Планы «крестового похода» против СССР

Захватнические планы гитлеровской Германии представляли собой огромную опасность для народов всех европейских государств. Поэтому они были жизненно заинтересованы в том, чтобы обуздать фашистских агрессоров, предотвратить осуществление их человеконенавистнических планов. Правящие круги западных держав придерживались, однако, иных взглядов.

Развитие событий в Европе и во всем мире в немалой степени зависело от позиции Англии, над которой также нависла угроза нападения со стороны фашистского рейха. Если бы Англия встала на путь решительной борьбы против агрессии вместе с Советским Союзом, Францией и другими странами, то агрессивные действия фашистских держав можно было бы предотвратить и обеспечить сохранение мира. Но реакционные правящие круги Англии думали не о сохранении мира, а преследовали свои далеко идущие империалистические планы.

Сам по себе фашизм не тревожил заправил лондонского Сити. Напротив, утверждение фашистских диктатур в Италии, Германии и ряде других стран приветствовалось английской реакцией. Она видела в этих режимах укрепление позиций капитализма, барьер на пути подъема революционной борьбы рабочего класса в Европе. В то же время правящая верхушка Англии лелеяла надежду использовать гитлеровскую Германию как орудие борьбы против СССР. После того как Англия вместе со своими союзниками одержала победу в первой мировой войне, главной задачей внешней политики британского империализма стало уничтожение первого в мире социалистического государства. Они исходили из следующей установки: «Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть»¹. Англия активно участвовала в военной интервенции против Советской России, а в течение 20-х годов предпринимала все новые и новые попытки сколотить антисоветскую коалицию.

Руководство страны исходило в своих планах из расчета на ударную силу германского фашизма, видело в гитлеровской Германии потенциального классового союзника в борьбе против Советского государства. Британское правительство встало на путь поиска соглашения с фашистской Германией, надеясь путем некоторых уступок ей стабилизировать положение в Западной Европе и направить германскую агрессию на Восток, против СССР.

Политика английского империализма в отношении «законности войн» не отличалась от взглядов Гитлера и Муссолини. В английской исторической литературе при рассмотрении этого вопроса обычно ссылаются на М. Хэнки, являвшегося в течение 20 лет (1919—1938 гг.) бессменным секретарем английского правительства и тем самым олицетворявшего преемственность его политики. Хэнки рассматривал войну как «правильный и естественный процесс развития мировых событий». И было бы наивно рассчитывать, отмечал он, что империализм может проводить неимпериалистическую политику².

Советское полпредство в Лондоне, характеризуя позицию правящих кругов Англии, сообщало в Москву 25 апреля 1933 г., что за последние месяцы в них усиливаются «тенденции к активизации идеи о создании антисоветского фронта. Эти тенденции вырастают... на почве торжества гитлеризма в Германии, растущей агрессивности Японии на Дальнем Востоке». Политика Англии сводится к тому, чтобы «ударить кулаком в русском вопросе»³. Это был курс на сколачивание «священного союза» с целью ликвидации Советского государства.

Представители английской правящей верхушки открыто провозглашали свои антисоветские замыслы.

Американский посол в Германии У. Додд писал, что влиятельный деятель либеральной партии Англии лорд Лотиан открыто выступает за создание коалиции западных стран, которая отвела бы удар со стороны Германии от них и «направила бы его на Восток», что «может привести к войне между Россией и Германией»⁴. С аналогичными заявлениями выступал консерватор лорд Ллойд: «Мы предоставим Японии свободу действий против СССР. Пусть она расширит корейско-маньчжурскую границу вплоть до Ледовитого океана и присоединит к себе дальневосточную часть Сибири... Мы предоставим Германии свободу вооружения... Мы откроем Германии дорогу на Восток и тем самым обеспечим столь необходимую ей возможность экспансии. Таким образом можно будет отвлечь от нас Японию и Германию и держать СССР под постоянной угрозой»⁵.

