Два интервью Л. Валенсы

Ниже следует полный текст интервью Леха Валенсы римской газете «Джорно» (28.09.1989):

«Варшава. Л. Валенса неловко чувствует себя в роли государственного деятеля, окруженного положенным таким людям вниманием. Бывший электрик с Гданьской судоверфи в связи с угрозами в его адрес после сформирования первого некоммунистического правительства в восточноевропейской стране появляется теперь повсюду в сопровождении двух офицеров БОР (организация, обеспечивающая охрану членов правительства). Полицейская машина следует за его новым автомобилем «Ланча-Тема». По иронии судьбы, он получил ее в наследство из числа тех, которые нынешний лидер ПОРП М. Раковский приказал закупить накануне своего ухода с поста главы последнего правительства, где монопольное положение занимали коммунисты.

Лидер «Солидарности» не утратил, однако, энергии, а уж тем более любви к полемике. В ходе нашей беседы, состоявшейся в доме, охраняемом круглосуточно, он показал нам под своим письменным столом кнопку, позволяющую ему в случае опасности немедленно вызвать агентов. После тяжелого вздоха он говорит: «И подумать только, что я несколько десятилетий старался обвести полицию вокруг пальца».

Вопрос. Сформирование первого правительства во главе с одним из лидеров «Солидарности», Т. Мазовецким, вызывает серьезные расколы внутри вашего движения, добившегося блестящей победы на выборах — первых частично демократических выборах в Польше. Каковы наиболее важные проблемы, с которыми сталкиваются Валенса и «Солидарность»?

Ответ. Больше всего меня тревожит тот факт, что нам приходится иметь дело с тремя аспектами кризиса одновременно: политическим, экономическим и профсоюзным. Возникли серьезные разногласия по вопросу о мерах по одновременному решению этих проблем. Я пытаюсь найти компромисс, ибо те, кому не удалось его достичь, дорого за это платят. Ясно, что я имею в виду коммунистов.

Вопрос. Почему вы упомянули прежде всего политический аспект кризиса?

Ответ. Просто потому, что в политическом плане мы быстрее всего добились своего. Раньше это казалось невозможным, но сейчас у нас свой премьер-министр, и ему надлежит довести до конца введение многопартийной системы. Глава правительства должен добиваться и более труднодостижимых целей, иными словами, денационализации экономики, деполитизации полиции и армии. По моему мнению, у нас возникнет 20 политических партий, которые будут спорить по всем вопросам, а через пять лет из них останется только четыре. Именно им и придется вводить подлинный плюрализм. Я считаю сейчас первоочередной именно эту цель.

Иными словами, отправная точка, которая должна была ознаменовать начало длительного процесса с целью прихода к ситуации, аналогичной нынешней, была предусмотрена через два года, а точка конечная — через четыре. Именно поэтому я возражал против комитетов. Они были преждевременны, хотя их деятельность и была необходима, ибо приближала момент прихода к ситуации, предусмотренной через четыре года. Но, несомненно, их существование создавало также кое-какие осложнения.

Я хотел прежде всего согласовать программу внутри организации, подготовить кадры, завязать связи с заграницей, имея в виду определенные политические силы в Европе, положить начало смешанным предприятиям и другим формам сотрудничества, чтобы избежать политического нажима и не дать себя приобщить к политической ответственности, заниматься экономикой и оставить на некоторое время в покое политику.

Вопрос. Когда же решились на великий шаг, который, по признанию самого Мазовецкого, стал доказательством великого политического инстинкта Валенсы?

Ответ. Поскольку мне не удалось достигнуть такого результата, как ускорение оживления экономики, мне пришлось добиваться хотя бы политической цели. И теперь люди, способные понять происходящее, получат возможность заняться плюрализмом. Все знают, что наше общество — христианское общество и что, кроме того, имеются социалисты, коммунисты, евреи и прочие. Сейчас, когда все осознают положение вещей, кое-кто хочет перейти из менее многочисленной группы в более крупную, но это будет трудно. «Солидарность» сосредоточится на определенном круге проблем, чтобы стать более крупной группировкой, но это не означает, что она стремится быть единственной. Я противник монополии, независимо от того, кто пытается ее захватить. Поэтому я постараюсь в максимальной степени содействовать плюрализму, с тем чтобы в нашей стране утвердилось подлинное многообразие мнений. Если кто-то попытается создать монополию, я ему этого не позволю. Мне надоели монополии, даже моя собственная.

