Мюнхенский сговор и осуждение его Советским Союзом

С начала сентября в Лондоне и Париже все активнее стал рассматриваться вопрос о том, как именно оформить передачу Германии Судетской области. Н. Чемберлен предпочитал двустороннюю англо-германскую сделку. В таком случае получалось бы, что именно Англия «дарит» германским фашистам Судетскую область. Британский премьер надеялся в обмен выторговать у Гитлера обязательство не покушаться на британские владения. В Париже, однако, считали, что в переговорах и сделке с Германией должна участвовать и Франция, чтобы не были обойдены ее интересы. Не хотела оставаться в стороне и Италия. На праве участия в переговорах о расчленении Чехословакии настаивала и Польша. США поддерживали идею созыва конференции для урегулирования вопроса о передаче фашистской Германии части чехословацкой территории, но сами предпочитали оставаться в стороне от этого неприглядного дела. Таким образом, в позициях этих стран было немало расхождений. Но в одном они все были единого мнения: СССР в переговорах или конференции о судьбе Чехословакии участвовать не должен.

В британском правительстве решение этого вопроса взяли в свои руки Н. Чемберлен, Дж. Саймон и С. Хор. На их совещании 11 сентября был рассмотрен вопрос о созыве конференции Англии, Франции, Германии и Италии. Они полагали, что Берлину план проведения такой конференции может импонировать в связи с тем, что от решения вопроса о судьбе Чехословакии будет отстранена Россия¹.

В связи с планами созыва такой конференции главный дипломатический советник британского министра иностранных дел Р. Ванситтарт, выступавший против этих планов, представил Галифаксу записку, в которой отмечал, что суть такой конференции в том, чтобы «изгнать Россию из Европы», что «целиком и полностью было бы на руку Германии» (курсив мой. — В.С.). Но такая политика может привести к тому, предостерегал он, что Россия, поставленная в положение изоляции, впоследствии может вспомнить о традициях русско-немецких связей, существовавших еще при Бисмарке².

13 сентября в Чехословакии произошло дальнейшее резкое обострение положения. По указанию Берлина германо-фашистская агентура в Судетской области начала провокационные акции, требуя присоединения ее к Германии. В тот же день на совещании британского премьера с указанными тремя министрами по инициативе Н. Чемберлена было принято решение о его поездке на переговоры к Гитлеру³. Это был сверхсекретный «план Зет».

Хотя французское правительство предлагало провести трехстороннюю встречу, тоже желая участвовать в переговорах, Н. Чемберлен предпочитал решать все вопросы вдвоем с Гитлером.

Британский премьер полагал, что, возможно, придется привлечь к осуществлению «плана Зет» и лорда Ренсимена, отправленного им в Прагу в качестве посредника между чехословацким правительством и судетскими немцами. Поэтому Н. Чемберлен послал ему 12 сентября письмо, в котором изложил суть этого плана. Я решил, писал британский премьер, сделать неожиданный и драматический шаг, а именно отправиться в Германию для встречи с германским канцлером. Если Гитлер согласится, а ему отказаться будет трудно, «я сумею убедить его, что у него имеется неповторимая возможность достичь англо-немецкого понимания путем мирного решения чехословацкого вопроса. Обрисую перспективы, исходя из того, что Германия и Англия являются двумя столпами европейского мира и главными опорами против коммунизма и поэтому необходимо мирным путем преодолеть наши нынешние трудности... Будем обсуждать и другие политические вопросы. Один из них будет касаться, вероятно, системы договоров между Францией, Чехословакией и Россией... Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России. Это и есть "план Зет"»⁴.

В этом небольшом документе как в капле воды отражена суть внешнеполитического курса британских консерваторов: достижение империалистического сговора Великобритании с Германией с целью устранения опасности войны на Западе и поощрения антисоветских замыслов германского империализма и фашизма. Этот документ является тем ключом, который дает возможность разобраться во всех хитросплетениях британской дипломатии накануне второй мировой войны.

В Германии, разумеется, понимали, что приезд Н. Чемберлена в тех условиях мог означать только одно: готовность на серьезные уступки. Поэтому в Берлине решили «разыграть» Н. Чемберлена⁵. К этому времени в результате совещаний с командованием вермахта германский канцлер склонялся к выводу, что осуществить захват всей Чехословакии сразу будет не так-то просто. Это был довольно твердый орешек. Но ввиду капитулянтской позиции Англии и Франции вполне возможно присоединить к германскому рейху без особых осложнений всю пограничную полосу Чехословакии. После этого она, лишенная укрепленной оборонительной линии и значительно ослабленная также во многих других отношениях, будет представлять уже легкую добычу. Это был бы тогда орешек без скорлупы.

15 сентября Н. Чемберлен прибыл в Берхтесгаден — резиденцию фашистского канцлера. Гитлер решительно потребовал передачи Германии Судетской области, угрожая в противном случае мировой войной. Он требовал также ликвидации союзных договоров Чехословакии с другими странами. Н. Чемберлен выразил готовность удовлетворить эти требования, но заявил, что должен получить на это официальную санкцию своего правительства, а также согласовать вопрос с французским правительством⁶.

Еще даже и не зная конкретного содержания происходивших в Берхтесгадене переговоров, М.М. Литвинов телеграфировал в этот же день в НКИД из Женевы: «Что Чехословакия будет предана, не подлежит сомнению»⁷. Более подробно сообщал в Париж 18 сентября о мнении М.М. Литвинова генеральный секретарь французской делегации на ассамблее Лиги наций Р. Арналь. Советский нарком охарактеризовал поездку Н. Чемберлена как капитуляцию перед Гитлером, писал Р. Арналь, потерю Англией и Францией престижа и подрыв их влияния в Европе. В связи с этим перед Советским Союзом, естественно, встает вопрос, не следует ли ему пересмотреть свою политику. Вместе с тем нарком предупреждал, что Гитлер не удовлетворится сделанными ему уступками, а выдвинет новые требования. В недалеком будущем между Францией и Великобританией, с одной стороны, и Германией и Италией — с другой, неизбежно разразится война, причем в условиях крайне неблагоприятных для первых⁸.

Французский посол в Москве Р. Кулондр также был весьма встревожен тем, как заключение нового соглашения типа «пакта четырех» может отразиться на позиции СССР. Перед СССР может встать вопрос, писал посол, о необходимости заключения соглашения с Германией, а в результате этого усилилась бы позиция Германии по отношению к западным державам⁹.

Весь смысл берхтесгаденского свидания сразу же был раскрыт советской печатью. Совершенно очевидно, писала «Правда» 17 сентября 1938 г., что поездка британского премьера в Германию имела целью «торг, расплачиваться за который хотят заставить Чехословакию». Поездка Н. Чемберлена — это попытка обмануть народы и под флагом миротворческих жестов «протащить соглашение с агрессором».

В результате переговоров с Н. Чемберленом Гитлер пришел к выводу, что ему нечего опасаться противодействия Англии его планам захвата Судетской области.

