса⁸.

22 мая на совещании с участием Черчилля, Эттли, Идена и английских военных деятелей нарком заявил, что приходится ожидать нового мощного удара германских войск на советско-германском фронте. Поэтому ближайшие недели и месяцы «будут особенно напряженными и чреватыми опасностями для СССР, а значит, и для наших союзников». Он признал значение поставок вооружения, получаемого из Англии и США, но подчеркнул, что в создавшихся условиях этого недостаточно и чрезвычайно важно открытие второго фронта. Отметив, что немцы, видимо, имеют преимущество в вооруженных силах, он поставил вопрос: «Могут ли союзники Советского Союза, и в первую очередь Великобритания, оттянуть с нашего фронта летом и осенью 1942 года хотя бы 40 германских дивизий и связать их боями в Западной Европе. Если это будет сделано, тогда вопрос разгрома Гитлера был бы решен в 1942 году, и, во всяком случае, этот разгром был бы тогда предрешен уже в текущем году. Могут ли это сделать союзники?»

Отвечая наркому, Черчилль ограничился, однако, заверениями в том, что вопрос о высадке во Франции изучается английским правительством и ведется подготовка. В то же время он стал доказывать, что США не будут-де располагать необходимыми вооруженными силами раньше конца 1942 г., у Англии и США не будет в этом году также достаточного количества десантных средств. Он сказал, что операции, которые они могли бы предпринять в 1942 г., не в состоянии оттянуть с восточного фронта значительное количество наземных вооруженных сил противника. В 1943 г. Англия и США будут располагать значительно большим числом судов и могли бы «высадиться на побережье противника в пяти или шести пунктах в любом месте от Нордкапа до Байонны»⁹. Переговоры в Лондоне свидетельствовали о том, что британское правительство открывать второй фронт в Европе в 1942 г. не собирается.

29 мая 1942 г. В.М. Молотов по приглашению президента США Ф. Рузвельта прибыл в Вашингтон. В тот же день между ними начались переговоры.

Американский президент прежде всего обстоятельно изложил свои планы послевоенной организации мира. Он говорил, что США, Англия, Россия, а также, возможно, Китай должны стать «мировыми полицейскими». Все остальные страны должны быть разоружены. Указанные четыре державы должны иметь достаточно вооруженных сил, чтобы обеспечить сохранение мира. Рузвельт высказался против создания международной организации с участием сотни различных государств. Она напоминала бы Лигу наций и подобно ей была бы обречена на провал¹⁰.

Поскольку в Вашингтоне рассчитывали, что из указанных четырех держав трое выйдут из войны ослабленными, в то время как США будут в зените своей силы, то общий смысл предложения Рузвельта сводился к тому, что вершить делами в мире будут Соединенные Штаты. Разумеется, американское правительство не имело в виду и создание в послевоенном мире такого положения, когда СССР был бы в действительно равном положении с США. Но зачем Рузвельт вообще говорил все это? По-видимому, он решил оказать СССР еще одну «моральную поддержку», которая в отсутствие второго фронта все же стимулировала бы усилия Советского Союза в войне.

Касаясь военной стратегии, Рузвельт сказал, что необходимо в первую очередь покончить с Гитлером, а затем с Японией. Он сообщил, что к концу 1942 г. США будут иметь армию в 4 млн человек и флот с численным составом в 600 тыс. человек. Но США и Англия не располагают-де необходимым количеством судов для переброски американских войск в Англию и высадки их в Европе. Все приготовления могут быть закончены в 1943 г., и «операция вторжения в Европу с гарантией успеха могла бы быть осуществлена в 1943 г.». Однако, сказал президент, он убеждает американских военных «пойти на риск и произвести высадку 6—10 дивизий во Франций» в 1942 г.

Излагая позицию Советского правительства по вопросу о втором фронте, нарком повторил то, что он уже говорил в Лондоне: если бы союзные державы — Соединенные Штаты и Великобритания — смогли оттянуть с советско-германского фронта 40 немецких дивизий, большинство которых уже не являются полноценными, то разгром Германии был бы предрешен. Что касается высказывания Рузвельта о возможной высадке в Европе в 1942 г. 6—10 дивизий, то нарком признал это недостаточным¹¹.

