Московские переговоры. Внутриполитическая борьба в Англии и Франции (май—июль 1939 г.)

Прошло три недели, прежде чем из Лондона и Парижа поступил в Москву ответ на сделанные Советским правительством в середине апреля предложения. Тем временем в конце апреля из Лондона в Берлин возвратился посол Англии Гендерсон, отозванный оттуда вскоре после захвата Чехословакии. Газеты писали, что он захватил с собой новые предложения Гитлеру, в которых подчёркивалась возможность удовлетворения большинства его притязаний «мирным способом». Сообщалось также о намерении английского правительства официально признать аннексию Италией Албании¹. Газеты также обращали внимание английского правительства на продолжавшиеся поставки фашистским державам, в особенности Германии, ценных стратегических материалов. Однако никаких мер для приостановки такого рода экономической помощи агрессорам не предпринималось.

Дипломатический обозреватель «Дейли уоркер» предупреждал о «растущей опасности нового Мюнхена». Английское правительство, писала газета, прислушивается к голосам из Лиссабона, Рима, Мадрида и Берлина. Герцог Альба — франкистский посол в Лондоне — заявил, что Франко пойдёт на уступки Сити, если Англия сорвёт переговоры с Москвой. 2 мая в апартаментах герцога Букингемского в Лондоне состоялась тайная встреча между «пивоваренным королём» лордом Брокетом, участвовавшим в подготовке Мюнхенской конференции, и близким другом Риббентропа бароном Эдуардом Гейром².

Это сообщение обращало внимание английской общественности на закулисную сторону англо-французских манёвров в Москве. Лишь спустя 12 лет увидели свет некоторые из английских документов, наглядно подтвердившие то, о чём предостерегала «Дейли уоркер» весной 1939 г.

24 марта 1939 г. посол Англии в Риме Перт довёл до сведения Галифакса о «советах» венгерского посланника в Риме, адресованных в Лондон, ни в коем случае не заключать соглашения с Советским Союзом. Это будет равносильно «самоубийству», заклинал фашистский дипломат, и «автоматически восстановит» против Англии большое число стран, чьи правительства готовы скорее принять германское господство, чем русскую поддержку³.

«Правительство Чемберлена, — писала «Дейли уоркер» 4 мая, — не просто отказывается «форсировать» сотрудничество с Советским Союзом. Оно прилагает все усилия, чтобы оттянуть такое сотрудничество».

Но эта тактика создавала для её инициаторов большие трудности на внутриполитической арене. Отправляясь в конце апреля в Берлин, Гендерсон, по сообщению «Дейли уоркер», должен был внушить гитлеровскому правительству, что если оно будет и впредь предъявлять правительству Чемберлена неприемлемые для Англии требования, то это может окончиться отставкой нынешнего правительства⁴.

Саботаж Чемберленом переговоров с СССР вызывал серьёзную тревогу в массах рядовых лейбористов, либералов и даже консерваторов. Обследование, проведённое в это время английским институтом общественного мнения, вскрыло такую картину: 87% опрошенных твёрдо высказалось за заключение пакта с Советским Союзом, 7% были против этого и 6% воздержались от выражения определённого мнения⁵.

Празднование Первого мая прошло в западноевропейских странах, а также в ОПА под лозунгами сплочения всех антифашистских сил во главе с Советским Союзом. В районе Большого Парижа состоялось 40 демонстраций, в департаменте Сены и Уазы — 20, в Марселе на улицы в этот день вышло 20 тыс. человек, на севере Франции боевую, забастовочную борьбу против политики правительства вели почти все горняки⁶.

В США сотни тысяч трудящихся потребовали в день 1 Мая отмены закона о нейтралитете, установления запрета на торговлю с агрессорами, единения рабочего класса. В Нью-Йорке под этими лозунгами маршировало свыше 200 тыс. человек, в Чикаго — 70 тыс., в Филадельфии — 35 тыс.⁷

100-тысячная демонстрация была организована 7 мая в Лондоне, 150-тысячная — в Дургемском графстве⁸. На грандиозном митинге в Гайд-парке собравшиеся аплодировали словам лейбориста Дальтона: «В переговорах о пакте взаимной помощи с Советским Союзом наблюдается нетерпимая задержка. Поэтому вопросу температура страны быстро поднимается»⁹. Митинг принял резолюцию под следующим девизом: «Долой предрассудки, так долго мешавшие сотрудничеству с Советской Россией в пользу мира!»¹⁰.

