Рапорт из Катыни. Отчет Польского Красного КрестаОтчет технической комиссии пкк о ходе работ в Катыни (для служебного пользования; фрагменты) 17 апреля 1943 г. комиссия в составе (временном) трех человек приступила к работе, которая распределялась следующим образом: 1) Ройкевич Людвик — изучение документов в секретариате тайной полиции; 2) Колодзейский Стефан и Водзиновский Ежи — поиск и обеспечение сохранности документов, найденных на останках в катынском лесу. В тот день, однако, работа была прервана в связи с приездом польской делегации, состоящей из пленных офицеров, пребывающих в офицерских лагерях в Германии. Прибыли: 1) подполковник кавалерии Моссор Станислав — офлаг II Е/К № 1449.
Члены комиссии ПКК получили возможность вместе осмотреть как рвы, так и документы.
Поведение польских офицеров по отношению к немцам было сдержанным и достойным. В ходе короткой беседы в стороне они с явным удовлетворением приняли к сведению, что ПКК занимается исключительно технической стороной эксгумационных работ, полностью отмежевавшись от политической стороны.
19 января члены комиссии пытались связаться с поручиком Словенциком1, чтобы детально обговорить условия работы. Однако в тот день из-за отсутствия транспортных средств эти попытки окончились ничем. 20 апреля, после бесплодного ожидания до 14 час, Людвик Ройкевич, не имея другого выхода, отправился пешком в находящийся в 10 километрах секретариат тайной полиции, чтобы установить контакт со Словенциком, но вернулся, поскольку по дороге встретил машину, в которой ехали новые члены комиссии ПКК в составе: 1) Кассур Хуго; 2) Яворовский Грациан; 3) Годзик Адам.
Вышеупомянутые члены комиссии выехали из Варшавы 19 апреля в 12.15 вместе с делегацией иностранных журналистов, в состав которой входили: швед, финн, испанец, бельгиец, фламандец, итальянец, чех и русский эмигрант из Берлина, а также пребывающий в Берлине профессор Леон Козловский, бывш. премьер правительства Речи Посполитой, и трое чиновников из отдела пропаганды в Берлине.
Техническую комиссию ПКК возглавил Хуго Кассур. В переговорах со Словенциком были затронуты следующие проблемы:
1) размещение членов Технической комиссии ПКК;
По причине удаленности Катыни от Смоленска (14 км) и отсутствия транспортных средств, члены Технической комиссии были размещены в отдельном бараке в деревне Катынь в имении Борек, до войны 1914—1918 гг. принадлежавшем пану Ледницкому и находящемся в 3,5 км от Козьих Гор, где были убиты польские офицеры. В то время там находился полевой госпиталь организации Тодта2. В этом имении члены Технической комиссии пробыли с 15 апреля до 20 мая, после чего их переселили в помещение сельской школы возле станции Катынь, где они проживали с 20 мая по 7 июня 1943 г. По договоренности со Словенциком полный дневной рацион они получали на месте из офицерского клуба организации Тодта, причем рацион был такой же, как у частей в прифронтовой полосе. Следует отметить, что питание членов комиссии было удовлетворительным.
Из-за отсутствия подходящих помещений в лесу, работа по изъятию и изучению документов была вынужденно распределена следующим образом: изъятие документов и повторное захоронение останков производилось на месте, то есть в катынском лесу, а предварительное изучение документов — в секретариате тайной полиции, находящемся в 6 км от катынского леса по направлению к Смоленску.
Пор. Словенцик считал, что ПКК должен прислать в Катынь собственные средства передвижения. Когда ему объяснили, что все машины ПКК давно реквизированы, транспортная проблема была решена следующим образом:
а) для проезда в катынский лес, расположенный в 3,5 км от места проживания, членам комиссии разрешалось останавливать на шоссе военные машины. То же касалось возвращения;
Распределение обязанностей между членами комиссии было следующее:
а) 1 член — при эксгумации трупов;
Ход работы был следующий:
а) откапывание и извлечение на поверхность останков;
Работы производились ежедневно с 8 до 18 час. с полуторачасовым перерывом на обед.
