«Разгрузка» лагерей Наркомчермета Севжелдорлаг

Буквально на следующий день после завершения ликвидации военнопленных из трех спецлагерей НКВД приступил к проведению новой широкомасштабной операции в отношении польских военнопленных. На этот раз ее объектом были рядовые и унтер-офицеры, содержавшиеся в лагерях Наркомата черной металлургии (Наркомчермета). Подготовка к ней началась в самый разгар «разгрузки» Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей. В середине апреля в Кригой Рог была направлена бригада работников НКВД СССР во главе с начальником Особого отдела УПВ Тишковым. Начальнику лагеря по ВЧ было сообщено: «[На] днях намечается переброска людей».

В соответствии со справкой УПВ в лагерях Наркомчермета находилось, человек

1. Каракубский лагерь на 6.V. 1940 г. — 817,
2. Запорожский лагерь на 14.V. 1940 г. — 1532,
3. Никополь-Марганец на 16.V. 1940 г. — 1128,
4. Еленовский лагерь на 13.V. 1940 г. — 1064,
5. Дзержинскруда на 17.V. 1940 г. — 2965,
6. Октябрьскруда на 3.V. 1940 г. — 1134,
7. Ленинруда на 15.V.1940 г. — 1402.
Итого: 10042¹

В конце мая подавляющее большинство содержавшихся там поляков в наказание за строптивость были переведены на Крайний Север (Коми АССР) на строительство Северо-Печерской железнодорожной магистрали^I. В соответствии с приказом Берии за № 0192 от 14 мая 1940 г. создали сводный отряд конвойных войск для сопровождения военнопленных, отправленных в Северный железнодорожный лагерь². Командиром отряда был назначен майор В.Г. Слоневский из штаба 18-й бригады, военкомом — комиссар 237-го полка старший политрук И.Ф. Сметанин, начальником штаба — капитан В.Э. Кудряшов из штаба 19-й бригады³. Сводный отряд подчинялся непосредственно начальнику ГУКВ генерал-майору Шарапову. Местом постоянной дислокации был определен поселок Чибья. По-видимому, до Котласа военнопленных сопровождал 228-й конвойный полк, охранявший лагеря Наркомчермета. В задачу сводного отряда входило этапирование военнопленных в многочисленные отделения Севжелдорлага. В приказе заместителя наркома внутренних дел генерал-лейтенанта И.И. Масленникова от 7 августа указывалось: «Служба отряда проходила в условиях большой разбросанности подразделений, бездорожья, круглосуточной работы, что усложнило служебную деятельность отряда. Несмотря на эти тяжелые условия несения службы личный состав отряда успешно выполнил поставленную задачу». Командиру, военкому и начштаба объявили благодарность, а сам отряд с 18 июля 1940 г. считался расформированным⁴.

Впервые наличие польских солдат и унтер-офицеров в Севжелдорлаге было зафиксировано в справке УПВ от 1 июня 1940 г. В ней указывалось, что в Юхновском лагере содержится 394 польских военнопленных, в Оранском — 756 интернированных чехов, на Строительстве НКВД № 1 — 14621 человек (на 16 марта там было 12642 человека), в Южском — 5371 бывший военнопленный боец РККА, в Северном железнодорожном — 8000 человек⁵.

Как известно, Севжелдорлаг — это часть архипелага ГУЛАГ, и тем не менее сведения о польских военнопленных, заключенных там, постоянно фигурируют во всех справках УПВ. Следовательно, если бы узники, переданные УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей, были живы и размещались в каком-либо из лагерей особого назначения, о них обязательно говорилось бы и в сводках УПВ. Однако 15 тыс. польских офицеров и полицейских с июня 1940 г. не числятся ни за одним из лагерей.

Обращает на себя внимание увеличение численности Ровенского лагеря почти на 2 тыс. человек. Из 10 тыс., находившихся в лагерях Наркомчермета, в мае 1940 г. 8 тыс. были отправлены в Коми АССР, 2 тыс, — на Строительство № 1 НКВД СССР. В последний по приказу Меркулова направили тех, кто в просьбах об освобождении заявлял о намерении остаться в СССР, о своей приверженности идеям коммунизма. Им предоставлялась возможность делом доказать свои слова о желании «служить новой социалистической родине». В этот же лагерь вывозили и медперсонал⁶.