Настал тот момент, когда Франция как союзница Чехословакии обязана была занять твердую позицию. Но она вслед за Англией позорно капитулировала. 16 сентября Ж. Бонне снова решительно предупредил чехословацкого посланника С. Осуского, что Чехословакии не следует рассчитывать на помощь Франции¹⁰.

19 сентября британское и французское правительства передали чехословацкому правительству заявления, содержащие, по существу, совместное ультимативное требование Германии, Англии и Франции о передаче нацистскому рейху Судетской области¹¹. Ж. Бонне в беседе с чехословацким посланником подчеркнул, что если Чехословакия не примет этих требований, то Франция и Англия никакой помощи ей не окажут, а бросят ее на произвол судьбы¹².

Президент США Ф. Рузвельт поддержал англо-французскую акцию. Пригласив к себе на следующий день британского посла Р. Линдсея для совершенно секретного разговора, он отметил, что Англия и Франция требуют от Чехословакии «самой ужасной безжалостной жертвы, которая когда-либо требовалась от какого-либо государства». В то же время Рузвельт заявил, что если бы осуществляемый англичанами курс увенчался успехом, то он «был бы первым, кто приветствовал бы его»¹³.

Совершенно иной была позиция СССР. 19 сентября 1938 г. президент Чехословакии Э. Бенеш обратился к Советскому правительству с просьбой дать как можно скорее ответ на следующие вопросы:

«1. Окажет ли СССР согласно договору немедленную действительную помощь, если Франция останется верной и тоже окажет помощь.

2. В случае нападения Бенеш немедленно обратится телеграммой в Совет Лиги наций с просьбой привести в действие ст. ст. 16 и 17... В связи с этим Бенеш просит помощи в Лиге наций и просит от Советского правительства такого же срочного ответа о том, поможет ли СССР в качестве члена Лиги наций на основании упомянутых статей»¹⁴.

Политбюро ЦК ВКП(б), обсудив 20 сентября этот вопрос, сочло возможным дать на оба вопроса положительные ответы¹⁵. В тот же день советскому полпреду в Праге были даны следующие указания:

«1. На вопрос Бенеша, окажет ли СССР согласно договору немедленную и действительную помощь Чехословакии, если Франция останется ей верной и также окажет помощь, можете дать от имени правительства Советского Союза утвердительный ответ.

2. Такой же утвердительный ответ можете дать и на другой вопрос...»¹⁶.

Советский полпред в Праге С.С. Александровский немедленно передал этот ответ Э. Бенешу, который «выразительно благодарил»¹⁷. Содержание ответа было сообщено и правительству Франции¹⁸. Таким образом, Советское правительство снова поддержало Чехословакию в этих трудных и опасных для нее условиях.

Чехословацкий посланник в СССР З. Фирлингер отметил в беседе с американским поверенным в делах в Москве А. Керком, что Советское правительство, излагая свою позицию, «было абсолютно принципиальным. Оно заявило, что выполнит свои договорные обязательства». З. Фирлингер выразил уверенность, что помощь Советского Союза «будет немедленной и действенной»¹⁹. В то же время он сообщил в Прагу, что действия Франции в Москве характеризуют как «открытое предательство»²⁰.

Политбюро ЦК ВКП(б), рассмотрев вопрос о позиции советской делегации на очередной сессии ассамблеи Лиги наций, сочло необходимым, чтобы советский представитель еще раз четко и ясно разъяснил на ней позицию СССР в отношении помощи Чехословакии²¹. Это было необходимо, в частности, в связи с тем, что и политические деятели, и газеты западных держав пытались бросить тень на позицию Советского Союза, якобы отказывавшегося выполнять свои обязательства по советско-чехословацкому договору.

Выступая 21 сентября 1938 г. на ассамблее Лиги наций, М.М. Литвинов подчеркнул, что Лига наций «достаточно сильна, чтобы коллективными действиями предотвратить или прекратить агрессию». Против агрессора должны быть приняты меры, намеченные Уставом Лиги наций, причем решительно, последовательно и без колебаний, и тогда агрессор не будет введен в искушение и «мир будет сохранен мирными средствами». Советский нарком в своей речи разоблачал позорную политику попустительства агрессии, когда дело доходит до того, что едут к агрессору «за получением диктатов и ультиматумов, принося ему в жертву жизненные интересы того или иного государства».

М.М. Литвинов изложил заявления, которые Советское правительство передало 2 сентября правительству Франции и 20 сентября — правительству Чехословакии. Он подчеркнул, что это были заявления «лояльного участника международного соглашения и верного защитника Лиги наций. Не наша вина, если не было дано хода нашим предложениям, которые... могли дать желательные результаты как в интересах Чехословакии, так и всей Европы и всеобщего мира»²².

Великобритания и Франция по-прежнему оставались глухи к советским предложениям. Абсурдность такого положения отчетливо раскрыта в мемуарах У. Черчилля. «Поистине поразительно, — писал он, — что это публичное и недвусмысленное заявление одной из величайших заинтересованных держав не оказало влияния на переговоры Чемберлена или на поведение Франции в этом кризисе... Советские предложения фактически игнорировались... К ним отнеслись с равнодушием, чтобы не сказать с презрением... События шли своим чередом так, как будто Советской России не существовало. Впоследствии мы дорого поплатились за это»²³.

Для оценки позиции французского правительства можно привести высказывания военного атташе Франции в Чехословакии генерала Э. Фоше из его письма на имя Э. Даладье от 22 сентября. Он писал, что в Чехословакии главным виновником считают Францию, так как она — союзная держава. По отношению к ней проявляется «гнев и презрение», ибо французы «совершили акт предательства»²⁴ (курсив мой. — В.С.).

Чехословацкое правительство, подчиняясь англо-французскому давлению, капитулировало, дав согласие удовлетворить берхтесгаденские требования германского канцлера. Э. Бенеш впоследствии признал, что и на нем лежит вина за гибель Чехословакии²⁵. Выступая 23 сентября на заседании политической комиссии ассамблеи Лиги наций, М.М. Литвинов публично заявил, что, несмотря на принятие Чехословакией ультиматума, включающего возможное денонсирование советско-чехословацкого пакта, Советское правительство все же и впредь готово в случае помощи Чехословакии со стороны Франции ввести в действие советско-чехословацкий пакт²⁶.

Во время ассамблеи Лиги наций нарком иностранных дел СССР неоднократно подтверждал готовность Советского правительства оказать помощь Чехословакии также в беседах с иностранными дипломатами и политическими деятелями. Так, 22 сентября М.М. Литвинов имел в Женеве встречу с членом британского парламента лордом Бутби. Возвратившись сразу же в Лондон, Бутби сообщил о содержании этой беседы Галифаксу: М.М. Литвинов заявил, что он на протяжении последней недели несколько раз виделся с чехословацкими представителями и каждый раз заверял их, что в случае нападения со стороны Германии Советский Союз готов оказать Чехословакии, согласно договору, эффективную помощь. М.М. Литвинов считает желательным также созыв совещания заинтересованных держав и полагает, что совместное предупреждение Англии, Франции и Советского Союза германскому правительству все еще может возыметь действие. «По его мнению, — сказал Бутби, — твердое заявление, что Россия примет участие в случае войны против Германии, является единственным средством, которое может произвести впечатление» на Германию²⁷.