Комиссия отмечает, что извлечение трупов было сопряжено с большими трудностями, поскольку они были сильно спрессованы, сброшены во рвы хаотически, у одних руки связаны за спиной, у других шинели сняты и наброшены на головы, причем на шее стянуты веревкой, а руки связаны сзади, и веревка соединена с той веревкой, которая стягивала на шее шинель. Таким способом связанные трупы находились преимущественно в одном специальном рве, залитом подпочвенными водами, откуда исключительно членами комиссии ПКК извлечено 46 жертв. Немецкое военное руководство в связи с особо тяжелыми условиями эксгумации такого рода хотело вообще этот ров засыпать. Только в одном из рвов обнаружено около 600 трупов, уложенных ровными рядами лицом к земле.
Большие трудности возникли из-за отсутствия достаточного количества резиновых перчаток. Извлечение останков производилось местными жителями, мобилизованными немецкими властями.
Вынесенные на носилках из рвов трупы укладывали в ряд и приступали к поиску документов таким образом, чтобы каждый труп по отдельности обыскивали двое рабочих в присутствии одного члена комиссии ПКК. Рабочие разрезали все карманы, вынимали их содержимое и все найденные вещи передавали члену комиссии ПКК. Как документы, так и любые обнаруженные предметы вкладывались в конверты, обозначенные соответствующим порядковым номером, — такой же номер, выбитый на жестяной бирке, прикреплялся к трупу. С целью более тщательного поиска документов разрезались даже белье и обувь. Если никаких документов или личных вещей не обнаруживалось, с одежды или белья срезались монограммы (если таковые были).
Члены комиссии, занятые поиском документов, не имели права ничего просматривать и сортировать. Они обязаны были только упаковывать в конверты следующие предметы:
а) бумажники со всем содержимым;
При этом рекомендовалось не класть в конверты: разрозненные банкноты, газеты, мелочь, кисеты с табаком, папиросную бумагу, деревянные или жестяные портсигары. Такое распоряжение немецкие власти отдали, чтобы не перегружать конверты.
Наполненные таким способом конверты, перевязанные проволокой или бечевкой, складывались по порядку номеров на специально предназначенном для этой цели передвижном столе; затем немцы принимали конверты и два раза в день — в полдень и вечером — отправляли на мотоцикле в бюро секретариата тайной полиции. Если документы не умещались в одном конверте, часть из них клали в другой, снабженный идентичным номером.
Документы, доставленные в бюро секретариата тайной полиции военным мотоциклистом, вручались немецкому руководству. Предварительное изучение документов и установление фамилий происходило при совместном участии трех немцев и представителей Технической комиссии ПКК. Вскрытие конвертов производилось в присутствии поляков и немцев.
Затем документы — в том состоянии, в каком они находились на трупах, — деревянными палочками тщательно очищались от грязи, жира и гнили. Основной упор делался на розыск тех документов, которые позволили бы однозначно установить имя и фамилию погибшего. Такие данные брались из удостоверений личности, служебных удостоверений, воинских знаков, повесток с мобилизационным предписанием, свидетельств о сделанной (возможно) в Козельске прививке. При отсутствии документов такого рода изучались другие: корреспонденция, визитные карточки, записные книжки, листки с записями и т. п. Бумажники и кошельки с банкнотами, выпущенными Польским банком, сжигались, а иностранная валюта, кроме российской, все золотые монеты и изделия из золота складывались в конверты.
Установленную фамилию и перечень содержимого конверта записывал — на отдельном листе бумаги, под тем же самым номером — немец по-немецки. Комиссия поясняет, почему первоначально списки составлялись только на немецком языке. Немецкие власти заявили, что списки фамилий — как и документы после их использования — будут немедленно отсылаться в Польский Красный Крест. Поэтому у комиссии не было оснований для составления второго списка, тем более что на начальном этапе работы персонал Технической комиссии ПКК был очень малочисленным.