Правые английские газеты систематически распространяли разнузданную антисоветскую клевету. «Для антисоветской прессы, — писал Бернард Шоу, — нет лжи, которая была бы слишком фантастичной, нет клеветы, которая была бы слишком грязной.., нет измышления, которое было бы слишком нелепым»⁶.

В отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVII съезду партии с полным основанием отмечалось, что нападки в Англии на СССР нельзя считать случайностью. Секретарь Исполнительного комитета Коминтерна Д.З. Мануильский говорил на съезде: «Английские «твердолобые» стоят сейчас за спиной Японии и Германии, руку которых они втихомолку направляют против СССР. Англия выступает в качестве маклера, пытающегося уладить противоречия между Францией и Германией, чтобы создать единый фронт против СССР»⁷.

Нацисты были заинтересованы в устранении препятствий для перевооружения Германии и ее подготовки к войне. С этой целью они подогревали надежды английской реакции на то, что их агрессивные устремления направлены только на Восток. А. Розенберг, один из главарей германского фашизма, заявил английскому правительству в мае 1933 года о согласии Германии отказаться от притязаний на Западе, но потребовал за это предоставления ей права на вооружение, присоединение Австрии, «исправления» в пользу Германии ее границ с Чехословакией и Польшей и на захват Прибалтики. Розенберг указал, что в конце концов Германия направит свои силы против СССР.

Министр экономики Германии А. Гугенберг выступил в июне 1933 года на экономической конференции в Лондоне с меморандумом, в котором содержалось открытое требование предоставить Германии «жизненное пространство» на Востоке, в том числе за счет СССР. В письме Народного комиссариата иностранных дел от 27 июня 1933 г. по поводу этого беспрецедентного документа отмечалось: «Германское правительство сочло, что настоящий момент, когда не исключена еще возможность нападения на нас Японии, а отношения с Англией очень напряжены, является уже достаточно благоприятным для выступления его с открытым предложением своих услуг в борьбе против нас». Из сказанного вытекает, что в планы Германии «входит война с нами», что «нынешнее положение является лишь временной передышкой»⁸.

С ведома своих правительств монополии Англии, Франции и США снабжали Германию военными материалами, а американские банки предоставляли гитлеровцам займы и кредиты, финансируя тем самым подготовку Германии к войне⁹. Монополии США являлись совладельцами многих крупных предприятий в Германии. Поэтому немцы широко пользовались американскими патентами на производство многих изделий, имевших военное значение. Когда бывшему директору Рейхсбанка Я. Шахту в 1945 году в тюрьме сказали, что германские промышленники будут привлечены к суду за вооружение Германии, он расхохотался. В таком случае, сказал он американскому офицеру, «вы должны судить своих собственных промышленников. Ведь заводы «Опель», принадлежащие «Дженерал моторс», работали только на войну»¹⁰.

Курс английских правящих кругов на антисоветский сговор с гитлеровцами наглядно продемонстрировали проходившие между Англией, Францией, Германией и Италией переговоры о заключении между ними «пакта согласия и сотрудничества» («пакта четырех»). Предложение о заключении «пакта четырех» выдвинул главарь итальянского фашизма Муссолини, с тем чтобы сделать Италию — наравне с Англией, Францией и Германией — полноправным членом европейского директората четырех держав. Итальянские фашисты рассчитывали произвести ревизию договоров Версальской системы, которыми завершилась первая мировая война, подорвать позиции Франции в Европе, особенно ее связи со странами Юго-Восточной Европы, и превратить Дунайские и Балканские страны в «сферу влияния» Италии¹¹.

