Цели и методы внешней политики фашистской Германии

У становление фашистской диктатуры в Германии привело к созданию в центре Европы опасного очага войны и агрессии.

Уже 3 февраля 1933 г., на четвертый день после прихода фашистов к власти, Гитлер собрал руководителей армии и флота и пояснил им, что важнейшей задачей нацистского правительства «является восстановление политической мощи Германии». «Как будет использована политическая мощь, когда она будет налицо? Сейчас этого нельзя сказать. Может быть, для завоевания новых экспортных возможностей, возможно, что еще лучше, для завоевания нового жизненного пространства на Востоке и его безоговорочной германизации»¹.

Основная цель внешней политики гитлеровской Германии в 1933—1939 годах состояла в том, чтобы создать в Европе и во всем мире благоприятные внешнеполитические условия для подготовки и развязывания агрессивной войны. В первые годы нацистской диктатуры (1933—1937 гг.) эта цель конкретизировалась следующим образом:

— постепенно порвать все стеснительные для Германии положения версальской системы и тем самым открыть дорогу для легальной, ничем не ограниченной подготовки гитлеровских, вооруженных сил к войне;

— используя антисоветские настроения в правящих кругах западных держав, создать единый империалистический фронт борьбы против Советского государства;

— не допустить создания в Европе системы коллективной безопасности, которая была бы мощной преградой на пути гитлеровской агрессии;

— установить тесный контакт с профашистскими реакционными элементами в других капиталистических странах и, опираясь на них, создать «пятую колонну» для подрыва будущих противников изнутри;

— сколотить блок агрессивных государств, стремящихся к насильственной ликвидации версальско-вашингтонской системы, выгодной для США, Англии и Франции.

Было очевидно, что если гитлеровцы получат возможность беспрепятственно развивать свою внешнеполитическую деятельность, новая мировая война станет неизбежной. Поэтому с момента прихода гитлеровцев к власти самой насущной проблемой в международных отношениях все более становилось создание единого фронта миролюбивых государств для отпора агрессивным планам гитлеровцев, ставившим под угрозу свободу и национальную независимость всех народов мира. Вполне закономерно, что наибольшее сопротивление планам подготовки войны фашистской Германией оказал Советский Союз.

Призыв Советского Союза к сплочению народов ради недопущения фашистской агрессии встретил горячий отклик миролюбивых демократических сил всего мира. В авангарде борьбы против фашизма шли коммунисты — наиболее преданные и надежные защитники интересов народных масс. Состоявшийся в июле 1935 года VII конгресс Коминтерна ориентировал международное коммунистическое движение на борьбу за создание широкого антифашистского Народного фронта с целью преградить дорогу фашизму и войне. В этой борьбе удалось достичь ощутимых успехов: в 1936 году во Франции и Испании были созданы правительства Народного фронта, в ряде стран — Австрии, Мексике и др. — происки гитлеровской агентуры, направленные на захват власти, были сорваны.

Однако миролюбивые демократические силы в тот период оказались не в состоянии достичь главной цели — помешать фашистской Германии подготовить и развязать новую войну. Страны социализма — Советский Союз и Монгольская Народная Республика представляли собой остров в капиталистическом мире, они не могли тогда решающим образом влиять на развитие мировых событий. Материальные возможности стран социализма в деле защиты мира и международной безопасности были ограниченными — на их долю приходилось лишь 17% территории земного шара, около 9% населения и 1/15 часть мировой промышленной продукции.

Международное рабочее движение находилось в 1933—1939 годах в состоянии глубокого раскола. Численность членов коммунистических партий (без КПСС) не превышала 1 млн. 725 тыс. человек. Подавляющее большинство трудящихся еще шло за правыми вождями социал-демократии, которые политически и организационно раскалывали и разоружали международное рабочее движение.

В этой обстановке исключительно важное значение в решении вопроса, удастся гитлеровцам развязать войну или нет, приобрела позиция западных держав — США, Англии и Франции, чей промышленный потенциал и вооруженные силы далеко превосходили силы Германии и ее союзников.

Если бы США, Англия и Франция поддержали Советский Союз и организовали вместе с ним коллективный отпор немецкой агрессии, то «гитлеровская захватническая политика очутилась бы в тисках режима коллективной безопасности. Шансы успешного для гитлеровцев развязывания второй мировой войны уменьшились бы до минимума. И если гитлеровцы, несмотря на эти неблагоприятные для них условия, все же решились бы развязать вторую мировую войну, они были бы разбиты в первый же год войны»².

