Советские предложения игнорируются

Советское правительство отчетливо представляло себе опасность политики западных держав для дела мира в Европе. Оно было готово принять эффективные коллективные меры для борьбы против агрессии, но оценивало обстановку реально. 11 августа 1938 г. НКИД писал дипломатическим представительствам СССР в Праге, Берлине, Лондоне и Париже: «Мы чрезвычайно заинтересованы в сохранении независимости Чехословакии, в торможении гитлеровского устремления на юго-восток». Однако западные державы «не считают нужным добиваться нашего содействия, игнорируют нас и между собой решают все, касающееся германо-чехословацкого конфликта»¹.

По указанию Советского правительства 17 августа 1938 г. полпред в Лондоне И.М. Майский заявил министру иностранных дел Англии лорду Галифаксу, что «СССР все больше разочаровывается в политике Англии и Франции» и считает ее «слабой и близорукой», способной лишь поощрять агрессора к дальнейшим «прыжкам». Тем самым, сказал он, на западные державы «ложится ответственность приближения и развязывания новой мировой войны». Политика Англии и Франции в отношении Чехословакии была охарактеризована полпредом как попытка «обуздать не агрессора, а жертву агрессии». В Праге английские и французские представители, сказал он, «говорят столь громким голосом, что это не без основания воспринимается чехами как явная несправедливость, а в Берлине же говорят столь тихим голосом, что Гитлер игнорирует все их демарши. Мы не можем сочувствовать такой политике и считаем, что судьба Чехословакии в первую очередь зависит от того, сумеют ли Англия и Франция в этот критический час занять твердую позицию против агрессора»².

Майский заявил 16 августа чехословацкому посланнику в Лондоне, что в случае нападения на Чехословакию СССР «выполнит свои обязательства»³. Аналогичное заявление 17 августа советский полпред сделал и лорду Галифаксу⁴. В тот же день полпред встретился также с американским поверенным в делах в Англии Х. Джонсоном. Снова подтвердив готовность Советского правительства выполнить свои договорные обязательства, полпред отметил, что Чехословакия является ключом к положению в Центральной Европе. Поэтому «нельзя позволять Гитлеру уничтожить Чехословакию и меры по предотвращению ее уничтожения необходимо принимать немедленно»⁵.

Советский Союз придавал предотвращению захвата Германией Чехословакии огромное значение. Это соответствовало общему курсу советской внешней политики, направленному на сохранение мира, но одновременно было связано также с конкретными соображениями. Пока существовала Чехословакия, Германии было не так-то просто решиться на нападение, например, на Францию или Польшу. Она была серьезным барьером на пути германской агрессии в Юго-Восточную Европу. Затрудняя германскую агрессию на Восток вообще, Чехословакия была определенной преградой в осуществлении агрессивных планов Германии в отношении СССР. Советский Союз был готов сотрудничать с Францией в деле защиты независимости Чехословакии, оказывать чехословацкому народу всю возможную помощь.

Вполне естественно, что в Чехословакии интересовались тем, каковы реальные возможности СССР оказать ей помощь. Начальник генерального штаба чехословацкой армии генерал Л. Крейчи оценивал их очень высоко: Россия может выставить на поле боя такие же силы, как и Германия, сохраняя при этом достаточно войск и на Дальнем Востоке. Он характеризовал советскую армию как первоклассную, отмечая, что у нее хорошая дисциплина. Численность ее составляет 1,7 млн человек. Обученный резерв насчитывает 8 млн человек. Он говорил, что, по мнению германских специалистов, Советская Россия может немедленно выставить на поле боя 90—100 дивизий, а в течение короткого времени увеличить число дивизий до 240—260; если русская армия очень хороша, то русская авиация исключительная. Военные ресурсы СССР неисчерпаемы. Советский Союз имеет развитую военную промышленность. Техническое вооружение русской армии великолепное. И что самое главное: «СССР хочет оказать нам помощь»⁶.

Для того чтобы попытаться как-то оправдать предательство Францией своего чехословацкого союзника, французское правительство решило предпринять коварную дипломатическую акцию, надеясь свалить хотя бы часть вины на Советский Союз. 31 августа Ж. Бонне дал французскому поверенному в делах в Москве Ж. Пайяру указания поставить перед Советским правительством вопрос, каким образом СССР сможет оказать помощь Чехословакии, учитывая позицию, занятую Польшей и Румынией. Польское правительство, сообщил при этом Ж. Бонне, категорически заявило, что оно приняло решение «воспрепятствовать проходу советских войск и перелету советской авиации через свою территорию». Правительство Румынии «дало идентичный ответ, но в более сдержанных выражениях»⁷.

1 сентября 1938 г. Пайяр передал этот запрос В.П. Потемкину⁸.