Прежде всего Муссолини согласовал свое предложение с гитлеровцами. 14 марта 1933 г. он передал в Берлин свой проект пакта и уже на следующий день получил благословение из уст министра иностранных дел Германии фон Нойрата, назвавшего это предложение «гениальной концепцией»¹². Такая позиция нацистов вполне понятна, так как подобный пакт ставил Германию на один уровень с Англией и Францией¹³. Предложение Муссолини предусматривало возможность пересмотра мирных договоров и предоставление Германии права перевооружаться. В более отдаленной перспективе она надеялась использовать «пакт четырех» в целях осуществления своих агрессивных планов на Востоке.

Затем Муссолини передал согласованный им с Гитлером проект «пакта четырех» премьер-министру Англии Р. Макдональду, прибывшему 18 марта в Рим для переговоров с итальянским правительством. Английское правительство также энергично поддержало это предложение¹⁴.

В Советском Союзе отчетливо представляли всю опасность планов заключения «пакта четырех». Ведь речь шла о сговоре четырех империалистических держав в ущерб интересам других стран. В печати западных держав появилось немало высказываний о том, что заключение «пакта четырех» может стать началом подготовки к совместному «крестовому походу» против СССР¹⁵. Газета «Известия» 30 марта 1933 г. писала, что СССР не может оставаться безразличным к «попыткам создания так называемого «концерта четырех держав», присваивающего себе право решать судьбы народов». Во время встречи с германским послом в Москве фон Дирксеном 3 апреля нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов отметил отрицательное отношение к этому плану со стороны тех государств, интересы которых будут задеты пактом¹⁶.

Антисоветские настроения отражались и в английской реакционной прессе. Так, журнал «Эрплейн» писал: «Надо... послать пару авианосцев в Балтику и бомбардировать До уничтожения форты в Кронштадте и крепости и заводы вокруг Санкт-Петербурга, ныне называемого Ленинградом. Одновременно мы должны послать несколько авианосцев в Черное море и взорвать форты Севастополя... Мы должны также разрушить официальные здания, заводы и доки в Одессе и Ростове-на-Дону и в некоторых Других местах»¹⁷.

Подписание «пакта четырех» вызвало серьезные опасения не только в СССР, но и в других странах, которые могли бы оказаться объектом сделки между четырьмя державами. Это касалось особенно стран Восточной Европы. Сильное противодействие пакт встретил во Франции. Например, в записке, составленной 18 марта 1933 г. в министерстве иностранных дел Франции, высказывались опасения, что пакт может торпедировать Лигу наций, разрух шить всю систему союзов Франции с рядом малых стран, а также привести к утрате ею ведущей роли в Европе, так как решения «европейской директории» четырех держав чаще всего будут направлены против интересов Франции, поскольку «Великобритания, Италия и Германия заинтересованы в ограничении роли Франции в Европе»¹⁸.

Чрезвычайную тревогу планы заключения «пакта четырех» вызвали в малых странах Европы. Они сознают, говорил А.В. Луначарский, что в случае объединения четырех держав их «как стадо овец, поделят между собой жестокие пастухи»¹⁹. Французская печать отмечала, что заключение пакта означало бы пренебрежение Францией интересами ее восточноевропейских союзников. Выступая против «священного союза» великих держав, французская газета «Журналы» писала: «Прежде чем отрезать левую ногу у Польши, правую руку у Чехословакии и обе ноги у Румынии, а также лишить Югославию ее конечностей, нужно по крайней мере, как велит обычай, спросить на это согласия у больных»²⁰. «Пакт четырех» с полным основанием стали называть «пактом мясников».

Обоснованные опасения ряда стран, связанные с «пактом четырех», привели к тому, что он так и не вступил в силу. Французское правительство не сочло возможным внести его в парламент на ратификацию.

О планах английского империализма, связанных с заключением «пакта четырех», лучше всего свидетельствовала очередная антисоветская свистопляска, которая развернулась в Англии во время переговоров о пакте. Еще в октябре 1932 года английское правительство денонсировало торговый договор с СССР, а 19 апреля 1933 г. объявило эмбарго на ввоз в Англию всех важнейших советских экспортных товаров. Фактически это означало объявление Советскому Союзу торговой войны. Министр иностранных дел Англии Дж. Саймон заявил о лишении советской торговой делегации в Лондоне прав дипломатической неприкосновенности. Эти меры английского правительства советское полпредство в Лондоне с полным основанием оценило как попытку осуществления в отношении СССР политики «большой дубинки»²¹.