Этого, однако, не произошло вследствие пагубной для дела мира политики поощрения гитлеровских агрессоров, которую проводили правительства США, Англии и Франции. Правящие круги этих стран, несомненно, понимали, что рост экономической и военной мощи фашистской Германии создает для них самих определенную опасность, однако они полагали, что это «неудобство» будет с лихвой перекрыто нападением гитлеровцев на Советский Союз.

«...Германский фашизм, — говорил Н.С. Хрущев на собрании представителей общественности Москвы в связи с 20-летием начала Великой Отечественной войны, — выступал как ударный кулак мировой реакции, которая мечтала о том, чтобы сокрушить нашу страну — оплот международного революционного движения»³.

Замысел правящих кругов США, Англии и Франции состоял в том, чтобы руками гитлеровцев уничтожить Советский Союз и стабилизировать положение мировой капиталистической системы; добиться в антисоветской войне ослабления самой Германии, что позволило бы западным державам продиктовать ей свои условия мира и установить ничем не ограниченное господство американских и английских монополий на всем земном шаре; руками гитлеровцев задушить рабочее, прежде всего коммунистическое, движение в Центральной и Восточной Европе, а впоследствии использовать ослабленную войной реакционную Германию в качестве своего жандарма в этом районе мира; наконец, путем уничтожения социалистического государства и разгрома организованного рабочего движения в Европе создать благоприятные условия для подрыва национально-освободительного движения народов колоний, открыть тем самым империалистам США, Англии и Франции путь к дальнейшему усилению их эксплуатации.

Подталкивая гитлеровскую Германию к агрессии на Востоке, политики США, кроме того, рассчитывали, что нападение фашистской Германии на СССР ускорит и выступление Японии против Советского Союза. А это должно было открыть США путь к установлению их господства в бассейне Тихого океана. Свою политику поощрения гитлеровской агрессии правящие круги США лицемерно проводили под флагом «полного нейтралитета» и «невмешательства» в европейские дела.

Финансово-промышленные круги Англии полагали, что переключение германской промышленности на военные рельсы ослабит ее конкурентную способность и позволит Англии отобрать у нее часть рынков. Правящие круги Франции, напуганные мощным подъемом всенародного движения за мир и демократию, рассматривали гитлеровскую Германию как реакционную силу, на которую можно опереться в борьбе с демократическим движением в собственной стране.

Разрабатывая и определяя методы осуществления своей агрессивной внешней политики, гитлеровцы учитывали и использовали благоприятную для себя позицию правящих кругов США, Англии и Франции. На первый план правящие круги фашистской Германии выдвинули антикоммунизм. Они постоянно подчеркивали, что если у них имеются планы экспансии, то они относятся исключительно к Советскому Союзу, что Европе угрожает «большевистская опасность», щитом против которой может быть лишь Германия. Они указывали, что западные страны должны быть заинтересованы в том, чтобы покончить с версальской системой и позволить фашистской Германии вооружиться до зубов. «Мне придется играть в мяч с капитализмом и сдерживать версальские державы при помощи призрака большевизма, заставляя их верить, что Германия — последний оплот против красного потопа, — разъяснял Гитлер свою тактику в тесном кругу сподручных. — Для нас это единственный способ пережить критический период, разделаться с Версалем и снова вооружиться»⁴.

С антикоммунизмом был тесно связан и второй тактический прием гитлеровской дипломатии — уверения, что фашистская Германия желает лишь равноправия с другими странами. Гитлеровская пропаганда утверждала, что, поскольку фашистская Германия выступает в авангарде борьбы против «мирового коммунизма» и является защитником «западной цивилизации», она вправе получить от Запада определенные выгоды. Требование «равноправия» по существу преследовало все ту же цель: отбросить прочь стеснительные статьи Версальского договора и легализовать создание в Германии крупных вооруженных сил, пригодных для развязывания войны. Сами гитлеровцы неоднократно подчеркивали, что «равноправие» Германии с другими странами они понимают как ликвидацию военных статей Версальского договора. При этом, как затем показали факты, гитлеровцы отнюдь не предполагали ограничить свои вооруженные силы уровнем вооруженных сил западных стран. «Равноправие вооружений» являлось лишь ширмой для начального этапа создания агрессивных вооруженных сил. В то же время гитлеровский лозунг «равноправия» дезориентировал общественное мнение капиталистических стран Запада, преуменьшая угрозу новой войны, исходившую от фашистской Германии.

