Под флагом «Солидарности»

Что привело к возникновению такой ситуации? Каковы были действительные цели и лозунги тех, кто направлял оппозицию в ПНР 80-х годов? Постараемся ответить на эти вопросы.

Лето 1980 года. Партией и правительством десятый год руководят Эдвард Герек и его окружение. Прошло приблизительно полгода после VIII съезда ПОРП, но мнения рядовых членов партии и многочисленных представителей партийного актива не находят должной поддержки. Экономическое положении Польши продолжает ухудшаться, огромная задолженность западным банкам, вызванная большим количеством займов, сделанных в 70-е годы, способствует дальнейшим осложнениям.

Все это вызывает растущее недовольство рабочего класса, но сигналами, поступающими от первичных парторганизаций, пренебрегают. В июле и августе происходят волнения экономического характера на многочисленных предприятиях. Власти принимают противоречащий элементарным экономическим законам принцип: коллективы прерывающих работу предприятий получают значительное повышение зарплаты. Это вызывает цепную реакцию — забастовками угрожают все новые предприятия.

Таким образом, в середине августа начинаются уже массовые выступления на верфях Гданьска и Гдыни. Отсутствие правильной оценки и политической концепции ликвидации этих социальных кризисов приводит к тому, что требования бастующих с проблемы повышения заработной платы распространяются на другие сферы, и в конечном счете представители предприятий Гданьского побережья формулируют 21 требование экономического, социального и политического характера. Эти требования ложатся в основу соглашений, заключенных между представителями предприятий и правительством в трех промышленных центрах Польши: в Гданьске и Щецине на Побережье и в Ястшембе, центре угольной промышленности.

В то же время, 5—6 сентября 1980 г., ЦК ПОРП проводит значительные изменения в составе Политбюро и на многих ключевых государственных постах. Уходит в отставку Э. Герек. Пленум ЦК ПОРП провозглашает курс на социалистическое обновление, подчеркивая необходимость подготовки IX чрезвычайного съезда партии.

Первоначально могло показаться, что союзником в реализации намечаемых мер мог стать и новый, «всплывший» на августовской волне рабочего недовольства профсоюз «Солидарность». Его создатели заверяли публично, что «независимый, самостоятельный» профсоюз «Солидарность» не преследует политических целей и разделяет тезис о руководящей роли партии в государстве. Но не в профсоюзе! В октябре 1980 г. председатель «Солидарности» Лех Валенса говорил: «Мы должны наводить порядок, не ниспровергать социализм, не подрывать союзы (с братскими странами. — Прим. Г.В.), а создавать независимые самоуправляемые профсоюзы». Анджей Гвязда заявлял тогда: «Мы не хотим, чтобы профсоюзы были платформой провозглашения политических взглядов отдельных лиц или целых групп». Напомним, что в тот период «Солидарность» не была еще формально легализирована, не была организацией, зарегистрированной в соответствии с действующим законодательством (что было сделано в ноябре 1980 г.). Именно этим прежде всего следует объяснять сдержанный тон высказываний того периода. Руководство профсоюза стремилось в тот период закрепить свои позиции. Сразу же после августа «Солидарность» повела широкое наступление, добиваясь повсеместного повышения заработной платы. Схема была очень простой: одни получили, другие нет, одни меньше, Другие больше. Поэтому следовало выдвинуть требования, составить их перечень, а в случае промедления со стороны дирекции или вышестоящих органов прибегнуть к забастовке. Под лозунгом забастовок, направленных на повышение заработной платы и дополненных другими требованиями, прошла осень 1980 г.

Такого рода действия являлись первым этапом ослабления экономики страны. Тех, кто предупреждал, что возрастающий поток денег, хлынувших на рынок, не найдет товарного обеспечения, часто высмеивали, добавка к зарплате, так называемая «валенсовка», широко пропагандировалась как большое достижение «Солидарности».

Многие тогда, осенью 1980 г., задавались вопросом: как это молодое так называемое «стихийное» движение может быть так хорошо организованным, действовать столь гибко и беспардонно?