Вопрос. Принимаете ли вы в расчет опасность радикализации определенных группировок внутри вашего профсоюза?

Ответ. Фракции в профсоюзе необходимы, и они будут всегда, потому что так и должно быть. Когда завершится этап конфронтации, как я уже сказал, тогда возникнут христианские, коммунистические, социалистические и другие профсоюзы. «Солидарность» останется тем, чем она была с самого начала, — моделью для завоевания свободы и ее гарантии.

Вопрос. Какие надежды вы питаете по поводу результатов правительства Мазовецкого?

Ответ. У него явно есть возможности соизмерения с ожиданиями общества. Он пользуется поддержкой церкви и общества, но его проблемы гораздо больше этих возможностей. Я хочу помочь ему, но проблема в том, успею ли я это сделать, успеют ли вовремя прийти со своими капиталами все западные страны, от которых мы этого ожидаем.

Вопрос. Не опасаетесь ли вы новой волны забастовок после экономических мер, которые правительство Мазовецкого было вынуждено принять для оздоровления экономики?

Ответ. Забастовки, несомненно, возможны. Первыми выступят судоверфи, затем другие заводы, и после двух последовательных волн мы придем к той же точке. Поэтому мы хотим, чтобы события развивались по-иному. Я думаю, однако, что благодаря политической подготовленности общества поляки очень скоро поймут, что это не тот путь, что нельзя вновь возвращаться к проблемам 1980—1981 гг. Неужели нам опять нужны войска на улицах? Я не считаю это возможным. Если выбить определенный кирпич, рухнет все здание нашего общества. Товар необходим на рынке для задействования всех других механизмов. И поэтому сейчас нужен эффективный труд.

Вопрос. Именно поэтому руководство «Солидарности», достигнув своей политической цели, сосредоточило все свое внимание на экономическом аспекте в ущерб профсоюзному?

Ответ. Экономический аспект играет решающую роль. Если мы не сцементируем этот карточный домик, его сметет первая же волна забастовок. Поэтому я делаю все для того, чтобы экономика сдвинулась с места. И, сказать по правде, кое-что действительно сдвинулось. Положительные результаты со всей ясностью пока незаметны. Но возникает множество предприятий. Что-то предпринимает Норвегия, приобретающая судоверфи одну за другой; что-то предпринимают западные немцы. Словом, на экономическом фронте что-то происходит. Профсоюзы в этих условиях оказались в положении капризного ребенка. Но я считаю, что в данный момент и в нынешней ситуации условий для создания хорошего профсоюза нет.

Вопрос. Как-то раз вы сказали, что хотя бы часть вашего профсоюза должна быть преобразована в политическую партию. Наступил ли сейчас этот момент?

Ответ. Нет, я попросил премьер-министра закрыть политический аспект раз и навсегда, иными словами, создать условия для организации политических партий. Когда он об этом объявит, а я могу заверить, что сделает он это очень быстро, тогда проявит себя «Конфедерация независимой Польши», борющаяся за строительство новой Польши на развалинах коммунизма. Однако, даже если она выступит с лозунгом независимости, она вряд ли соберет много голосов — разве что произойдут непредвиденные перемены, которых я не сумел выявить. Вслед за ними выступят католики. У нас будет в целом 20 партий.

Вопрос. Считаете ли вы, что достичь социального мира с 20 партиями будет легче?

Ответ. Противоречия сохранятся, ибо одна партия будет ближе к какому-то епископу, а другая — к какому-то кардиналу. Будет затем и партия «красных». Иными словами, разовьется нормальный плюрализм, который поистине завершит эру конфронтации. Но сейчас мы еще переживаем период конфронтации, ибо сохраняется дух конфронтации старого с новым, коммунистов с коммунистами, коалиций между собой. Коммунисты будут добиваться реванша. Но для этого потребуется много времени, не говоря уж о том, что по другую сторону находятся «Солидарность» и оппозиция, требующие плюрализма и свободы, более быстрого движения к демократии.

Когда приходится иметь дело с подобной ситуацией, что-то должно произойти. И тогда у нас будет 20 партий, включая «Солидарность», ибо, по-моему, кто-то захочет ее создать, но не я. Я буду и впредь заниматься реформами, ибо должен содействовать прогрессу экономики. И лишь когда я получу этот результат, я займусь профсоюзами. Я как следует организую их и сразу после этого уйду.

Вопрос. Многие в Польше думали, что гражданские комитеты, ставшие ключом к блестящей победе на выборах, и станут ядром будущей партии.

