СССР остается вне войны

Заключением договора о ненападении с Германией Советский Союз обеспечил до поры до времени мир на своих границах. Но это был мир неустойчивый, временный. Приходилось считаться с тем, что в будущем фашистская Германия может развязать войну и против СССР.

Поэтому Советское правительство, несмотря на советско-германский договор о ненападении, по-прежнему было заинтересовано в сотрудничестве с Великобританией и Францией. Французский посол П. Наджиар сообщал 22 августа в Париж, что, по словам наркома иностранных дел, если и будет подписан советско-германский договор о ненападении, то это не обязательно должно означать прекращение переговоров трех стран. П. Наджиар писал, что некоторое время спустя, например через неделю, переговоры могли бы быть продолжены. Договор о ненападении с Германией не является несовместимым с договором о взаимной помощи между Великобританией, Францией и Советским Союзом¹.

В министерстве иностранных дел Франции в срочном порядке также занялись изучением вопроса о том, совместимо ли заключение советско-германского договора о ненападении с советско-французским договором о взаимопомощи 1935 г. Заключение было положительным: договоры совместимы². Министерство иностранных дел Франции считало, что не противоречат друг другу также статья IV советско-германского договора и переговоры трех держав, так как они ведутся о заключении договора, направленного не против Германии, а против агрессии, откуда бы она ни исходила. П. Наджиару было дано указание выяснить по этому вопросу позицию Советского правительства³.

Излагая позицию Советского правительства по этим вопросам, В.М. Молотов подтвердил ему 25 августа, что оно считает договор 1935 г. сохраняющим силу. Может продолжаться и сотрудничество в Лиге наций⁴. Советское правительство считало возможным продолжение и переговоров о заключении англо-франко-советского договора о взаимопомощи. Французский военный атташе в Москве генерал О. Палас сообщал 23 августа в Париж, что, по его мнению, для СССР заключение договора с Германией — это лишь «выход на худой конец, а может быть, средство нажима в целях более быстрого создания прочной, хорошо спаянной во всех своих частях коалиции», которая всегда была «предметом желаний советских руководителей»⁵.

Однако английская и французская военные миссии получили приказ вернуться домой «как можно скорее»⁶. Когда они 25 августа нанесли визит К.Е. Ворошилову, последний заявил: «К сожалению, нам на этот раз не удаюсь договориться. Но будем надеяться, что в другое время наша работа будет носить более успешный характер»⁷.

26 августа 1939 г. этот вопрос встал также во время беседы заместителя наркома иностранных дел СССР С.А. Лозовского с китайским послом Ян Цзе. Отвечая на вопрос, будут ли продолжаться англо-франко-советские переговоры, заместитель наркома сказал, что «переговоры с Англией и Францией велись в течение пяти месяцев, отъезд делегаций — это эпизод в этих переговорах. Делегации приезжают и уезжают, а вопрос о борьбе за мир остается. Отъезд не есть результат заключения договора о ненападении между СССР и Германией, а результат недоговоренности по ряду вопросов. Если Англия и Франция пойдут на предложения Советского правительства, не исключена возможность заключения договора с ними... В настоящее время переговоры прерваны, но их возобновление зависит от Англии и Франции»⁸.

Ссылаясь на высказывания советских дипломатов, У. Сидс в письме Галифаксу 29 августа 1939 г. высказывал мнение, что Советский Союз, несмотря на советско-германский договор, все еще мог бы принять участие «в направленном против агрессии соглашении в целях защиты других стран»⁹.

На заседании французского правительства 24 августа рассматривался вопрос о том, как быть дальше. Э. Даладье высказал мнение, что следует возобновить переговоры с русскими¹⁰. На следующий день один из его помощников — Р. Жанебрие предложил послать в Москву для завершения переговоров о соглашении бывшего министра авиации Франции П. Кота, который еще с 1933 г. последовательно выступал за сотрудничество с СССР¹¹. Глава французской военной миссии генерал Ж. Думенк, возвратившись 28 августа из Москвы, также высказывал мнение, что заключение союза трех держав все еще возможно¹². Однако никаких конструктивных решений по этому вопросу французское правительство так и не приняло.