Важным тактическим приемом гитлеровской дипломатии в деле дезориентации народных масс западных стран являлась также осуществляемая ими «стадийность агрессии». Подготавливая агрессивный акт против какой-либо страны, гитлеровское руководство клятвенно заверяло, что если Германии будет позволено его совершить, то она якобы станет самым миролюбивым государством на земле, у нее не будет никаких претензий к соседям и т. д. и т. п. Совершив акт агрессии и наметив очередную жертву, гитлеровское правительство продолжало вести свою игру дальше. Первоначально гитлеровцы заявляли, что предметом их мечтаний является лишь восстановление справедливости и «равноправия» в вооружениях, затем — ремилитаризация Рейнской зоны, потом — «аншлюс» Австрии, захват Судет, а затем всей Чехословакии и т. д. На деле тактика «стадийности» была лишь маскировкой последовательного осуществления фашистской Германией планов установления мирового господства.

Столь же лицемерными и фальшивыми являлись попытки гитлеровцев рядиться в тогу поборников принципа самоопределения наций. «Для нас чрезвычайно важно, — поучало в августе 1938 года своих сотрудников гитлеровское министерство иностранных дел, — и в дальнейшем в максимальной степени проводить немецкую политику как реализацию "права наций на самоопределение"»⁵.

О том, как на практике представляли себе гитлеровцы «право наций на самоопределение», свидетельствует весьма поучительный документ — текст выступления Гиммлера перед руководством СС и фашистской полицией. Там, в частности, говорилось: «На первом этапе должны быть присоединены к германскому государству те народы, которые когда-то входили в состав Германской империи до 1806 года или даже до 1648 года, а именно Фландрия, Нидерланды, Валлония. На втором этапе у нас должно быть столько сил, чтобы включить в наше германское сообщество те народы и государства, которые никогда не были членами германской империи, а именно Данию и Норвегию». В последующем гитлеровцы планировали включить в свою «третью империю» страны Европы, а затем превратить в колонию германских империалистов и весь мир.

Являясь злейшим поджигателем войны, гитлеровское правительство в то же время с целью усыпления бдительности народов широко применяло пацифистскую фразеологию. «Французское общественное мнение, — заявил, например, Геббельс в июне 1933 года корреспонденту парижской «Пти журналь», — не должно беспокоиться относительно наших намерений. Никогда не было правительства, которое было бы более склонно к миру, чем наше»⁶. Позднее, И ноября 1938 г., с еще более непревзойденным цинизмом Гитлер объявил представителям фашистской печати: «Обстоятельства заставили меня десятилетиями говорить только о мире. Только постоянно подчеркивая волю Германии к миру и ее мирные намерения, стало возможным дать ей в руки оружие, что является необходимой предпосылкой для совершения следующих шагов»⁷.

Фашистскую дипломатию характеризовало глубокое пренебрежение к основным нормам международного права — уважению национальной независимости и суверенитета государств, признанию принципа равенства государств и невмешательства в их внутренние дела, необходимости выполнения подписанных договоров и соглашений. Гитлеровская дипломатия в качестве важнейших принципов своей политики использовала ложь, вероломство, шпионаж, попытки разобщить и перессорить будущих противников и т. д. Гитлер дал фашистской дипломатии установку: «Я провожу политику насилия, используя все средства, не заботясь о нравственности и «кодексе чести»... В политике я не признаю никаких законов. Политика — это такая игра, в которой допустимы все хитрости и правила которой меняются в зависимости от искусства игроков... Умелый посол.., когда нужно, не остановится перед подлогом или шулерством».

Важной стороной своей внешнеполитической деятельности гитлеровцы считали подрыв боеспособности будущих противников изнутри уже в мирное время. При этом гитлеровцы стремились подорвать как военный потенциал, так и моральный дух населения. С этой целью гитлеровцы не только использовали большое число платных агентов, прежде всего из числа немцев, проживавших за границей, но и стремились установить тесные контакты с профашистски настроенными кругами. В Англии с гитлеровцами были тесно связаны такие реакционные деятели, как Мосли, Детердинг, ряд лиц из так называемой «клайвденской клики», группировавшейся вокруг семейства миллионеров Асторов; в США — сенаторы Фиш, Гамильтон, гитлеровский агент Линдберг и др.; во Франции — Лаваль, де Бринон, Фланден, Боннэ, фашистские организации кагуляров и т. д.; в Норвегии — Квислинг, в Бельгии — фашистская организация «рексистов» и т. д.

В странах Азии и Африки гитлеровцы, тщательно маскируя свою цель — заменить существующий колониальный гнет еще более варварским⁸, — пытались рядиться в тогу «противников колониализма». При этом гитлеровцы спекулировали на том, что у Германии в тот момент не было колоний. Они заявляли, что Германия, в противоположность другим странам Запада, не является по отношению к колониальным народам империалистической страной. Эта нацистская демагогия порой имела успех среди неустойчивых и наиболее подверженных коррупции буржуазных националистов стран Востока. Так, в Ираке гитлеровцы установили контакт с Рашид-Али-Гайлани, в Иране — с шахом Реза Пехлеви, с рядом реакционных арабских деятелей и т. д.