Коммунисты продолжали энергично бороться за единство антифашистских сил. В первомайском воззвании Коммунистического Интернационала говорилось: «Пролетарии!.. нам нужно умножающее нашу мощь единение, нам нужен единый фронт в национальном и международном масштабе. Он нужен нам как хлеб, как воздух, как вода. Только осознав свою силу и приведя её при помощи единого фронта в действие, мы подымем все силы народа, силы всего трудящегося человечества». Коммунистический Интернационал предложил Исполкому социалистического и профсоюзного интернационалов начать немедленные переговоры об установлении единого фронта для борьбы против зачинщиков и поджигателей войны¹¹.

Марсель Кашен от имени Французской коммунистической партии обратился к лидеру лейбористов Эттли с предложением поддержать Коммунистический Интернационал в его усилиях сплотить рабочий класс. Ответом парижских пролетариев на клич генерального секретаря Компартии Мориса Тореза о единстве явилась 200-тысячная демонстрация у Стены коммунаров на кладбище Пер-ла-Шез. Над демонстрантами реяли лозунги: «Позор Седану и Мюнхену!», «Долой чрезвычайные декреты!».

Важнейшим событием внутриполитической жизни в Западной Европе явилась международная конференция в «защиту мира, демократии и человеческого достоинства», заседавшая в Париже 13—14 мая 1939 г. В ней приняли участие выдающиеся политические общественные деятели, деятели культуры и науки 28 стран. От Норвегии здесь присутствовали профессор Сильверскильд, профессор Брогар; от Швеции — адвокат С. Брантинг; от Дании — писатель Мартин Андерсен Нексе, президент датского культурного союза доктор Мольтед; от Англии — профессор Бернал, член парламента Джон Притт, художник Лоу и др.; от Франции — более 100 видных деятелей, в том числе профессор Ланжевен, Кашен и др.; от США — певец Поль Робсон, Фредерик Марш и др.; от Италии — Пьетро Ненни; от Германии — Генрих Манн и др. Всего собралось свыше 600 человек.

На первом заседании были избраны комиссии для подготовки резолюций в защиту демократии, мира и культуры, в защиту малых наций, помощи жертвам фашизма и т. д. Выступавшие ораторы указывали на смертельную опасность фашизма независимому существованию народов, на крайнюю необходимость решительных действий для отстаивания свободы, на великую роль Советского Союза в деле борьбы против фашистской агрессии и мюнхенской политики правительств США, Англии и Франции.

Чехословацкий посол в Москве Фирлингер заявил, что только Советский Союз в дни Мюнхена оказал дружескую поддержку чехословацкому народу, оставшись верным договору о взаимопомощи и союзе. Генеральный секретарь Парижского профсоюзного совета Анри Рейно призвал к поддержке обращения Коминтерна о единстве международных сил рабочего класса. Громкими аплодисментами встретили присутствующие сообщение председателя конференции профессора Ланжевена об освобождении в результате народных требований из французских тюрем 64 офицеров генштаба республиканской испанской армии. Пьетро Ненни разоблачил гнусную клевету на итальянский народ, распространявшуюся буржуазной пропагандой, будто итальянцы стремятся к войне. Марсель Кашен поднял вопрос о помощи жертвам фашизма. «Позорно, — сказал он, — что до сих пор только одна страна оказала помощь Китаю, та же самая страна, которая помогала Испании—Советский Союз».

Конференция единодушно приняла резолюцию протеста против предоставления правительством Англии 20-миллионного займа Франко. В заключение конференция заявила, что «эффективная защита мира требует немедленного лояльного и тесного сотрудничества Франции, Англии, Польши и Советского Союза на основе равенства».

В обстановке усиления военной опасности исход антифашистской борьбы народных масс зависел существенным образом от того, удастся ли правящим политикам Англии и Франции усыпить бдительность народов своих стран новыми манёврами.

