II.4. «Новые левые» в новой Польше

Парламентские выборы 1993 г. были организованы в соответствии с новым избирательным законом, предусматривающим 5%-й барьер для политических партий и 8%-ный — для партийных коалиций. Выборы проходили в обстановке явного кризиса и разобщенности правых партий, экономических трудностей, переживаемых страной, и роста популярности левых. Это предопределило их итоги. В парламент прошли шесть партий и партийных коалиций: СДЛС — 20,41%; ПСЛ — 15,4%; ДС — 10,59%; Союз труда (СТ) — 7,28%; КПН — 5,57,%; Беспартийный блок поддержки реформ (ББПР)^* — 5,41%.

Разобщенно боролись за места в парламенте правые партии, что не позволило большинству из них преодолеть 5%-й барьер. Итоги выборов стали несомненным успехом левых.

Известно, что традиционное деление на правых и левых довольно условно. Далеко не все в Польше (и не только в Польше) убеждены в том, что само употребление терминов «правица» и «левица» правомерно в контексте современной политической действительности. Многие аналитики с начала 90-х годов предрекали исчезновение этих понятий из политического дискурса в связи с переменами, произошедшими в мире после 1989 г. Недаром Я. Куронь, после того, как вошел в правительство после победы оппозиции и начал активно «строить капитализм», изумлялся, что его по-прежнему называют «левым». Об утрате смысла употребления названных терминов говорили в 90-е годы такие «люди "Солидарности"», как А. Михник и Б. Геремек после того, как они из рядов оппозиции перешли в ряды политического истеблишмента. «Если бы меня спросили, — заметил А. Квасьневский, — в чем состоят идейно-программные позиции Гражданской платформы, я так же затруднился бы с ответом, как в случае с Союзом демократических левых сил»¹.

Действительно, по наблюдениям социологов, элита все более консолидируется и дистанцируется от общества, становится все более гомогенной. В польской элите не произошло принципиальной ротации. Среди новой элиты много людей и прежде не чуждых власти: каждый четвертый представитель новой элиты принадлежал к таковой и до 1989 г. Исторически сложившееся деление на «мы» и «они», так часто употребляемое в политической публицистике, не имеет применительно к элите достаточного основания (если под этим понимать деление на «левицу — правицу»). Это, полагает элитолог Е. Василевский, «элемент политико-пропагандистской игры, рассчитанной на воскрешение черно-белого мира добрых шерифов и злых бандитов»².

Тем не менее, термины «левица» и «правица» остались в польском политическом лексиконе, и каждый человек, сколько-нибудь причастный к политической жизни, понимает, употребляя их, о чем идет речь.

В соответствии с польскими реалиями, «человек левицы» или «человек правицы» может быть определен в соответствии с критериями отношения к прошлому, к ключевым проблемам 90-х годов, демократии, религии³.

После 1989 г. левица ассоциировалась у поляков с прежней, социалистической властью, а правица — с оппозицией. Исследования польских социологов показывают, что в период 90-х годов до 80% поляков при оценке своих политических воззрений использовало категории «левица» и «правица»⁴.

Романтично звучит мнение ветеранов польской левицы Я. Куроня и К. Модзелевского, полагающих, что «левица бессмертна... Бессмертие левых основано на постоянстве изначального этического постулата — признания безусловной ценности каждого человека. Быть левым — это значит следовать зову сердца, быть на стороне преследуемых, обиженных, голодных, создавать мир, в котором можно жить по-человечески»⁵.

Польская действительность 90-х годов XX в. — начала XXI в. показала, что левые весьма далеки от идеала, но вполне жизнеспособны. «Новые левые в новой Польше» (именно так назвал польских социал-демократов 90-х годов А. Квасьневский) весьма уверенно вписались в демократические политические реалии.

Заметим, что и «старые левые» в Польше отличались достаточно четко выраженным своеобразием. Трудно причислить ПОРП к ортодоксальным коммунистическим партиям. В ее идейных установках можно обнаружить в известной мере и либеральные, и социал-демократические тенденции. В ПОРП всегда было реформаторское крыло. В разные периоды истории толерантность к нему была различной, но начиная с 1956 г. это направление присутствовало в партии.

В 1990 г. была создана коалиция левых сил Польши — СДЛС, и в том же 1990 г. «новые левые» впервые заявили о своем намерении играть заметную роль на политической сцене, выдвинув в качестве кандидата в президенты В. Чимошевича.

