Подготовка лагерей для прибалтов

Документы УПВ свидетельствуют о том, что время осуществления операции «по разгрузке» Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей напрямую увязывалось со сталинскими планами «окончательного переустройства» Прибалтийских государств. После подписания в конце сентября — начале октября 1939 г. между Советским Союзом и Эстонией, Латвией и Литвой пактов о «взаимопомощи»^I, обеспечивших советское военное присутствие в этих странах, политический и военный нажим на их правительства непрерывно нарастал. С середины мая 1940 г. начинается интенсивное психологическое наступление на них с целью лишить Прибалтийские государства остатков суверенитета и включить их в состав СССР.

Успех начатого 10 мая наступления вермахта в Бельгии, Голландии и во Франции сделал немыслимым вмешательство западных держав в конфликт СССР с Прибалтийскими странами. Учитывая это, Сталин стал нагнетать обстановку в этом регионе, обвиняя правящие крути Эстонии, Латвии и Литвы в антисоветских замыслах, в частности в связях с Балтийской Антантой. Этот тройственный союз возник еще в 1934 г. при полной поддержке СССР, высказывавшегося в то время за создание региональных систем коллективной безопасности. Ни в 1940 г., ни позже, захватив архивы трех государств, соответствующие советские инстанции не сумели найти доказательства недружелюбных действий или планов прибалтийских правительств против СССР.

Тем не менее 14 июня 1940 г. Молотов предъявил ультиматум литовскому, а 16 июня — эстонскому и латвийскому правительствам с требованием уйти в отставку, а главам государств — сформировать такие кабинеты, которые были бы способны обеспечить «честное выполнение пактов о взаимопомощи». Кроме того, они должны были согласиться на ввод в их страны новых значительных контингентов советских войск. Как и в сентябре 1939 г., были разработаны подробные военные приказы о наступательных операциях в Прибалтике на случай, если угрозы применить силу не возымеют действия. Однако три правительства капитулировали без боя и на этот раз. Для формирования новых властных структур были направлены ближайшие приспешники Сталина: в Литву — В. Деканозов, в Эстонию — А. Жданов, в Латвию — А. Вышинский. Новые части РККА вошли в Литву 15 июня, в Эстонию и Латвию — 17 июня. Численность советских войск в каждом из трех государств в несколько раз превысила количество солдат и офицеров в их национальных армиях. 14—15 июля в Прибалтийских странах были проведены инспирированные и контролируемые Москвой выборы. 21—22 июля сеймы Литвы и Латвии, а также Государственная дума Эстонии приняли декларации о вхождении в СССР. 3, 5 и 6 августа Верховный Совет СССР проштамповал законы о принятии Литвы, Латвии и Эстонии в СССР. Захват Прибалтийских независимых государств при помощи угрозы применить силу — еще одно преступление против мира, совершенное сталинским режимом.

Подтверждение тому мы находим и в документах Управления по делам о военнопленных. Из них явствует, что еще до предъявления ультиматумов правительствам Эстонии, Литвы и Латвии планировалось создать целую сеть лагерей для приема военнопленных из Прибалтийских стран.

За неделю до ультиматума Литве, Чернышов подписывает следующий документ:

СПРАВКА

О ГОТОВНОСТИ ЛАГЕРЕЙ ДЛЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ

1. ОСТАШКОВСКИЙ ЛАГЕРЬ

— лагерь готов к приему — 8000 чел.

2. КОЗЕЛЬСКИЙ ЛАГЕРЬ

— лагерь готов к приему — 5000 чел.

3. ЮХНОВСКИЙ ЛАГЕРЬ

Имеется 396 человек военнопленных поляков, которые с разрешения тов. Меркулова перебрасываются в Грязовецкий лагерь. Лагерь готов к приему — 5000 чел.

4. СТАРОБЕЛЬСКИЙ ЛАГЕРЬ

— лагерь может принять — 5000 чел.

5. ОРАНСКИЙ ЛАГЕРЬ

В лагере временно помещаются 756 человек чехов, которые будут переброшены в Суздальский монастырь Ивановской области. Лагерь может принять — 5000 чел.

6. КАРАГАНДИНСКИЙ ЛАГЕРЬ

Находится на Спасском заводе Карагандинская обл. Казахской ССР, ст. Карабас ж/д. Может разместить до — 4000 чел.

7. Для военнопленных, требующих особой изоляции, имеются помещения в Темниковском лагере — 2000 чел.

8. Сверх того можно разместить в Беломорском — 20000 чел.

Итого: 38000 (Так в тексте. — Л.Н.)

При наличии большого количества рядового состава возможно будет разместить до 10000 человек на стройках ГУЛАГа на лесоочистке Рыбинского водохранилища.

