Марек Холубицкий. «Один из многих тысяч»

Корреспонденция майора Генрика Дыдуха (Старобельск; XI 1939 — III 1940)

Мы не хотим для Них никаких орденов!
Мы ждем, чтобы на Родине была сказана об Их мученической смерти правда и только правда.
Это будет минимальной данью памяти о Них и чувствам, испытываемым Их родными и обществом.
Семья майора Дыдуха

Замедленными кинокадрами проходит перед моим мысленным взором история жизни майора Генрика Дыдуха, в том числе картины его героического участия в сентябрьской кампании, когда он командовал одним из двух батальонов армии генерала К. Соснковского, сумевших пробиться в осажденный Львов для защиты любимого города. Геройское поведение майора стало прологом к последующей трагедии.

Сейчас, когда я сижу среди членов его семьи — одной из 14500 польских семей офицеров и солдат, попавших в лагеря в Осташкове, Старобельске и Козельске (а ведь есть семьи еще ста с лишним тысяч польских военнопленных, захваченных советскими войсками в сентябре 1939 года, чья участь неизвестна), — я осознаю, что эта семья: жена, дочь и сын, уцелевшие в пожаре войны, — живой укор тем, кто знает правду о судьбе их мужа и отца, но не спешит с ее оглаской, видимо, вот уже больше сорока пяти лет руководствуясь исключительно «соображениями высшего порядка». Живой укор палачам! Семья Дыдухов — одна из многих тысяч польских семей, которые по прошествии почти полувека со дня получения последней весточки от своих близких из лагерей имеют моральное право требовать раскрытия всей правды об их судьбах.

Однако прежде чем мы дождемся правды, посмотрим, как складывалась судьба майора Генрика Дыдуха до момента получения родными этой последней весточки. И как они много лет пытались выяснить, что произошло с их мужем и отцом после 14 марта 1940 года. И наконец, используя имеющиеся в нашем распоряжении источники, попытаемся рассказать о последних днях майора Дыдуха.

Генрик Болеслав Дыдух родился 3 октября 1896 года в Новосельцах (Львовское воеводство) в семье лесничего. Закончив в 1914 году реальную гимназию, вступил в Восточный легион, а после его расформирования был призван в австрийскую армию. В 1916 году Дыдух заканчивает училище офицеров запаса в звании подпоручика, В 1917—1918 годах принимает участие в военных действиях. После распада австрийской армии осенью 1918 году вступает в Польскую организацию военных (ПОВ), принимает участие в боях с украинцами за Львов. В июне 1919 года добровольцем вступает в Войско Польское, получает звание поручика, в июле — августе 1920-го командует ротой в составе 2-го полка Обороны Варшавы. В 1921—1922 годах изучает право в Варшавском университете, затем возвращается на действительную службу. В сентябре 1922 года женится на Регине Вондолковской. В 1924 году получает звание капитана, в 1937-м — майора. К началу Второй мировой войны возглавляет дивизионное пехотное училище подхорунжих запаса в Пшемысле. 7 сентября 1939 года майор Г. Дыдух принимает командование батальоном, обороняющим предмостные укрепления Сана. 10 сентября, понеся большие потери под Дембно, батальон с боями пробивается на базу 24-й пехотной дивизии и, пополнив свои ряды, 14 и 15 сентября участвует в обороне Пшемысля, несколько раз отбивая неприятельские атаки и переходя в контрнаступление. Затем батальон в арьергарде армии генерала Соснковского подступает к осажденному немцами Львову.

На рассвете 20 сентября 1939 года два (насчитывающих каждый всего по двести с небольшим человек) батальона под командованием майора Эугениуша Литинского и майора Генрика Дыдуха сквозь немецкие позиции прорвались во Львов.

22 сентября во Львов вступили части Советской Армии. Майор Генрик Дыдух в числе нескольких тысяч польских офицеров был интернирован и отправлен в лагерь в Старобельске.

Такова биография одного из героев польского Сентября Майор Генрик Дыдух за боевые заслуги был представлен к ордену Виртути Милитари. Получить орден он не успел...