23 сентября М.М. Литвинов повторил все это также в беседе с главой британской делегации на ассамблее Лиги наций лордом — хранителем печати де ла Уарром и заместителем министра иностранных дел Англии Р. Батлером²⁸.

Освещая эти события, нельзя обойти молчанием тот факт, что в своих воспоминаниях, вышедших в 1971 г., Р. Батлер грубо фальсифицировал содержание этой беседы.

Вот что он телеграфировал в Форин оффис 23 сентября из Женевы: Литвинов заявил, что «если Франция вступит в войну, чтобы оказать помощь чехам, то русские также выступят». Советский нарком сказал, что «давно стремится начать переговоры между Великобританией, Францией и Россией» и предлагает созвать совещание этих трех держав и других государств, предпочтительно в Париже, чтобы показать немцам, что «мы собираемся действовать»²⁹ (курсив мой. — В.С.). В мемуарах же Р. Батлера позиция СССР представлена совершенно иначе. Коллективная безопасность накануне мюнхенского кризиса, отмечает Р. Батлер, безусловно, не могла быть создана без участия Англии, Франции и России; однако Франция и Россия проявляли-де «не большее стремление к действию, чем мы... У меня не оставалось сомнений, что русские сами вовсе не собираются действовать»³⁰. Таким образом, Р. Батлер пишет прямо противоположное тому, что он сообщил из Женевы в 1938 г. Налицо явное стремление очернить СССР, чтобы тем самым менее неприглядной выглядела позиция Англии.

Обелить тогдашнюю политику Англии, однако, трудно. Р. Батлер не получил из Лондона даже ответа на свою телеграмму о далеко идущих предложениях Советского правительства. Более того, Н. Чемберлен, ознакомившись с приведенными высказываниями наркома в беседе с де ла Уарром и Батлером, пришел чуть ли не в ужас, увидев в них «огромную опасность», так как осуществление их могло, по его мнению, «усилить большевизм во всем мире»³¹.

Несмотря на то что в течение последующих дней британское правительство заседало почти непрерывно, обсуждая все осложнявшееся положение, Чемберлен и Галифакс даже не упомянули об изложенных важнейших заявлениях М.М. Литвинова, скрыв их от других членов кабинета. Молчал по этому поводу и де ла Уарр, участвовавший в этих заседаниях.

Хотя Советское правительство не могло знать о реакции Н. Чемберлена на предложения наркома, оно совершенно правильно оценивало тогдашнее положение и возможные перспективы. НКИД телеграфировал М.М. Литвинову в ответ на его сообщение о беседе с де ла Уарром и Р. Батлером, что сомнительно, чтобы Франция и Англия решили согласиться на созыв конференции с участием СССР, так как до тех пор они игнорировали его³².

Что касается тогдашней позиции СССР, то многие политические деятели и историки признают безукоризненность его политики в отношении оказания помощи Чехословакии. Например, видный деятель британской консервативной партии Л. Эмери отмечал, что «Россия во время всего этого кризиса занимала абсолютно ясную позицию». Советский Союз, писал он, «последовательно отстаивал идею коллективной безопасности»³³. Американский историк А. Фэрниа в своем исследовании «Политика умиротворения» также признает, что в отличие от Англии и Франции «Советский Союз действительно проявлял поразительную готовность оказать военную помощь Чехословакии»³⁴.

Высоко оценивал политику СССР Дж. Дэвис, незадолго до этого покинувший Москву, где, будучи в течение двух лет послом США, хорошо ознакомился с ней. Энергичная борьба советской дипломатии за мир в Лиге наций и твердая решимость СССР оказать помощь Чехословакии, писал он, свидетельствовали об «искренности его целей и степени их благородства»³⁵.

Твердую и решительную позицию Советское правительство занимало и в связи с тем, что вслед за германскими агрессорами и вкупе с ними выступала в то время также Польша.

Развернув непосредственную подготовку к нападению на Чехословакию, германское правительство проявляло все большую заинтересованность в том, чтобы не оказаться единственным агрессором, а иметь соучастников. 10 августа 1938 г. Г. Геринг снова начал переговоры с польским послом в Берлине Ю. Липским о германо-польском сотрудничестве, прежде всего против СССР и Чехословакии. Он заметил, что после решения чешского вопроса «станет актуальной» русская проблема. Г. Геринг вновь заявил, что «в случае советско-польского конфликта Германия не может оставаться нейтральной и не оказывать помощь Польше». Оп отметил также, что Польша «может иметь известные интересы непосредственно в России, например на Украине»³⁶.

Поддерживаемые германскими фашистами, польские правящие круги вели себя все более агрессивно в отношении как Чехословакии, так и Советского Союза. Усиливалась инспирируемая правительством и генштабом антисоветская кампания в польской прессе. Следуя примеру германских и японских агрессоров, с середины июля польские власти в нарушение общепринятых международных норм и дипломатических традиций создали совершенно ненормальную обстановку вокруг советского полпредства.

Вызывающее поведение реакционных милитаристских правящих кругов Польши довело советско-польские отношения до крайне напряженного состояния. Журнал «Большевик» в статье «Куда идет Польша» констатировал, что она «суетится вокруг оси Рим—Берлин, стараясь к ней примазаться». Польские правящие круги выдвигают лозунг создания «великодержавной Польши», мечтают о захвате новых земель, об овладении берегами Балтийского и Черного морей³⁷.

Польское правительство продолжало усиленно заниматься созданием под руководством Польши антисоветского блока западных соседей СССР. В польской печати появились сообщения, что И. Риббентроп намерен посетить Литву, Латвию, Эстонию и Финляндию, «чтобы установить там протекторат Польши под протекторатом Германии»³⁸. Для осуществления этих планов Прибалтийские страны посетили начальник польского генерального штаба В. Стахевич и министр иностранных дел Польши Ю. Бек. «Правда» писала по этому поводу, что Бек хлопочет о создании блока «нейтральных государств от Черного моря до Северного Ледовитого океана, блока, который можно было бы поставить на службу агрессивным планам Берлина и Варшавы»³⁹. Создать этот блок польским правящим кругам, однако, не удалось.

Между тем положение Чехословакии продолжало ухудшаться. 19 сентября 1938 г. польский министр иностранных дел Ю. Бек направил Ю. Липскому директивы для переговоров с германским канцлером. Он подчеркивал, что исключительная серьезность положения позволяет «смело ставить проблемы». Польша проводит военные маневры вблизи советской границы, писал он, чтобы затруднить оказание Советским Союзом помощи Чехословакии, и она будет располагать «значительными военными силами» у чехословацкой границы⁴⁰.