Ответ был относительно простым. Выше уже отмечалось, что в конце 70-х годов в политике партии и государства имели место значительные отклонения от ленинской линии построения социализма. Различные оппозиционные группировки старались искусно использовать недовольство масс, воспользоваться популярными лозунгами, представить неудовлетворенные требования партийных организаций как свои собственные.

Способы протеста подсказывались различными нелегальными печатными изданиями и листовками. Некоторые из них, популяризируемые действующими нелегально так называемыми «свободными» профсоюзами или оппозиционной организацией КОС — КОР, приобретали даже форму инструкций, предписывающих, каким образом следует вызывать волнения и перерывы в работе на предприятиях. В этих изданиях пропагандировалась теория «итальянских» (на рабочих местах) забастовок. Лето 1980 г. показало, что рабочие выступления проходили именно по такому сценарию. Характерно, что там, где возникал значительный по масштабу конфликт, немедленно появлялись деятели оппозиционных группировок и фактически брали в свои руки руководство рабочим протестом. С первых дней августовской забастовки на Гданьской судоверфи туда съехались в качестве советников, экспертов или обычных «подсказчиков» представители политической оппозиции различных оттенков. Многие из них, и в первую очередь руководящий состав КОС — КОР, сразу же расположились за спиной Леха Валенсы, которого они поддерживали, одновременно руководя им. Такие люди, как Кароль Модзелевский, Яцек Куронь, Адам Михник, Антони Мацаревич и Анджей Гвязда, не хотели упустить случая.

Серьезные зарубежные комментаторы выражали удивление по поводу того, что Польша в период обострения экономического кризиса, растущей нехватки продуктов питания, топлива и энергии намерена позволить себе сделать все субботы свободными от работы.

В январе 1981 г. была объявлена забастовка на многих предприятиях ради того только, чтобы доказать, что «Солидарность» может все. Ее представители стремились к значительному сокращению рабочего времени, отметая все рациональные аргументы здравомыслящих людей, напоминавших им, что приостановка добычи угля в субботы в значительной степени углубит кризисную ситуацию.

В результате хотя люди и стали получать больше денег и меньше работать, но их повседневные заботы нарастали изо дня в день, возникал все больший разрыв между растущим спросом и ограниченным потреблением.

Возникла необходимость регламентированного распределения основных продуктов питания, прежде всею мяса и мясопродуктов, масла, хлебобулочных изделий.

До сих пор оппозиционные силы чаще всего прибегали к утверждениям, что благодаря «Солидарности» у людей стало больше денег, они меньше работают. Теперь должен был прибавиться новый аргумент: благодаря «Солидарности» будет справедливо осуществляться распределение продуктов питания, в одинаковых количествах и в городе, и на селе. В качестве крупнокалиберного оружия использовались упоминания о биологическом минимуме, недостаточном питании, заботе о каждом. Выдвигалось даже требование увеличения продовольственного пайка. При этом не принималось во внимание одно: сколько же в действительности имеется продуктов для распределения? Можно ли покрыть ими выданные карточки?

Результат был таким, какого и следовало ожидать. Несмотря на значительное увеличение импорта — благодаря большой помощи со стороны социалистических стран, — карточки на мясо не были обеспечены; в августе 1981 г. возникла необходимость уменьшения норм выдачи продовольствия. Руководство «Солидарности» в создавшейся ситуации старалось придать настроениям общественности определенное направление: «Неважно, откуда правительство возьмет продукты, оно должно их дать».

Этот маневр, как, впрочем, и другие, был хорошо продуман. Недостатки в снабжении были использованы как политическое оружие. Напомним, что в июле 1981 г. работал IX съезд ПОРП, на котором была разработана программа преодоления кризиса и стабилизации экономики, были одобрены направления реформ, и не только в экономике.

«Солидарность» выдвинула пропагандистский лозунг, провозглашающий, что ухудшение положения на рынке продовольствия — это «первый эффект IX съезда партии». Под этим лозунгом шла подготовка к так называемым «голодным маршам».