Одним из излюбленных приёмов правительств Англии и Франции для обмана общественного мнения была дезинформация о ходе и характере переговоров в Москве. Так, например, в Лондоне и Париже всё время пытались изобразить ход переговоров в наилучшем свете, утверждая, что соглашение «вот-вот будет достигнуто». 1 мая Чемберлен заявил, что переговоры «продолжаются»¹², хотя на самом деле они прервались по вине правительства Англии, в течение трёх недель тянувшего с ответом на предложения Советского Союза.

Большую помощь в дезориентации масс оказывали англо-французской дипломатии лидеры лейбористской партии в Англии и социалистов во Франции. Это было видно хотя бы на примере деятельности лейбористского органа — газеты «Дейли геральд». Этот рупор Транспорт-хауза, как и его хозяева, служил крупным монополистическим магнатам. 18 марта «Дейли геральд» приветствовала Чемберлена за его отклонение советского предложения¹³. 2 мая, когда все буржуазные газеты сообщили о вопросах, заданных Чемберлену в парламенте лейбористами Личем, Шинуэллом и Дальтоном о причинах его саботажа московских переговоров, лишь «Дейли геральд» набрала в рот воды, обойдя полным молчанием этот позорный факт.

4 и 24 апреля, а также 3 мая «Дейли геральд» выдавала за чистую монету лицемерные уверения английского правительства, будто бы польская «враждебность» к СССР служит «препятствием» к англо-советскому соглашению. Газета не заикнулась ни словом о том, что бековская клика действовала в этом отношении по инспирации самого Чемберлена, сопровождая всё это непрестанными похвалами Чемберлену за его позицию в московских переговорах.

«...Идя, под давлением общественного мнения своих стран, на некоторые словесные уступки, правители Англии и Франции продолжали гнуть свою прежнюю линию, обставляя свои предложения такими оговорками, которые делали их заведомо неприемлемыми для Советского Союза»¹⁴.

8 мая в Москву из Лондона поступили контрпредложения на проект Советского правительства о заключении военного союза Англии, Франции, СССР, предусматривавшего оказание всяческой помощи государствам Восточной Европы, граничащим с Советским Союзом.

«Советскому правительству снова предлагалось сделать одностороннее заявление, которым оно «обязалось бы в случае вовлечения Великобритании и Франции в военные действия во исполнение принятых ими обязательств» (перед Бельгией, Польшей, Румынией, Грецией и Турцией) «оказать немедленно содействие...»¹⁵.

При ближайшем рассмотрении английских контрпредложений оказывалось, что Англия и Франция очень многое требовали от СССР, почти ничего не давая взамен. Преграждая путь германской агрессии на западе (в отношении Бельгии, Голландии и Швейцарии), на востоке (в отношении Польши и Румынии) и на юго-востоке (в отношении Турции и Греции), Англия и Франция оставляли агрессорам широкий коридор в прибалтийских странах (Латвии, Литве, Эстонии, Финляндии). Стоило гитлеровцам двинуться на Советский Союз через прибалтийские государства, и задуманная в Лондоне система «безопасности» превращалась в ловушку для Советского Союза. Он сразу попал бы в состояние изоляции с точки зрения как дипломатической, так и военной.

Сообщение ТАСС от 10 мая 1939 г. кратко изложило суть английских контрпредложений¹⁶. Вместе с передовой статьёй «Известий», опубликованной 11 мая, это сообщение проинформировало мировую общественность о состоянии московских переговоров и точке зрения правительства Советского Союза на «новые» предложения западных держав.

В этих предложениях, как говорится в Исторической справке Совинформбюро, «...речь шла об односторонних обязательствах Советского Союза. Он должен был обязаться оказывать помощь Англии и Франции, которые со своей стороны абсолютно никаких обязательств перед Советским Союзом в отношении Прибалтийских республик на себя не брали. Таким образом, Англия предлагала поставить СССР в неравное положение, неприемлемое и недостойное для любого независимого государства.

