Лауреаты

С вдохновенной игрой музыкантов на борту тонущего корабля сравнил деятельность работников культуры ПНР председатель Союза польских писателей Я. Щепаньский. Выступал он — какое совпадение, утром 13 декабря 1981 г., за несколько часов до объявления спасительного для Польши чрезвычайного военного положения, — на открывшемся в Варшаве конгрессе польской культуры. В высотном здании Дворца науки и культуры, подаренном городу в начале 50-х годов советскими строителями, при огромном стечении польских и иностранных журналистов собрался цвет творческой и научной интеллигенции.

Все они в силу профессиональных особенностей являлись не зрителями, а активнейшими участниками социально-политических событий. Было бы неправильно считать, что большинство из них жаждали крушения социализма. Вовсе нет. Но многих использовали в своих неблаговидных целях внутренняя и внешняя контрреволюция: одних возвысили, предоставив национальную трибуну и международное паблисити, других щедро подкармливали, третьим угрожали.

Потерпев фиаско в попытках проникнуть на центральное радио и телевидение, в партийную прессу, оппозиция сумела на какое-то время прибрать к рукам кинопромышленность, театры и частично книгоиздание, систему просвещения и высшего образования.

Координационная комиссия просвещения и воспитания профобъединения «Солидарность» уже приступила было к переделке в антикоммунистическом и антисоветском духе всех учебников по общественным наукам. В качестве предварительной меры весной и летом 1981 г. «Солидарность» отбирала для собственных нужд запасы бумаги у типографий, печатавших школьные учебники.

В ряде школ и вузов страны было сокращено и объявлено факультативным, то есть необязательным, преподавание марксизма, а также русского языка, писал варшавский еженедельник «Аргументы» (27.04.1982).

Для целей политики антисоциализма используется даже музыка в любых ее жанрах «Джаз в Польше» блюз во тьме», — дает под таким заголовком интервью в парижской «Интернэшнл геральд трибюн» (11.02.1982) сбежавший из ПНР Анджей Василевский. В Париже, с введением чрезвычайного положения на своей бывшей родине, отщепенец сразу получил ангажемент — в течение семи вечеров декабря 1981 г. занимал экраны французского телевидения собственной документальной киносерией об истории польского джаза.

Цель организаторов киносериала не укладывается в рамки франко-польского культурного обмена, так как бывший варшавский режиссер и диск-жокей то и дело обращался к телезрителям с рефреном — вот чего мы достигли, мы стали почти совсем похожими на Запад, а вот теперь все это мол у поляков отнимают.

Выявляется некоторая закономерность в культурном наступлении империализма на ПНР. До августа 1980 г. западные философия, кино, эстрада, литература, живопись и мода не без успеха завоевывали польскую аудиторию, в то время когда в ведущих капиталистических странах польская культура была представлена скромно, скорее никак. В 80-х все изменилось как по мановению волшебной палочки. Перед польскими оппозиционными деятелями культуры широко распахнулись двери западных теле- и киностудий, редакций, издательств, театров, фестивалей, выставок, посыпались премии, деньги.

Можно было бы радоваться тому, что на Западе вдруг начали издавать 15-томное Собрание сочинений «одного из основоположников современного театра», романиста, драматурга и художника Виткевича, новую биографию Марии Склодовской-Кюри (единственный в мире ученый, дважды удостоенный Нобелевской премии), мемуары и произведения поэта В. Гомбровича, сценарии польских фильмов. Можно было бы удивляться тому, что бестселлером 1981 г. французы считали роман американца Уильяма Стайрона «Выбор Софи» о живущей в Нью-Йорке польке, бывшей узнице Освенцима, что польских драматургов, режиссеров, актеров наперебой приглашали в Западную Европу и в США ставить, снимать и сниматься, выступать. Сформировалась усилиями империалистических средств массовой информации мода на все польское.