Семья майора Дыдуха, жившая тогда в Ярославе, по окончании сентябрьской кампании осталась на оккупированной немцами территории. О судьбе отца и мужа начиная с 7 сентября она ничего не знала. Первое известие было получено на рубеже октября и ноября от жены одного офицера, тоже из Ярослава. Та разговаривала с Дыдухом в начале октября на вокзале в Тарнополе, где остановился поезд, на котором она ехала на оккупированную немцами территорию. Поезд этот вез гражданских беженцев и эвакуированных во время военных действий. Майор Дыдух находился в эшелоне, стоявшем на соседних путях. Эшелон, полный польских офицеров, направлялся на восток. Так, благодаря счастливому стечению обстоятельств, семья узнала, что отец жив и здоров.

На рубеже ноября и декабря младшему брату майора Дыдуха удалось перейти границу между советской и немецкой зонами и передать семье брата информацию о нем, а также денежное «выходное пособие», выплаченное военнослужащим после капитуляции Львова. Сам он тоже сражался под Львовом, но избежал плена и разговаривал с майором Дыдухом через ограждение на территории Львова: за этим ограждением несколько дней держали интернированных офицеров. Он предложил брату организовать побег — тогда это было еще сравнительно несложно, — но тот отказался, заявив, что считает своим долгом оставаться с товарищами.

Еще до получения первого известия о муже жена майора Дыдуха обратилась в Главное правление и в дюжину местных отделений Польского Красного Креста с просьбой разыскать мужа. Из ПКК пришел ответ, датированный 2 января 1940 года:

В связи с Вашим письмом Радомское отделение Польского Красного Креста сообщает, что в учетной ведомости пленных данного отделения Генрик Дыдух не значится.

Одновременно родные занимались розыском самостоятельно. По рассказам, часто носившим случайный характер, они сумели частично восстановить то, что происходило с майором в период сентябрьской кампании. И вот в конце 1939 года в Ярослав начала приходить корреспонденция из Старобельска. Первой весточкой было письмо от 29 ноября 1939-го. Затем последовали открытки от 8.12.39 и 8.01.40 (адресованные родителям жены), письмо от 8.02.40 и открытка от 8 03.40. Последней стала телеграмма, отправленная из Старобельска 13 марта 1940 года; семья получила ее 14 марта. Затем наступило молчание.

Корреспонденция из лагеря шла в Ярослав через Москву и Берлин. К сожалению, бурные военные годы и послевоенные мытарства не позволили родным майора Дыдуха сохранить все письма. Одну из открыток сразу после войны жена отнесла в магистрат, чтобы на ее основании получить причитающееся семье пособие. Открытка пропала. Уцелевшие письма майора Дыдуха из Старобельска приводятся полностью.

Старобельск, 8.1.1940
Дорогие, я нахожусь здесь с 11.10.1939 г. Я уже писал Ресе¹ и своим родителям, но, к сожалению, пока от них нет никаких вестей. В свою очередь, обращаюсь к Вам, чтобы сообщить Вам о себе и попросить известий о Вас, о Ресе и наших детях, поскольку я полагаю, что Реся уже успела установить с Вами связь. Я здоров, пребывание здесь переношу хорошо, только отсутствие вестей из дома меня тревожит. Как себя чувствует мама, где Нелюся, Юрек и Бенюсь², что слышно у родителей Тадека? Обнимаю всех и целую.
Генрик