Легко понять, что на деле английское предложение было адресовано не столько в Москву, сколько в Берлин. Немцев приглашали напасть на Советский Союз и давали им понять, что Англия и Франция сохранят нейтралитет, если только немецкое нападение будет совершено через Прибалтику»¹⁷.

10 мая 1939 г., выступая в парламенте, Чемберлен с жаром защищал английские предложения Советскому правительству. Недостаток советских предложений, по мнению премьера, крылся в том, что они предусматривали схему «более широкую и более жёсткую...».

Фразеология Чемберлена выдавала его затаённые замыслы. Почему «широкая» и «жёсткая» схема была неприемлема для английского правительства? Ведь дело шло о создании системы коллективной обороны против агрессии. Чем более широкий и точный характер носила бы эта система, тем больше отвечала бы она своей цели. Ларчик открывался просто. Англо-французские правители хотели оставить за собой максимальную свободу для манёвров, для уклонения от помощи Советскому Союзу в решающий момент.

Не случайно 11 мая польский посол в Москве Гржибовский заявил о том, что «Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР...»¹⁸. Ясно, что это заявление могло быть сделано только с ведома и согласия правящих кругов Англии и Франции.

Реакция общественности на новые ходы мюнхенцев была явно не в их пользу. 9 мая Чемберлена спросили со скамьи консерваторов, известно ли ему, что «большинство народа в этой стране (т. е. в Англии. — В.М.) высказывается за пакт взаимной помощи с Советским правительством».

Ответ был достоин его автора. Чемберлен невозмутимо изрёк, что он об этом ничего не знает. Не прошло и дня, как в канцелярию премьера посыпались письма от отдельных возмущённых англичан и целых организаций. 10 мая 325 электриков из Иллинга в письме к своему представителю в парламенте опровергали слова Чемберлена, заявляя, что идея «союза с СССР подверглась широкому обсуждению, несмотря на незаинтересованность Чемберлена услышать благоприятные мнения». Электрики совершенно ясно заявляли, что, «подобно миллионам других членов тред-юнионов. они ждут лишь возможности сделать что-нибудь для заключения такого пакта»¹⁹.

Деятель Национального союза железнодорожников Фиггинс на митинге в Порте заявил, что устранение Чемберлена — единственное средство добиться соглашения с СССР²⁰. Ассоциация безработных в Саутэнде приняла резолюцию следующего содержания: «...ассоциация с омерзением отмечает самонадеянное невежество премьер-министра в отношении английского общественного мнения, которое в своём подавляющем большинстве стоит за союз с Советским Союзом и Францией и считает, что министр, который обнаруживает такое отсутствие элементарной осведомлённости, не пригоден к занятию общественного поста»²¹.

Насколько широко в Англии распространялось движение за сотрудничество с Советским Союзом, подтвердила, в частности, ежегодная конференция либеральной партии в середине мая. На ней была принята резолюция, подчёркивающая неотложность установления такого сотрудничества²².

Давление снизу заставило многих депутатов парламента забить тревогу по поводу политики Чемберлена. 15 мая лейборист Кокс задал Чемберлену вопрос, собирается ли английское правительство защищать Эстонию, Латвию и Литву от агрессии? Парламентский заместитель министра иностранных дел Батлер ответил за Чемберлена отрицательно.

Важные прения развернулись в парламенте 19 мая. В этот день с трибуны выступили все лидеры крупнейших парламентских фракций: Арчибальд Синклер — от либеральной партии, Эттли — от лейбористов, Черчилль — от консервативной «оппозиции», Ллойд Джордж и др.

Речь Эттли была обращена к английским избирателям, и потому он пытался изобразить в наилучшем свете программу лейбористов в области внешней политики. В ней большое внимание было уделено необходимости союза с СССР, хотя декларации Эттли в этой связи расходились с практическими делами лейбористских лидеров. На состоявшейся вскоре конференции лейбористской партии произносились иные речи: дело шло о новых уступках фашистам, к чему призывал Бевин — ближайший соратник Эттли.

Арчибальд Синклер, выступая после Эттли, призвал отнестись к Советскому Союзу «как к равному партнёру в сопротивлении агрессии». Синклер опроверг утверждения Чемберлена о якобы взаимном характере английских обязательств.