Ответ. Все мы, включая меня, ошиблись в расчетах. С одной стороны, я хотел сдержать свои обещания, а с другой стороны, остаться верным концепции, предусматривавшей нынешний сценарий с нашим премьер-министром и министрами только через четыре года. Иными словами, отправная точка, которая должна была ознаменовать начало длительного процесса с целью прихода к ситуации, аналогичной нынешней, была предусмотрена через два года, а точка прибытия — через четыре.

Вопрос. Лидер официальных профсоюзов А. Медович вскоре после формирования правительства Мазовецкого подверг критике нынешнее руководство ПОРП и подчеркнул необходимость создания «подлинной рабочей партии», которая должна будет дать сражение под популистскими лозунгами. Считаете ли вы, что такая партия сможет стать полюсом притяжения для растущей массы недовольных?

Ответ. Такая возможность есть, но подлинная проблема состоит в том, удастся ли устранить «Солидарность». Люди кричат, аплодируют, хотят слушать и смеяться. Но когда речь заходит о серьезных вещах, они становятся серьезными. Нет никакого сомнения в том, что один человек сумеет сорвать громкие аплодисменты, а другой будет с позором выгнан. Если внутренняя ситуация будет развиваться в худшую сторону, Медович мог бы и в самом деле победить на выборах. Но это был бы лишь временный результат, ибо даже ему не удалось бы разрешить бесконечные проблемы, стоящие перед нами.

Проблемы следует решать другим путем. В течение не более чем года уйдет и он, и мы вернемся к прежней ситуации. При новой системе политических отношений, которая складывается в стране, других выходов нет. В данный момент демократия и плюрализм следуют собственными путями, противоречащими логике прошлого.

Вопрос. Чего вы ждете от Италии?

Ответ. Я жду от нее большего, чем от ФРГ. Потому что, когда мы думаем о немцах, нам тут же вспоминаются танки. И они считают, что мы все еще отождествляем их с убийцами времен войны. Все это мешает их попыткам творить добро. Поэтому я питаю большие симпатии к Скандинавским странам, к Италии и Франции, ибо они нам ближе.

Поэтому я обращаюсь ко всем странам, хотя до настоящего момента самая лучшая торговля была у нас с западными немцами. Несмотря на это, я ожидаю от Италии, где находится наш папа, большего участия, чем от других стран.

Италия, однако, преподносит нам неприятные сюрпризы. Итальянцы в прошлом вели себя активно, шли нам навстречу с помощью множества акций милосердия, а теперь, когда мы подошли к этапу сотрудничества, их место, возможно, займут другие. Это очень меня огорчает. Они должны были создать банки и не сделали этого. Их не интересует создание совместных предприятий. Чего они ждут? Здесь можно сделать большие дела! Я уже готовлю список 10 тыс. предприятий, который пошлю одновременно в Италию, Западную Германию, Скандинавские страны, Англию и Францию. Я подожду денек, а потом пошлю его и в Соединенные Штаты. Сотрудничество необходимо и с ними, но уже в другом духе: торговые и финансовые связи, а не только наш экспорт угля, как в прошлом.

Я хочу, чтобы около 80% польской промышленности приходилось на смешанные предприятия, с тем чтобы дать возможность польскому обществу заработать деньги, на которые оно сможет закупать продукцию этих же смешанных компаний. Разумеется, этот процесс будет ограничен, например, 20 годами. Если будет построена действительно единая Европа, такое положение сможет сохраниться. Если же европейские границы будут существовать по-прежнему, тогда нужно будет потрудиться над их ликвидацией.

Вопрос. Среди банков, которые в ближайшее время откроют свои филиалы в Гданьске, нет ни одного итальянского?

Ответ. Один был, но исчез. В данный момент у нас нет никакой другой информации.

Вопрос. Каковы ваши планы?

Ответ. Я хочу активизировать экономику, а затем надлежащим образом перестроить профсоюзы. Я думаю, что на это потребуется максимум два года. Вскоре после этого я уйду на пенсию.

Вопрос. Собираетесь ли вы в течение года посетить Советский Союз?

Ответ. Бывают моменты, в которые определенные встречи необходимы, а бывают другие моменты, когда, ссылаясь на загруженность работой, дают понять, что по-настоящему в них не заинтересованы. У меня очень много работы и у Горбачева тоже.

Кроме того, нет такой уж настоятельной необходимости для встречи любой ценой. Когда положение изменится, то, возможно, сами события будут подталкивать нас в этом направлении, но в этом случае встреча будет организована руководителями, которых она будет интересовать.