30 мая состоялось заседание с участием американских военных деятелей. Но решение вопроса об открытии второго фронта и на этом заседании не сдвинулось с мертвой точки. Более того, стало совершенно очевидным, что ни Англия, ни США открывать в 1942 г. эффективный второй фронт не намерены. Рассматривался вопрос — и то не очень серьезно — лишь о возможной высадке во Франции 6—10 дивизий.

Сообщая в Москву после этого заседания о ходе переговоров с американскими деятелями, нарком писал: «Рузвельт и Маршалл заявили, что они всячески хотят создать второй фронт, но пока дело упирается в недостаток судов для переброски войск во Францию. Ничего конкретного они мне не заявили»¹².

Рузвельт предпринял к тому же один весьма неблаговидный ход. Если Советская заявка на поставки для СССР в период с июля 1942 г. по июнь 1943 г. составляла 8 млн т, то Рузвельт поставил вопрос о сокращении их до 2 млн т, что высвободило бы, дескать, большое количество судов, которые были бы использованы для переброски американских войск, танков и самолетов в Англию для вторжения¹³. Но он и при этом обходил молчанием вопрос о том, действительно ли в таком случае состоится вторжение англо-американских войск на континент в 1942 г. Поэтому советские представители поставили вопрос о том, «не получится ли так, что снабжение будет сокращено ради второго фронта, а второго фронта не окажется?». Ответ Рузвельта фактически свидетельствовал о том, что именно так и было бы¹⁴.

Одновременно Рузвельт усиленно начал кивать на Великобританию, пытаясь снять вину за задержку с открытием второго фронта с США и свалить ее целиком на британское правительство. Он, мол, за второй фронт, но не может решить вопроса без участия и согласия англичан.

Когда переговоры подходили к концу, нарком напомнил, что Советское правительство направило его в США для переговоров по главному вопросу, то есть по вопросу о втором фронте. Он спросил Рузвельта, что он может сообщить в Москву по этому вопросу. Президент, резюмируя свою позицию, ответил, что «в Москве он заявил бы, что американское правительство стремится и надеется на создание второго фронта в 1942 году». Но правительство США одно не может решить этого вопроса. Надо получить согласно англичан, которые в случае открытия второго фронта должны будут понести наибольшие жертвы¹⁵.

Фактически дело свелось к тому, что в Вашингтоне шли по вопросу об открытии второго фронта не переговоры, а только разговоры. Поскольку США затягивали переброску своих войск в Англию для участия в открытии второго фронта, главную роль во вторжении в Северную Францию должны были играть английские войска. Рузвельт выступал за то, чтобы второй фронт был открыт, но... в основном силами английских войск. Вопрос же о том, сколько американских войск будет отправлено в Англию для участия во вторжении, он обходил молчанием. Никаких обязательств о высадке на европейский континент в 1942 г. Рузвельт не брал, никаких обещаний не давал, ссылаясь на невозможность решения этого вопроса без участия англичан. Поскольку британское правительство открывать второго фронта пока не собиралось, разговоры Молотова с Рузвельтом на эту тему были, по существу, беспредметными.

И.В. Сталин в телеграмме наркому иностранных дел от 4 июня все же настаивал, чтобы как в советско-американском, так и в советско-английском коммюнике о переговорах «было упомянуто о втором фронте и о поставках вооружения для СССР в той или иной форме. Это нужно, так как внесет неуверенность в ряды гитлеровцев и нейтральных стран во всей Европе»¹⁶.

Между советскими и американскими представителями был согласован текст коммюнике, которое подлежало опубликованию после возвращения советского наркома в Москву. В коммюнике говорилось, что пребывание В.М. Молотова в Вашингтоне дало возможность дружественного обмена мнениями между ним и Ф. Рузвельтом. «При переговорах была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 году. Кроме того, были подвергнуты обсуждению мероприятия по увеличению и ускорению поставок Советскому Союзу самолетов, танков и других видов вооружения из США». В заключение в коммюнике говорилось, что президент США просил наркома иностранных дел СССР передать Советскому правительству его мнение, что состоявшиеся беседы «принесли большую пользу в смысле установления базы для более близких и плодотворных отношений между правительствами для достижения общих целей Объединенных наций»¹⁷.