Завершив сосредоточение германских войск у польских границ, Гитлер заявил 22 августа 1939 г. на совещании руководящего состава вермахта, что считает необходимым немедленно начать военные действия. Он утверждал — и не без оснований, — что, хотя Англия и Франция взяли на себя определенные обязательства перед Польшей, фактически они не будут выполнять их¹³.

Немецкие фашисты не желали уже и бескровных побед. Они готовились к мировой войне и хотели обстрелять в конфликте локального характера, т. е. в войне с Польшей, своих новобранцев. Поэтому, когда министр иностранных дел Италии У. Чиано спросил И. Риббентропа: «Чего вы хотите: коридор или Данциг?» — германский министр цинично заявил: «Теперь ни первого, ни второго... Мы хотим войны»¹⁴.

Правительство Чемберлена развернуло в это время лихорадочную деятельность, чтобы хоть в последнюю минуту договориться с правителями фашистского рейха. Оно утратило всякий интерес к переговорам с Советским Союзом. События последней декады августа 1939 г. окончательно подтвердили, что в Лондоне стремились не к соглашению с СССР, а к империалистическому сговору с фашистской Германией путем предательства Польши¹⁵.

Британский посол в Берлине Н. Гендерсон пришел к выводу, что, как и накануне Мюнхена, Н. Чемберлен снова должен взять переговоры в свои руки. По инициативе Гендерсона 22 августа британский премьер отправил Гитлеру срочное послание, в котором делал вид, что Великобритания намерена выполнить свои обязательства перед Польшей. В то же время он заверял, что готов на переговоры как для рассмотрения спорных вопросов, имеющихся между Германией и Польшей, так и для обсуждения «более широких проблем, затрагивающих будущее международных отношений, включая вопросы, представляющие интерес для Англии и Германии»¹⁶.

Предпринятая британским правительством акция являлась недвусмысленным свидетельством того, что оно готово было на повторение мюнхенской сделки, на этот раз за счет Польши. У. Буллит, ознакомившись с посланием Н. Чемберлена, пришел к заключению, что оно «похоже на подготовку нового Мюнхена»¹⁷. Он телеграфировал в госдепартамент, что англичане ведут «деликатную подготовку предательства Польши, используя средства, аналогичные тем, которые они так успешно применили в отношении Чехословакии»¹⁸.

Характеризуя создавшуюся обстановку, советский полпред в Лондоне 26 августа отмечал, что «в воздухе определенно ощущаются мюнхенские настроения». Британское правительство, Ф. Рузвельт, папа римский, бельгийский король и др., писал И.М. Майский, пытаются нащупать почву для «компромисса» в польском вопросе¹⁹.

Как видно из ставших теперь доступными для историков протоколов заседаний британского правительства, это сообщение соответствовало действительности. Н. Чемберлен все еще считал, что можно достигнуть договоренности с фашистской Германией. Излагая позицию германского канцлера, как он ее себе представлял, британский премьер заявил 26 августа на заседании правительства: «Главное заключается в том, что если Англия оставит господина Гитлера в покое в его сфере (Восточная Европа), то он оставит в покое нас»²⁰. Лондон был готов к новой сделке с Гитлером на такой основе.

На следующий день, 27 августа, Чемберлен и Галифакс снова передали Гитлеру через курсировавшего между Лондоном и Берлином неофициального посредника шведского промышленника В. Далеруса, что они «стремятся к достижению соглашения с Германией»²¹. В дневниках помощника лорда Галифакса О. Харви от 27 августа также отмечается, что готовится «новый Мюнхен и предательство поляков». Сторонники Чемберлена, подчеркивал он, «неистово действуют в этом направлении»²².

Такой же была и позиция французского правительства. Э. Даладье в послании Гитлеру в эти дни напоминал: «Ни один француз не сделал больше меня для укрепления между нашими странами не только мира, но и искреннего сотрудничества»²³. Ж Бонне, П. Фланден, П. Лаваль были за продолжение мюнхенского курса²⁴.