На следующий день Ю. Липский сделал фашистскому канцлеру соответствующее заявление, подчеркнув, что с целью осуществления своих требований Польша не остановится «перед применением силы»⁴¹ (курсив мой. — В.С.).

Сообщая в тот же день в Париж о беседе с министром иностранных дел Польши полковником Ю. Беком, французский посол в Польше с тревогой писал, что польское правительство серьезно рассматривает возможность предпринять военные действия против Чехословакии⁴². Правительство Польши даже и не хотело мирного решения вопроса.

21 сентября оно предъявило чехословацкому правительству ультимативное требование о передаче Польше некоторых районов Чехословакии⁴³. Польский военный атташе в Париже информировал французский генеральный штаб, что в случае вторжения германских войск в Судетскую область поляки оккупируют Словакию, которая будет затем поделена между Польшей и Венгрией⁴⁴.

Сообщив о непосредственной опасности нападения со стороны Польши, чехословацкое правительство обратилось 22 сентября за поддержкой к СССР⁴⁵. Откликаясь на это обращение, Советское правительство на следующий же день передало польскому правительству заявление, что в случае, если бы польские войска вторглись в пределы Чехословакии, то СССР считал бы это актом агрессии и денонсировал бы договор о ненападении с Польшей⁴⁶. В.П. Потемкин сразу же поставил в известность об этом заявлении чехословацкого посланника в Москве З. Фирлингера⁴⁷.

Таким образом, Советский Союз снова решительно выступил в защиту Чехословакии. Французский посол Р. Кулондр признал в беседе с В.П. Потемкиным, что придает этой советской акции «крупнейшее международное значение. Положительный ее эффект должен коснуться не только Чехословакии, по и Франции»⁴⁸.

Английский историк Дж. Уилер-Беннет писал впоследствии, что Советский Союз «использовал любую возможность, чтобы продемонстрировать готовность выполнить свои обязательства перед Францией и Чехословакией. Все снова и снова это подчеркивалось в Лондоне, Париже, Праге, Женеве, а также в Берлине — к полному замешательству английского и французского правительств. По всем имеющимся данным, позиция России на всем протяжении чешского кризиса была образцовой. Она пошла даже дальше буквы своих обязательств, пригрозив денонсировать свой договор о ненападении с Польшей, если последняя приняла бы участие в нападении на Чехословакию»⁴⁹.

Советский Союз занимал такую твердую и последовательную позицию, несмотря на то что положение было весьма опасным и для него самого, так как польское правительство вынашивало планы совместного похода германских и польских войск против СССР. Польский посол в Париже Ю. Лукасевич заявил У. Буллиту 25 сентября, что «начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом» и что в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, подчеркнул Ю. Лукасевич, что «в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства»⁵⁰.

Благоприятную для агрессоров позицию заняла Румыния. Информируя итальянское правительство о позиции Румынии, румынский посланник в Риме А. Замфиреску 23 сентября заявил министру иностранных дел Италии Г. Чиано, что Румыния возражала, возражает и будет возражать против прохода советских войск через ее территорию с целью оказания помощи Чехословакии. Что касается обострения отношений между Польшей и СССР из-за Чехословакии, то румынский посланник сказал, что «Румыния будет на стороне Варшавы и что в любом случае союз с Польшей будет иметь приоритет перед обязательствами в отношении Праги»⁵¹. Это означало, что в случае вооруженного конфликта, который возник бы в результате германской и польской агрессии против Чехословакии и в котором участвовал бы СССР, Румыния, несмотря на союз с Чехословакией, будет на стороне агрессоров⁵².

Угрожающую позицию продолжала занимать по отношению к СССР Япония. В конце июля — начале августа 1938 г., как уже было показано, Япония развязала крупный вооруженный конфликт в районе оз. Хасан. Сразу же после разгрома там японских войск в Токио было принято решение предпринять следующей весной хорошо подготовленное вторжение в восточные районы Монгольской Народной Республики⁵³.

Продолжались переговоры о союзе трех фашистских агрессоров — Германии, Италии и Японии. 3 сентября 1938 г. советский военный разведчик Р. Зорге сообщал из Токио, что в связи с напряженным положением в Европе И. Риббентроп по согласованию с Муссолини передал японскому военному атташе в Берлине предложение заключить трехсторонний политический и военный союз. Японский генеральный штаб и премьер-министр Коноэ выразили согласие на заключение союза, направленного против СССР⁵⁴. 14 сентября 1938 г. Р. Зорге писал, что возрастает решимость японцев «начать войну против СССР, когда СССР будет вовлечен в европейскую войну»⁵⁵. 26 сентября Г. Геринг сообщил британскому послу в Берлине Н. Гендерсону, что в случае германо-советского конфликта Япония обязалась напасть на СССР⁵⁶. В японской армии было широко распространено мнение, что Япония должна воспользоваться случаем, который может не повториться, чтобы «раз и навсегда урегулировать счеты» с СССР⁵⁷.

Советское полпредство в Японии доносило в то время, что японские газеты подняли злобный вой против СССР, целиком солидаризируясь с Гитлером в чехословацком вопросе⁵⁸. Союзом с Германией японские правящие круги рассчитывали поставить Советский Союз перед фактом войны одновременно на два фронта — с Германией и Японией. Война против СССР в союзе с Германией и при фактической поддержке со стороны западных держав сулила, по их мнению, быстрый и определенный успех⁵⁹.

И тем не менее Советский Союз был готов выполнить свои договорные обязательства в отношении Чехословакии, если она не капитулирует, а будет сражаться и Франция выступит ей на помощь. Для этого в СССР заблаговременно были приняты необходимые военные подготовительные меры. Еще 26 июня 1938 г. Главный военный совет Красной Армии принял постановление о преобразовании Белорусского и Киевского военных округов в Особые военные округа⁶⁰, т. е. об их усилении.

21 сентября в условиях резко обострившегося кризиса были даны указания о немедленном приведении определенных воинских частей в боевую готовность. Одновременно были осуществлены и другие мероприятия по усилению войск западных приграничных военных округов. В общей сложности в боевую готовность были приведены более сорока дивизий⁶¹.

О принимаемых Советским правительством мерах сразу же был поставлен в известность французский военный атташе в СССР полковник О. Палас, который сообщил о них в Париж⁶².

24 сентября начальник генерального штаба французской армии М. Гамелен передал советскому военно-воздушному атташе во Франции Н.Н. Васильченко информацию о том, что на границе Германии с Чехословакией сконцентрировано 30 (а по некоторым разведывательным данным — 38) немецких дивизий и военно-воздушные силы. В связи с этим М. Гамелен сообщил, что генеральный штаб Франции подтягивает войска к французской линии укреплений⁶³. На следующий же день Народный комиссариат обороны СССР поручил Н.Н. Васильченко передать начальнику генерального штаба французской армии сведения об указанных предупредительных мерах, принятых советским командованием⁶⁴. Эти сведения были переданы французскому генштабу⁶⁵.