А со снабжением было действительно плохо. Не потребовалось больших усилий, чтобы вывести людей на улицу: демонстрации протеста женщин, матерей с детьми, пенсионеров. Януш Онышкевич, один из ведущих деятелей оппозиции, представитель по печати всепольской комиссии «Солидарности», заявлял, что «Солидарность» только «предотвратила зло», что она только направила недовольство людей в русло, а без этого было бы еще хуже. Характерно, что такое «направление в русло» не прошло под лозунгом «возьмемся за работу», не приняло формы обращения к крестьянам продавать городу больше продовольствия. Оружием были избраны забастовка, протест, марш, антигосударственная демонстрация.

Предлогом экономических затруднений руководство «Солидарности» будет пользоваться и в последующие месяцы, указывая на затруднительное положение со снабжением и планируемое в соответствии с положениями экономической реформы изменение цен.

Под защиту и опеку «Солидарности» перешли все течения антисоциалистической оппозиции. В частности, пропагандировались заслуги КОС—КОР, поднималась шумиха вокруг деятельности группы Мочульского, создателя так называемой «Конфедерации независимой Польши». «Солидарность» все меньше занималась профсоюзными Делами.

Если в начальный период, до регистрации профсоюза, в официальных высказываниях деятелей «Солидарности» в принципе признавались положения Конституции о руководящей роли ПОРП в польском обществе, то после регистрации начинается новый этап: сначала «терпимость» к партии, признание ее руководящей роли, а затем переход к прямым атакам на ПОРП, ее руководство, партактив на местах и партийную номенклатуру.

Целью этой деятельности было углубление разногласий в самой партии, курс на внутренний роскол в ней, выдвижение тезиса о потере доверия общества к ПОРП и невозможности восстановления этого доверия. Другими словами, предпринимались попытки сорвать проведение IX съезда партии. Различные бюллетени «Солидарности» старались подорвать классовый характер партии, противопоставляли так называемые партийные «низы» «верхам», которые осуждались целиком и полностью, причем в качестве примера приводились ссылки на действительно скомпрометировавших себя людей. Шельмование руководящих кадров парализовывало деятельность партии и государства. В отношении части руководящих кадров, не оправдавших доверия партии, последовательно и справедливо были сделаны необходимые выводы («Солидарность» представила это как свою заслугу), но оппозиция, проводя свои атаки, стремилась к обобщениям и распространению «чистки» также на идейно стойких членов партии. Были и такие руководители, которые надломились перед лицом этой массированной психологической атаки.

Одновременно выдвигался тезис, согласно которому партия в Польше является правящей (охотно использовался термин «партийно-государственная власть»), но руководящей, ведущей силы она якобы не представляет. Весной 1981 г. полиграфическая база «Солидарности», развивающаяся благодаря помощи руководства правых профсоюзов Запада и так называемым «пожертвованиям частных лиц», стала уже официально доступной для КОР и КНП.

Очередной формой нажима на партию стала широкая кампания борьбы за передачу зданий партийных комитетов различного уровня для последующего их использования в различных социальных целях. Оставался один только шаг для концентрированной акции изгнания заводских комитетов ПОРП с предприятий. Аргументировалось все это так, что «Солидарность» и возникающие органы «самоуправления» предприятий являются якобы единственными представителями трудящихся, а партия только подстрекает, создает препятствия и «придает событиям политическую окраску», что задерживает проведение экономической реформы. По такому сценарию события разворачивались, например, на заводах «Понар-Живец», «Фадром» во Вроцлаве, на металлургическом комбинате в Варшаве. «Профсоюзные деятели» соответствующим образом подготавливали настроения — в 1981 г. в «Солидарности» было уже свыше 40 тыс. штатных работников — в 4 раза больше, чем насчитывал аппарат бывшего Центрального совета профессиональных союзов.