Об особом интересе империализма к указанным культурным контактам говорил на открывшейся 2 апреля 1982 г. в Варшаве идейно-теоретической партконференции член политбюро, секретарь ЦК ПОРП С. Ольшевский, выступивший с докладом «Текущие и перспективные задачи идеологического фронта партии»: «Польша многие годы представляет особый интерес и является объектом нападок со стороны сил империализма. Общеизвестно, что поляки весьма легко подпадают под идеологическое и пропагандистское влияние. Это связано с историческими контактами Польши с рядом стран Запада, с живучестью в большой части общества прозападной ориентации, с широкими экономическими, научно-техническими и культурными контактами с Западом. Необходимо также принимать во внимание мировоззренческое воздействие католической церкви, часть духовенства которой использует амвон для антигосударственной и антисоциалистической деятельности».

Некоторые представители творческой интеллигенции в ПНР, чьи голоса тысячекратно усиливались буржуазной пропагандой, отвергали близость и родство польской культуры со славянской, требовали пересмотра исторических фактов, касающихся отношений между Польшей и Россией, некритически воспринимали искусство и культуру Запада. Они показывали пальцем на демонстрируемый по варшавскому телевидению советский фильм «Волга-Волга» и говорили о сегодняшнем (?!) уровне советского кино.

Иностранцу особенно бросалось в глаза, что польское телевидение 70-х годов не страдало обилием польских или советских фильмов. Ощущался крен в сторону западного кино. В январе 1980 г. по варшавскому телевидению были показаны восемь английских, восемь французских и семь американских художественных фильмов, 13-серийный фильм испанского производства, по одной киноленте Канады, Италии и Югославии. Как признал тогда в беседе видный польский социолог, польские телепрограммы «пусты по своему идеологическому содержанию». Это относилось к таким передачам, как «Студия-2», «Студия-8» и «Студия-гамма», напоминавшим позаимствованный с Запада вариант «индустрии развлечения».

Активной политике разложения социалистической ткани в Польше отвечали фильмы известного польского кинорежиссера Анджея Вайды: «Рабочие-80» (документальный) и «Человек из железа» (художественный, где выведен Валенса, который даже иногда играет там сам себя). Фильм «Человек из железа» был широко использован в истеричной антипольской и антисоветской кампании западных кругов и с этой целью был даже удостоен Золотой пальмовой ветви на кинофестивале в Каннах в мае 1981 г. Впервые за 34 года существования этого самого представительного на Западе кинофестиваля «Гран-при» получил польский фильм, кричала буржуазная пресса.

О своей ленте достаточно точно выразился сам Вайда. Его спросили журналисты: видели ли польские власти фильм «Человек из железа» до отправки его в Канны? «Цензура, — ответил он, — была последним барьером. Не скрою, предпринимались попытки изменить отдельные сцены, но мы победили. Открою вам секрет: если хотите пройти цензуру, то должны быть неподцензурными не отдельные фрагменты, монологи и сцены, а вся картина. Весь фильм должен быть пронизан цельным духом». Вайда добавил, что сейчас (шел июнь 1981 г.) мол уже нет смысла оппозиционным польским кинорежиссерам ехать за границу — там нужны большие деньги, в Польше же и малыми средствами можно привлечь хороших актеров.

Фильм Вайды «Человек из железа», справедливо расцененный как трехчасовой киноманифест польской оппозиции, обошел все канцелярии руководителей западных держав, заметил осведомленный парижский еженедельник «Пуэн» (6.06.1981). Лента является продолжением — с одинаковыми героями — двухсерийного фильма Вайды «Человек из мрамора» (1977 г.). Одновременно с тем, как «Человек из железа» отличился в Каннах, «Человек из мрамора» прорвался — в обстановке заблаговременно организованного ажиотажа в реакционной прессе Запада и «Солидарности» — 22 мая 1981 г. на вечерние экраны Центрального польского телевидения.

«Человек из мрамора» действительно не оставляет никого равнодушным. Сценарий повествует о судьбах людей 50-х годов, связанных со строительством крупнейшего по тем временам Металлургического комбината им. В.И. Ленина под Краковом и крупнейшего по нынешним временам комбината «Катовице».

Выпускница режиссерского отделения института кинематографии делает дипломную работу. В ней она намерена показать судьбу одного из героев — строителей города Нова-Гута и комбината им. В.И. Ленина. Документальная хроника о герое того времени, которую она просматривает в студии, обрывается на эпизоде, показывающем, как портрет передовика производства, лучшего каменщика Матеуша Биркута снимают со стены. Что произошло с героем, как сложилась его дальнейшая судьба? Эти вопросы «вынуждают» молодого режиссера начать путешествие в историю двадцатилетней давности.