Объявление Англией торговой войны Советскому Союзу произошло в разгар переговоров о заключении «пакта четырех». Своими действиями английское правительство демонстрировало, какие цели оно ставило в связи с заключением этого пакта: оно стремилось примирить крупнейшие империалистические державы Европы, заложить основу для их «священного союза» в борьбе против Советского государства.

Другим фактором, оказавшим существенное влияние на расстановку сил в Европе, было сближение буржуазно-помещичьей Польши с нацистской Германией. Министр пропаганды Германии Геббельс, находившийся в апреле 1933 года в Женеве в связи с Конференцией по сокращению и ограничению вооружений, предложил в беседе с министром иностранных дел Польши Ю. Беком урегулировать германо-польские отношения на такой основе: Польша передаст Германии «коридор», а сама получит выход к морю за счет Литвы и Латвии. Затем обе страны выступят против СССР, причем в результате захвата Украины Польша получит выход также и к Черному морю, в том числе в Одессу²². В сентябре во время новой встречи Геббельса с Беком переговоры по этим вопросам были продолжены.

Реакционные правящие круги буржуазно-помещичьей Польши попались на гитлеровскую приманку. Они всерьез стали искать пути к антисоветскому союзу с)Гитлером. Будучи хорошо информированы об агрессивных устремлениях польских правителей во главе с Ю. Пилсудским, гитлеровцы решили использовать их в своих интересах, сделав на время Польшу своим «союзником». Подогревая аппетиты польских экстремистских кругов, гитлеровцы убеждали их, что совместно они в состоянии одержать верх над СССР. Хотя над самой Польшей нависла опасность со стороны фашистских агрессоров, мечтавших о захвате ее территории и истреблении населения страны, правящие круги Польши не отказывались от своих планов захвата чужих земель. VII Всемирный конгресс Коминтерна констатировал, что германский империализм нашел в Европе союзника «в лице польского фашизма, стремящегося также расширить свою территорию за счет Чехословакии, Прибалтийских стран и Советского Союза»²³.

Польские правящие круги намеревались приурочить осуществление своих планов захвата новых советских земель к моменту японского нападения на СССР. Начальник восточного отдела МИД Польши Т. Шетцель говорил в беседе с болгарским поверенным в делах в июле 1934 года, что Польша «рассчитывает на то, что если на Дальнем Востоке разразится война, то Россия будет разбита и тогда Польша включит в свои границы Киев и часть Украины»²⁴. Польский посол в Японии даже не считал нужным скрывать получение от своего правительства большой суммы денег для работы по подталкиванию Японии к войне с СССР, которой «воспользовались бы Польша с Германией для наступления на Украину»²⁵. Об агрессивных планах Польши в отношении СССР МИД Англии имел следующие сведения: «Польша стремится захватить часть Украины и расколоть Россию на ряд отдельных, независимых от Москвы государств»²⁶. Между правительствами и особенно военными кругами Польши и Японии было установлено самое тесное сотрудничество, направленное против Советского Союза.

М.М. Литвинов с полным основанием констатировал, что Польша, проводя антисоветскую политику, спекулирует «на тех возможностях, которых она ожидает от нашего столкновения с Японией»²⁷.