С большой речью в этот день выступил Черчилль. Он настаивал на необходимости создания восточного фронта против агрессии. Угроза широкого немецкого наступления на западе — вот что тревожило Черчилля. Черчилль требовал усиления позиции Англии в отношении гитлеровской Германии.

Новые предложения Англии и Франции поступили в Москву в конце мая. В них признавался на случай прямого нападения агрессоров принцип взаимопомощи между Англией, Францией и СССР на условиях взаимности. Однако тут же англо-французские предложения вводили такие оговорки, вплоть до оговорки насчёт некоторых пунктов устава Лиги наций, что «взаимность» могла оказаться на деле пустым звуком. Главное же — эти предложения по-прежнему оставляли открытым вопрос о гарантиях трём прибалтийским республикам, хотя от Советского Союза требовали помощи тем пяти странам, которым Англия и Франция уже дали обещание о помощи²³.

Советское правительство не могло рассматривать эти предложения иначе, как саботаж переговоров западными державами. Из этого факта необходимо было сделать свои выводы. Правительство СССР подходило к переговорам с Англией и Францией с полным сознанием, что от их исхода зависит судьба мира в Европе.

Этого нельзя было сказать о правящих кругах Англии и Франции. Ведение переговоров в Москве было поручено второстепенным лицам. Английское правительство не пожелало послать в Москву авторитетного политического деятеля для ускорения переговоров. В Москву было командировано такое второстепенное лицо, как чиновник центрального департамента английского МИД Стрэнг.

В конце мая правительства Англии и Франции были предупреждены Советским правительством о неприемлемости их позиции в московских переговорах. 27 мая В.М. Молотов заявил английскому послу Сиидсу и французскому поверенному в делах Пайару, что представленный ими проект соглашения об оказании совместного противодействия агрессору в Европе не содержит плана организации эффективной взаимопомощи СССР, Англии и Франции и даже не свидетельствует о серьёзной заинтересованности английского и французского правительств в соответствующем пакте с Советским Союзом. При этом было прямо заявлено, что англо-французское предложение наводит на мысль, что правительства Англии и Франции не столько заинтересованы в самом пакте, сколько в разговорах о нём. Возможно, что эти разговоры и нужны Англии и Франции для каких-то целей, но Советскому правительству эти цели неизвестны. Советское правительство заинтересовано не в разговорах о пакте, а в организации действенной взаимопомощи СССР, Англии и Франции против агрессии в Европе. Англо-французские представители были предупреждены, что Советское правительство не намерено участвовать в разговорах о пакте, целей которых СССР не знает, и что такие разговоры английское и французское правительства могут вести с более подходящими, чем СССР, партнёрами²⁴.

Об этом предостережении СССР западным державам международная общественность узнала из доклада В.М. Молотова на третьей сессии Верховного Совета СССР 31 мая 1939 г. Говоря о наметившихся изменениях в политике западных держав, выразившихся в том, что они начали переговоры с Советским Союзом, В.М. Молотов вместе с тем поставил законный вопрос: «Не случится ли так, что имеющееся стремление этих стран к ограничению агрессии в одних районах, не будет служить препятствием к развязыванию агрессии в других районах?»²⁵.

В.М. Молотов изложил минимальные условия, необходимые, по мнению Советского правительства, для создания дееспособного фронта миролюбивых стран против наступления агрессии. Эти условия предусматривали: «...заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта взаимопомощи против агрессии, имеющего исключительно оборонительный характер; гарантирование со стороны Англии, Франции и СССР государств центральной и восточной Европы, включая в их число все без исключения пограничные с СССР европейские страны, от нападения агрессоров; заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах немедленной и эффективной помощи, оказываемой друг другу и гарантируемым государствам в случае нападения агрессоров»²⁶.

Спокойный, уверенный тон заявления В.М. Молотова свидетельствовал о могуществе Советского государства, его способности постоять за интересы советского народа и сорвать происки врагов Советской власти.

В переговорах с Англией и Францией Советский Союз занимал прочные дипломатические позиции и, идя навстречу западным державам в интересующих их вопросах, вправе был рассчитывать на взаимность.