О Севжелдорлаге и его шефе — Н.А. Френкеле, начальнике Главного управления лагерей железнодорожного строительства, подробно писал А.И. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ». Отделения его располагались вдоль строившейся трассы. Заключенные были размещены по отделениям, которые в свою очередь делились на колонны и лагерные пункты. При каждом отделении — отряд военизированной стрелковой охраны; руководили всеми сферами лагерной жизни оперативно-чекистские отделения. В народнохозяйственном плане страны в 1941 г. на долю предприятий, использовавших труд заключенных, приходилась пятая часть всех капиталовложений. Ни один наркомат не мог соперничать с НКВД по объему работ. Заключенные обеспечивали 50% заготовок и вывоза леса на Дальнем Востоке, в Карело-Финской ССР и Коми АССР, более трети — в Архангельской и Мурманской областях, добывали нефть на Ухте, поставляли значительную часть хромитовой руды, золота, угля, строили железные и шоссейные дороги. Рабочая сила поступала в лагеря непрерывным потоком, в неограниченном количестве. Как правило, зек выдерживал не более трех — шести месяцев.

Сэкономив зарплату за несколько месяцев, сталинско-бериевская система закапывала в землю вместе с погибшим зеком и те затраты на медицину и образование, часто высшее, которое десятилетиями вкладывалось в этого человека. Она убивала потенциального труженика, который мог бы еще много, много лет приносить доход государству. Наконец, она сама уничтожила защитника родины накануне смертельной схватки с фашизмом. Кто из действительных врагов Советской власти мог нанести ей больший материальный ущерб, не говоря уже о моральных и политических последствиях гулаговской системы?

Положение польских военнопленных (ими ведал бывший начальник Каракубского лагеря, ставший помощником начальника Северного железнодорожного лагеря, Кабанов) мало чем отличалось от жизни других заключенных — советских граждан. Так же, как и у зеков, у поляков после их прибытия в Котлас отобрали личные вещи, в том числе котелки, фляги, кружки, вещевые мешки, чемоданы, ремни, сапожные щетки и т.д., причем без всякой описи и указания, кому из них что принадлежит. В Котласе 1000 человек затолкали в помещение овощехранилища. Из-за тесноты они могли лишь стоять, плотно прижавшись друг к другу.

Начальник сводного отряда Слоневский на совещании в ГУКВ в ноябре 1940 г. констатировал, что лагерь оказался не подготовленным к приему военнопленных. На пристани в Айкино людей разместили в ветеринарной лечебнице. Особенно майор был недоволен тем, что территория не обнесена колючей проволокой, а конвою не разрешалось применять дисциплинарные меры к военнопленным. Заместитель начальника УПВ Полухин тем не менее разъяснил участникам этого заседания: «А что такое Севжелдорлаг — это тайга, тундра, где отсутствует всякое жилище. Дать удобные помещения для такого большого количества людей не могли. Хорошо, что дали хотя бы конюшни, а то вообще под открытым небом. В отношении режима — там нормально. Порядок содержания военнопленных четкий...»⁷

Что же это был за порядок?

Людей развозили по отделениям лагеря. В Аскою доставили 1935 военнопленных, в Чибью — 4173, в Межогье — 1787. Больше половины поляков, вывезенных в Севжелдорлаг, разместили в землянках, остальных — в ветхих бараках, не приспособленных к суровой зиме. Крыши протекали, нары сколотили из досок-горбылей, не было даже соломы. Отсутствовали бани, дезокамеры, столовые. Лазареты размещались в палатках, больные спали на нарах, сделанных из кругляка. Бельем, обувью, верхней одеждой не обеспечили. Да еще уголовники раздели и разули часть военнопленных. Многих к тому же зверски избили. Так, у поляка Шбанского отобрали костюм, а самого изувечили. Валенок не было у 60% заключенных, самой распространенной обувью стали чуни. Работали по многу часов без отдыха на морозе, доходившем до -50°⁸.