Комдив Чернышов
9 июня 1940

Верно: секретарь управления Башлыков¹

В то же время на границе с Литвой, Латвией и Эстонией создается система приемных пунктов военнопленных. В качестве их начальников выезжают в Гродно сам комиссар УПВ Нехорошев, в Остров — бывший комиссар лагеря Дзержинскруда Ревякин, в Соны — начальник лагеря Дзержинскруда Второв, в Кингисепп — бывший начальник Еленовского лагеря Васильев, в Псков — бывший начальник Каракубского лагеря Кабанов, в Свонучины — заместитель начальника Отдела транспортных перевозок ГУЛАГа Свечников, в Себеж — начальник мобилизационного отдела ГУЛАГа Филин, в Бигосово старший инспектор 1-го отдела УПВ капитан Бунаков. На каждый из этих приемных пунктов выделялись также по два сотрудника ГУЛАГа. «На место погрузки, — писал Чернышов, — выйдет группа работников Отдела железнодорожных перевозок НКВД во главе с заместителем начальника отдела тов. Карасевым. Кроме этого, для руководства приемом выезжает заместитель начальника Управления по делам о военнопленных т. Хохлов»². Как видим, подготовка велась самая серьезная.

Детально был разработан вопрос и об охране лагерей и приемных пунктов для прибалтийских пленных, которая возлагалась на войсковые части. Предусматривалось выделить конвой на все 10 приемных пунктов из расчета на 5 тыс. военнослужащих-прибалтов в каждом для охраны и сопровождения эшелонов до стационарного лагеря. По прибытии на место назначения конвой должен был оставаться в лагере и осуществлять его охрану. Указывалось, что конвойные части примут под охрану Осташковский лагерь с 8 тыс. человек, Козельский, Старобельский, Юхновский, Оранский — по 5 тыс., Карагандинский и Беломоро-Балтийский — по 4 тыс., Темниковский — 2 тыс. человек. Прибытие конвоя на приемные пункты предусматривалось через 48 часов с момента получения распоряжения³.

Однако общее количество — 50 тыс. пленных из Прибалтийских республик — показалось руководству недостаточным. В новой справке о возможности приема военнопленных Сопруненко называл уже для Осташковского лагеря цифру в 9 тыс., для Козельского, Старобельского и Юхновского — по 8,5 тыс., Карагандинского и Путивльского — по 6 тыс., Оранского — 5 тыс., Темниковского — 3 тыс., для лагеря в Великом Устюге — 2 тыс. Кроме того, 8 тыс. пленных предполагалось разместить в лагерях ГУЛАГа. «После освобождения Южского и Грязовецкого^II лагерей в них необходимо будет поместить выявленных офицеров, полицейских, жандармов, агентов и им равных», — заканчивал свою справку начальник УПВ⁴.

Итак, 64 тыс. из 73 тыс. воинов всех трех армий Прибалтийских государств^III должны были оказаться под стражей. Очевидно, предусматривалось, что в случае военных действий какое-то количество рядовых и офицеров погибнет в боях с РККА, некоторые сумеют скрыться.

К моменту предъявления ультиматумов Эстонии, Латвии и Литве начальники лагерей и управлений НКВД областей, в которых располагались эти заведения УПВ, были уже уведомлены о том, что им предстоит принять новые крупные партии военнопленных. 16 июня 1940 г. начальник Осташковского лагеря писал Сопруненко: «В интересах экономии средств и наибольших удобств при этапировании контингента в лагерь прошу дать указание о направлении контингента не на станцию Осташков, а на разъезд Казино Калининской железной дороги. О Вашем решении прошу меня уведомить»⁵. 17 июня УПВ сообщило начальнику УНКВД по Ворошиловградской области капитану госбезопасности Череватенко, что «по указанию Наркома внутренних дел Союза ССР Старобельский лагерь вновь развертывается для приема контингента»⁶. Оно просило срочно выделить для лагеря начальника учетного отдела, ибо в высоком качестве его работы заинтересованы органы госбезопасности.

Во все лагеря, предназначенные для приема прибалтов, была направлена дополнительная войсковая охрана, в некоторые также курсанты училищ НКВД.

Вопрос о поступлении пленных из Прибалтики был актуален вплоть до 27 июня 1940 г. В этот день начальник УНКВД по Смоленской области капитан госбезопасности Е.И. Куприянов писал Сопруненко: «В подготовке к приему 6,5 тысяч военнопленных Юхновский лагерь имеет ряд недостатков, наиболее серьезными из которых на сегодняшний день являются следующие: 1. В имеющихся 7 зданиях нары оборудованы на 4850 человек. На 1650 человек нар не подготовлено из-за отсутствия жилой площади»⁷. Из других недочетов называлось отсутствие сенников, белья, нехватка котлов для приготовления пищи и т.д.

Лишь в конце июня принимается решение пока не интернировать военнослужащих Эстонии, Литвы и Латвии. 2 июля из Козельского лагеря по приказу командования бригады войсковая охрана отправилась в Смоленск. Аналогичное сообщение Сопруненко получил и от начальника Путивльского лагеря: 6 июля конвойная часть, охранявшая лагерь, выбыла в Киев, а курсанты училища ГУЛАГа, по распоряжению начальника УНКВД по Сумской области, вернулись к месту учебы⁸.