В соответствии с целями и методами гитлеровской дипломатии при нацистской партии и фашистском правительстве имелся обширный внешнеполитический аппарат. Была создана специальная заграничная организация, направлявшая деятельность всех членов партии, проживавших за границей. Возглавлял ее гаулейтер Боле. Связь с профашистскими элементами в других странах осуществлялась через созданные при руководстве гитлеровской партии специальные органы — «бюро Риббентропа» и возглавляемое Розенбергом «внешнеполитическое бюро». На последнее к тому же была возложена специальная задача: руководить подрывной деятельностью против Советского Союза и стран Восточной Европы. Помимо вышеперечисленных организаций подрывную деятельность за границей осуществляли десятки других организаций — разведывательный отдел военного министерства, возглавляемый адмиралом Канарисом, иностранные отделы министерства пропаганды, министерства экономики, колониальное управление и т. д.

Ведущие концерны тяжелой и военной промышленности, стоявшие за спиной Гитлера, превратили свои заграничные филиалы и отделения в очаги ведения нацистской пропаганды и подрывной деятельности. Составной частью внешнеполитического аппарата гитлеровцев являлось министерство иностранных дел. После прихода фашистов к власти немецким дипломатам не пришлось долго переучиваться⁹. По своей реакционности и агрессивности дипломатический аппарат, полученный гитлеровцами в наследство от Веймарской республики, вполне подходил для осуществления фашистским правительством соответствующих внешнеполитических акций. Гитлеровцы не без успеха использовали международные связи старых профессиональных дипломатов, их громкие титулы, светский лоск, служебную выучку как для того, чтобы создать у определенных кругов на Западе впечатление, что с приходом фашистов к власти во внешней политике Германии существенных перемен не произошло, так и для маскировки своей подрывной и шпионской деятельности. «На самом деле, — признавал в 1935 году американский посол в Австрии Мессерсмит, — они (германские дипломаты. — Г.Р.) являются лишь послушным орудием режима, и именно потому, что внешний мир смотрит на них как на безвредных людей, они могут работать более эффективно»¹⁰.

Примечания

1. «Vierteljahreshefte für Zeitgeschichte», 1954, Heft 4, S. 435.

2. «Фальсификаторы истории (Историческая справка)», стр. 19—20.

3. «Правда», 22 июня 1961 г.

4. К. Ludecke, I Knew Hitler, N. Y., 1938, p. 468.

5. «Militärwesen», 1961, Heft 5, S. 610.

6. «V.В.», 27. Juni 1933.

7. «Vierteljahreshefte für Zeitgeschichte», 1958, Heft 2, S. 182.

8. Накануне второй мировой войны в фашистской Германии велась форсированная подготовка «кадров администраторов» для будущих колоний и разрабатывались детальные планы введения рабского труда всего коренного населения колоний. Так, например, в одном из документов, разработанных в аппарате руководства нацистской партии, говорилось: «Великая задача, которая стоит перед нами, будет заключаться в том, чтобы на основе совершенно новой национал-социалистской расовой концепции постепенно исправить ущерб, который был нанесен нашими предшественниками, привести туземцев из состояния чуть ли не европейского образа жизни, вызывавшего недоразумения, в состояние племенной общины.., наконец, превратить туземное население наших колоний в соответствии со складом его характера в физически здоровый, довольный и работоспособный вспомогательный народ».

9. «...Среди всего чиновничества Веймарской республики, — пишет бывший германский дипломат В. Путлиц, — не было группы более далекой по своим взглядам от общественного развития и поэтому более подверженной оппортунизму, чем высшее чиновничество министерства иностранных дел» (В. Путлиц, По пути в Германию, ИЛ, 1957, стр. 74).

10. После войны бывшие гитлеровские дипломаты оказались на ответственных постах в министерстве иностранных дел ФРГ. Уже в 1952 году 85% высших чиновников составляли там прежде активные члены нацистской партии. В этом министерстве, как признал в октябре 1952 года сам Аденауэр, «чем выше идешь, тем больше находишь членов НСДАП». К началу 1959 года 54 посольства и дипломатические миссии ФРГ возглавлялись бывшими нацистскими дипломатами [см. «Правда о политике западных держав в германском вопросе (Историческая справка)», Госполитиздат, 1959, стр. 69].