Атаки на партию были частью кампании по наступлению на социализм. Слова «социализм» во всех удобных случаях реакционеры старались избегать, с тем чтобы вычеркнуть его из памяти и сознания людей. Если оно и употреблялось, то как понятие сугубо негативное. Выдвигался тезис об «отчуждении власти», которой противопоставлялось общество, и вывод из этого следовал простой: власть слаба и некомпетентна. «Такая ситуация вынуждает нас принять на себя ответственность за судьбы страны», — говорил Лех Валенса. А Кароль Модзелевский без обиняков публично заявлял: «Произошло разложение тех функций власти, которые связаны с организацией общественной жизни, особенно экономики». Так, ведущий эксперт «Солидарности» как бы одобрил многомесячные усилия оппозиции.

Забастовки рассматривались их инициаторами не только как инструмент экономической борьбы — они служили целям борьбы политической. Богдан Лис, ведущий деятель оппозиции, заявил: «Всеобщая забастовка в польских условиях была бы чем-то вроде народного восстания, в результате которого возникло бы правительство, скажем, национального единства. Мы могли бы выиграть в течение одного дня... ограничение тесными рамками профсоюзов уже не оправдывает себя».

Весной и летом 1981 г. «Солидарность» ведет подготовку к своему первому съезду. В ходе предвыборной кампании на предприятиях, а особенно в региональных органах профсоюза многие люди, которые в августе 1980 г. по идейным соображениям возглавили рабочие выступления, оказываются устраненными. Их место занимают уже не профсоюзные, а политические деятели. Это они составляли большую часть делегатов съезда «Солидарности», длившегося 18 дней (в два тура в Гданьске — в течение сентября и октября).

В Гданьском дворце спорта «Оливия» была похоронена легенда о том, что «Солидарность» — всего лишь «профобъединение». Это было собрание 900 постоянных сотрудников аппарата «Солидарности», из которых лишь 70 не получали зарплату за свою профсоюзную деятельность (и только 224 делегата считали себя рабочими).

Устроители позаботились, чтобы «Оливия» привлекала к себе людей. С утра до позднего вечера у здания шла бойкая торговля литературой, значками и другими сувенирами. Заседание съезда транслировалось через громкоговорители.

Реклама съезда и в самом деле оказалась активной и необычной. 5 сентября, в день открытия съезда «Солидарности», представители этого профобъединения устроили бунт и побег 200 преступников, среди которых были опасные рецидивисты, из тюрьмы в городе Быдгощ. Незамедлительно была издана «Солидарностью» серия фотоснимков плакатного размера, расклеенных затем в людных местах. Подпись под снимком анонимной и небритой личности гласила: «Я, как представитель «Солидарности», был с заключенными до последнего момента». Сделаны были также снимки беглых рецидивистов и репортеров «Солидарности», берущих у них интервью после побега.

Открытый вызов власти, государству, законам, партии, социализму доминировал и во всех итоговых документах съезда в Гданьске.

«Твердый курс» наиболее отчетливо проявился в принятии проекта о «рабочем самоуправлении». Лидеры «Солидарности» заявили, что, если сейм не поддержит продиктованный ими законопроект, они все равно осуществят его — самоуправно, силой... Так нахрапом правые продвигались вперед по пути захвата экономической власти. «Солидарность» требовала права самой назначать директоров не только на мелких, но и на крупных, общенационального значения, предприятиях, решать, что там производить и как распределять прибыль.

Куда направлены были маневры «Солидарности», ясно из заявлений руководителей так называемой «национальной конфедерации свободной экономики», сформированной в связи со съездом в Гданьске. В эту «конфедерацию» должны были объединиться все силы, «заинтересованные в последовательном переходе к рыночному хозяйству» и намеревающиеся покончить с принципом государственной собственности на основные средства производства. Иначе говоря, речь шла о возврате к капитализму. Коскоровец Липиньский так и заявил на съезде: «...мы себя социалистами не считаем, мы за частную собственность на средства производства». Подобные слова не были случайностью. Вот в каких выражениях ту же мысль сформулировал Я. Рулевский: «Солидарность» должна как огромный молот разбивать тоталитарную систему, существующую в Польше».

В планы входило — как это было заявлено на съезде в Гданьске — установление полного контроля над средствами массовой информации, значительная часть которых уже была наводнена людьми из «Солидарности».