Вынужденное согласие на вхождение трех суверенных государств в состав СССР хотя и отсрочило арест военнослужащих, но не предотвратило его. Он был осуществлен в первых числах июня 1941 г., незадолго до начала Великой Отечественной войны.

2 июня 1941 г. Сопруненко сообщил начальнику Управления конвойных войск генерал-майору Шарапову о направлении в лагеря НКВД для военнопленных и интернированных 23 тыс. человек из Прибалтики, в том числе в Юхновский — 6 тыс. человек, Путивльский — 3,5 тыс., Козельщанский — 3,5 тыс. и Старобельский — 8 тыс. человек. Он просил выслать туда соответствующую воинскую охрану. Предполагалось, что в Путивльский и Козельщанский лагеря интернированные прибудут 15 июня, в Юхновский и Старобельский — 18 июня⁹.

13 июня Юхновский лагерь получил приказ вывезти оставшихся у них польских военнопленных в Козельский лагерь. Через пару дней в Юхнов прибыл новый «контингент» — солдаты и офицеры из Прибалтики. Это подтверждают и сводки об эвакуации лагерей для военнопленных и интернированных¹⁰.

Итак, документы свидетельствуют, что Старобельский, Осташковский и Козельский лагеря спешили «разгрузить» от польских офицеров и полицейских, чтобы освободить места для новых военнопленных — военнослужащих эстонской, латышской и литовской армий. Правда, в конце июня 1940 г. планы несколько изменились — Прибалтику удалось присоединить без боевых действий. Однако намечавшаяся акция по пленению военнослужащих этих стран спустя год все же была реализована.

Комментарии

I. Оккупировав в сентябре 1939 г. территории, отошедшие по Рижскому договору к Польше, сталинское руководство в то время не решилось действовать теми же методами и в отношении Прибалтийских государств, хотя и получило на этот счет карт-бланш от Берлина. Опасаясь решительной негативной реакции Запада, вплоть до объявления войны СССР, Сталин счел, что на первых порах будет достаточно разместить в Прибалтике советские войска при сохранении существовавших в этих странах режимов. С 24 сентября по 10 октября 1939 г. в Москве проходили переговоры на уровне министров иностранных дел с участием Сталина. Потребовав первоначально разместить в Эстонии 35 тыс. советских военнослужащих и по 50 тыс. в Латвии и Литве, Сталин и Молотов в конце концов согласились на 25 тыс. в Эстонии и Латвии и 20 тыс. в Литве. В ходе переговоров о заключении пактов о «взаимопомощи» широко использовались угрозы применить силу в случае отказа от договоров. На границе с Эстонией началась концентрация советских войск. 26 сентября 1939 г. нарком обороны Ворошилов отдал приказ о подготовке к наступлению, с тем чтобы 29 сентября «нанести мощный и решительный удар по эстонским войскам». Если бы латвийская армия пришла на помощь Эстонии, то 7-я армия должна была «быстрым и решительным ударом по обоим берегам реки Двины наступать в общем направлении на Ригу». 29 сентября ждали окончательный ответ от правительства Эстонии. Последнему ничего не оставалось, как ответить «да» (см. подробнее: От пакта Молотова — Риббентропа до договора о базах. Документы и материалы. Таллин, 1990, с. 123—197).

II. «Освобождение» от военнопленных Южского лагеря, как говорилось выше, действительно было осуществлено. Но что имел в виду Сопруненко, когда писал в справке для начальства освобождении Грязовецкого лагеря, неясно. Ведь туда именно в это время — 16—18 июня — прибыли 395 уцелевших офицеров и полицейских из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей. Неужели их тоже намеревались ликвидировать или отправить в один из северных «трудовых» лагерей? Еще одна загадка, ответ на которую предстоит искать.

III. На май 1940 г. вооруженные силы Литвы насчитывали 24 тыс. человек, Латвии — 25 тыс., Эстонии — 24 тыс. В то же время в этих трех странах на 10 мая размещалось 66946 военнослужащих РККА (см.: РГВА, ф. 33988, оп. 3, д. 376, л. 307; д. 378, л. 144; оп. 3, д. 364, л. 89; д. 369, л. 336).

Примечания

1. ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 3ф, д. 3, л. 30—32.

2. Там же, д. 1, л. 33.

3. Там же, л. 34.

4. Там же, л. 67.

5. Там же, оп. 2е, д. 11, л. 408.

6. Там же, оп. 4в, д. 1, л. 233—235.

7. Там же, д. 2, л. 46.

8. Там же, оп. 3а, д. 3, л. 5, 13.

9. Там же, оп. 2в, д. 6, л. 75.

10. Там же, л. 76; РГВА, ф. 40, оп. 1, д. 189, л. 47.