Нарком иностранных дел СССР 21 декабря 1933 г. в беседе с американским дипломатом Буллитом подробно изложил опасения, которые испытывал по этому поводу Советский Союз. Советское правительство, отметил нарком, считает нападение со стороны Японии вероятным и изучает вопрос о ее возможных союзниках. Излагая свою беседу с М.М. Литвиновым, Буллит писал в Вашингтон: «Ему известно, что между Германией и Польшей имели место переговоры о возможном нападении на Советский Союз, если он окажется вовлеченным в длительную войну с Японией; он опасается, что война с Японией может затянуться на годы и что через пару лет Германия вместе с Польшей могут напасть на Советский Союз»²⁸.

Даже английское посольство в Токио сочло необходимым сообщить в Лондон о заявлениях польских и румынских дипломатических представителей в Японии, в которых они открыто говорят, что «приветствовали бы столкновение между Россией и Японией»²⁹.

Серьезную угрозу для Советского Союза представляла также возможность распространения гитлеровского влияния на Прибалтику, опасность превращения Прибалтийских государств в плацдарм для нападения на СССР. Нарком иностранных дел отмечал 10 апреля 1933 г., что Советское правительство не могло бы относиться безучастно к «перекройке Балтийских государств». «В Прибалтике для нас так же нежелательна польская экспансия, как и германская»³⁰, — сказал он в беседе с французским послом М. Дежаном.

Советскому Союзу приходилось опасаться в случае войны с Германией, Польшей и Японией агрессивных действий и со стороны Финляндии. Нарком говорил в связи с этим, что «Германия будет искать выхода накопляемой ею военной энергии в направлении Прибалтики и СССР». Она при этом «может вполне рассчитывать на поддержку по крайней мере Японии, Польши и Финляндии»³¹.

Правящие круги Финляндии занимали по отношению к Советскому Союзу крайне враждебную, агрессивную позицию. Они вынашивали планы захвата Советской Карелии и других территорий СССР. Это не было тайной для иностранных дипломатов, поддерживавших тесные контакты с правящими кругами Финляндии. Польский посланник в Хельсинки ф. Харват сообщал 29 декабря 1933 г. в Варшаву, что политика Финляндии характеризуется «агрессивностью против России... В позиции Финляндии к СССР доминирует вопрос о присоединении Карелии к Финляндии». Харват называл Финляндию «наиболее воинственным государством в Европе»³². Латвийский посланник в Финляндии, в свою очередь, писал: «В головах финских активистов... глубоко укоренился карельский вопрос. Эти круги с нетерпением ждут конфликта России с какой-либо великой державой, раньше с Польшей, а теперь с Германией или Японией, чтобы реализовать свою программу. Это движение... может когда-то послужить искрой, от которой загорится пороховая бочка»³³. Бывший президент Финляндии П. Свинхувуд говорил, что каждый «враг русских должен всегда быть другом Финляндии»³⁴. И финляндские правящие круги руководствовались этой установкой.

Так называемое «активистское крыло» финляндской буржуазии (лапуасцы и др.) ожидало нападения Японии и Германии на СССР. Его представители считали, что это создаст условия и для реализации программы создания «Великой Финляндии». 11 января 1934 г. М.М. Литвинов писал, касаясь этой программы, что «лапуасцы имеют в виду распространение Финляндии до Урала..; наиболее сумасшедшие из них доводят границу финляндских земель даже до Алтая. Большие надежды возлагаются лапуасцами и активистами на Японию... Финляндия является наиболее антисоветским из всех Прибалтийских государств»³⁵. Бывший премьер-министр В. Таннер также признал в беседе с советским полпредом Б.Е. Штейном, что в случае войны на Дальнем Востоке СССР должен считаться «с повторением карельской авантюры 1922 года», когда Финляндия предприняла вооруженную попытку захвата Советской Карелии. Поэтому неудивительно внимание, которое японские агрессоры уделяли Финляндии. Так, японский поверенный в делах в Финляндии отмечал во время встречи с Б.Е. Штейном, что японская миссия в Финляндии существовала по требованию военных кругов страны «на случаи японо-советской войны»³⁶.