Сообщая об этой беседе советскому полпреду в Праге, В.П. Потемкин отмечал, что обращает на себя внимание особое ударение, делаемое Ж. Бонне на затруднения, которые встретила бы военная помощь Советского Союза Чехословакии со стороны Польши и Румынии. По-видимому, подчеркивая эти затруднения, Бонне рассчитывает получить от СССР такой ответ, которым французское правительство могло бы воспользоваться «для оправдания своего собственного уклонения от помощи Чехословакии»⁹.

2 сентября 1938 г. Ж. Пайяр официально поставил вопрос о позиции СССР и перед М.М. Литвиновым. В связи с этим нарком иностранных дел СССР заметил, что «Франция обязана помогать Чехословакии независимо от нашей помощи, в то время как наша помощь обусловлена французской», и что поэтому «мы имеем большее право интересоваться помощью Франции».

Отвечая затем на вопрос французского представителя, нарком заявил: «При условии оказания помощи Францией мы исполнены решимости выполнить все наши обязательства по советско-чехословацкому пакту, используя все доступные нам для этого пути». «Что касается определения конкретной помощи, — заявил далее нарком, — мы считаем для этого необходимым созвать совещание представителей советской, французской и чехословацкой армий».

Нарком подчеркнул также необходимость «использовать все средства для предупреждения военного столкновения». Он напомнил, что сразу же после аншлюса Австрии СССР рекомендовал созвать совещание представителей государств, заинтересованных в сохранении мира. «Мы считаем, что в настоящий момент такое совещание с участием Англии, Франции и СССР и вынесение общей декларации... имеет больше шансов удержать Гитлера от военной авантюры, чем всякие другие меры»¹⁰.

Касаясь упомянутых «затруднений», З. Фирлингер спросил наркома, может ли СССР дать Польше и Румынии в случае прохода советских войск через их территорию гарантию их территориальной неприкосновенности. Нарком иностранных дел СССР ответил, что «это само собой разумеется»¹¹.

Советские предложения были переданы также британскому правительству.

Положение в Европе становилось с каждым днем все более угрожающим. 3 сентября 1938 г. нацисты приняли решение о приведении германских войск в боевую готовность к 28 сентября¹². Через три дня английское правительство получило соответствующую информацию¹³. Принятые Германией меры военного характера все же не означали, что она действительно собирается воевать.

8 и 9 сентября Н. Чемберлен провел совещания так называемых «старших министров», а 12 сентября — заседание правительства, чтобы обсудить дальнейшее обострение положения. Однако ни на одном из этих совещаний и заседаний советские предложения даже не упоминались. Английский историк К. Миддлмас отмечает, что они игнорировались британским кабинетом¹⁴.

11 сентября, прибыв в Женеву на очередную сессию ассамблеи Лиги наций, заместитель министра иностранных дел Англии Р. Батлер передал Ж. Бонне, что английское правительство, по-видимому, не согласится на совместный англо-франко-советский демарш¹⁵. Когда в тот же день нарком иностранных дел СССР встретился с Бонне, последний ограничился заявлением, что он, мол, передал англичанам советские предложения, но они были ими отклонены. О позиции самого французского правительства Бонне даже не упомянул. «Бонне разводил руками, — сообщал в Москву нарком, — что, мол, ничего сделать нельзя»¹⁶.

Советские предложения от 2 сентября, таким образом, не были поддержаны правительствами Англии и Франции. А между тем осуществление этих предложений, предусматривавших как политические, так и в случае необходимости военные меры, могло сыграть важную роль в предотвращении агрессии и укреплении мира. Это не означало, однако, что правящие круги Англии и Франции не были охвачены глубокой тревогой. Вторжение германских войск в Чехословакию могло привести к войне между капиталистическими странами Европы, а тем самым рухнули бы надежды использовать фашистскую Германию как ударную силу против СССР. Вместе с тем реакционные круги западных держав испытывали страх, как бы такая война не повлекла за собой революционные потрясения в охваченных ею странах.

Дело доходило до того, что представители французского правительства стали обращаться к гитлеровцам с призывом учитывать прежде всего общие классовые интересы. Так, французский премьер Э. Даладье во время встречи с германским поверенным в делах 7 сентября подчеркнул, что «по окончании войны, независимо от того, кто окажется победителем и кто побежденным, неизбежно начнется революция как во Франции, так и в Германии и Италии»¹⁷.

Английский журналист и историк Л. Мосли с полным основанием отмечает, что французские правящие круги испытывали панический страх перед германской опасностью, хотя французская армия была сильнее немецкой. «Правящая клика, — писал он, — была полностью заражена коррупцией и пораженчеством; мучимые кошмарами угроз со стороны фашистской Германии и опасностью коммунизма внутри своей страны, многие из них все более склонялись к поиску компромисса с Германией в надежде, что с помощью соглашения с национал-социалистами можно будет задушить угрозу красной революции»¹⁸.