При всем этом я очень хотел бы встретиться с Горбачевым, потому что это человек больших масштабов. Я хотел бы с ним познакомиться».

* * *

Французская газета «Фигаро» (29.09.1989) опубликовала следующее интервью Леха Валенсы:

«Вопрос. Удовлетворены ли вы тем, как начало свою деятельность правительство Мазовецкого? Вызывает ли у вас особое удовлетворение какое-то из решений этого первого за 40 лет некоммунистического правительства?

Ответ. Я понимаю это правительство. Я не хочу говорить ничего больше. Ситуация столь трудная, столь сложная... И я, как председатель профсоюза, не могу ответить на подобный вопрос.

Вопрос. Соответствует ли развитие событий в эти последние месяцы сценарию, автором которого вы являетесь?

Ответ. Действительно, я немало поработал над этим сценарием. Но на деле я хотел бы следовать другому.

Реформы в Польше должны осуществляться одновременно в трех областях — экономической, социальной и политической. Не следует слишком быстро идти вперед в какой-то одной области, не подтягивая остальные. В Китае экономические реформы осуществлялись очень быстро, но не было проведено политической реформы. В Польше дело обстоит как раз наоборот: политические реформы зашли слишком далеко, а экономические реформы отстали от них.

Поэтому лично мой проект отличался от того, что произошло. В политическом плане я хотел, чтобы остановились на договоренностях, которые были достигнуты за «круглым столом»; затем нужно было сделать паузу и заняться экономикой и социальной сферой.

Но, к несчастью, мы одержали победу на выборах. И тут машина заработала полным ходом. Победа ко многому обязывает. Нужно было идти дальше. Под давлением событий нам пришлось назначать премьер-министра. Это было изменением плана, импровизацией прямо на ходу, потому что в политическом плане было намечено ничего больше не делать.

Теперь продолжать политические реформы надлежит премьер-министру, депутатам и сенаторам. Что же касается меня, социальному движению, возглавляемому мной, надлежит заняться экономическими и профсоюзными вопросами. Именно это мы и делаем.

Вопрос. Если правительство не преуспеет в своей деятельности за предстоящий год, не приведет ли это к возврату к власти коммунистов?

Ответ. Нет, у них нет никаких шансов на это в столь короткий срок.

Почему? Потому что именно они виновны в нынешних трудностях. У них есть шанс на возврат к власти, но им потребуется гораздо больше времени.

Почему? Потому что, если они намерены участвовать в процессе, если они принимают демократию, если они соглашаются на плюрализм, у них может быть шанс.

К тому же они располагают мощным аппаратом и могут предложить хорошие программы, возможно, даже наилучшие, например в экономике. Об этом будут судить избиратели на основании их программы.

Вопрос. Верите ли вы в Ярузельского?

Ответ. Я смотрю на это несколько иначе. Я лично верю в структуры плюрализма. Я верю в демократию. Если кто-то — кто бы он ни был — привносит и осуществляет плюрализм и демократию, я верю в него.

Но если говорить как о человеке, то нет, я в него не верю. Однако недавно генерал хорошо проявил себя. Он поступил мужественно, когда встал вопрос о назначении премьер-министра. Впервые президент-генерал выиграл очки.

Вопрос. Разве это не ирония судьбы, что вам приходится сегодня ладить с человеком, отправившим вас в тюрьму?

Ответ. К этому надо подходить иначе. Это — результат реформы. Любое изменение системы не происходит без жертв. Если хотят победить, нужно быть готовым к опасной борьбе.

Вопрос. Не жалеете ли вы иногда — когда вы устали после долгого тяжелого дня — о том, что «Солидарность» вошла в правительство?

Ответ. Нет, я об этом не жалею. Я думаю о свободе, о реформах. А моя усталость, мои заботы не имеют значения.

Вопрос. Вы часто говорили, что вы хотели бы отойти от политической жизни. Теперь это будет, видимо, сделать все труднее...

Ответ. Рано или поздно я уйду сам либо меня отстранят. Вы прекрасно знаете, что было принято решение, что именно я буду формировать правительство. Было проведено голосование. Я уже был премьер-министром, когда я отказался. Почему? Потому что у меня есть своя цель, есть задача, которая меня ожидает. Эта моя цель, эта задача — не для меня, а во имя Польши. Я принес себя в жертву на алтарь отечества.

В моем собственном представлении Лех Валенса не является какой-то экстраординарной личностью. Это усталый, измотанный человек.