Июнь 1939 г. не принёс существенных сдвигов. Прибывший в Москву чиновник английского правительства Стрэнг даже не имел полномочий для подписания каких-либо соглашений. Англо-французские представители топили важные вопросы в тине мелких поправок и бесчисленных вариантов. Каждый раз, когда дело заходило о каких-либо реальных обязательствах, представители этих стран прикидывались «непонимающими».

Английское правительство дошло до того, что 15 июня в памятной записке заявило о своём нежелании включить в договор о взаимопомощи самое элементарное обязательство — не заключать перемирия или мира иначе, как только с общего согласия всех участников договора.

Одного этого было достаточно, чтобы подорвать всякое доверие к серьёзности намерений Англии в её переговорах с Советским Союзом.

Правители Англии и Франции вели себя так, будто московские переговоры протекали совершенно нормально, не внушая тревоги за их исход. Цель такой тактики состояла в усыплении бдительности народов и возложении вины за срыв англо-франко-советского сотрудничества на правительство СССР.

Но что могли противопоставить правящие круги Англии и Франции неоспоримым фактам, которые Советское правительство доводило до сведения мировой общественности? Ничего, кроме лжи и клеветы, увёрток и замалчиваний.

Реакция усиливала гонения против коммунистов, разоблачавших грязные махинации мюнхенцев.

Именно в это время штаб французских правых социалистов развернул травлю коммунистов. Печальную известность приобрёл съезд социалистов, открывшийся в конце мая 1939 г. в Нанте. Если на предыдущем съезде Блюм пытался маскировать свою позицию игрой в левые фразы, то в Нанте перед участниками съезда он выступил как открытый противник коммунизма и ревностный сторонник мюнхенской политики. Съезд открыл поход против коммунистов, приняв решение о запрещении членам партии состоять в каких-либо организациях, находящихся «под влиянием коммунистов»²⁷. К ним были причислены такие организации, как «Мир и свобода», «Женщины против войны и фашизма», «Друзья Советского Союза» и др.

Не менее активно помогали Чемберлену праволейбористские лидеры. На Саутпортской конференции лейбористской партии, происходившей в конце мая — начале июня, руководство партии отвергло все предложения о единстве действий рабочих Англии. Лидеры партии лейбористов избегали затрагивать проблемы, от которых зависел успех московских переговоров. Они обошли молчанием вопрос о гарантиях прибалтийским странам, несмотря на настойчивые требования рядовых членов лейбористской партии пойти на соглашение с СССР по этому вопросу.

Худшим видом политики «умиротворения» являлась программная речь одного из лидеров лейбористов, Бевина, на конференции. Он предложил создать «мировой пул (фонд) колониальных территорий», в эксплуатации которых приняли бы участие и фашистские державы.

Гитлеровская печать воздала похвалы Бевину. Газета «Берлинер берзенцейтунг» сообщила о полученных в Берлине от лейбористских лидеров заверениях в их готовности прийти к соглашению с Германией, причём на более «широкой основе», чем это предлагал Чемберлен. В этой же статье одобрялись результаты Нантского съезда социалистической партии Франции. В заключение делался вывод, что недурно было бы заключить прямой союз между национал-социализмом и правыми социалистами.

Срывая московские переговоры, правительства Англии и Франции опирались на активную поддержку лидеров правых социалистов. Это облегчало их манёвры, связанные главным образом с вопросом о гарантии прибалтийским странам.

В свою очередь стремление гитлеровской дипломатии удержать прибалтийские страны от сближения с Советским Союзом совпадало с позицией англо-французских правящих кругов в этом вопросе.

Летом 1939 г. в Прибалтику прибыл начальник германского генштаба Гальдер, совершивший поездку вдоль советских границ. Печать сообщала о возможности присоединения прибалтийских стран к «антикоминтерновскому пакту», о развёртывании военного строительства на границах с СССР под руководством гитлеровских специалистов²⁸.

А в это время в Англии и Франции реакционеры инсценировали кампанию «защиты» этих стран от несуществующих «советских посягательств».