Было бы неправильно считать, что в Париже недооценивали всю серьезность германской опасности для Франции и значение Чехословакии как военного фактора. Об этом свидетельствует записка начальника генерального штаба французской армии М. Гамелена от 9 сентября 1938 г. Чехословакия, писал он, представляет, с точки зрения Франции, определенный интерес в случае военных действий в Европе. Чехословацкая армия достаточно сильна, чтобы в случае войны отвлечь значительную часть германских войск, тем самым ослабив их силы на Западном фронте. Чехословакия располагает 17 пехотными дивизиями, число которых может быть быстро удвоено, и 4 механизированными дивизиями. Кроме того, Германия вынуждена учитывать удобное расположение чехословацких аэродромов, особенно если страна получит авиационные подкрепления. Оккупация же Германией Чехословакии привела бы к весьма значительному увеличению германского военного потенциала (заводы «Шкода» и др.); способствовала бы захвату Германией также ресурсов Венгрии и Румынии; открыла бы ей выход к портам Черного моря¹⁹. Вопреки всем этим соображениям французское правительство готово было принести Чехословакию в жертву фашистской Германии.

Не национальными интересами страны, а узко понятыми классовыми соображениями руководствовались и правящие круги Англии. Открыто об этом, разумеется, не писалось, но, например, в своих дневниковых записях кое-кто из англичан то и дело останавливался на этой проблеме. Так, английский политический деятель Г. Никольсон сделал 11 сентября в дневнике следующую запись после разговора с членом правительства О. Стэнли: «Оливер согласен, что конфликт действительно порожден вовсе не чехословацкой проблемой... В то же время любое упоминание о помощи со стороны России выводит его из равновесиями, глубоко вздохнув, он сказал: «Видите ли, победим мы или потерпим поражение, это будет конец всего того, что мы отстаиваем». Не было сомнений в том, что «мы» для него — это класс буржуазии»²⁰. Аналогичную запись несколько позже мы находим и в дневнике помощника министра иностранных дел Англии О. Харви: «Любая война, завершится она победой или поражением, уничтожит богатые, праздные классы, и поэтому они за мир любой ценой»²¹.

Таким образом, правительства Франции и Англии не проявляли заинтересованности в сотрудничестве с СССР, чтобы остановить германских агрессоров. Они продолжали придерживаться политики попустительства германской агрессии, лишь бы она была обращена не на Запад, а на Восток.

Примечания

1. АВП СССР. — Ф. 05. — Оп. 18. — Д. 166. — Л. 24.

2. Документы внешней политики СССР. — Т. 21. — С. 436.

3. FRUS, 1938. — Vol. 1. — P. 546.

4. См. DBFP. — L., 1949. — Ser. 3. — Vol. 2. — P. 107.

5. FRUS, 1938. — Vol. 1. — P. 67—68, 548.

6. Документы... советско-чехословацких отношений. — Т. 3. — С. 491.

7. DDF. — Sér. 2. — Т. 10. — P. 900.

8. Документы по истории мюнхенского сговора. — С. 185—186.

9. АВП СССР. — Ф. 059. — Оп. I. — Д. 2021. — Л. 230.

10. Документы внешней политики СССР. — Т. 21. — С. 470—471. Об этом заявлении сразу же были поставлены в известность советские полпреды в Англии, Франции и Чехословакии, с тем чтобы они информировали соответствующие правительства.

11. Fierlinger Zd. Ve službách ČSR. — Praha, 1947. — Dil. 1. — S. 108. Фирлингер отмечал, что Литвинов не упускал ни малейшей возможности для улучшения отношений с Румынией и Польшей, так как от сотрудничества с этими странами зависела эффективность оказания советской помощи Чехословакии.

12. См. ADAP. — Ser. D. — Bd 2. — S. 547.

13. См. Kordt E. Nicht aus den Akten. — Stuttgart, 1950. — S. 279—281.

14. См. Middlemas K. Op. cit. — P. 284.

15. См. Colvin I. Vansittart in Office. — P. 242.

16. Документы внешней политики СССР. — Т. 21. — С. 487—488.

17. ADAP. — Ser. D. — Bd 2. — S. 569.

18. Mosley L. On Borrowed Time. How World War II Began. — N. Y., 1969. — P. 9.

19. См. DDF. — Sér. 2. — Т. 11. — P. 106—107.

20. Nicolson H. Diaries and Letters, 1930—1939. — L., 1966. — P. 359.

21. The Diplomatic Diaries of Oliver Harvey. — P. 222.