Предъявление Германией требований Польше

Во время мюнхенского сговора о разделе Чехословакии панская Польша, договорившись предварительно с Гитлером, предъявила Чехословакии ультиматум — присоединить к Польше Тешинскую область. 2 октября польские войска вступили в Тешинскую Силезию.

Между тем сама Польша в недалёком будущем должна была явиться объектом гитлеровской агрессии, которая началась вскоре после Мюнхенской конференции. На первом этапе притязания гитлеровской дипломатии к Польше были облечены в умеренную форму: они носили скорее характер пожеланий, нежели требований. Усиленно внушалось, что все споры можно решить на почве «общей» антисоветской политики. Гитлеровцы прельщали панских правителей перспективой совместных захватов советской территории и раздела награбленной добычи. Профашистски настроенная клика в Варшаве охотно шла на эту удочку, вынашивая далеко идущие планы «совместного похода» на восток.

Правящая верхушка Польши была уверена в своей способности «поладить» с гитлеровцами. Правители в Варшаве думали прежде всего о захватах и аннексиях и боялись только одного — быть обойдёнными при очередном дележе добычи.

Источником этой политики польской реакции была ненависть к социалистическому государству, стремление совместно с гитлеровской Германией ликвидировать Советское государство. Фашистские агрессоры, занося бронированный кулак над Польшей, с большой для себя выгодой использовали антисоветские устремления панских правителей.

Соучастие в насилии над Чехословакией преисполнило польскую буржуазию самыми радужными надеждами. Впереди ей грезились планы совместного с Гитлером похода на Советский Союз и создания Польши «от моря до моря». Избирательная кампания по выборам в польский сейм осенью 1938 г. проходила под лозунгом новых захватов. В предвыборной листовке правящей фашистской партии «национальное единство» (ОЗОН) говорилось: «Хочешь, чтобы Польша была рулевым среднеевропейской политики и собрала вокруг себя другие братские нации, — голосуй солидарно и смело 6 ноября 1938 г.»¹. Весь мир, писалось в другой листовке, следит за нашими выборами: «Мы выиграли спор с Литвой, мы выиграли спор с чехами, боремся за общую границу с Венгрией... боремся за получение колоний для Польши...»².

Польская дипломатия носилась с планами новых территориальных переделов в Восточной Европе. Однако эти радужные перспективы, которые рисовались правителями Польши, были омрачены новыми гитлеровскими требованиями к Польше.

24 октября 1938 г. при встрече в Берхтесгадене с польским послом в Германии Липским Риббентроп изложил ему так называемый «доверительный» план, который сводился к следующему: Данциг присоединяется к Германии, Германия строит через Польский коридор экстерриториальные автострады и многоколейную железную дорогу, Германия и Польша «гарантируют» друг другу новые границы и территории. Чтобы подсластить горькую пилюлю, Риббентроп предложил польско-германское «сотрудничество» по колониальным вопросам и проведение общей политики по отношению к СССР в рамках антикоминтерновского пакта³.

Таким образом, гитлеровцы применили снова свою тактику игры на антисоветских настроениях панских политиков, чтобы завлечь Польшу в подготовленную заблаговременно ловушку.

Особенности внутриполитического положения в Польше наложили свой отпечаток на дальнейшее развитие событий. Узнав о требованиях Германии, министр иностранных дел Польши Бек не решился их принять. Принять эти требования, в особенности касающиеся Данцига, означало для Бека разоблачение его в качестве прямого агента Гитлера. С другой стороны, он отдавал себе отчёт в том, что крупная польская буржуазия не согласится пожертвовать своими интересами в Данциге.

Следует подчеркнуть, что весьма важным фактором было растущее сопротивление прогерманской политике Бека со стороны широких общественных слоёв Польши. Размах этого сопротивления отчётливо продемонстрировали муниципальные выборы, состоявшиеся в декабре 1938 г. На этих выборах правящая партия ОЗОН потерпела поражение. Большинство рабочих и крестьян отдали свои голоса рядившимся в тогу «левых» социалистической партии — ППС и партии «Стронництво людове», ориентировавшейся на кулацкие слои в деревне. В то же время наличие большого числа воздержавшихся от участия в голосовании говорило о вражде населения как к «санации», так и к «оппозиции»⁴.

В создавшейся обстановке польское правительство не могло пойти на уступки в вопросе о Данциге. 19 ноября польский ответ был вручён Риббентропу. В нём отвергалось требование о передаче Германии Данцига, но содержалось согласие на рассмотрение вопроса об «экстерриториальности» путей сообщения между Восточной Пруссией и Германией⁵.

Западные державы внимательно следили за польско-германскими отношениями. Новые немецкие требования вызвали в Англии и Франции противоречивые отклики.