В принятой на II конгрессе СДЛС в 1993 г. программе «Социал-демократическая альтернатива: Польша демократическая, справедливая, безопасная» были четко расставлены акценты в переоценке прошлого. Определенно было заявлено об отказе от идей диктатуры пролетариата, «руководящей роли партии», подчеркивалась значимость социал-демократической мысли, ее историческая правота.

В программе утверждалось, что выбор, сделанный в 1989 г., окончателен и необратим. В целом же социал-демократы больше были сосредоточены на решении прагматических задач текущей политики, чем на идеологическом самоопределении. Это объясняется как важностью задач текущего политического момента, так и слабостью интеллектуальной базы партии. Немалую роль сыграла и пресыщенность идеологией в период ПОРП.

В системе ценностей польской левицы на протяжении 90-х годов превалировали такие идеалы, как социальная справедливость, свобода, солидарность, европоцентризм.

В течение 1990—1993 гг. левые пребывали в оппозиции к правительству, сформированному политиками, близкими к «Солидарности», достаточно жестко критиковали его и вместе с тем предлагала свое видение основных проблем страны.

В 1993 г. на очередных парламентских выборах левые добились убедительного успеха. А. Квасьневский, вспоминая те годы, пишет, что он чувствовал перемены в общественном настроении, но не рассчитывал на такой успех. А. Михник, оценивая перемену настроения среднестатистического поляка, писал о том времени: «оглушенный и ошарашенный динамикой перемен, такой человек ощущал себя победителем коммунизма, но скоро увидел, что он — жертва антикоммунистических реформ»⁶.

СДЛС на этих выборах выступал под лозунгом «Так дальше жить нельзя». В полной мере признавая необходимость приватизации и развития рыночных отношений, Союз высказывался за государственный интервенционизм в промышленность и сельское хозяйство, за социально направленную рыночную экономику и компромисс между интересами работодателей и трудящихся.

Многие программные положения СДЛС совпадали с тем, что уже делало правительство Х. Сухоцкой в 1991—1993 гг.: рост участия трудовых коллективов в приватизации, борьба с безработицей, смягчение налогового бремени. Но было нечто, заметно отличающее программу победителей: это очевидная тенденция к увеличению бюджетных выплат. В программе СДЛС из 20 пунктов 18 предполагали увеличение бюджетных расходов. Это и индексация пенсий, и рост расходов на образование и науку, и создание новых рабочих мест.

Возможно, именно в этом особенно проявлялась «левизна» СДЛС, так как, согласно классическому пониманию сущности деления на правые и левые партии, первые делают акцент на создании условий для увеличения выпуска продукции в масштабах общества, вторые же больше пекутся о социальной справедливости, т. е. правые занимаются производством, левые — распределением (в самом общем плане). Правительство Сухоцкой предлагало обществу такой вариант: вначале экономика достигает определенного уровня, а затем полученное можно будет распределять; между тем в ходе выборов поддержку, по сути, получил другой вариант: вначале человек и его потребности, а затем экономика, призванная их удовлетворить.

В те годы К. Теплиц, один из наиболее авторитетных «людей политики», усматривал в победе левых свидетельство того, что все большее влияние приобретают люди, считающие историю непрерывным процессом, видящие в ПНР не «черную дыру», а определенный отрезок пройденного исторического пути, не страшный сон, а реальность, оказывавшую влияние и на осуществление реформы⁷.

С такого рода позицией вполне сочетается понимание данной проблемы А. Квасьневским, заявлявшим, что «философия власти» представляемых им политических сил такова: история Польши неразрывна и «включает в себя и ПНР, и последние четыре года правления "Солидарности". И каждый период нужно трезво оценивать, не отметая положительных результатов. Я не употреблял бы термина "жирная черта", потому что я делаю акцент не на рассечении истории либо на отстранении от нее отдельных этапов, но на непрерывности, продолжении»⁸.

В принципе успех левых сил на парламентских выборах 1993 г. не стал неожиданностью: рост популярности левых партий был засвидетельствован во многих социологических исследованиях в преддверии выборов. Неожиданностью были, пожалуй, лишь масштабы этого успеха.