Если возникали трудности с расшифровкой анкетных данных, то под очередным номером делалась запись «неопознан», однако перечислялись все найденные на трупе документы. Такие документы немцы отправляли в специальную химическую лабораторию для более тщательного исследования. В случае положительного результата фамилию погибшего под тем же самым номером вносили теперь уже в дополнительный список.
Следует также отметить, что среди убитых попадались трупы безо всяких документов и личных вещей. Они тоже снабжались порядковым номером, и в списке указывалось: «неопознан».
После того как перечень содержимого конверта был записан на отдельном листе, документы и — возможно — какие-то предметы вкладывались в новый конверт с тем же самым номером; на конверте перечислялось его содержимое. Это делали немцы. Таким образом просмотренные, рассортированные и пронумерованные конверты поочередно складывались в ящики, остававшиеся в исключительном распоряжении немецких властей. К спискам, напечатанным немцами на машинке на немецком языке, комиссия доступа не имела и потому не могла сверить их с черновиком. Работа по такой системе производилась, начиная с № 0421 и кончая № 0794, в присутствии Людвика Ройкевича. При идентификации №№ 0795 — 03900 присутствовали члены комиссии Стефан Купрыяк, Грациан Яворовский и Ян Миколайчик. Способ проведения работ этими членами комиссии почти полностью совпадал с вышеописанным за одним исключением: списки они составляли уже на польском языке и, по мере возможности, отправляли их в Гл. правление ПКК. При обработке №№ 03900 — 04245 присутствовал Ежи Водзиновский; способ обработки оставался прежним. Идентификация останков с №№ 1 — 112 и 01 — 0420 до прибытия комиссии ПКК производилась исключительно немцами. Одновременно комиссия подчеркивает, что при изучении документов немцы забирали дневники, армейские приказы, некоторые письма и т. п. для перевода на немецкий язык. Все ли они были возвращены и вложены обратно в конверты, комиссия утверждать не может.
Во время работы Технической комиссии ПКК в катынском лесу в период с 15 апреля по 7 июня 1943 г. было эксгумировано всего 4243 трупа, из которых 4233 трупа извлекли из 7 могил, расположенных на небольших расстояниях одна от другой и раскопанных германскими военными властями в марте 1943 г. Из упомянутых 7 могил извлечены все трупы.
Восьмая могила, расположенная примерно в 200 м к югу от первой группы могил, была обнаружена 2 июня 1943 г.; из нее извлекли только 10 трупов. Они были захоронены в еще открытой тогда VI братской могиле. Поскольку настало лето, немецкие власти распорядились прервать работы по эксгумации до сентября 1943 г., в связи с чем восьмой ров — после извлечения вышеупомянутых 10 трупов — был засыпан.
Немцы обследовали всю территорию очень тщательно — им было важно, чтобы объявленное пропагандой число 12000 не слишком отличалось от истинного, — и поэтому можно предположить, что больше могил обнаружено не будет. В 8-й могиле, судя по размерам, количество трупов не должно превышать нескольких сотен. При обследовании территории обнаружен также ряд массовых захоронений русских; трупы находились в разной степени разложения, вплоть до скелетов.
Эксгумированные трупы в количестве 4241 захоронили в шести новых братских могилах, выкопанных вблизи рвов, где были найдены расстрелянные. Останки двух генералов захоронили в отдельных могилах. Могилы расположены на возвышенной местности, в сухой песчаной почве. Территория по обеим сторонам братских могил низкая и сырая, размер и глубина могил неодинаковы из-за особенностей местности и возникавших при работе технических трудностей. Дно всех могил абсолютно сухое; в каждой могиле, в зависимости от ее величины и глубины, несколько рядов трупов, в каждом ряду — несколько слоев. Верхние слои укладывались на глубине не менее 1 метра ниже уровня прилегающей территории, так что после того, как могилы были засыпаны и сверху насыпан еще метровый слой земли, верхние ряды трупов оказались под двухметровым земляным покровом. Все могилы плоские, одинаковой высоты, по бокам укреплены дерном.
