Последние приготовления Германии к развязыванию войны. Ухудшение экономического положения гитлеровской Германии

Между тем правящая клика Германии заканчивала последние приготовления к нападению на Польшу. 14 августа в ставке Гитлера состоялось совещание генералитета, на котором главарь фашистов объявил о сроках выступления против Польши. Гитлер имел все основания выразить уверенность, что Англия не придёт на помощь Польше¹.

Многочисленные свидетельства подтверждают, что гитлеровская клика была в тот момент исполнена решимости развязать мировую войну. Можно привести, например, высказывание, содержащееся в дневнике итальянского министра иностранных дел Чиано, где он сделал запись о своей беседе с Риббентропом от 11 августа 1939 г. Юн отвергает любое решение, которое могло бы дать Германии удовлетворение и предотвратить борьбу»², — писал Чиано.

Если в 1936—1937 гг. Германия была ещё не полностью подготовлена к большой войне, а её экономическое положение позволяло вести дальнейшие военные приготовления без катастрофического влияния на экономику, то иная картина наблюдалась в 1939 г.

Решающим фактором, который заставлял немецких фашистов спешить с развязыванием войны, было катастрофическое положение немецкой экономики, финансов, внешней торговли. В результате увеличения расходов на вооружения бюджетный дефицит гитлеровской Германии вырос с 4% её бюджета в 1933 г. до 22% в 1935 г. и свыше 25% в 1938 г.³ Этот дефицит тайно покрывался за счёт специальных векселей, выпускавшихся правительством для продажи промышленникам и банкирам. Последние не отказывались от покупки этих векселей, так как вплоть до 1938 г. гонка вооружений приносила дельцам огромные прибыли. Дельцы могли расширять военное производство, ибо в Германии ещё существовала большая безработица и, следовательно, рабочая сила могла быть найдена для соответствующего расширения предприятий. Кроме того, имелась возможность получать дополнительные ресурсы сырья для расширения военного производства. Короче говоря, существовал ещё неиспользованный экономический потенциал для усиления гонки вооружений.

Однако к 1938 г. положение изменилось. Тайное финансирование вооружений посредством правительственных векселей стало весьма затруднительным, так как промышленники перестали их покупать, что объяснялось резким ухудшением экономического положения Германии. Рабочей силы стало не хватать для дальнейшего расширения военного производства. То же самое касалось и поставок стратегического сырья. Чтобы увеличить ввоз сырья, требовалось увеличить экспорт, за счёт которого добывалась необходимая для импорта валюта.

В 1938 г. вследствие роста немецкого экспорта удалось несколько увеличить ввоз стратегического сырья. Но уже с середины 1938 г. немецкий экспорт выявил тенденцию к падению. В 1939 г. эта тенденция дала знать о себе с ещё большей силой. Общий экспорт Германии за I квартал 1939 г. упал с 1 360 млн марок до 1 262 млн Такое падение объяснялось главным образом сокращением экспорта в западные страны, особенно в Англию и США. Так, экспорт Германии в западноевропейские страны упал за этот период с 387,4 млн марок до 321 млн.⁴ Экспорт угля был за этот период на 25% ниже соответствующего периода 1938 г.⁵

Несмотря на захват Австрии и Чехословакии, валютные резервы Германии под воздействием бешеной гонки вооружений угрожающе таяли. С марта 1938 г. эти резервы фактически не пополнялись. Это означало, что получение стратегического сырья для дальнейшего продолжения гонки вооружений становилось самой сложной, неразрешимой проблемой.

Между тем по самым важным видам стратегического сырья Германия зависела от ввоза извне. Так, она покрывала свои потребности за счёт ввоза: в каучуке на 90%, в марганцевой руде на 85, в медной руде на 80, в никелевой руде на 100, в железе на 80, в железном ломе на 93, в чистой меди на 77, в чистом никеле на 75, в олове на 92% и т. д.⁶

В 1938 и 1939 гг. были предприняты чрезвычайные меры для форсирования немецкого экспорта с целью получения валютных резервов для ввоза стратегического сырья. Однако ни новые субсидии, достигавшие по стоимости трети экспортируемой продукции, т. е. прямой демпинг, ни особые привилегированные условия, в которые ставились экспортные отрасли в отношении распределения сырья и рабочей силы, не давали должного эффекта. Экспорт Германии в условиях всё сокращавшихся капиталистических рынков продолжал тоже сокращаться. Не помогли предпринятые в феврале—марте 1939 г. меры для снижения издержек производства и, стало быть, уменьшения стоимости продукции на внешних рынках⁷.

Ещё в марте 1938 г. вследствие отказа промышленников покупать правительственные векселя затрещали фашистские финансы. Положение усугубилось тем, что промышленники, чувствуя приближение кризиса, стали продавать те векселя, которые они ранее купили у правительства в расчёте на высокую деловую активность. Погашение этих векселей вызвало увеличение объёма денежной массы в течение января—октября 1938 г. на 3 млрд. марок, тогда как в течение предыдущих 5 лет она увеличилась всего на 1,7 млрд. марок⁸.