Советское правительство сочло необходимым обратить внимание финляндского правительства на ненормальность складывавшегося положения. 15 января 1934 г. Б.С. Стомоняков заявил финляндскому посланнику в Москве А. Ирье-Коскинену, что в Финляндии имеются довольно широкие круги и влиятельные организации, которые ведут агрессивную деятельность против СССР. Эти круги выступают, сказал он, за образование «Великой Финляндии»³⁷ за счет отторжения советских земель. Прибыв в сентябре в Хельсинки, Ирье-Коскинен признал в разговоре с Б.Е. Штейном, что действительно стремление к присоединению к Финляндии Карелии и Ингерманландии «сделалось всеобщим мнением в Финляндии»³⁸.

Несмотря на демарши Советского правительства и словесные «мирные заверения» финляндского правительства, агрессивные тенденции правящих кругов Финляндии в отношении СССР все более усиливались. Приходится констатировать, указывал М.М. Литвинов 14 октября 1934 г. в письме советскому полпреду в Швеции А.М. Коллонтай, усиление шовинистических агрессивных элементов в общественных и политических кругах Финляндии. Мечта о «Великой Финляндии» становится действенным фактором финляндской политики. Не подлежит никакому сомнению, что Финляндия, так же как и Польша, строит свою политику в расчете на конфликт СССР с Японией, «заранее решив в известный момент вмешаться в этот конфликт»³⁹.

Вопреки словесным мирным заверениям финляндского правительства агрессивные тенденции правящих кругов Финляндии в отношении СССР не только не ослабевали, но, напротив, получали все новые и новые проявления. В таких условиях М.М. Литвинов счел необходимым заявить в беседе с финским посланником: «Ни в одной стране пресса не ведет так систематически враждебной нам кампании, как в Финляндии. Ни в одной соседней стране не ведется такая открытая пропаганда за нападение на СССР и отторжение его территории, как в Финляндии»⁴⁰.

Характеризуя состояние советско-финляндских отношений, английский посланник в Хельсинки Г. Грант-Уотсон отмечал, что Советский Союз добровольно признал независимость Финляндии, а также передал ей обширную территорию на севере, которая ранее никогда не входила в состав Великого герцогства Финляндского. «Поступая столь благородным образом, Советы, несомненно, рассчитывали установить добрососедские отношения с Финляндией, но их надежды не оправдались»⁴¹.

Германский посланник в Финляндии В. фон Блюхер также неоднократно сообщал в Берлин, что Советский Союз искренне стремится к установлению с Финляндией дружественных отношений, но безуспешно. В Финляндии то и дело проходят резко враждебные по отношению к СССР выступления⁴².

Таким образом, на восточных и западных рубежах Советской страны сгущались тучи войны. Японские и германские империалисты, встав на путь агрессии и войны, устремляли свои взоры на советские земли. В империалистических державах было немало людей, готовых благословить их на «священную войну» против Советского государства. В отдельных соседних с СССР странах существовали влиятельные силы, которые примкнули бы в случае такой войны к германским и японским агрессорам с целью погреть руки за счет Советского Союза.

Примечания

1. Niedhart G. Grossbritannien und die Sowjetunion, 1934—1939. — München, 1972. — S. 62.

2. Цит. по Cawling M. The Impact of Hitler. British Politics and British Policy, 1933—1940. — L., 1975. — P. 18.

3. См. АВП СССР. — Ф. 05. — Оп. 13. — Д. 24. — Л. 246—247.

4. Дневник посла Додда, 1933—1938. — М., 1961. — С. 315.

5. Известия. — 1934. — 21 мая.

6. Правда. — 1933. — 26 янв.

7. XVII Всесоюзный съезд Коммунистической партии (б). — С. 308.

8. АВП СССР. — Ф. 010. Оп. 8. Д. 23. — Л. 155—156.

9. См. Дневник посла Додда. — С. 163, 192, 209, 219, 231, 497 и др.