Перед зрителем проходят кадры того трудного времени, которое закаляло характеры польской молодежи, взявшейся за сооружение промышленного объекта, какого их страна еще не знала.

На стройке рождаются первые герои. Но этого мало. Необходим еще один, имя которого прогремело бы на всю Польшу. Такого героя создают искусственно. Группе каменщиков во главе с неграмотным деревенским парнем Матеушем Биркутом создаются все условия для рекордов Благодаря этому в течение рабочей смены группа укладывает рекордное количество кирпичей. Но это был рекорд ради рекорда. Измученных каменщиков впору было на руках снимать с возведенной ими кирпичной стенки А ведь героя перед этим даже специально откармливали ветчиной, хотя остальные строители на обед получали только по одной рыбке. Героям воздают почести, они разъезжают по стране, пропагандируя передовые методы труда. Разъезжают до тех пор, пока на одной из строек не происходит чрезвычайное происшествие М. Биркуту подсовывают в руки раскаленный кирпич. Он получает увечье. Подозрение в преступлении падает на помощника М. Биркута и еще нескольких человек. Их судят и сажают в тюрьму. Возмущенный несправедливостью, М. Биркут хочет заступиться за своего друга, но наталкивается на холодное равнодушие Доведенный до отчаяния, он заворачивает в красное полотно кирпич, взятый им на память о первой рекордной кладке, и бросает его в стеклянную дверь Министерства внутренних дел. Затем входит в эту дверь и. исчезает на три года. После реабилитации и возвращения из тюрьмы он появляется на комбинате, где его встречают как национального героя. Но работать каменщиком он уже не может и занимается общественной деятельностью. На этом история героя заканчивается.

Кто виноват в блестящем взлете и трагическом падении главного героя? Вайда исподволь пытается убедить зрителя, что главное зло — существующая система в современной Польше.

В фильме есть такие кадры: М. Биркут входит со своим другом в Министерство внутренних дел. Его друга приглашают к «пану полковнику». Когда через какое-то время М. Биркут заходит в кабинет, он не застает там своего товарища. В кабинет ведет одна дверь, через которую обратно никто не выходил. Человек провалился как сквозь землю.

Второй кадр: М. Биркут на собрании молодых рабочих прорывается к трибуне и начинает говорить о том, что его друга оклеветали. Тут же представители соответствующих служб выключают незаметно микрофон, а члены президиума встают и запевают. Гимн демократической молодежи. «Голос правды» тонет в этом гимне, а М. Биркут проходит к выходу через ряды равнодушных товарищей.

Газета «Штандар млодых» в рецензии называет происходящее с героями фильма «малой и большой подлостью». Судя по фильму Вайды, «те времена были сплошной подлостью». А уж если говорить о подлости, в ее историческом развитии, то опять же, судя по фильму, сегодняшний день мало чем отличается от тех подлых времен.

Есть в фильме характерный кадр. В разговоре со своим отцом молодая выпускница, делающая дипломную работу о герое 50-х годов, говорит:

— Если бы знали, какой я фильм делаю, мне никогда бы не дали денег на его производство.

В поисках главного героя молодой режиссер идет в музей. Там на складе, а фактически на свалке она находит мраморную скульптуру М. Биркута. На этой свалке много таких героев, недавних строителей металлургических комбинатов и других промышленных объектов. А герой в жизни. Он, оказывается, уже умер, и дипломница никогда не увидит его. Не увидит света и ее фильм, поскольку ей так и не удалось встретиться с его настоящим героем, а весь замысел противоречив и «кому-то не нравится».