Старобельск, 8. II. 1940
Дорогая моя Реся, Лялюня и Войтусь³, сегодня истекает 5 месяцев с того дня, как мы расстались, но, к сожалению, хотя я отправил Вам несколько писем, непосредственно от Вас до сих пор ничего не получил. К счастью, 22.1 я получил от пана Маркса из Львова телеграмму, в которой он в нескольких словах сообщает, что открытку мою получил и что моя семья здорова и в Ярославе. В телеграмме этой он пообещал мне прислать также письмо, но я его пока не получил. Утешаю себя тем, что Маркс должен был как-то с тобой связаться и что он переслал тебе деньги, которые я для тебя у него оставил. Меня удивляет отсутствие вестей от Вас, потому что к нам пришло уже немало писем с занятой немцами территории, и даже 6 из Ярослава, в том числе даже 1 открытка из нашего дома от сына пани Немчицкой. Из этого заключаю, что в нашем доме продолжают жить семьи военных, но в списке жильцов произошли некоторые перемены. Интересно, кто из старых знакомых еще остается в белом домике и как перенесли период эвакуации наши квартиры. Пани Вуйтович из Седльце пишет, что кое-какие вещи у них все же пропали. Ничего толком не зная о Ваших судьбах и Вашей жизни, мы утешаем друг друга, тем более что из разных уголков нашей страны приходят утешительные известия. Жду письма от тебя со дня на день, так как, отправляя свое письмо <...>⁴, я хотел бы наконец ответить на твои известия, а не повторять одно и то же о себе и задавать тебе одни и те же вопросы. Кроме Ваших судеб меня, конечно, интересуют судьбы твоих и моих родных. Что касается меня, то с Божьей помощью я по-прежнему здоров и не могу пожаловаться на недостаток чего-либо. Местность, в которой я нахожусь, типа курортной, вода пахнет серой, воздух оч. хороший, наилучшее тому доказательство, что до сих пор я ни разу даже насморка не схватил, несмотря на морозы, которые поднимались выше 30°. Конечно, нам хотелось бы уехать на родину или куда-нибудь еще, лишь бы не сидеть здесь сложа руки, но если придется остаться и дольше — что ж, ничего не поделаешь. Так что обо мне не беспокойтесь. Старайтесь только продержаться в эти тяжкие военные времена, ведь я прекрасно понимаю, что Вы во многом нуждаетесь, тем более что нет возможности получать помощь ни от твоих, ни от моих родных. Повторяю еще раз: Реся, не перетруждайся, а детей призываю помогать маме. Если школы закрыты, пускай дети учатся дома, и Войтусь пускай помогает Лялюсе. Заканчивая, вверяю Вас и в дальнейшем Господнему попечению, а также крепко Вас обнимаю и целую.
Папа
P. S. Знаешь ли ты, что подполковник Филя погиб, а п. Ли находится с сыном во Львове ? Служит ли еще у нас Веронка, если да, передай и ей привет. Поцелуй родных и кланяйся знакомым. Следующее письмо отправлю в марте, еще раз напоминаю про фотографию. Пусть дети напишут несколько слов. Ресюне целую пальчики

8.03.1940
Дорогая моя Реся, Лялюня и Войтусь!
Пишу Вам с 29 ноября уже пятый раз, но пока нет никакого ответа. На этот раз посылаю открытку, так как надеюсь, что она быстрее дойдет. Ваша судьба меня очень тревожит, потому что, если не считать короткого упоминания Маркса от 29.01, что Вы здоровы и справляетесь, от Вас у меня более подробных вестей нет. А мне бы так хотелось знать, что с Вами происходило после того, как мы расстались. (Сегодня истекает уже 6-й месяц.) Когда и как Вы вернулись в Ярослав, в капом состоянии застали нашу квартиру, по-прежнему ли здоровы, на что живете, что с нашими родными и знакомыми, была ли у тебя возможность забрать остаток денег у Маркса, осталось ли, при такой лютой зиме, хоть немного угля у нас в подвале, есть ли у Вас во что одеться и т.д. Я здоров, чувствую себя хорошо и недостатка ни в чем не испытываю. Мы, вероятно, как и Вы, с нетерпением ждем весну. Прошу тебя, Ресенька, не перетруждайся, береги свои силы и не падай духом. А также заботься о здоровье детей, чтобы период лишений не затормозил чересчур их развитие. Войтусь и Лялюня пускай помогают маме, Алинка — дома по хозяйству, а Войтусь мог бы, наверно, давать уроки или получить какую-нибудь оплачиваемую работу, если, конечно, они не ходят в школу. Если только случится оказия, пошлю тебе немного денег. Обнимаю и целую Вас оч. крепко, а также шлю приветы родственникам и знакомым. По возможности, подтверди получение этой открытки телеграммой.
Ваш папа

Родные после получения первого известия из Старобельска систематически отправляли майору Дыдуху письма, где сообщали о себе. Как следует из писем майора, ему ничего не передавали. За все время он получил единственную открытку, посланную его семьей 20 февраля 1940 года. Это подтверждено телеграммой, отправленной из Старобельска 13 марта 1940 года в 23.21. Немецкая почта доставила телеграмму 14 марта во второй половине дня. Вот ее содержание: Postkarte vom 20 Fbr. erhalten. Tobiaszewicz auch Fleszar bitet Nachrichten. Kusse. Diduch. (Открытку от 20 февраля получил. Тобяшевич и Флешар⁵ просят им написать. Целую. Дыдух.) Таким образом, единственное из многих написанных родными писем интернированный офицер получил за три недели до ликвидации лагеря.