С одной стороны, после фактического устранения Чехословакии как союзницы Франции Польша оставалась единственным капиталистическим государством на востоке Европы, на которое могли бы опереться западные державы в случае нападения на них Германии.

С другой стороны, в кругах правящих политиков Англии, Франции и США не возражали против полного подчинения Польши Германии, если бы Германия затем вторглась на территорию Советского Союза. В свете этих расчётов требования Германии к Польше не вызывали тревоги в этих кругах.

9 ноября поверенный в делах Англии в Берлине Форбс в своём донесении невозмутимо констатировал, что возвращение Данцига Германии — «это лишь вопрос времени». Более трудной проблемой являлось, по его мнению, урегулирование вопроса о передаче Германии коридора: «Если Польша согласится пойти на требуемые уступки, очевидно, что она запросит гораздо большую компенсацию. Где может быть найдена эта компенсация?» — спрашивал Форбс. И сам уверенно отвечал: «Только в Литве и в России»⁶.

Позиция Форбса не была исключением. Её разделяли многие дипломаты Англии, Франции, США. Из германских документов, подтверждённых другими доказательствами, явствует, что во время пребывания Буллита в США осенью 1938 г. он приложил большие усилия, чтобы в беседах с польскими представителями в США убедить их в «опасности для Польши»... существования Советского Союза. Лучшей услуги для себя гитлеровцы не могли и требовать!

Стремились связаться с панскими правителями и японские милитаристы. В конце 1938 — начале 1939 г. японское посольство в Варшаве вело переговоры с Беком и его кликой относительно определения сроков «объединённых действий» против СССР⁷.

Следовательно, обработкой Польши в этом направлении занимались не только немецко-фашистские политики. Весьма активно им в этом помогали и правящие круги других капиталистических стран. Это свидетельствовало о значении, какое придавала панской Польше вся международная реакция в её планах развязывания войны против СССР. Польша была для империалистических политиков Англии, Франции, США одной из важных карт в их грязной, кровавой игре с фашистами.

В этих условиях отступали на задний план расчёты Англии и Франции использовать Польшу в качестве их союзника против Германии. Эти расчёты уступали место слепым надеждам на скорое выступление Германии против СССР. Лишь тогда, когда жизнь показала ошибочность этих расчётов и Германия отбросила маскировку своих планов, обнаружив их антианглийское и антифранцузское остриё, только тогда дипломаты Лондона и Парижа попытались забронировать для себя Польшу в роли союзницы против Германии.

Во время своей поездки к Гитлеру в начале 1939 г. Бек, встретившись с фашистским главарём, напомнил о «германо-польском сотрудничестве» во время Мюнхена, которое, по его словам, надо было расширить, учитывая, однако, сопротивление общественного мнения в Польше уступке Данцига Германии. Бек подчеркнул при этом, что речь идёт не об оппозиции «трактирных политиков», а о мнении народа. Это-то сопротивление масс политике уступок Германии и создаёт, по словам Бека, наибольшие трудности в переговорах с Германией⁸.

Гитлер снова подчёркивал во время этой беседы «общность интересов Германии и Польши» в отношении Советского Союза. Он дал понять, что Германия рассматривает Польшу как обязательного участника похода против СССР и потому не собирается воевать против неё, хотя и настаивает на своих требованиях⁹.

25 января в Варшаву прибыл Риббентроп. Он расточал своим польским собеседникам любезные фразы и даже не настаивал на возврате Данцига. Между друзьями, говорил он, такие дела могут быть разрешены полюбовно. С этой целью Риббентроп предложил заключить «джентльменское соглашение», предусматривавшее, что в случае отказа Лиги наций от опеки над Данцигом его статус будет урегулирован путём прямых переговоров между Германией и Польшей¹⁰.

Расплывчатость формулировок помогла Беку с радостью принять это предложение. Так Гитлер и Риббентроп с помощью Бека маскировали приближающуюся катастрофу — нападение гитлеровской Германии на Польшу.

Примечания

1. См. М. Богуславский, Политическая борьба в Польше по вопросам внешней политики накануне второй мировой войны, «Вопросы истории» № 10, 1949 г., стр. 63.

2. См. там же, стр. 63.

3. «Auswärtige Amt. Dokumente zur Vorgeschichte des Krieges», Berlin 1940, № 2 (197).

4. См. М. Богуславский, цит. статья, стр. 66—67.

5. «Auswärtige Amt. Dokumente zur Vorgeschichte des Krieges», № 198.

6. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Vol. III, № 298.

7. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», 3rd Series, Vol. IV, London 1931, № 181.

8. См. М. Богуславский, цит. статья, стр. 68.

9. См. там же.

10. См. G. Gafencou, Derniers jours de l'Europe, Paris 1946, p. 58—59.