Для отправки в Чехословакию были подготовлены 246 бомбардировщиков и 302 истребителя⁶⁶. В Чехословакии для их приема были подготовлены аэродромы и запасы горючего⁶⁷.

В связи с дальнейшим обострением обстановки в последующие дни в Киевском, Белорусском и других военных округах были приведены в боевую готовность еще 30 стрелковых дивизий и другие воинские части. В Вооруженные Силы СССР было дополнительно призвано в общей сложности до 330 тыс. человек⁶⁸.

Зная о готовности СССР оказать вместе с Францией помощь Чехословакии, французский посол в Москве Р. Кулондр телеграфировал 24 сентября в Париж о целесообразности принятия мер по координации действий двух стран в этом вопросе⁶⁹.

Но в Париже считали иначе. В генеральном штабе французской армии был подготовлен документ «Рассуждения о возможных последствиях советско-французских военных контактов». Суть его сводилась к тому, что такие контакты принесут-де больше вреда, чем пользы. Первый вывод, сделанный в документе, заключался в том, что безопасность Франции основывается прежде всего на союзе с Англией. Второй вывод авторов документа гласил, что, учитывая постоянное усиление мощи Германии, может быть признано обоснованным — наряду с тесным соглашением с Англией — «установление более солидных связей с русской мощью, которая растет такими темпами, что с ней не могут равняться ни страны Малой Антанты, ни Польша». Но к этому выводу были сделаны такие оговорки, которые сводили его значение на нет. Так, в документе утверждалось, что усиление связей Франции с СССР может отрицательно сказаться на франко-английском сотрудничестве. Общий смысл документа сводился к тому, что устанавливать военное сотрудничество с СССР, мол, невозможно. Правда, высказывалось опасение, что отказ Франции от установления более тесного сотрудничества с СССР может побудить его «вернуться к политике Рапалло»⁷⁰.

Все эти факты и события наглядно свидетельствовали о том, что к этому времени четко определилась позиция всех основных участников рассматриваемых событий. Фашистские агрессоры действовали с каждым днем все наглее. В союзе с ними выступали польские правящие круги. Позиция же Англии и Франции становилась все более капитулянтской. Они не только не оказывали никакой поддержки Чехословакии, но, напротив, помогали фашистскому рейху в аннексии Судетской области, с тем чтобы Гитлер мог осуществить ее, не вызвав войны в Европе, в которую были бы вовлечены и западные державы.

Только Советский Союз продолжал занимать твердую и последовательную позицию, решительно заявляя о своей готовности выполнить свои договорные обязательства в отношении Чехословакии и оказать ей эффективную помощь. Вместе с тем СССР проявлял и необходимую осмотрительность, чтобы не оказаться в одиночку в состоянии войны с блоком фашистских агрессоров, а то и со всем лагерем капитализма⁷¹. Именно об этом мечтала британская реакция во главе с Н. Чемберленом. Задача же советской дипломатии заключалась в том, чтобы избежать такой войны. В Советском Союзе прекрасно понимали, что нереально ставить задачу пресечения агрессии Германии и Польши против Чехословакии силами одного только СССР. Советское правительство добивалось принятия коллективных мер с участием СССР, Франции, Англии, Чехословакии и других государств, которым угрожала агрессия.

22 сентября Н. Чемберлен прибыл в Бад-Годесберг для новой встречи с Гитлером. Британский премьер сообщил германскому канцлеру, что ему удалось добиться согласия на передачу Германии Судетской области не только от британского, но также от французского и чехословацкого правительств. В ответ германский канцлер в ультимативном порядке потребовал, чтобы передача Германии Судетской области была начата немедленно, а именно 26 сентября, и закончена к 1 октября. Вместе с тем Гитлер решительно настаивал теперь также на передаче некоторых районов Чехословакии Польше и Венгрии. В случае отклонения его требований германский канцлер снова грозил войной. Он говорил, что больше нет условий для существования чехословацкого государства⁷². Канцлер передал британскому премьеру меморандум со своими требованиями⁷³. В таких условиях переговоры оказались на грани срыва. Но перед отъездом из Бад-Годесберга Н. Чемберлен все же обязался перед канцлером «приложить все усилия к тому, чтобы меморандум был принят»⁷⁴.

Положение оказалось настолько острым, что в Лондоне вспомнили и о Советском Союзе. Для того чтобы побудить гитлеровцев согласиться на империалистическую сделку с Великобританией на приемлемых для Лондона условиях, было сочтено полезным намекнуть им на возможность сотрудничества Англии и Франции с СССР. Британские правящие круги знали, что в Берлине все меньше считались с мнением Англии. Но им была известна установка И. Риббентропа: «Не надо опасаться Англии, пока она не будет считать своим союзником Россию»⁷⁵. Постоянный заместитель британского министра иностранных дел А. Кадоган, отнюдь не скрывая в беседе с чехословацким посланником в Лондоне своего классово-враждебного отношения к СССР, говорил: «Это, однако, не значит, что Россией нельзя оперировать в политических целях: наоборот, в интересах Чехословакии указать немцам на опасность русского вмешательства, так как, несмотря на все заверения, Германия боится России»⁷⁶.

У. Черчилль рассказывает в своих воспоминаниях, что, посетив 26 сентября Н. Чемберлена и Э. Галифакса, он решительно потребовал опубликования заявления о единстве целей Англии, Франции и СССР в оказании противодействия германской агрессии⁷⁷. Н. Чемберлен в конце концов согласился, хотя действительно сотрудничать с СССР не собирался. Вечером появилось сообщение Форин оффис: «Если, несмотря на все усилия британского премьер-министра, Германия совершит нападение на Чехословакию, то в результате этого Франция обязана будет немедленно прийти ей на помощь, а Великобритания и Россия безусловно поддержат Францию»⁷⁸. На следующий день это сообщение было опубликовано в британских и французских газетах.

Как сообщало 27 сентября из Москвы агентство Гавас, в СССР с удовлетворением было встречено опубликованное накануне вечером сообщение Форин оффис. В Москве считают, что наступило время для установления тесного военного сотрудничества между Советским Союзом, Англией и Францией⁷⁹.

Однако сообщение британского ведомства иностранных дел было лишь дипломатическим ходом и не отражало действительной политики Англии. Несколько дней спустя Н. Чемберлен признал, что это сообщение «не бралось им всерьез, а было лишь маневром для оказания давления на Гитлера»⁸⁰. С.С. Александровский характеризовал его как «контрблеф Чемберлена»⁸¹. Западногерманский историк Б. Целовский констатировал в этой связи, что западные державы использовали Советский Союз «лишь как жупел против Гитлера, вовсе не думая серьезно о военном сотрудничестве»⁸². Об этом свидетельствовал и тот факт, что ни до, ни после опубликования указанного сообщения британские представители к Советскому правительству в связи с ним даже не обращались.