Под флагом профобъединения «Солидарность» миллионными тиражами выходили общенациональные еженедельники, листовки и брошюры. Что из того, что в стране не хватало бумаги для школьных учебников и 150 газетам и журналам, книжным издательствам были урезаны лимиты на бумагу. Функционировали десятки местных изданий, оппозиционные силы получили доступ к Центральному польскому радио и телевидению, намеревались открыть собственные радио- и телестудии. Впрочем, эти студии существовали. В течение почти всего 1981 года из Варшавы еженедельно отправлялись во все воеводства страны 750 магнитофонных кассет с 90-минутной программой, постоянными слушателями которой являлись 2—3 млн рабочих предприятий. Магнитофонные кассеты проигрывались, как правило, на заводских и фабричных радиоузлах; готовила эти программы в «Солидарности» специальная редакция, действующая независимо от Комитета по радиовещанию и телевидению.

Показательно, что американский концерн ИБМ и другие капиталистические фирмы поставили для гданьского съезда техническое оборудование стоимостью 160 тыс. долларов. Л. Валенса тогда же провозгласил намерение создать свою телевизионную станцию: оборудование для нее уже было завезено из-за границы. «Солидарность» могла выходить в эфир, но претендовала на то, чтобы определять всю политику на Центральном радио и телевидении Польши. Затея, правда, не удалась.

В антисоциалистических планах не было оставлено без внимания и село. Среди крестьян распространялись провокационные слухи, в том числе о конфискации частных земель, подрывался союз рабочих и крестьян, причем как в экономическом, так и в эмоциональном аспектах. Не скрывалось, что «сельская «Солидарность» должна быть лишь «пристройкой» руководящих центров оппозиции, разместившихся в национальном руководстве «Солидарности» и в правлениях регионов.

Какой, спрашивается, политической самостоятельностью мог обладать, к примеру, Ян Кулай? В свои 23 года (сын крестьянина и сам крестьянин-единоличник, владелец 9 гектаров земли, окончил сельскохозяйственный техникум) он стал в марте 1981 г. главой профобъединения крестьян-единоличников. Тогда, 10 марта, в Познани завершил работу незаконно созванный так называемый I Все-польский съезд крестьян-единоличников «Солидарность» (новое название «сельская Солидарность», объединявшей, по ее словам, 2,5 млн крестьян). Участники сборища избрали «всепольский организационный комитет» профсоюза (81 человек) со штаб-квартирой в Жешуве и президиум (12 человек во главе с Кулаем) со штаб-квартирой в Познани.

Кулай усердно исполнял волю группы наставников из КОС — КОР. Уже к маю 1981 г. польское правительство указывало на опасность развернутой «сельской «Солидарностью» самостоятельной закупки продуктов у крестьян — это подрывало карточную систему. Кулай, нимало не стесняясь, заявил 13 мая 1981 г. в ходе очередной пресс-конференции для иностранных журналистов, что главная задача новой профорганизации — «не заниматься работой по увеличению производства продуктов питания, а выдвигать требования перед властями, укреплять частную собственность на селе». Он и другие лидеры «сельской «Солидарности» не скрывали, что «для защиты прав крестьянства профсоюз будет использовать все формы давления на власть, включая и забастовки». Этот профсоюз будет практиковать натуральный обмен продуктов питания на средства производства, роспуск сельскохозяйственных производственных кооперативов и передачу освобождающихся таким образом земель крестьянам-единоличникам, назначение районного руководства, говорилось в сообщении агентства АДН из Варшавы, опубликованном в берлинской газете «Нойес Дойчланд» (16.05.1981).

Мочульский, Куронь, Валенса, Милевский, Михник, Рулевский, Гвязда, Буяк, Куровский, Юрчик, Чума и другие лидеры «Солидарности» вошли в профобъединение, исходя из тактических соображений. Различные антисоциалистические организации: «Конфедерация независимой Польши», КОС — КОР, «Движение в защиту прав человека и гражданина», «Польская партия труда», «Польская демократическая партия» и другие — стремились манипулировать этим «независимым профсоюзом», причем среди них разгоралась все более острая борьба за власть в «Солидарности». Необходимо отметить, что все эти группы и политические партии в своих программах в проводимой политике выдвигали антикоммунистические и антисоветские лозунги.