Ещё более быстрыми темпами инфляция продолжалась в 1939 г. К концу апреля 1939 г. денежная масса, находившаяся в обращении, возросла до 10762 млн марок против 8 092 млн марок в конце апреля 1937 г. В результате гонки вооружений долгосрочные долги министерства финансов гитлеровской Германии поднялись до 23 600 млн марок в конце марта 1939 г. сравнительно с 22 800 млн марок в конце января того же года и 16 700 млн в конце февраля 1938 г. Краткосрочные займы гитлеровского правительства достигли в феврале 1939 г. невиданной суммы — 5 270 млн марок. Достаточно сказать, что годом раньше эти займы составляли 2 300 млн марок — также весьма внушительную сумму, свидетельствовавшую о том, что гитлеровское правительство прибегало к отчаянным мерам, чтобы избежать финансового краха⁹.

Для азартных фашистских игроков оставался один путь — развязывание новой мировой войны. Лишь новыми захватами, эксплуатацией новых территорий и народов немецкие фашисты рассчитывали избежать экономической катастрофы — наступления кризиса промышленности и финансов, который, конечно, не мог не отозваться на гонке вооружений и не поставить Германию перед крахом. Об этом систематически сообщали в Лондон, Париж и другие столицы капиталистических стран дипломаты из Берлина. 12 апреля 1939 г. английский дипломат О. Форбс писал из Берлина в министерство иностранных дел в Лондоне: «Ни в коем случае нельзя исключать того, что Гитлер прибегнет к войне, чтобы положить конец тому невыносимому положению, в которое он поставил себя своей экономической политикой»¹⁰.

6 мая 1939 г. Н. Гендерсон сообщал Галифаксу из Берлина о резком ухудшении экономического положения Германии, о росте инфляции и безуспешности всех предпринятых мер для исправления положения, в том числе и о провале надежд, возлагавшихся в этой связи гитлеровцами на захват Чехословакии. Гендерсон задавал показательный вопрос в этом донесении: «Сможет ли она (т. е. Германия. — В.М.) пережить ещё одну зиму без краха? А если нет, то не предпочтёт ли Гитлер войну экономической катастрофе?»¹¹.

Дело заключалось, конечно, не в планах и расчётах одного Гитлера. За его спиной стояли крупнейшие монополистические объединения Германии, рвавшиеся к новым захватам, как средству получения максимальных прибылей. Воротилы тяжёлой индустрии — Крупп, Флик, директора концерна Фарбениндустри и другие не только регулярно осведомлялись о планах немецко-фашистской военщины, но и в свою очередь подсказывали эти планы. 10 мая 1939 г. директива о выступлении «вермахта» против Польши была дополнена специальными указаниями о том, что важнейшим объектом войны против Польши является «захват в неприкосновенности польских экономических сооружений», в том числе расположенных в Польской Верхней Силезии и Тешине, как «весьма важных для военной экономики Германии»¹². Координировать эту экономическую войну предстояло «особоуполномоченному» министру хозяйства Функу совместно с представителем генерального штаба генерал-майором Томасом¹³.

В то время как в штабах разрабатывались планы вторжения в Польшу, ещё не захваченная добыча распределялась между империалистическими хищниками. В продолжение весны — лета 1939 г. особые бюро в директорате концерна Фарбениндустри были заняты «изучением» химической промышленности Польши с точки зрения возможностей её будущей эксплуатации данным концерном. 28 июля директор концерна Макс Ильгнер представил результаты подобного «изучения» в виде пространного доклада, озаглавленного «Важнейшие химические предприятия в Польше». В нём рассматривалась структура данных предприятий, их активы, а главное — их «полезность» для Германии¹⁴.

Широкий характер приняло планирование применения рабского труда. 23 июня 1939 г. состоялось пленарное заседание так называемого «имперского совета обороны» под председательством Геринга с участием многих генералов и представителей промышленности. Выступивший на заседании Гиммлер заявил, что «во время войны найдут большое применение концентрационные лагери». Геринг сообщил, что разработаны меры для насильственной отправки на военные предприятия Германии сотен тысяч рабочих из Чехословакии. Министр труда гитлеровской Германии заявил, что более семи миллионов немцев будет мобилизовано в вооружённые силы и образовавшуюся «брешь» необходимо будет заполнить за счёт «дешёвой рабочей силы» из других стран¹⁵. Так ещё на пороге второй мировой войны заправилы фашистской Германии расчётливо предусматривали будущие Майданеки, Аушвитцы, Бельзены и другие «лагери смерти», где сотни тысяч людей погибли страшной смертью в душегубках, на рытье фортификаций, на каторгах фашизма!