Когда утром 27 сентября французское правительство собралось на очередное заседание, Ж. Бонне напомнил, что за последние месяцы мы дважды предупреждали чехов, что ни в коем случае не можем «вступить в войну и что поддержим их только дипломатическим путем». Ж. Бонне заявил, что «нужно любой ценой стремиться к соглашению»⁸³.

В Лондоне и Париже снова начал рассматриваться вопрос о созыве конференции западных держав вместе с фашистским рейхом для решения вопроса о «мирной передаче» Германии Судетской области, т. е. о расчленении Чехословакии.

За такую конференцию ратовал и американский посол в Париже У. Буллит. 24 сентября он выступил с инициативой созыва конференции, на которой встретились бы представители Англии, Франции, США, Германии, Италии и Польши. «Я считаю очень существенным, — писал он в госдепартамент, — чтобы в такой конференции участвовала Польша, и столь же существенным, чтобы в ней не участвовало Советское русское правительство»⁸⁴.

У. Буллит явно имел в виду конференцию двух группировок империалистических держав, где в условиях равного представительства (три с каждой стороны) шел бы торг о переделе мира соответственно изменившемуся соотношению сил между ними. Нежелание У. Буллита, чтобы в конференции принимал участие Советский Союз, не оставляло никаких сомнений в том, что он имел в виду достижение сделки между ними, в частности на антисоветской основе.

Американский историк А. Фэрниа, изложив содержание телефонного разговора Э. Даладье с Н. Чемберленом поздно вечером 27 сентября, во время которого было решено предложить германскому канцлеру созвать конференцию без участия СССР, пишет: «Неудивительно, что Чемберлен не считал нужным участие Советов в предлагаемой международной конференции. Главной целью дипломатии Чемберлена в течение ряда лет было заключение западного пакта четырех держав, исключив Советский Союз»⁸⁵.

Западногерманский историк Г. Нидхарт, подробно изучивший документы британских архивов о политике правительства Н. Чемберлена по отношению к СССР, писал, что она характеризовалась «открытым игнорированием Советского Союза и стремлением к его изоляции»⁸⁶.

После консультации с правительствами Англии и Франции Ф. Рузвельт направил вечером 27 сентября 1938 г. Гитлеру послание, в котором высказался за немедленный созыв в одной из нейтральных стран «конференции всех непосредственно заинтересованных государств»⁸⁷.

Текст этого послания был направлен для информации правительствам Франции, Англии, Чехословакии, Италии, Полыни и Венгрии, из чего можно предположить, что именно эти страны наряду с Германией рассматривались в послании как «непосредственно заинтересованные». Состав участников снова был «сбалансирован»: США, Франция, Англия и Чехословакия, с одной стороны, и Германия, Италия, Польша и Венгрия — с другой. Участие Советского Союза, как и предлагал У. Буллит, не предусматривалось.

В связи с интересом, проявленным США таким образом к положению в Европе, 28 сентября В.П. Потемкин передал американскому поверенному в делах в СССР Заявление Советского правительства, в котором констатировалось, что в Центральной Европе развертываются события, грозящие перерасти в новую мировую войну. В Заявлении напоминалось, что еще в марте, после насильственного захвата Германией Австрии, создавшего угрозу для мира в Европе, Советское правительство предложило в предупреждение дальнейших опасных международных осложнений безотлагательный созыв конференции, которая могла бы изыскать практические меры для противодействия агрессии и спасения мира коллективными усилиями. Правительство СССР заявляло, что и теперь оно «наиболее эффективное средство для предупреждения дальнейшей агрессии и для предотвращения новой мировой войны видит в немедленном созыве международной конференции» и готово принять активное участие в такой конференции. На следующий день Заявление было опубликовано в советской печати⁸⁸.

Подход Советского правительства к вопросу о созыве конференции коренным образом отличался от американского. Если американское правительство имело в виду конференцию двух империалистических группировок и сговор между ними за чужой счет, то советское предложение предусматривало созыв конференции с широким участием стран, заинтересованных в сохранении мира, с тем чтобы выработать коллективные меры борьбы против агрессии. Однако советское предложение и на этот раз не было поддержано западными державами.

Н. Чемберлен выдвинул утром 28 сентября свое собственное предложение. Он сообщил в послании Гитлеру, что готов в третий раз прибыть в Германию, чтобы обсудить условия передачи Германии Судетской области. Британский премьер указал, что если канцлер пожелает, то в переговорах могли бы принять участие также представители Франции и Италии. При этом он высказывал уверенность, т. е. фактически заверял германского канцлера, что он таким путем сможет добиться осуществления своих требований и без войны⁸⁹. Это означало, что вместо международной конференции по вопросу о борьбе против агрессии предполагался сговор четырех империалистических держав за счет Чехословакии.

Получив телеграмму американского посла в Лондоне Дж. Кеннеди о предложении Н. Чемберлена, Ф. Рузвельт направил британскому премьеру днем 28 сентября следующее послание «Молодец» («Good man»)⁹⁰. Дж. Кеннеди со своей стороны заявил Галифаксу, что он «искренне симпатизирует всему, что делает Н. Чемберлен, и "горячо поддерживает" предпринимаемые им шаги»⁹¹. Англия и США действовали, таким образом, в полном взаимопонимании.

Принципиальной, последовательной позиции борьбы против германской агрессии придерживался только Советский Союз. И это нашло широкое международное признание.

Весьма ярко охарактеризовал 29 сентября позицию СССР и Англии У. Черчилль в беседе с советским полпредом в Лондоне. «Сегодня Черчилль в разговоре со мной, — писал И.М. Майский, — с большим респектом и удовлетворением отзывался о поведении СССР в нынешнем кризисе... СССР, по словам Черчилля, выполняет свой международный долг, в то время как Англия и Франция капитулируют перед агрессорами. В связи с этим сочувствие к СССР быстро возрастает...» Что же касается позиции британского правительства, то У. Черчилль подверг ее самой резкой критике, отмечая, что она ведет «к неизбежному развязыванию войны». Стремление И. Чемберлена «игнорировать и отталкивать» СССР, по словам У. Черчилля, было «не только нелепо, но и преступно», а англо-французский план расчленения Чехословакии — возмутителен⁹².

29—30 сентября 1938 г. в Мюнхене состоялась конференция Англии, Франции, Германии и Италии⁹³, завершившаяся сделкой четырех держав об отторжении от Чехословакии Судетской области.

Н. Чемберлен и Э. Даладье пошли в Мюнхене на сговор с агрессорами, на капитуляцию перед ними, позорно предав Чехословакию и оказав фашистским агрессорам помощь в ее расчленении⁹⁴.

30 сентября Чемберлен и Гитлер подписали в Мюнхене декларацию о ненападении и консультациях. Подписание этой декларации, однако, вовсе не означало, что фашистская Германия собиралась придерживаться ее. Риббентроп сразу же после окончания конференции заявил, что Н. Чемберлен «сегодня подписал смертный приговор Британской империи и предоставил нам проставить дату приведения этого приговора в исполнение»⁹⁵.