Однако нацистский канцлер не намеревался менять своих планов. Контакты, которые гитлеровцы поддерживали в те дни с англичанами, являлись лишь дымовой завесой. Гитлер предложил Чемберлену даже англо-германский союз, а Геринг говорил о готовности срочно прибыть в Лондон. Но эти лицемерные заявления делались гитлеровцами только ради того, чтобы добиться локализации предстоявшей войны с Польшей. Подготовка нападения на Польшу шла тем временем полным ходом. Все попытки британского и французского правительств прийти к соглашению с фашистской Германией потерпели полный провал.

На рассвете 1 сентября германские войска с трех сторон вторглись в пределы Польши²⁵. Все попытки британского и французского правительств прийти к соглашению с фашистской Германией потерпели позорный провал. Перед ними встала крайне трудная задача. Они сами поставили свои страны в исключительно опасное положение. Британскому и французскому правительствам трудно было рассчитывать на то, что они смогут одержать победу над Германией. Однако они полагали, что отказ от выполнения их союзнических обязательств перед Польшей еще хуже, так как это означало бы поглощение Германией по очереди Польши, Румынии, Венгрии, Югославии и Греции, после чего агрессоры обратились бы против Франции и Англии, имея в своем распоряжении дополнительно и ресурсы всех этих стран²⁶.

Англия и Франция оказались вынуждены объявить состояние войны с Германией. Началась вторая мировая война.

* * *

Советский Союз твердо и неуклонно боролся за обуздание фашистских агрессоров, за предотвращение войны, сохранение всеобщего мира. Но из-за внешнеполитического курса Англии и Франции добиться этого не удалось. Война разразилась. Но это был не «крестовый поход» лагеря капитализма против первой в мире социалистической страны, о чем мечтали реакционные силы всех империалистических держав. Советскому Союзу удалось избежать такой войны. Война разразилась внутри лагеря империализма между двумя группировками империалистических держав.

Советский народ имел возможность продолжать социалистическое строительство, а также укреплять свою оборонную мощь, что было необходимо, так как приходилось считаться с тем, что со временем агрессоры обратят свои орудия против СССР.

Примечания

1. DDF. Sér. 2. T. 18. P. 326—328.

2. Bartel H. Frankreich und die Sowjetunion, 1938—1940. Stuttgart, 1986. S. 256.

3. Ibid. S. 262.

4. Ibid. S. 264; Bonnet G. Defense de la paix. Géneve. 1948. T. 2. P. 291.

5. DDF. Sér. 2. T. 18. P. 408.

6. DBFP. Ser. 3. Vol. 7. P. 224.

7. Междунар. жизнь. 1969, № 11. С. 111.

8. СССР в борьбе за мир... С. 640.

9. DBFP. Ser. 3. Vol. 7. P. 384.

10. Adamthwaite A. France and the Coming of the Second World War. L., 1977. P. 341.

11. Ibid.

12. Ibid.

13. ADAP. Ser. D. Bd. 7. S. 168.

14. Ciano G. Diario. Milano, 1963. Vol. 1. P. 5.

15. Batowski H. Agonia pokoju i początek wojny. Poznan, 1979. S. 244—261.

16. DBFP. Ser. 3. Vol. 7. P. 127—128.

17. FRUS. 1939. Vol. 1. P. 354.

18. Ibid. P. 376—377.

19. СССР в борьбе за мир... С. 638.

20. Public Record Office. Cab. 23/100. P. 375.

21. Ibid. P. 402.

22. The Diplomatic Diaries of Oliver Harvey. L., 1970. P. 307.

23. Documents diplomatiques, 1938—1939. P., 1940. P. 266—267.

24. Bartel H. Frankreich und die Sowjetunion. S. 275.

25. Советское правительство, будучи глубоко заинтересовано в том, чтобы Польша не была уничтожена Германией, по-прежнему было готово оказать ей помощь. 2 сентября, когда Англия и Франция, несмотря на свои союзные договоры с Польшей, еще продолжали молчать о своей позиции, советский полпред в Варшаве Н.И. Шаронов поставил перед министром иностранных дел Польши Ю. Беком вопрос о поставке Советским Союзом Польше военных материалов.

26. FRUS. 1939. Vol. 1. P. 301—304, 398—399.