Войну против Польши немецко-фашистские стратеги во главе с Гитлером рассматривали прежде всего под углом зрения неизбежного выступления Германии против Англии и Франции. Крупнейшие монополии всецело солидаризировались с таким планом и даже торопили со сроками его выполнения. В апреле 1939 г. директор концерна Фарбениндустри Карл Краух, одновременно являвшийся «особоуполномоченным» Геринга по «специальным вопросам химического производства», представил гитлеровскому правительству доклад, в котором прямо призывалось не медлить с развязыванием мировой войны. Доклад гласил: «экономическая война против Англии, Франции и США, которая тайно велась в течение долгого времени, теперь должна быть окончательно развязана; чем дальше, тем более ожесточённой она будет»¹⁶.

Ясно, что в условиях, когда обычные средства экономической экспансии себя исчерпали вследствие развёртывания фашистской агрессии, данный призыв являлся не чем иным, как призывом к началу большой войны. Столь же ясно, что Карл Краух в данном случае выражал требования хозяев концерна Фарбениндустри. Позиция других заправил монополистического капитала Германии мало чем отличалась от позиции Карла Крауха. В конце июля 1939 г. на двух чрезвычайных заседаниях «имперского совета обороны» было решено привести в максимальную мобилизационную готовность к 25 августа «линию Зигфрида» на франко-германской границе. Соответствующие указания от генштаба на этот счёт получили присутствовавшие на заседаниях представители крупповской фирмы, концерна «Бохумер ферейн» и других рурских металлургических и машиностроительных предприятий. Их просили в кратчайшие сроки оснастить укрепления «линии Зигфрида» всем недостающим вооружением¹⁷. Стоит ли говорить, что рурские фабриканты оружия сразу же принялись ревностно выполнять данное распоряжение.

15—19 августа крупные соединения германских подводных лодок, крейсеров, «карманных» линкоров получили приказ выйти в Атлантический океан с тем, чтобы внезапно нанести удары по английскому и французскому флотам¹⁸. 22 августа Гитлер изложил фашистскому генералитету программу предстоящей войны с западными державами, особо подчеркнув, что в результате осуществлённых захватов Германия обладает значительными преимуществами для быстрых успехов на западе Европы. Кроме того, говорил он, Италия и Япония угрожают английским позициям в Средиземном море, на Ближнем Востоке и на Дальнем Востоке. Фашистского главаря радовало также то обстоятельство, что в Испании Франко был готов оказать поддержку дальнейшей фашистской агрессии. Гитлер подчеркнул, что в результате фактической изоляции Польши захват её потребует немного времени. «Помощь Польше со стороны Англии и Франции маловероятна», — заявил он. Поэтому, заключил Гитлер, надо принять решение: «Наше (т.е. Германии. — В.М.) экономическое положение таково вследствие ограничений, что мы не сможем продержаться более, чем несколько лет. Геринг может это подтвердить. У нас нет другого выбора. Мы должны действовать»¹⁹.

С точки зрения политической и военной, война на Западе рисовалась германским фашистам куда менее рискованным предприятием, чем война с Советским Союзом.

Гитлеровцы строили — и небезосновательно — расчёты на то, что им удастся запугать правящие классы западноевропейских стран призраком революции, и поэтому они не встретят там серьёзного сопротивления. Захваты на Западе нужны были гитлеровцам как этап на пути к войне с Советским Союзом. Претенденты на мировое господство в Берлине и Токио отдавали себе отчёт в том, что борьба против Советского Союза будет борьбой не на жизнь, а на смерть.

Англо-французские предложения о «разделе сфер влияния», готовность западных держав выдать на растерзание Германии Польшу и другие страны Восточной Европы, активизация «пятых колонн» фашистов во Франции, Англии, Польше — всё это создавало гитлеровцам благоприятную почву для быстрых военных успехов на Западе.

Примечания

1. См. «Nazi Conspiracy and Aggression», Vol. III, p. 531, 584, 655.

2. «The Ciano Diaries», p. 118—119.

3. «The World in March 1939», p. 477.

4. См. «Economist», 13.V.1939.

5. См. «Economist», 3.VI.1939.

6. См. «Economist», 20.V.1939.

7. См. «Economist», 13.V.1939.

8. «The World in March 1939», p. 477.

9. См. «Economist», 13.V.1939.

10. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Vol. V, № 51.

11. Там же, № 403.

12. T. Taylor, op. cit., p. 262—263.

13. См. там же.

14. См. T. Taylor, op. cit., p. 273.

15. См. там же, стр. 271.

16. Там же, стр. 255.

17. См. T. Taylor, op. cit., p. 272.

18. Martienssen, Hitler and his admirals, London 1949, p. 18—19.

19. «Documents on international Affairs, 1939—1946», Vol. I, p. 443—448.