Над каждой братской могилой установлен деревянный оструганный крест высотой 2,5 м; под крестом посажено немного полевых цветов. На поверхности каждой братской могилы выложен большой крест из дерна. Могилы пронумерованы в порядке их создания с целью сохранения последовательной нумерации захороненных останков.
Останки уложены по порядку номеров, головой на восток, бок о бок, голова немного выше, руки сложены на груди. Каждый слой трупов присыпан землей (20—30 см). В могилы I, II, III и IV трупы укладывали в одно время, начиная с правой стороны, так как в могилу их вносили с левой стороны. Номера останков записывались по мере их укладывания. Список номеров захороненных в каждой могиле прилагается к настоящему отчету (список не найден. — Примеч. ред. ) так же, как и схема кладбища, занимающего площадь 2160кв. м (60x36).
В день отъезда из Катыни последних членов Технической комиссии ПКК, то есть 9 июня 1943 года, они повесили на самом высоком кресте на IV могиле большой венок, изготовленный из жести и проволоки одним из членов комиссии. Венок этот, хотя сделан вручную и в полевых условиях, выглядит эстетично. Он выкрашен в черный цвет, в середине — терновый венец из колючей проволоки, а в центре венца к деревянному кресту прибит большой металлический польский орел с офицерской фуражки. Возложив венок, члены комиссии почтили память убитых минутой молчания, прочитали молитву и попрощались с ними от имени Отечества, их семей и своего. Покидая кладбище, комиссия поблагодарила за сотрудничество поручика Словенцика, подпоручика Босса, немецких унтер-офицеров и солдат и русских рабочих за крайне тяжелый двухмесячный труд по эксгумации останков.
Резюмируя вышесказанное, Комиссия констатирует:
1) извлеченные из рвов останки находились в состоянии разложения, поэтому их опознание было совершенно невозможно. Однако мундиры сохранились довольно хорошо, в особенности разные металлические детали, как-то: знаки различия, награды, гербы, пуговицы и т. п.;
Поскольку глава Технической комиссии Хуго Кассур, уехавший 12.V.1943 г., не смог вернуться в Катынь, его обязанности вплоть до окончания работ исполнял Ежи Водзиновский.
Несколько слов пояснений к настоящему отчету. Требования немецкой пропаганды очень осложняли работу Технической комиссии. Так, уже за два дня до приезда какой-либо более или менее важной делегации работу практически приостанавливали: для ее выполнения являлось всего 7—10 человек. Объясняли это тем, что жители окрестных деревень не вышли на работу вопреки полученному приказу.
Когда в Катынь съехались профессора медицины из Германии и государств, сотрудничающих с «осью», им для осмотра и вскрытия были предоставлены трупы либо офицеров высших рангов, либо тех, кто, кроме смертельного выстрела, получил также колотые раны штыком или был связан. Неоднократные энергичные протесты главы комиссии оставлялись без внимания; в результате такой недооценки важности проводимой комиссией работы была нарушена нумерация при захоронении останков во II братскую могилу: некоторые номера отсутствовали. Вскрытия производились иностранными профессорами без согласования с комиссией, что неоднократно осложняло установление личности убитых. Еще больших осложнений в ходе работ комиссия избежала благодаря тому, что часто самовольно забирала и хоронила трупы, переданные в распоряжение немцев.
Немецким частям, занимающим центральный участок фронта, было приказано посетить Катынь. Каждый день сотни людей осматривали место преступления. По настоянию комиссии посещение было ограничено определенными часами; были также выделены жандармы, следившие за порядком.