Такое коммюнике, подчеркивающее единство СССР и США в войне против общего врага, безусловно, в то время имело определенное значение в деле сплочения всех Объединенных наций. Фактически же такого единства взглядов, о котором говорилось в коммюнике, как видно из хода переговоров, все же не было. Так, в коммюнике говорилось не об обязательстве США открыть второй фронт в Европе в 1942 г., а лишь о «неотложных задачах» открытия такого фронта. Эта задача продолжала оставаться «неотложной» еще долго. Рузвельт в кругу своих приближенных даже не скрывал, что его заверения относительно второго фронта «имели целью лишь обнадежить Советское правительство»¹⁸.

Это признание раскрывает действительную позицию Рузвельта в ходе переговоров с наркомом иностранных дел СССР. Оно показывает те неблаговидные методы и средства, к которым нередко прибегал Рузвельт. Хорошо знавший его американский генерал Д. Макартур говорил, что Рузвельт — это человек, «никогда не говоривший правды, если ложь могла служить его целям»¹⁹. Эту свойственную для американского президента черту отмечали и другие близко сотрудничавшие с ним люди.

Но какие именно цели преследовал Рузвельт, когда занимался всей этой игрой? Цели эти были сугубо империалистические. Американский президент предпочитал открыто о них не говорить. Но вот как он незадолго до этого наставлял своего сына Эллиота: «Ты представь себе, что это футбольный матч... А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки — это русские... Нам предназначена роль... игроков, которые вступят в игру в решающий момент... Мы придем со свежими силами... Я думаю, что момент будет выбран правильно... чтобы довести дело до конца»²⁰.

Рузвельт считал, что пока американцы могут продолжать загорать на скамье запасных, ибо русские еще окончательно не выдохлись. А своего они не упустят.

Имеется немало свидетельств, что Рузвельт и военные круги США не исключали возможности того, что в летней кампании 1942 г. Германии удастся нанести поражение Советскому Союзу²¹. Они понимали, что в таком случае становится, по существу, невозможной и победа США в войне. Преобладающим все же было мнение, что, хотя немецкие войска добьются новых успехов и снова продвинутся вперед, окончательно разгромить Советский Союз им в 1942 г. не удастся. В таких условиях президент и военные круги США были за открытие второго фронта только на словах.

Хотя СССР и США уже в течение полугода являлись союзниками в войне, в США весьма влиятельные реакционные силы по-прежнему относились к Советскому Союзу с глубокой враждебностью.

По горячим следам этих событий советник советского посольства в США А.А. Громыко сообщал в Москву, что среди военных кругов США, как и раньше, сильны антисоветские настроения, что отражается и на их позиции по вопросу о втором фронте. «Подавляющее большинство из генералитета армии США, — констатировал он, — питали надежду и сейчас ее еще не оставили на истощение и гитлеровской Германии, и Советского Союза. Эти надежды совпадают с надеждами руководящих промышленных кругов, высказывавшихся об этом в начале войны открыто. Они не хотят победы Гитлера. Но еще больше они не хотят победы Советского Союза». Рузвельт же «не проявляет решительности, если исходить из того, что его заявления о том, что он стоит за открытие второго фронта в 1942 г., являются искренними»²².

И эти сомнения относительно того, можно ли верить заверениям президента США, были вполне обоснованными.

Американский историк Х. Де Сантис, изучив архивы ответственных сотрудников госдепартамента Ч. Болена, Дж. Кеннана и Л. Гендерсона, которые занимались отношениями с СССР, констатирует, что они в 1942 г. по-прежнему считали, что «действительным врагом была Россия»²³.

Возвратившись из Вашингтона в Лондон, Молотов 9 июня снова имел встречу с Черчиллем. Нарком сообщил ему о своих переговорах с Рузвельтом. Он вновь подчеркнул «особую важность создания второго фронта именно в 1942 году»²⁴.

Между тем 1 июня британский Объединенный разведывательный комитет на основе анализа всей имевшейся у него информации подготовил прогноз развития событий на советско-германском фронте в 1942 г. Как указано в официальной истории деятельности британской разведки в годы второй мировой войны, комитет пришел к выводу, что положение СССР весьма опасное. Располагая удобными исходными позициями и «превосходящей военной машиной», считал он, Германия добьется немалых успехов. «Но представляется, что русские будут в состоянии остановить наступление», правда, лишившись немало территории. Даже потеря Ленинграда и Московского промышленного района, полагал комитет, не повлияет на возможность СССР в течение значительного времени сохранить свои сухопутные и военно-воздушные силы, утрата кавказской нефти не лишит его возможности продолжать войну еще около года²⁵.