Вопрос. Не разочарованы ли вы осторожностью, которую проявляют западные страны в том, чтобы прийти на помощь Польше?

Ответ. Франция и другие страны прекрасно сотрудничали с нами в эти последние десять лет, в трудные годы военного положения. Но теперь эти страны, как, впрочем, и Польша, оказались перед лицом неожиданной ситуации. И они не знают, что делать. Короче говоря, развитие событий застало вас врасплох. И нас также. Мы не готовы к той широкой либерализации, которая произошла.

Вопрос. Бывший французский президент Валери Жискар д'Эстен предложил новый «план Маршалла» в пользу Польши. Что вы думаете об этом?

Ответ. Я лично хочу, чтобы существовала единая Европа. Но я не хочу, чтобы строительство этой Европы осуществлялось силой, как это некоторые уже пытались делать. Я хотел бы, чтобы мы строили ее сообща.

Общества ведут себя подобно сообщающимся сосудам. Особенно с точки зрения экономики, но также и в политическом и социальном отношении. Если их уровни слишком различны, приходится возводить стены. Но, если мы хотим создания единой Европы, нужно начинать выравнивать уровни в этих сообщающихся сосудах. Этот «план Маршалла» или любой другой план может помочь нам в этом.

Я задаюсь лишь вопросом, может ли такой план осуществиться одновременно во всей Европе и сразу же, или же он должен осуществляться постепенно от страны к стране? Но в любом случае это нужно делать, потому что Европа действительно одно целое.

Вопрос. Бывший премьер-министр Жак Ширак высказал мысль о созыве встречи в верхах между 12 странами — членами ЕЭС и Польшей для обсуждения вопросов о помощи...

Ответ. Как говорится, все дороги ведут в Рим... Несомненно одно — то, что существует лишь одна Европа и что мы должны строить ее сообща. Нужно только найти наилучший путь для этого.

Вопрос. Считаете ли вы, что полемика вокруг монастыря кармелиток под Освенцимом осложнила оказание Западом помощи Польше?

Ответ. Несомненно. Это осложняет дело. Кто-то явно хочет воспрепятствовать достижению соглашения. Но нужно найти какое-то решение.

Вопрос. Кто-то хочет кризиса? А кто, по-вашему?

Ответ. Не знаю. Да я и не пытался это выяснять. Единственное, что я знаю, — то, что это затрудняет ход дел...

Вопрос. А вы в этой полемике вокруг монастыря кармелиток скорее на стороне примаса Польши монсеньора Глемпа или скорее на стороне папы?

Ответ. Я не хочу высказываться на этот счет. Это не мое дело. Единственное, что я могу вам сказать, это то, что я хочу согласия. Я хочу открытости. И я призываю действовать в этом направлении.

Вопрос. Как получается, что в Польше существует антисемитизм, в то время как там живет очень мало евреев?

Ответ. Но это вы говорите об антисемитизме. Я лично его не вижу. Вы пытаетесь обыгрывать это, а не мы. Поляки — не антисемиты. Мы знаем, что может быть достигнуто согласие. Мы знаем, что Израиль поддерживает добрые отношения с Германией. Так почему бы и не с Польшей?

Вопрос. Не вызывает ли сегодня иронию то, что Варшавский Договор называется именно Варшавским?

Ответ. Да, это вызывает иронию, это смешно, и это не нужно. Но это зависит от местонахождения.

Вопрос. Успех вашего предприятия в Польше зависит от успеха Горбачева. Но разве успех перестройки в СССР не зависит от того, что происходит здесь?

Ответ. Мир настолько взаимосвязан. И очень трудно судить, что от чего зависит.

Вопрос. Считаете ли вы, что у Горбачева есть шансы на успех? И если да, то больше или меньше, чем у вас?

Ответ. Его положение очень трудное, очень тяжелое. Но его шансы соответствуют его стране и его личным качествам.

Вопрос. Вернемся к Польше. Как можно осуществить либерализацию экономики, передать предприятия в частный сектор, не создав при этом, с одной стороны, класса богатых, а с другой — класса безработных?

Ответ. Конфликты всегда были и всегда будут. Главное — уметь смягчать их. Одни это умеют, другие — нет.

Вопрос. Вы умеете это делать. Такова ваша роль.

Ответ. Я буду пытаться разрешать конфликты. В какой-то мере мне удавалось делать это в течение последних десяти лет. Но будет ли это мне удаваться всегда? У меня лично есть сомнения. Окажется ли старый Валенса на высоте?