В середине июня в Финляндию приехал английский генерал Кирк. Он предпринял пятидневную «инспекционную поездку» по укреплённым районам на советско-финской границе и ознакомился с состоянием боевой готовности финской армии, «реорганизацией» которой он руководил ещё в 1924 г. Уезжая из Финляндии, Кирк подчёркивал необходимость форсирования Финляндией её вооружений и в связи с этим высказал восхищение теми, кто «на перешейке (имелся в виду Карельский перешеек. — В.М.) возводит каменную стену против Востока»²⁹.

Большую роль в этой подстрекательской кампании играла американская дипломатия. Такие её зубры, как Буллит в Париже и Кеннеди в Лондоне, задавали тон этой разнузданной антисоветской кампании. Перед отъездом в США в начале июня 1939 г. Буллит в беседе с послом Англии в Париже Фиппсом предостерегал Англию и Францию против принятия советских предложений в отношении гарантирования безопасности балтийских стран. Буллит вообще рекомендовал «не спешить» с московскими переговорами³⁰.

Аналогичных взглядов придерживался посол США в Лондоне Кеннеди. Ценное свидетельство на этот счёт содержится в книге «Вызов изоляционизму», вышедшей в США в 1952 г. Её авторы — В. Ленджер и С. Глезон — на основе личных разговоров с Кеннеди пишут, что в бытность его послом в Лондоне летом 1939 г. Кеннеди неоднократно указывал английскому правительству и самому Чемберлену, что Польшу следует бросить на произвол судьбы, чтобы она заключила сделку с Гитлером, что в свою очередь должно было, по расчётам Кеннеди, открыть перспективу похода Германии против Советского Союза³¹.

По вине правящих кругов Англии и Франции англо-франко-советские переговоры к концу июня зашли в тупик. Подлинная причина тупика была указана в статье А.А. Жданова, опубликованной в «Правде» 29 июня под заголовком «Английское и французское правительства не хотят равного договора с СССР». В ней указывалось, что, хотя переговоры, начатые 15 апреля, продолжались уже 75 дней, Советский Союз занял на подготовку ответов 16 дней, а остальные 59 дней ушли на задержки и проволочки со стороны англичан и французов. Переходя к ссылкам англо-французской дипломатии на нежелание прибалтийских государств получить гарантию, А.А. Жданов писал, что эти ссылки могут быть продиктованы только намерением затруднить переговоры в целях их срыва. Ведь имелись факты, свидетельствующие о том, писалось в статье, что, когда, например, Англия считает себя заинтересованной гарантировать те или иные страны, она находит для этого подходящие пути, не дожидаясь того, чтобы эти страны потребовали сами гарантии для себя.

Упомянув об интервью, данном польским министром иностранных дел Беком французскому журналисту, в котором Бек заявил, что Польша не нуждается в гарантиях СССР, А.А. Жданов писал: «Чем же отличается в данном случае позиция Польши от позиции правящих кругов трёх прибалтийских государств? Абсолютно ничем. Однако это не мешает Англии и Франции требовать от СССР гарантий не только для Польши и ещё 4 других государств, о желании которых получить от СССР гарантию нам ничего неизвестно, но и гарантии для Голландии и Швейцарии, с которыми СССР не имеет даже простых дипломатических отношений».

Всё это свидетельствовало о том, что английское и французское правительства не хотели такого договора с СССР, который был бы основан на принципе равенства и взаимности.

Правительства Англии и Франции игнорировали эти предостережения Советского правительства.

В течение всего июня Чемберлен не переставал рисовать ход московских переговоров в розовом свете. О подоплёке наигранного оптимизма Чемберлена можно было судить по высказываниям его единомышленника Ф. Линдлея. Выступая 8 июня перед деятелями консервативной партии, Линдлей заявил, что будет лучше, если переговоры в Москве кончатся провалом³².

Это признание Линдлея, сделанное после его встречи с Чемберленом, свидетельствовало о том, что мюнхенские политиканы наметили новые ходы в московских переговорах, руководствуясь стремлением покончить с ними путём сговора с фашистскими державами.

