Дефицит правды и морали в международной публицистике

Автор. Клише и стереотипы советской международной публицистики прежних лет дают о себе знать в рецензируемом вами тексте. Еще раз напоминаю, что он был написан семь лет назад. В то время читателю удавалось прочесть что-либо приличное о капиталистических странах в стиле В. Овчинникова, С. Кондрашова, М. Стуруа, Ф. Бурлацкого, но о братских странах социализма писать совершенно объективно было просто невозможно. Это не позволили бы в первую очередь партийные верхушки, которые до сих пор крайне ревниво следят за всем, что публикуется о них в дружественных им столицах. Ежи Урбан и в 1988 г. неоднократно критиковал публично «Литературную газету» за пару неплохих ее материалов на польскую тематику.

Рецензент. О-о! Пан доктор оправдывается, да стоит ли? Лучше продолжим. Я считаю, что положение в ПНР усугубилось, когда наше партийное руководство окончательно утратило монополию над процессами распространения массовой информации. Контроль над идеологической ситуацией начал ускользать по вполне, можно сказать, объективным причинам.

Некогда обширный земной шар, по которому вести расходились как бы в замедленном темпе, теперь, в эпоху спутников связи, становится маленькой деревенькой, в которой все и всем известно. Началось интенсивное взаимопроникновение культур. Но и здесь богатые одолевают бедных.

Какой объем информации о ПНР может направить в США наше руководство? У него для этого нет ни средств, ни возможностей.

А американцы еще с начала века превратили в доходнейший для себя бизнес распространение по всему миру собственных кинофильмов, музыки, информации, товаров, мнений, стандартов поведения, моды и образа жизни. Эта социологическая пропаганда западников, в особенности американцев, доведена до совершенства, и на нее тратятся баснословные суммы денег. Весь мир смотрит сегодня американскую телевизионную продукцию.

В Польше отрицательные последствия практически открытых границ с Западом были усугублены феноменом «многоликости» семейного и общественного поведения. Западный человек это не поймет — советскому такое знакомо. Наши молодые люди с детства видели, что у их родителей несколько разных обличий: одно — для партии, другое — для товарищей по работе и друзей и третье, чаще всего истинное, — для собственного семейства. По этой причине возрастали цинизм и лицемерие, которые находили естественных как бы союзников в насаждаемых западной пропагандой образцах и манере поведения. Стали обесцениваться такие понятия, как труд, патриотизм, товарищество, уступив место негативным явлениям, чему школа и университет противостоять уже не могли. На это обращали внимание многие польские авторитеты, к которым, однако, политики, как правило, не прислушивались. Зато отлично вникли в ситуацию империалистические стратеги психологической войны. Ну это уже ваш конек.

Автор. В задачи нашего диалога входит и продолжение повествования, прерванного в этой книге 1982 г. После этого у Польши было несколько относительно спокойных лет. И именно это меньше всего устраивало наших главных политических противников. Вот отрывок из статьи Флоры Льюис под заголовком «Два гневных города», напечатанной в газете «Нью-Йорк Таймс» (11.12.1986):

«Париж. Странное чувство испытываешь, возвращаясь из Польши в Париж, бурлящий студенческими протестами, расчищающий обломки разрушений на улицах и планирующий всеобщую забастовку.

В Варшаве же пять лет спустя после введения военного положения до ужаса спокойно. Это печальная тишина полного разочарования, отсутствия надежды на то, что что-нибудь может измениться к лучшему.

Адам Шафф, которого исключили в прошлом году из Польской объединенной рабочей партии за отказ придерживаться официальной линии после 55 лет верной службы, является в какой-то степени исключением. Ему 73 года. Он сыграл видную роль как идеолог во время восстания в Польше в 1956 г., но сейчас он признает, что попытка обновления потерпела провал из-за того, что лидеры не собираются ни менять систему, которая явно неэффективна, ни хотя бы в чем-то поступиться своей властью.

Он по-прежнему убежденно верит в то, что он называет «революционным социализмом». Но, по его словам, его следует добиваться «другим путем, шаг за шагом, без принуждения, которое является концепцией XIX столетия». Теперь таких, как он, в Польше немного.

Сразу же после второй мировой войны среди польской молодежи многие разделяли его представления. Сегодня молодое поколение категорически отвергает как существующий режим, так и его идеи. Молодые люди не устраивают демонстраций и не организуют забастовок, так как это признано бесполезным и опасным делом, но они потеряли веру в своих правителей».

Рецензент. Вера граждан ПНР в социализм не утеряна, что подтверждается как данными анонимных социологических опросов, так и не прекращающимися происками враждебной пропаганды. Ведь по активности противника тоже можно судить об авторитете польских властей. Действие равно противодействию. Хотя лучше бы не было такого противостояния в духе «холодной» или гражданской войны. Культивирование безысходности и упадочнических настроений, ненависти и классового антагонизма в польском обществе наносит стране огромный ущерб.

Не случайны слова генерала Войцеха Ярузельского из интервью итальянскому журналу «Казо» (1.06.1988) о том, что позиция определенных западных кругов в отношении «Солидарности» фактически не приносит пользы стабилизации в Польше, замедляя процесс проведения реформ и достижения национального единства.

Как заявил В. Ярузельский, самая большая помощь, которую Запад может оказать Польше, — это рисовать польские проблемы «не черной и белой краской, а всеми красками со всеми оттенками». «Мы ожидаем и надеемся, — добавил польский руководитель, — на большее доверие к польской политике, на большее понимание нашей действительности и важных реформ, которые мы проводим и намерены проводить в жизнь».