В таких условиях британское правительство считало открытие второго фронта преждевременным. Оно решило взваливать на СССР всю тяжесть войны с Германией еще по крайней мере на целый год, а может быть и дольше. Но Черчилль скрывал это решение от своих советских союзников. Разумеется, с «благородной» целью — «не подрывать морального духа» советских людей разочарованием в позиции западных союзников. Он не хотел также осложнять отношений между двумя странами. К тому же предание гласности сведений о нежелании Черчилля открывать второй фронт могло вызвать резкое недовольство британского общественного мнения. Поэтому британский премьер пытался представить дело таким образом, что между Великобританией и СССР осуществляется самое тесное сотрудничество.

Вопреки действительным намерениям британского правительства Черчилль заявил Молотову, что ведутся-де приготовления для того, чтобы высадить на континент в ближайшие месяцы десант в количестве 6 дивизий. Однако он «заранее не может сказать, состоится ли данная операция и когда именно. Это будет зависеть от обстоятельств, которые сложатся к моменту такой операции». В 1943 г. английское и американское правительства, заверял он, собираются «бросить на континент Европы 40—50 дивизий».

Свою телеграмму о беседах с Черчиллем 9 июня Молотов закончил следующим заключением: «Итог, следовательно, такой, что английское правительство обязательства по созданию второго фронта в этом году на себя не берет, а заявляет, и то с оговорками, что оно готовит как бы опытную десантную операцию»²⁶.

На следующий день был согласован текст советско-английского коммюнике. Пункт о втором фронте был дан в нем в такой же редакции, как и в советско-американском коммюнике. Но Черчилль оговорил, что эта формулировка не означает, что английское правительство «связывает себя определенным обязательством в отношении даты второго фронта»²⁷.

10 июня британский премьер вручил наркому меморандум, в котором излагалась позиция английского правительства. «Мы готовимся, — указывалось в ней, — к десанту на континенте в августе или сентябре 1942 года... Заранее невозможно сказать, будет ли положение таким, что станет возможно осуществить эту операцию, когда наступит указанный срок. Мы поэтому не можем дать никакого обещания в этом вопросе». Что же касается следующего года, то Черчилль заверял: «Мы концентрируем наши максимальные усилия на организации и подготовке вторжения на континент Европы английских и американских войск в большом масштабе в 1943 году. Мы не устанавливаем никаких пределов для размеров и целей этой кампании, которая вначале будет выполнена английскими и американскими войсками в количестве свыше 1 миллиона человек при соответствующей авиационной поддержке»²⁸.

На следующий день британское правительство, рассмотрев вопрос о втором фронте, приняло окончательное решение в 1942 г. высадку во Франции не осуществлять²⁹.

Советско-английское, как и советско-американское, коммюнике было опубликовано 12 июня 1942 г.

Хотя в них и не содержалось прямых обязательств Великобритании и США об открытии второго фронта в 1942 г., но в коммюнике речь шла о «неотложных задачах» создания такого фронта. Советские люди, читая это коммюнике, естественно, исходили из того, что США и Великобритания — две крупнейшие мировые державы — в состоянии осуществить свои неотложные задачи. Новый американский посол в СССР У. Стэндли телеграфировал в Вашингтон, что если второй фронт не будет открыт быстро и в широком масштабе, то советские люди «будут настолько обмануты в своей вере в искренность наших намерений... что делу Объединенных наций будет нанесен ущерб, не поддающийся оценке»³⁰.

Но это относилось к будущему. Пока же итоги советско-английских и советско-американских переговоров были в целом восприняты народами трех держав как укрепление сотрудничества СССР, Великобритании и США в борьбе против общего врага.

14 июня 1942 г. на зданиях всех государственных и общественных учреждений СССР были вывешены флаги. Народы Советского Союза, Соединенных Штатов Америки, Великобритании и союзных с ними государств в целях проявления солидарности в совместной борьбе против агрессии торжественно отмечали День Объединенных наций.