Однако английские мюнхенцы считали момент не подходящим для окончательного срыва англо-франко-советских переговоров. Ведь не была достигнута главная цель — соглашение с Германией, которое рисовалось только в перспективе. Поэтому английская дипломатия пошла на обходный манёвр.

28 мая английский посол в Берлине Гендерсон передал в Лондон донесение о беседе, которую он имел в тот же день с Герингом. В ходе её подверглась обсуждению возможность приезда в Лондон фашистского министра Функа. Гейдерсон возлагал на эту поездку большие надежды, считая, что она существенно поможет осуществлению англо-германского сговора.

Поскольку договорённости о такой поездке достигнуто не было, Гендерсон рекомендовал правительству Великобритании воздействовать на Германию... через Москву. А именно — создать видимость «прогресса» в московских переговорах. По мнению Гендерсона, это должно было подготовить «лучшую почву» для последующих переговоров Англии с Германией и сделать Германию более уступчивой³³.

Совет Гендерсона был принят к исполнению. Вскоре англо-французская дипломатия изъявила принципиальное согласие на гарантирование прибалтийских стран в случае нападения на них. Однако английская формула гарантии оставляла большую лазейку для агрессора. Советский Союз требовал включения в пакт о взаимопомощи обязательства о помощи не только в случае прямой, но и в случае косвенной агрессии³⁴. Такой косвенной агрессией мог явиться, например, фашистский переворот, инспирированный извне, в одном из гарантированных государств.

Английское и французское правительства отказывались гарантировать оказание помощи в случае косвенной агрессии. Между тем ни один из фашистских захватов, как показывал опыт, не обходился без участия «пятой колонны». У всех в памяти были события, предшествовавшие захвату Германией Чехословакии, когда гитлеровские агенты устроили переворот в Словакии, призвав «на помощь» Берлин. Нельзя было забыть и поведения в тот момент английского и французского правительств. Дав Чехословакии гарантии, они легко отбросили их, заявив, что Чехословакия «распалась изнутри» и потому, дескать, взятые ими обязательства «потеряли силу». Можно было предвидеть, что такие же «аргументы» использовали бы Англия и Франция в случае внутренних фашистских переворотов в прибалтийских странах.

Московские переговоры снова застряли на мёртвой точке.

Примечания

1. См. «Daily Worker», 25, 26.IV.1939.

2. См. «Daily Worker», 4.V.1939.

3. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Vol. IV, № 509.

4. См. «Daily Worker», 26.IV.1939.

5. См. «World News and Views», 13.V.1939.

6. См. «Коммунистический интернационал» № 5, 1939 г., стр. 104.

7. См. там же, стр. 103.

8. См. «Daily Worker», 8.V.1939.

9. «World News and Views», 13.V.1939.

10. «Коммунистический интернационал» № 5, 1939 г., стр. 102.

11. См. там же, стр. 100—101.

12. «Parliamentary Debates», Vol. 346, Col. 1829—1830.

13. См. «Daily Herald», 18.III.1939.

14. «Фальсификаторы истории (Историческая справка)», стр. 45—46.

15. Там же, стр. 43—44.

16. См. «Известия», 10 мая 1939 г.

17. «Фальсификаторы истории (Историческая справка)», стр. 44.

18. Там же.

19. «Daily Worker», 11.V.1939.

20. См. «Daily Worker», 16.V.1939.

21. «Daily Worker», 17.V.1939.

22. См. «Daily Worker», 15.V.1939.

23. См. В.М. Молотов, О международном положении и внешней политике СССР, Госполитиздат, 1939, стр. 9.

24. См. «Фальсификаторы истории (Историческая справка)», стр. 46.

25. В.М. Молотов, О международном положении и внешней политике СССР, стр. 6.

26. Там же, стр. 8.

27. «World News and Views», 3.VI.1939.

28. См. «Известия», 14 июня 1939 г.

29. «Ny Dag», 3.XI.1939.

30. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Vol. V, № 719.

31. См. W. Langer and S. Gleason. op. cit., p. 76.

32. См. «Daily Worker», 10.VI.1939.

33. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Vol. V, № 659.

34. См. «Известия», 2 августа 1939 г.