«Теневой кабинет» «Солидарности» был готов занять не только все руководящие посты в государстве, включая пост премьер-министра и президента, но и в Министерстве иностранных дел и дипломатических представительствах за границей.

Несостоявшиеся «послы» чувствовали себя настолько уверенными, что вели переговоры с иностранными государствами от имени «правительства», которое не было еще сформировано. В частности, руководитель группы экспертов при профобъединении ярый антикоммунист Геремек вел переговоры о предоставлении Польше кредитов и обеспечении работой польских рабочих на Западе. Иностранные наблюдатели называли его министром иностранных дел «теневого кабинета».

Представители некоторых западных государств, в частности США, рассматривали лидеров профобъединения как будущих руководителей Польши, которая (конечно, по их замыслам) должна была оказаться в орбите американского влияния. Я. Онышкевич — один из лидеров варшавской «Солидарности», — не имея полномочий МИД ПНР, обменивался «посланиями» с сотрудником американского посольства в ПНР А. Скопем. Подписи Онышкевича на бланке варшавской «Солидарности», предоставляющей Зигмунту Пшетакевичу полномочия открыть в США представительство «Солидарности», было достаточно, чтобы тому была оказана всесторонняя поддержка. Профцентр АФТ — КПП помог Пшетакевичу организовать в Нью-Йорке «информационное бюро» и выделил на эти цели 300 тыс. долларов; бюро было закрыто 29 октября 1981 г. только после вмешательства МИД ПНР.

Открытие «Солидарностью» этого бюро в Америке было пробным шаром. Если бы официальные власти ПНР немедленно не вмешались или среагировали бы не слишком решительно, подобные бюро были бы официально открыты — на самом деле они уже существовали — во всей Западной Европе.

Деятель «Солидарности» Рулевский не таясь заявил в ходе своих «переговоров» с представителями британских профсоюзов: «Профсоюз должен иметь собственные дипломатические представительства за границей, так как посольства ПНР не в состоянии точно информировать «Солидарность» и защищать ее интересы (цит. по: Жолнеж вольности. 1982. 8 января).

До 13 декабря 1981 г. 50 официальных делегаций «Солидарности» выехали в 30 западных государств. Более 300 деятелей профобъединения под видом туристов посетили Италию, Францию, Швецию, США и Швейцарию. Чем они там занимались, можно судить по следующим примерам. В сентябре 1980 г. коскоровец Т. Валендовский принял участие в симпозиуме Центра стратегических и международных исследований Джорджтаунского университета в США, посвященном «польскому вопросу». Розплоховский в январе 1981 г. во время пребывания в Риме посещал посольство США, где зондировал возможности оказания Америкой помощи Польше в случае свержения законного правительства и прихода «Солидарности» к власти и договорился о будущих доверительных контактах представителей «Солидарности» с сотрудниками американских посольств. Коскоровцы, выступающие в роли представителей «Солидарности», установили тесные контакты с руководителями Социнтерна, которые заверили их, что окажут финансовую помощь и выделят советников.

Документы, конфискованные в штаб-квартирах «Солидарности» в крупных польских городах, позволили Польской объединенной рабочей партии, правительству предать гласности дополнительные факты об образовании ряда новых партий для участия в свободных выборах, об активизации «Польской партии труда», которая была задумана как политическое воплощение «Солидарности», проводились уже организационные собрания на отдельных предприятиях, а на вторую половину января 1982 г. был намечен учредительный съезд этой антисоциалистической партии во Вроцлаве. Причиной, повлиявшей на принятие решения о введении военного положения, стала также кампания, нацеленная на выживание парторганизаций с предприятий. Не было ни одного воеводства, не охваченного этой кампанией.