Английская пропаганда преподносила мюнхенское соглашение как величайшее достижение, обеспечивающее сохранение мира. Но в политических и дипломатических кругах даже буржуазных стран прекрасно понимали, что мюнхенское соглашение было империалистической сделкой четырех держав за счет других стран, что оно было заключено, в частности, на антисоветской основе.

Так, польский посол в Лондоне Э. Рачиньский писал, касаясь мюнхенского сговора, что в Англии господствует мнение, что Н. Чемберлен «защитил английские ворота и перенес таким образом игру на восток Европы»⁹⁶. 4 октября 1938 г. французский посол в Москве Р. Кулондр со своей стороны отмечал, что мюнхенское соглашение «особенно сильно угрожает Советскому Союзу. После нейтрализации Чехословакии Германии открыт путь на юго-восток»⁹⁷. Лорд Лотиан, назначенный вскоре британским послом в США, отмечал в беседе с латвийским посланником в Вашингтоне, что в связи с Мюнхеном политические круги Лондона полагали, что Гитлер после захвата Чехословакии «двинется на Украину». «В Европе все ожидали этого», — подчеркивал он⁹⁸.

Эта антисоветская подоплека мюнхенского сговора четырех держав не скрывается и некоторыми западными историками. Английский историк Дж. Уилер-Беннет отмечает, что среди правящих кругов Англии в период Мюнхена существовала тайная надежда, что если бы удалось повернуть направление германской агрессии на восток, то она «израсходовала бы свои силы в русских степях в борьбе, которая истощила бы обе воюющие стороны»⁹⁹. Об этом же свидетельствуют известный американский публицист и обозреватель У. Липпман и американский дипломат Ч. Болен, работавший в то время в посольстве США в Москве. Они писали, что мюнхенская политика Англии основывалась на надежде, что Германия и Россия окажутся в состоянии войны и «обескровят друг друга»¹⁰⁰.

Характеризуя положение, создавшееся в результате мюнхенского соглашения, Д. Ллойд Джордж говорил 2 октября в беседе с И.М. Майским, что Лига наций и коллективная безопасность мертвы. В международных отношениях наступает эпоха «жесточайшего разгула грубой силы и политики бронированного кулака... Единственным светлым пятном на этом мрачном фоне остается только СССР», к которому отныне еще больше, чем раньше, будут обращаться взоры всех прогрессивных и демократических кругов человечества¹⁰¹.

3 октября министр иностранных дел Чехословакии К. Крофта в беседе с советским полпредом С.С. Александровским выразил благодарность за поддержку, которую чехословацкий народ нашел в честной и последовательной позиции СССР, «готового выполнить свои обязательства и оказать помощь, не прячась от ответственности и последствий»¹⁰².

В работах ряда западных историков встречаются недостойные попытки как-то бросить тень в связи с Мюнхеном и на СССР, но они несостоятельны. Даже биограф лорда Галифакса Ф. Биркенхед признает, что в течение всего чехословацкого кризиса не было оснований сомневаться в том, что Советский Союз относится к своим предложениям об оказании помощи Чехословакии со всей серьезностью и что он выполнит свои обязательства. Поэтому было исключительно важно открыто иметь СССР в качестве союзника и «можно считать непростительной ошибкой, что не были приняты меры для достижения этого»¹⁰³.

В СССР отчетливо видели опасность, связанную с мюнхенской сделкой четырех империалистических держав. В советской прессе отмечалось, что за короткий срок Эфиопия, Испания, Китай, Австрия, Чехословакия стали жертвами «прожорливых фашистских людоедов». Наряду с осуждением действий агрессоров в печати критиковалась и проводившаяся в Лондоне и Париже политика попустительства агрессии, которая привела к мюнхенской сделке с расчленением Чехословакии. Капитуляция Англии и Франции перед агрессором, писали «Известия» 4 октября 1938 г., «по видимости отдалив войну, в действительности ее приближает».

В сопоставлении с политикой империалистических держав, которая вела к новой мировой войне, особенно наглядно выделялась та принципиальная и решительная борьба за сохранение мира, которую вело Советское правительство. Взоры всего прогрессивного человечества, всех народов обращены к Советской стране, международный авторитет которой еще больше возрос, писала «Правда». «Только политика Советского правительства есть политика последовательной борьбы за всеобщий мир, за независимость и свободу народов против фашистских агрессоров и захватчиков»¹⁰⁴.

Резко осуждали мюнхенский сговор прогрессивные силы всего мира. В опубликованном 9 октября воззвании представителей коммунистических партий Франции, Великобритании, Испании, Чехословакии, США, Германии, Италии, Бельгии, Швейцарии, Швеции, Канады и Голландии указывалось, что «в Мюнхене совершено преступление против всеобщего мира». В то же время в воззвании подчеркивалось, что народы «видят в лице Советского Союза, всегда соблюдающего свои обязательства, великую надежду цивилизации и оплот мира»¹⁰⁵.

Обстоятельная характеристика мюнхенского сговора четырех империалистических держав была дана 6 ноября 1938 г. в докладе Председателя СНК В.М. Молотова. Он констатировал, что мюнхенский сговор усилил опасность возникновения второй империалистической войны. Одновременно Председатель СНК подробно охарактеризовал позицию Советского Союза. Если Франция отказалась от своего договора с Чехословакией, сказал он, то СССР показал, что его отношение к международным договорам совсем другое. Он не дал себя запугать угрозами со стороны фашистских держав. Советский Союз «демонстрировал перед всеми странами свою верность заключенным договорам и международным обязательствам и свою готовность к борьбе против агрессии»¹⁰⁶.

Мюнхенское соглашение, продиктованное Чехословакии под угрозой применения силы и с помощью самого грубого давления, представляло собой проявление неприкрытого империалистического произвола. Поэтому оно было незаконным и Советское правительство никогда не признавало его.

* * *

Мюнхенское соглашение коренным образом меняло все положение в Центральной Европе. Захватив Австрию, а затем часть Чехословакии, Германия серьезно укрепила свои позиции. Была окончательно ликвидирована англо-французская гегемония в капиталистической Европе, основывавшаяся на Версальском договоре. В Мюнхене, по существу, была уничтожена система военных союзов, заключенных Францией с другими государствами Европы. Была похоронена Лига наций. Фактически перестал существовать советско-французский договор о взаимопомощи против агрессии как средство обеспечения мира и безопасности в Европе. Мюнхенский сговор четырех империалистических держав приближал начало второй мировой войны.

Примечания

1. Public Record Office. Cab. 27/646.

2. Colvin I. Op. cit. P. 248—249.

3. Подробнее см.: Крал В. План Зет. М., 1978. С. 241.

4. Там же. С. 225.

5. Die Weizsäcker-Papiere, 1933—1950. Frankfurt а. М., 1974. S. 169.

6. Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. 1. С. 156—157, 159, 162—165.

7. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 494.

8. DDF. Sér. 2. T. 11. P. 300.

9. Ibid. P. 694—696.

10. Ibid. P. 268.

11. Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. 1. С. 170—171.