Всем этим фактам все же нельзя дать однозначной оценки. Демонстрация единства трех держав в тогдашних условиях, безусловно, имела существенное значение. Несравненно большее значение имело бы их действительное эффективное сотрудничество в войне против общего врага. Но если Советский Союз воевал через силу, то США и Англия даже не вполсилы.

Что касается вопроса об открытии США и Великобританией второго фронта в Европе, то Советское правительство вынуждено было исходить из того, что в течение еще по крайней мере целого года Советский Союз по-прежнему вынужден будет, по существу, в одиночку нести все бремя войны с фашистской Германией. Разрабатывать планы действий советских войск на 1942 г. из расчета на то, что США и Великобритания выполнят свой союзнический долг и внесут серьезный вклад в общее дело борьбы против агрессора, было невозможно.

Это подтверждает, например, беседа И.В. Сталина с американским послом У. Стэндли 2 июля 1942 г. На замечание посла, что он надеется на скорое открытие второго фронта, глава Советского правительства ответил, что он «не разделяет этих надежд»³¹.

Примечания

1. Советско-американские отношения... Документы, т. 1, с. 149—151. М.М. Литвинов снова ставил этот вопрос в телеграмме от 31 января в связи с предстоявшей беседой с Ф. Рузвельтом (там же, с. 150—151).

2. См.: Волков Ф.Д. СССР — Англия. 1929—1945 гг. Англо-советские отношения накануне и в период второй мировой войны. М., 1964, с. 404—411; Кулиш В.М. История второго фронта. М., 1971, с. 137—139.

3. Батлер Дж. и Гуайер Дж. Большая стратегия. Июнь 1941 — август 1942, с. 512—518.

4. Churchill W.S. The Second World War. London, 1951, vol. 4, p. 283.

5. Parkinson R. Blood, Toil, Tears and Sweat, p. 392—393.

6. Переписка Председателя Совета Министров СССР, т. 2, с. 17—18.

7. Советско-американские отношения... Документы, т. 1, с. 162—163.

8. См.: Советско-английские отношения... Документы, т. 1, с. 221.

9. Там же, с. 224—226.

10. FRUS. 1942, vol. 3, p. 566—569, 571—574.

11. См.: Советско-американские отношения... Документы, т. 1, с. 178—179.

12. Земсков И.Н. Дипломатическая история второго фронта в Европе. М., 1982, с. 80 (курсив мой. — В.С.).

13. См.: Советско-американские отношения... Документы, т. 1, с. 191.

14. См.: Земсков И.Н. Дипломатическая история второго фронта в Европе, с. 81—82.

15. См.: Советско-американские отношения... Документы, т. 1, с. 192.

16. Там же, с. 198.

17. Там же, с. 203.

18. Мэтлофф М. и Снелл Э. Стратегическое планирование в коалиционной войне, с. 271.

19. Цит. по: Яковлев Н.Н. Франклин Рузвельт. Человек и политик. Новое прочтение. М., 1981, с. 347.

20. Рузвельт Э. Его глазами. М., 1947, с. 68—69.

21. Dallek R. Franklin D. Roosevelt and American Foreign Policy, 1932—1945. New York, 1979, p. 346, 351.

22. Советско-американские отношения... Документы, т. 1, с. 225, 228.

23. De Santis H. The Diplomacy of Silence, p. 85.

24. Советско-английские отношения... Документы, т. 1, с. 244.

25. Hinsley F.H. British Intelligence in the Second World War, vol. 2, p. 98.

26. Советско-английские отношения... Документы, т. 1, с. 247; Public Record Office, Cab. 66/25, протокол заседания от 9 июня 1942 г.

27. Земсков И.Н. Дипломатическая история второго фронта в Европе, с. 88.

28. Советско-английские отношения... Документы, т. 1, с. 248. Черчилль в своих воспоминаниях привел цитату из той части меморандума, которая относится к 1942 г., но скрыл от читателей все, что говорилось в нем о 1943 г. (Churchill W.S. The Second World War, vol. 4, p. 305).

29. Public Record Office, Cab. 65/30.

30. FRUS. 1942, vol. 3, p. 598. У. Стэндли был послом США в СССР с 14 апреля 1942 г.

31. Советско-американские отношения... Документы, т. 1, с. 216.