На 17 декабря были назначены сборища и демонстрации. Вывод людей с предприятий означал бы, что «Солидарность» приступает к непосредственным действиям на улицах. Генеральная репетиция к действиям подобного рода была проведена 11 ноября. В тот день экстремистам удалось вывести на улицы польских городов около 100 тыс. человек. «Солидарность» избрала так называемый «венгерский вариант» (события в Венгрии осенью 1956 г. начались именно с крупной уличной манифестации). Поэтому 17 декабря начался бы этап непосредственной борьбы за власть, подчеркнул секретарь ЦК ПОРП М. Ожеховский на состоявшейся 16 декабря 1981 г. встрече с партактивом Варшавы.

Заседание президиума общепольской комиссии и председателей региональных организаций «Солидарности» 3 декабря 1981 г. в Радоме предвещало последний этап эскалации. Отказываясь от маскировки, руководство профсоюза высказалось за конфронтацию и захват власти. Обсуждались два варианта действий.

Первый, поддерживаемый наиболее радикальными оппозиционерами, признавал ненужными все промежуточные этапы и предусматривал незамедлительный захват власти путем создания так называемого «временного правительства». Средством достижения этой цели должна была стать всеобщая забастовка и конфронтация с применением силы.

Второй вариант предусматривал приход к власти снизу, через предприятия, местное самоуправление, народные советы и лишь впоследствии с применением силы для захвата центральной власти.

Так называемая «радомская позиция», по существу, представляет собой компромисс между этими двумя тактиками: атака снизу, но атака фронтальная и всеобщая, и решительные действия сверху.

Эта «позиция» начинается со следующего заявления: «Партийно-государственные власти использовали переговоры с профсоюзом и идею национального согласия для введения общества в заблуждение... В такой ситуации дальнейшие переговоры о национальном согласии стали беспредметными».

В Радоме говорилось о репрессиях властей в отношении деятелей профсоюза. Был приведен факт удаления из Высшей офицерской пожарной школы в Варшаве, находящейся в ведении МВД, деятелей «Солидарности» региона Мазовше во главе с Севериной Яворским, устроившим в здании школы «итальянскую» забастовку. Это классический пример произвольной интерпретации права и установления собственных принципов поведения.

В качестве аргумента в Радоме был поднят вопрос и о решении шестого пленума ЦК ПОРП, предписывающего обращение в сейм с целью придания правительству специальных полномочий, в частности временного запрещения забастовок и пресечения анархии. А решение такое было следствием разрушительной деятельности «Солидарности».

Дальнейшую часть «позиции» составлял ультиматум из семи пунктов, названный «минимальными условиями начала переговоров с правительством по вопросу достижения согласия». Ультиматум построен таким образом, что принятие лишь одного из условий практически означало бы предоставление деятелям оппозиции пути к захвату власти.

Одно из условий ультиматума — это требование установления «Солидарностью» контроля за производством и распределением продуктов питания, то есть практически захват экономической власти. Оно объединяется со следующим условием — требованием создания так называемого общественного совета народного хозяйства, своего рода суперправительства, обладающего неограниченными полномочиями и правом устанавливать законы. Разумеется, совет должен был состоять из представителей «Солидарности».

Деятелям «Солидарности» различных уровней уже на следующий день было дано указание принимать решения и резолюции в поддержку Радома.

11 и 12 декабря 1981 г. в Гданьске собралась всепольская комиссия «Солидарности», на которой была полностью одобрена «радомская позиция» и было решено приступить к подготовке референдума «О форме и принципах осуществления власти» и «О выборах в представительские органы различных ступеней». На 17 декабря были намечены в Варшаве и в других крупных городах страны уличные демонстрации.

Когда вечером 12 декабря лидеры антисоциалистической оппозиции покидали конференц-зал, они должны были вскоре узнать, что их планам не суждено осуществиться: с 13 декабря 1981 г. в ПНР была приостановлена деятельность общественных организаций, творческих союзов, многих газет и журналов.

В условиях военного положения оппозиционеры — те из них, кто избежал интернирования, — продолжали свою деятельность нелегально, устраивали на протяжении 1982 г. сборища и демонстрации, выпускали отдельные номера подпольных изданий, тайком выходили в эфир с пятиминутными радиопередачами.