12. Документы по истории мюнхенского сговора. С. 235—236; DDF. Sér. 2. T. 11. P. 347—348.

13. DBFP. Sér. 3. L., 1954. Vol. 7. P. 627.

14. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 499.

15. История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1970. Т. 5, кн. 1. С. 68.

16. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 500.

17. Документы по истории мюнхенского сговора. С. 244.

18. DDF. Sér. 2. T. 11. P. 266.

19. FRUS. 1938. Vol. 1. P. 633—634.

20. Документы по истории мюнхенского сговора. С. 240.

21. История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 5, кн. 1. С. 66.

22. Известия. 1938. 22 сент.

23. Churchill W.S. Op. cit. P. 239—240.

24. Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. 1. С. 211.

25. Безыменский Л. Разгаданные загадки третьего рейха, 1933—1941. М., 1980. С. 139.

26. Известия. 1938. 24 сент.

27. Public Record Office. Cab. 27/646. P. 79.

28. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 521.

29. DBFP. Ser. 3. Vol. 2. P. 497—498.

30. The Memoirs of Lord Butler: The Art of Possible. L., 1971. P. 70.

31. Das Abkommen von München 1938. Tschechoslowakische diplomatische Dokumente. Pr., 1968. S. 295.

32. АВП СССР. Ф. 059. Оп. 1. Д. 1908. Л. 108.

33. Эмери Л. Моя политическая жизнь. М., 1960. С. 546.

34. Furnia A.H. The Diplomacy of Appeasement. Wash., 1960. P. 356.

35. Davies J.E. Op. cit. P. 278.

36. Papers and Memoirs of Józef Lipski. N. Y., 1968. P. 377—378.

37. Большевик. 1938, № 8. С. 63—64, 66.

38. Przegląd Powszëchny. 1938. N 4.

39. Правда. 1938. 19 июня.

40. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. М., 1969. Т. 6. С. 361—362.

41. Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. 1. С. 177.

42. DDF. Sér. 2. T. 11. P. 362—363.

43. Celovski B. Das Münchener Abkommen, 1938. Stuttgart, 1958. S. 391.

44. FRUS. 1938. Vol. 1. P. 664.

45. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 515—516.

46. Там же. С. 516.

47. АВП СССР. Ф. 011. Оп. 2. Д. 207. Л. 46.

48. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 522.

49. Foreign Affairs. 1946. Oct. P. 37.

50. FRUS. 1938. Vol. 1. P. 650—651.

51. Ciano's Diplomatic Papers. L., 1947. P, 236—237.

52. Подробнее о позиции Румынии по этому вопросу см.: Шевяков А.А. Советско-румынские отношения и проблема европейской безопасности, 1932—1939. М., 1977. С. 263—270, 274—275; Волков В.К. Мюнхенский сговор и Балканские страны. М., 1978. С. 18, 27, 31—32, 37, 39.

53. Bergamini D. Japan's Imperial Conspiracy. L., 1971. P. 696.

54. СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны, Сентябрь 1938 г. — август 1939 г.: Документы и материалы. М., 1971. С. 666—667.

55. Там же. С. 650.

56. DBFP. Ser. 3. Vol. 1. P. 562.

57. FRUS, 1938. Vol. 3. P. 307—310.

58. АВП СССР. Ф. 059. Оп. 1. Д. 1979. Л. 41.

59. См.: Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений. М., 1962. С. 204—205.

60. Советско-чехословацкие отношения между двумя войнами. 1918—1939. М., 1968. С. 218—219.

61. История второй мировой войны. М., 1974. Т. 2. С. 105—106.

62. DDF. Sér. 2. T. 11. P. 447.

63. Документы по истории мюнхенского сговора. С. 293—294.

64. Там же. С. 293.

65. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 532.

66. Документы по истории мюнхенского сговора. С. 312—313.

67. Крал В. Указ. соч. С. 162.

68. История второй мировой войны. Т. 2. С. 107—108.

69. DDF. Sér. 2. T. 11. P. 511.

70. Archives Daladier (Paris). 2 DA6. Dr1. Sdr. b.

71. На заседании чехословацкого правительства констатировалось, что если Советский Союз в одиночку будет помогать Чехословакии, то вооруженный конфликт «превратится в войну СССР со всей Европой» (см.: Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 554).

72. Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. 1. С. 201—210; DBFP. Ser. 3. Vol. 2. P. 463—473, 499—508.

73. Документы по истории мюнхенского сговора. С. 288—291.

74. Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. 1. С. 220.

75. Nicolson H. Op. cit. P. 267.

76. Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. 1. С. 85.

77. Churchill W.S. Op. cit. P. 309.

78. DBFP. Ser. 3. Vol. 2. P. 550.

79. Celovsky B. Op. cit. S. 443.

80. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 553.

81. Там же.

82. Celovsky B. Op. cit. 1938. S. 443.

83. DDF. Sér. 2. T. 11. P. 605—606.

84. FRUS. 1938. Vol. 1. P. 642. Германское посольство в Вашингтоне отмечало в тот же день, что в США наблюдается «понимание германских требований» к Чехословакии и «ясно выраженная антипатия по отношению к России» (ADAP. Ser. D. Bd. 2. S. 739).

85. Furnia A. Op. cit. P. 356.

86. Niedhart G. Grossbritannien und die Sowjetunion, 1934—1939. München, 1972. S. 403.

87. FRUS. 1938. Vol. 1. P. 684—687.

88. Известия. 1938. 29 сент.

89. DBFP. Ser. 3. Vol. 2. P. 587.

90. FRUS. 1938. Vol. 1. P. 688.

91. DBFP. Ser. 3. Vol. 2. P. 635.

92. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 543—544.

93. Запись хода конференции см.: Документы и материалы кануна второй мировой войны. Т. 1. С. 230—234.

94. Президент США Ф. Рузвельт счел за честь примкнуть к участникам мюнхенского сговора. Он отправил Чемберлену поздравительную телеграмму. См.: Mosley L. On Borrowed Time: How World War II Began. N. Y., 1969. P. 68.

95. Dalton H. The Fateful Years: Memoirs, 1931—1945. L., 1957. P. 195.

96. СССР в борьбе за мир... С. 129.

97. Coulondre R. De Staline à Hitler. P., 1950. P. 165—166.

98. ЦГИА ЛатвССР. Ф. 1313 г. Оп. 20. Д. 135. Л. 55.

99. Foreign Relations. 1946. Oct. P. 38.

100. Lippmann W. U.S. Foreign Policy: Shield of the Republic. Boston, 1943. P. 116; Bohlen Ch. Witness to History, 1929—1969. N. Y., 1973. P. 59.

101. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 557.

102. СССР в борьбе за мир... С. 31.

103. Birkenhead F. Halifax. L., 1965. P. 414—415.

104. Правда. 1938. 4 окт.

105. VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба народов против фашизма: Сб. документов. М., 1975. С. 487, 490.

106. Документы внешней политики СССР. Т. 21. С. 695—698.