О немецком контроле в процессе поиска и чтения документов я уже упоминал. Один раз члена комиссии Купрыяка заставили показать записи, которые он делал в своем блокноте при расшифровке документов.
Нельзя, наконец, не упомянуть об инциденте между Кассуром и Словенциком. Последний однажды, в начале эксгумационных работ, заявил, что, как стало известно немецким властям, некоторые польские офицеры были немцами по национальности, так называемыми Volksdeutsche, и потому им полагается отдельная могила или хотя бы лучшее место в братских могилах. В ответ ему было сказано, что все убитые были офицерами польской армии и национальность здесь ни при чем и что Кассур категорически настаивает на общих могилах, без каких бы то ни было исключений. Словенцик с этими аргументами согласился.
Судя по пулям, извлеченным из трупов офицеров, а также по обнаруженным в песке гильзам, выстрелы производились из короткоствольного оружия калибра 7,65 мм. Похоже, эти пули немецкого происхождения. Опасаясь, как бы большевики не использовали это обстоятельство в своих интересах, немецкие власти бдительно следили, чтобы члены Комиссии ПКК не спрятали ни одной пули или гильзы. Наивно было рассчитывать на эффективность этого распоряжения: уследить за его выполнением было невозможно; да и доверенные сотрудники НКВД — исполнители катынского преступления — могли иметь оружие любого происхождения.
Главное правление Польского Красного Креста до сих пор не получило результатов исследования останков, которое проводил в Катыни доктор Водзинский. Из его отчета, составленного после извлечения первых 1700 трупов, следует, что все тела подверглись гнилостному распаду, причем у трупов из верхних слоев, благодаря песчано-глинистой почве, наблюдалась частичная мумификация, а из более глубоких слоев — так называемое жиро-восковое изменение; тем не менее удалось установить, что в 98% случаев выстрел производился в голову: входное отверстие находится в основании черепа, а выходное — на лбу, темени или в лицевой части. В 0,4% случаев обнаружено двойное огнестрельное ранение черепа сзади, в 1,5% — ранение шеи.
С большой вероятностью можно сказать, что цифры окончательных результатов не будут сильно отличаться от вышеприведенных. Особое внимание следует обратить на количество трупов со связанными руками и веревкой на шее, а также на количество заколотых штыками.
В отчете Технической комиссии лишь вскользь упоминается о том, что ее члены собственноручно эксгумировали 46 трупов из заполненного водой рва. Речь идет о рве, который я сам видел во время своего пребывания в Катыни. Он находился у нижнего края последней из семи больших могил, расположенных уступами. Ров был заполнен подпочвенной водой, из которой торчали части тел. Немцы обещали доставить насосы, и ров оставался нетронутым до последних дней работы. Однажды Водзиновский обнаружил, что русские рабочие засыпают этот ров. Он немедленно остановил их и обратился к Словенцику, от которого узнал, что из-за постоянных советских налетов и пожарных тревог насосы не могут быть доставлены, а без этого требовать от рабочих проведения эксгумации невозможно. Тогда пять членов комиссии во главе с Водзиновским спустились в ров и за 17 часов извлекли из воды 46 трупов польских офицеров.
Считаю своим долгом упомянуть об этом благородном поступке членов нашей Технической комиссии. В заключение отчета об участии Польского Красного Креста в эксгумационных работах в Катыни приведу несколько слов из речи председателя Главного правления Польского Красного Креста на собрании представителей польской общественности в Варшаве:
«Могилами отмечена история Польши... такой могилы еще не было...»
Казимеж Скаржинский Варшава, июнь 1943
1. Обер-лейтенант Словенцик — командир роты пропаганды (Aktivpropagandakompanie).
2. Немецкая строительная организация, действовавшая в 1938—1945 гг. на территории рейха и оккупированных стран и обслуживавшая главным образом армию.
|
| © 2024 Библиотека. Исследователям Катынского дела. Публикация материалов со сноской на источник. | На главную | Карта сайта | Ссылки | Контакты |