Еще несколько месяцев после получения этой телеграммы семья майора продолжает отправлять открытки и продуктовые посылки. Некоторые из них возвращаются со штемпелем «Retour — parti» (Возврат —выбыл) .

Родные пытаются писать майору Дыдуху по другим, раздобытым у кого-то адресам. Сохранилась одна из вернувшихся открыток, отправленная 16.11.1940 на адрес (предположительно) ГУЛАГа (Главное управление лагерей). Семья получает ее обратно 16.01.1941; вот содержание этой открытки: «Дорогой Генек! Я дома с детьми. Все здоровы. Войтусь работает. Лялюся учится. У нас с марта нет от тебя вестей, любимый! Мы очень тоскуем. О нас не беспокойся. С твоими родными я поддерживаю связь. Они здоровы. С Марылей⁶ мы переписываемся. Крепко тебя целую, напиши, пожалуйста, хоть пару слов. Рена. Ждем!!» На штемпеле значилось: Retour. Moscou — rebuts. Открытку вернули, поскольку вручать ее было некому.

С момента прекращения переписки семья майора не только шлет письма в Советский Союз, но еще и старается самостоятельно разузнать, что с ним произошло после 13 марта 1940 года. Запущенный весной 1940-го слух о грядущей передаче польских пленных немцам не подтверждается: многие родственники интернированных офицеров провели не один день на границе Германии и СССР, но так никого и не дождались. Информация, приходящая в 1941—1943 годах через Португалию от пребывающей в Англии тети, оптимизма не внушает. Несмотря на активные поиски, она не напала на след майора Дыдуха.

13 апреля 1943 года немецкое радио передает страшное сообщение: в Козьих Горах под Катынью обнаружены массовые захоронения польских офицеров. Количество жертв геббельсовская пропаганда преувеличивает. В газетах печатают списки с фамилиями офицеров, чьи личности установлены. Семья Дыдухов со страхом, в огромном напряжении читает эти списки. Нету...

Осенью 1944 года жена дружившего с Дыдухами капитана Якуба Шутта (числящегося в катынском списке) — поручик Чешского корпуса генерала Свободы — сообщает, что с тех пор как весной 1940 года была вывезена в глубь России, сведений о своем муже не имела.

Один из уцелевших узников Старобельска полковник А. Шиманский в ответ на просьбу Регины Дыдух сообщить что-либо о муже пишет в 1945 году из Парижа, что, к сожалению, в лагере с майором Дыдухом не встречался, так как в составе группы из 120 полковников содержался в отдельном здании. При этом он добавляет: «Дух и форма старобельчан были высочайшего уровня, в их основе лежали наши прекраснейшие национальные и фамильные ценности. Я — один из тех, к кому судьба оказалась более милосердна. Хочу передать Вам от этих мужественных Поляков и Воинов, а значит, и от Майора Дыдуха, слова поддержки».

Городской суд в Ярославе 9 мая 1946 года выносит решение: майора Генрика Дыдуха числить умершим. Невзирая на этот приговор, родные не прекращают поисков. Адвокат Юзеф Дыдух в 1951 году сообщает, что от случайно встреченного коллеги узнал, будто «Генрик Дыдух жив и находится в России, в местности Хомиль, лагерь № 160, возле губернского города Омск». Он также называет фамилию и адрес человека, к которому следует по этому вопросу обратиться. К сожалению, и это известие не подтверждается. И тут отзывается Польский Красный Крест, который 7 октября 1958 года сообщает, что Генрик Дыдух «согласно информации Советского Красного Креста в Москве <...> на территории СССР обнаружен не был». С этих пор семья Дыдуха ждет офицального сообщения о том, разделил ли их отец и муж участь убитых в катынском лесу офицеров и кто совершил это преступление.