Большую, прямо-таки скандальную известность в западной печати получили в свое время фильмы режиссеров Занусси («Защитные краски») и Вайды («Человек из мрамора», «Без наркоза»). Если в первых двух фильмах в острой гротескно-сатирической форме рассматривали изъяны в жизни социалистического общества, утверждали, что стремление получить больше денег, сделать карьеру — движущие силы в любом обществе, насмехались над социалистическим соревнованием, протестовали против цензуры и ограничения свобод человека, то в фильме «Без наркоза» А. Вайда хотя и отошел от прямых нападок на социалистическую действительность, но вновь давал понять, что в стране существует цензура, иронизировал над кадровой политикой «верхов» и в острой форме пародировал работу польских судов. В фильме показано, что главный герой, некогда способный журналист, в результате политического недоверия, якобы навязанного «сверху», терпит фиаско не только в личном, но и профессиональном плане. Видя безысходность создавшегося положения, он совершает самоубийство.

Фильм «Без наркоза» получил противоречивую оценку польской печати. «Трибуна люду» (21.09.1978) писала: «Хотя это произведение многоплановое и наполнено драматизмом, оно несет в себе элементы Демагогии, показывает всесилие зла». Еженедельник «Политика» (9.12.1978) подчеркивал: «Для этого фильма от начала до конца характерны кокетство и дезертирство. Из-за схематизма сценария, отсутствия веры в изложенные в нем факты кинокартина потерпела фиаско». Совсем другая оценка содержалась в еженедельнике «Керунки»: «Вайде удалось создать современный, важный и. отважный фильм. Он многосторонне показал нравственность и обычаи, где отсутствуют элементарные понятия откровенности, достоинства, уважения и. свободы».

Внимание польской критики привлек также фильм Занусси «Спираль». Режиссер показывает процесс умирания человека, его размышления о сущности жизни. По собственному признанию Занусси, в своем фильме он попытался раскрыть внутренний мир, последние мысли человека, находящегося на смертном одре, показать связь между жизнью и «потусторонним миром». Не случайно в одной из дискуссий на страницах еженедельника «Культура», посвященных этому фильму, принимал участие служитель церкви. Польская церковь увидела, что фильм можно использовать для религиозного воспитания населения.

В конце 1978 г. А. Вайда и его единомышленники К. Занусси и К. Кесловский захватывают руководство в Союзе польских кинематографистов. Два года спустя, рецензируя очередной киноопус Вайды «Дирижер», французский еженедельник «Экспресс» (6.12.1980) посчитал себя вправе начать статью словами, которые являются для журнала как бы лейтмотивом фильма: «Полякам социализм подходит, как корове седло». Характерно и название рассматриваемой статьи в «Экспресс» — «Вайда: смерть ведет оркестр», подчеркивающее непременный финал, к которому подводит режиссер главных героев всех своих фильмов. «Человек из мрамора» — бригадир каменщиков бесследно исчезает; «Без наркоза» — журналист кончает самоубийством; «Девушки из Вильно» — поэт умирает; «Дирижер» — американский маэстро польского происхождения, приехавший в Польшу на склоне лет, встречает на родине враждебное отношение к себе и находит смерть под уличным фонарем. «Человек-оркестр», каким считал себя Вайда в польском кино конца 70-х годов, выступил в глазах своих соотечественников так, как это устраивало его западных «друзей», — в роли могильщика социалистических идеалов.

Вообще странно, что Вайде не была присуждена Нобелевская премия. В области литературы Нобелевская премия недавно уже выдана «польскому поэту и публицисту», профессиональному антикоммунисту Чеславу (Венцеславу) Милошу, постоянно проживающему в США и испытывающему ностальгию одновременно по Варшаве, в которой он жил всего несколько лет и где стал воинствующим диссидентом, по Вильнюсу, где прошли его детство и студенческие годы, работал в органе американского ЦРУ, польском эмигрантском журнале «Культура». Ч. Милош — автор стихотворений и поэм, двух политических романов, очерков и переводов, которые в основном публиковало лишь издательство той же парижской «Культуры» с последующим подпольным распространением в ПНР.

Неудивительно, что с появлением в октябре 1980 г. безвестного нобелевского лауреата только литературные сотрудники этого журнала и оказались в состоянии хоть как-то удовлетворить любопытство буржуазной прессы, желавшей что-нибудь узнать о веком «польском поэте Милоше». Милош был ранее неизвестен ни польскому, ни тем более западному читателю, но за послевоенные десятилетия сумел снискать себе популярность в кругу активных политических противников социалистического строя в Польше.