10. Фомин В.Т. Агрессия фашистской Германии в Европе. — М., 1963. — С. 68—69.

11. См. Белоусова З.С. «Пакт четырех» 1933 г. // Новая и новейшая история. — 1972. — № 2; Смирнова Н.Д. Политика Италии на Балканах, 1922—1935 гг. — М., 1979. — С. 182—183; Jarausch R.H. The Four Power Pact, 1933. — Madison, 1965.

12. Documents on German Foreign Policy, 1918—1945. — L., 1957 — Ser. C. — Vol. I. — P. 161, 163—164 (далее: DGFP).

13. См. Documents on British Foreign Policy, 1919—1939. — L., 1956. — Ser. 2. — Vol. V. — P. 360 (далее: DBFP).

14. См. Попов В.И. Дипломатические отношения между СССР и Англией (1929—1939 гг.). — М., 1965. — С. 114—122.

15. Правительство США поддерживало планы заключения «пакта четырех». Итальянский посол в Москве Б. Аттолико сказал в беседе с М.М. Литвиновым, что, согласно заявлению госдепартамента итальянскому послу, «американское правительство отнюдь не возражает против «пакта четырех», а, наоборот, следит с симпатией за переговорами» (см. АВП СССР. — Ф. 05. — Оп. 13. — Д. 4. — Л. 87).

16. См. Документы внешней политики СССР. — Т. 16. — С. 213.

17. Цит. по Волков Ф.Д. СССР—Англия. 1929—1945. — М., 1964. — С. 69.

18. Documents diplomatiques français, 1932—1939. — P., 1967. — Sér. 1. — Т. 3. — P. 21—22 (далее: DDF).

19. Луначарский А.В. Статьи и речи по вопросам международной политики. — М., 1959. — С. 408.

20. Цит. по Белоусова 3. С. Франция и европейская безопасность, 1929—1939. — М., 1976. — С. 127.

21. Документы внешней политики СССР. — Т. 16. — С. 254.

22. См. DDF. — Sér. 1. — Т. 5. — P. 96—97.

23. VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны. Сборник документов. — М., 1975. — С. 383.

24. Цит. по Михутина И.В. Советско-польские отношения, 1931—1935. — М., 1977. — С. 200.

25. АВП СССР. — Ф. 059. — Оп. 1. — Д. 1747. — Л. 103.

26. Public Record Office. — FO 371/19460.

27. Цит. по Документы и материалы по истории советско-польских отношений. — М., 1969. — Т. 6. — С. 173 (далее: Документы... советско-польских отношений).

28. FRUS. The Soviet Union. — P. 60—61.

29. Public Record Office. — FO 371/17152. — P. 217.

30. Документы внешней политики СССР. — Т. 16. — С. 226.

31. АВП СССР. — Ф. 05. — Оп. 14. — Д. 117. — Л. 227—228.

32. Историко-дипломатический архив. Фонд микрофильмов. Письмо Ф. Харвата в МИД Польши от 29 декабря 1933 г. (далее: ИДА).

33. Центральный государственный исторический архив Латвийской ССР (далее: ЦГИА ЛАТВ. ССР). — Ф. 1313 в. — Оп. 22 — Д. 67. — Л. 149.

34. Akten zur deutschen auswärtigen Politik, 1918—1945. — Baden-Baden, 1953. — Ser. D. — Bd. 5. — S. 447 (далее: ADAP).

35. АВП СССР. — Ф. 05. — Оп. 14. — Д. 117. — Л. 8—9.

36. Там же. — Л. 1, 2, 8.

37. Документы внешней политики СССР. — Т. 17. — С. 50.

38. Там же. — С. 588.

39. Там же. — С. 637.

40. Документы внешней политики СССР. — М., 1973. — Т. 18. — С. 143.

41. Public Record Office. — FO 418/80. — P. 33.

42. См. Zentrales Staatsarchiv (Potsdam). — Film, 16615.