Мы же бегло ознакомимся с тем, что говорят о Старобельском лагере источники и какова, скорее всего, была судьба майора Генрика Дыдуха и 4000 его товарищей. «Старобельск — это городок в восточной части Советской Украины (Ворошиловградская область) на реке Айдар к юго-востоку от Харькова. Лагерь польских военнопленных размещался на Территории бывшего монастыря. Центром обнесенного стеной пространства в несколько гектаров была большая церковь напротив главных ворот; слева от входа находилась церковь меньшего размера; еще там было десятка полтора каменных и деревянных строений. <...> С конца ноября до первых дней апреля, то есть до начала полной разгрузки лагеря, в нем пребывали почти исключительно польские офицеры — как кадровые, так и офицеры запаса — в количестве около четырех тысяч. Примерно половину составляли офицеры, взятые в плен после капитуляции Львова и затем вывезенные на восток вопреки подписанным условиям капитуляции». (Катынское преступление в свете документов. Лондон, 1980, с. 16.) Майор Дыдух находился именно в этой группе. Здесь надо добавить — о чем свидетельствуют письма майора и другие источники, — что пленных стали свозить в лагерь в начале октября 1939 года. Лагерь в Старобельске был вторым после Козельского офицерским лагерем. В третьем — в Осташкове (где интернированных было больше всего — 6500 человек) — находилось только 400 офицеров, из которых около 300 — офицеров полиции. В Старобельске было 8 генералов: Л. Биллевич, Ст. Халлер (генерал Сикорский хотел назначить его командующим Польской армией в СССР; на территории СССР обнаружен не был), А. Ковалевский, К. Лукоский, Фр. Сикорский, К. Плисовский, Л. Скерский, П. Скуратович; около 150 полковников и подполковников; около 230 майоров (в том числе майор Г. Дыдух); около 1000 капитанов и ротмистров; около 2450 поручиков и подпоручиков, а также несколько десятков штатских. Что с ними стало?

Вне всяких сомнений, уже сегодня можно утверждать, что ликвидация Старобельского лагеря происходила с 5 апреля по 12 мая 1940 года. После отъезда 12 мая последней группы из 19 офицеров в лагере их осталось всего 10; ни об одном из них никто больше ничего не слышал. В какую из этих групп попал майор Генрик Дыдух? Отсутствие открытки от 8 апреля (до тех пор он аккуратно писал 8-го числа каждого месяца) свидетельствует, что в одну из первых, а вероятнее всего — в самую первую группу. Из находившихся в этом лагере пленных уцелело 79 человек. Может быть, кто-нибудь из них еще жив и помнит майора Дыдуха и видел, как он отправился в свой последний путь?

Несмотря на настойчивые требования польской стороны после подписания польско-советского соглашения 30 июля 1941 года, на многочисленные ноты и меморандумы, советская сторона так до конца и с достаточной убедительностью не прояснила участи пленных из этих трех лагерей. Случайно позволило пролить свет на эту проблему лишь открытие в катынском лесу. Но там были обнаружены заключенные только одного лагеря. А что произошло с офицерами из лагеря в Старобельске? Насколько правдива версия, что место их вечного покоя находится всего в нескольких километрах от лагеря, во рвах, кустами поросших, на краю соснового леса?

Благодаря самоотверженным усилиям ротмистра Чапского уже в первый период формирования армии генерала Андерса удалось составить список разыскиваемых офицеров, куда вошло около 8000 фамилий. Существуют два катынских списка, основательно пополняющие список Чапского. Фамилия майора Дыдуха фигурирует в составленном ротмистром Мошинским и опубликованном в Лондоне списке, а также в «Материалах к истории польской армии» Т. Крыска-Карского (Лондон, 1982).

На протяжении многих лет семья Дыдухов в годовщину начала войны, с которой они отождествляли годовщину смерти майора, не имела права в память о нем поместить в газете некролог. Сделать это удалось только в сентябре 1988 года. Тогда в печати появились два некролога о братьях Дыдух (брат Генрика Валентий был расстрелян в советской тюрьме во Львове). Однако дат их смерти — 1940 (Генрик) и 1941 (Валентий) — в этих некрологах указать не разрешили. Семья Дыдухов, общество спрашивают: сколько нам еще предстоит ждать, пока в этом деле не будут расставлены все точки над «i»?

«Лад» № 15, 9 апреля 1989

Примечания

1. Реся — жена Дыдуха Регина (примеч. авт.).

2. Сестра и братья Регины (примеч. авт.).

3. Алина и Здзислав Войцех — дочь и сын Дыдуха (примеч. авт.).

4. Знаком <...> обозначены места, изъятые цензурой (примеч. авт.).

5. Знакомые офицеры (примеч. авт.).

6. Сестра Регины (примеч. авт.).