Вопрос. «Сельская «Солидарность» только что объявила о создании собственной партии. Не означает ли это начало раскола «Солидарности»?

Ответ. Нет. Это вполне нормально, и это предвидели давно. Когда я вышел из тюрьмы в 1982 г., я уже тогда предвидел, что будут политические партии. Я даже пошел еще дальше: я сказал, что рано или поздно появится подлинная польская коммунистическая партия. И это произойдет.

Вопрос. Только вы можете примирить плюрализм и единство «Солидарности».

Ответ. Я не хочу, чтобы «Солидарность» была монолитной. Я хочу плюрализма. Меня много критикуют. Но я сознательно избрал этот путь в 1982 г. Критика, расколы — все это доказывает, что я был прав.

Вопрос. Вы в данный момент говорите как председатель профсоюза «Солидарность»?

Ответ. Не знаю. Во всяком случае, как Лех Валенса. Ну, а что это означает. Я прежде всего поляк. Политический деятель. Профсоюзный деятель. Муж. Любовник. Ну, на это у меня уже не хватает времени. (Смеется.).

Вопрос. Есть ли исторические личности, которые служат для вас примером? Что вы думаете, например, о генерале де Голле?

Ответ. Нет, нет. Я восхищаюсь многими личностями. Но нельзя сравнивать разные эпохи и разные ситуации. Де Голль, несомненно, был выдающейся личностью среди деятелей своего ранга и в свою эпоху. Но оказался ли бы он сегодня, на рубеже XXI в., готовым к той ситуации, с которой сталкиваемся мы, к эпохе микро ЭВМ? Я в этом сомневаюсь, потому что и я тоже оказался не готовым.

Вопрос. Вас упрекают в авторитаризме.

Ответ. Я — самый большой демократ всех времен. Но я люблю, чтобы работа была сделана. Демократия не должна мешать мне работать. Я был избран демократическим путем, потому что у меня была определенная программа. Теперь я должен претворить ее в жизнь.

Вопрос. Не считаете ли вы, что на том, кто осуществляет власть, лежит гораздо большая ответственность, чем на том, кто борется за ее завоевание?

Ответ. Несомненно. И вы не представляете себе, насколько я устаю от этого. Вот, например, это интервью. Вы к этому подготовлены, этому учились. А мне пришлось отложить отвертку и гаечный ключ, чтобы стать тем, кем я являюсь сегодня. И я должен быть постоянно начеку. Я не могу позволить вам втянуть меня в разговор на какую-то трудную тему. Это крайне утомительно.

Вопрос. Прежде вы жили в обычном муниципальном доме. Теперь у вас есть свой особнячок, личная охрана. Что осталось от прежнего простого электрика из Гданьска?

Ответ. Как я ему завидую! Он был свободен и мог жить спокойно. У него была прекрасная жизнь. А теперь я, можно сказать, в золотой клетке. Как я был счастлив, когда мог путешествовать с какой-нибудь приятельницей автостопом, имея всего сотню злотых в кармане! Когда хотелось есть, мы ели черствый хлеб. Но как он был вкусен! А теперь, когда я возвращаюсь домой, моя жена ставит на стол ветчину и говорит мне: «Ешь». А мне не хочется.

Конечно, люди видят мой дом, хотя это просто рига, которую я перестроил. Они видят мою машину, они видят мой телевизор, они думают, что это главное. Они не видят тех усилий, которые стоят за этим. Сверхчеловеческих усилий.

Вопрос. Вы получали в это последнее время письма, где вам угрожали смертью.

Ответ. Да. И даже неоднократно. Но мне на это наплевать. Я выбрасываю их в мусорную корзину. Я никого не боюсь. Я страшусь лишь Бога.

Я знаю, что рано или поздно я отправлюсь туда. Так какая разница — немногим ранее или немногим позднее? Если я попаду туда раньше вас, я займу вам очередь. Вы сможете сказать, что знаете меня. (Смеется.).

Вопрос. Какова роль церкви в происходящем ныне процессе?

Ответ. Польский пример — уникален. В ходе нашей истории, за тысячу лет испытаний, мы выработали великолепный симбиоз между церковью и обществом. Без церкви не было бы Польши.

Вопрос. И последний вопрос: верите ли вы в будущее?

Ответ. Да. Я уверен, что добьюсь успеха. Я знаю также, что мне предстоит много работы. И чем больше я буду работать, чем больше я буду давать интервью, подобных этому, тем яснее будут наша деятельность и наши намерения».