Не соблюдались ни нормы питания, установленные инструкцией, ни продолжительность рабочего дня, ни другие правила содержания военнопленных, предусматривавшие, в частности, изоляцию их от других заключенных. Частыми были перебои с хлебом, который иногда не выдавался по нескольку дней. Кормили военнопленных по тем же нормам, что и заключенных. К тому же питание зависело от выполнения дневной выработки, плановые же задания были практически невыполнимыми. «Вследствие этого, — писал сотрудник УПВ Романов, инспектировавший лагерь, — среди военнопленных приняли большие размеры заболеваемость, появилась невероятная вшивость. Резко увеличилась смертность, однако руководство лагеря не обращает на это никакого внимания. Трудоиспользование военнопленных также совершенно неудовлетворительное»⁹. Он сообщал о том, что тысячу поляков пешком отправили в тайгу. Проведя в пути несколько дней и дойдя до места назначения, военнопленные узнали, что их там никто не ждет и им придется возвращаться назад опять-таки пешком. Если в июне 1940 г. в справке УПВ за Севжелдорлагом числились 8 тыс. человек, то в июльской докладной указывалось на то, что в Котлас доставлены 7910 человек. 90 военнопленных, видимо, умерли в пути. В марте 1941 г. в лагере находились лишь 7757 военнопленных. Остальные, очевидно, погибли. При этом могли трудиться на тяжелых работах лишь 1815 человек, на работах средней тяжести — 3310, легким трудом были в состоянии заниматься 1856 военнопленных. Остальные полностью потеряли трудоспособность¹⁰

В ноябре 1940 г. военнопленные размещались в 1-м, 5-м, 2-м, 4-м, 9-ми 11-м отделениях лагеря, позже — и в 7-м. В первом находились 1985 человек. Они были разбиты на четыре подотряда, расстояние между которыми составляло около 70 км. Люди здесь работали по 10 и более часов на лесоповале в тяжелейших условиях, проваливаясь почти на полтора метра в снег. Даже ночью их зачастую выводили на погрузку вагонов, после чего в 6 утра вновь отправляли в лес, откуда они возвращались в 6 вечера. Польские солдаты и унтер-офицеры не имели возможности просушить одежду, в бараках и землянках стоял страшный холод, в столовой не было посуды, ели из консервных банок. Пища была крайне скудной — отсутствовали жиры, мясо, овощи. По 15 дней кормили только ячневой кашей¹¹.

В 5-м отделении 1736 человек строили железнодорожную насыпь, мосты; во 2-м 1499 человек разрабатывали каменный карьер, строили насыпи, валили лес. Именно здесь покончил с собой Станислав Коваль, которому дали 10 суток гауптвахты. В 4-м отделении трудились 1299, в 9-м — 856, в 11-м — 467 военнопленных¹².

Даже видавший виды Сопруненко писал 22 апреля 1941 г. заместителю наркома Чернышеву: «На строительстве Северо-Печерской железнодорожной магистрали в Севжелдорлаге НКВД с июля 1940 г. находятся на работах 7772 человека военнопленных рядового и младшего начальствующего состава [бывшей] польской армии, жителей территории СССР — 3970 и жителей территории, отошедшей к Германии, — 3802 чел.

Содержание военнопленных в Севжелдорлаге в отношении режима, быта, питания и трудового использования — неудовлетворительное и не отвечает элементарным требованиям.

1) Военнопленные не изолированы от заключенных. Имеются случаи избиения военнопленных заключенными, массовое обворовывание, угрозы, обсчеты и отрицательное влияние со стороны контрреволюционных заключенных.

2) Низовая лагерная администрация, хозяйственный и финансовый персонал, ведающий военнопленными, в значительной части состоит из заключенных, в том числе осужденных за контрреволюционные преступления.

3) Вследствие того, что строительство кратковременное, военнопленные находятся в плохих жилищно-бытовых условиях.

4) Питание неполноценное. Имеются массовые заболевания цингой (в 7-м отделении болеют цингой 100%) и пеллагрой, в результате большая смертность среди военнопленных. Учитывая вышеизложенное и нецелесообразность содержания военнопленных во временных лагерях на Севере, считаю необходимым перевести их из Севжелдорлага в один из стабильных лагерей. Прошу Ваших указаний». Чернышов 26 апреля наложил резолюцию на этом документе: «Т. Френкель. Доложите В[аши] предложения»¹³.

Однако до начала войны так ничего и не было сделано. Лишь в конце июня — начале июля 1941 г. польские солдаты и унтер-офицеры были эвакуированы в Южский лагерь, откуда в сентябре отправлены в Бузулук, Татищево и Тоцк для формирования армии Андерса.