Одной из причин победы левых явились экономические трудности, переживаемые страной. Хотя, как это ни парадоксально, левые победили именно в тот момент, когда, казалось бы, в экономике наметились некоторые положительные сдвиги. Именно в 1992 г. в Польше был зафиксирован положительный показатель экономического роста (от 0,5 до 2%). Но при этом число безработных превышало 2 млн человек (около 15% трудоспособного населения), продолжалось падение производства в сельском хозяйстве (в 1992 г. — на 7%), цены росли на 2—3% в месяц, падение жизненного уровня составило 30%. Люди с трудом мирились с новым положением вещей: в 1992 г. 522 поляка покончили с собой по экономическим мотивам, что составило 16% общего числа самоубийств.

В той непростой обстановке именно СДЛС продемонстрировал высокую политическую культуру, отсутствие агрессии, ответственность, выступив с реальной предвыборной программой.

Определенное значение для изменений в общественных настроениях имел конфликт, касающийся роли католической церкви в жизни страны. Проявлением этого конфликта стало распоряжение Министерства национального образования, разрешавшее размещать католический крест в любой классной комнате (а не только там, где проходят уроки религии), узаконившее ежедневные общие молитвы, обязательную графу в табелях с оценкой по закону Божьему. Уполномоченный по правам граждан Т. Зелиньский обратился в Конституционный суд с запросом о правомерности действий министерства. Конституционный суд весной 1993 г. признал все указанные распоряжения оправданными.

Действия же Зелиньского вызвали резко негативную реакцию церкви: уполномоченный по правам граждан был приравнен примасом Ю. Глемпом к «фашистам и коммунистам», «боровшимся с крестом». Анафема Зелиньскому прозвучала со многих амвонов, особенно после того, как он заявил, что церковь вмешивается в прерогативу светской власти. В итоге часть интеллигенции, ощутив наступление клерикализма, стала более благосклонно относиться к левым.

Партии, представлявшие крайних клерикалов, не получили мест в сейме. В этот период в стране 67% населения выступали за отделение церкви от государства и только 14% желали укрепления позиций Ватикана в польской политике. В конечном счете, помимо партий с явной религиозной ориентацией за бортом большой политики оказались и крайне правые партии.

Каковы бы ни были оценки развития страны в 1993 г., бесспорной представляется тот факт, что «новые левые» в полной мере усвоили правила политической игры в условиях демократии и обрели свое место в «новой Польше».

Однако обеспечить себе ведущие позиции в правительстве и в сейме левым оказалось не так просто. Нужно было создавать коалицию. Союзником СДЛС стала ПСЛ, возглавляемая В. Павляком. Ему был предложен и пост премьера, на что вынужден был согласиться Валенса. На пост маршала сейма был избран представитель СДЛС Ю. Олексы.

ПСЛ оказалась трудным партнером. История коалиции левых и людовцев — история борьбы, конфликтов и интриг. Ситуация осложнялась далеко не простым характером Павляка. Даже некогда благоволивший к нему Валенса отзывался о Павляке не самым лучшим образом: «Он молчалив, медлителен и с ним трудно о чем-либо договориться».

В конце концов, премьер лишился поддержки и СЛДС и президента. Валенса требовал перемен и грозил роспуском парламента. Последнего не произошло, но в марте 1994 г. решением сейма состав правительства был изменен. Его возглавил Ю. Олексы (бывший секретарь воеводского комитета ПОПР в Бялой Подляске, недоучившийся семинарист, снискавший себе славу интеллектуала). В новом правительстве 11 министерских постов принадлежало СДЛС, 7 — ПСЛ.

Позиции левых еще более укрепились после несомненного успеха на президентских выборах в ноябре 1995 г. Выступая под лозунгом «Выберем будущее», лидер левицы, глава социал-демократической парламентской фракции Александр Квасьневский стал президентом страны, опередив 17 конкурентов по президентской гонке. Выборы проходили в два тура, до второго дошли Квасьневский и Валенса. В начале кампании казалось, что Валенса не имеет шансов: его рейтинг колебался в пределах 5—10%. Но в ходе кампании ситуация менялась. Валенса сумел позиционировать себя как единственного кандидата, способного соперничать с Квасьневским. Он удачно использовал против левых неосторожные высказывания Олексы, простодушно заявившего в одном интервью, что в 1945 г. поляки радовались освобождению их от фашизма Красной армией, тогда как в польском обществе 90-х освобождение от фашизма воспринималось многими как начало новой, советской оккупации. Валенсу поддержала «Солидарность» и многие правые партии. Его предвыборный лозунг «Кандидатов много — Лех Валенса один» подчеркивал прежние заслуги в борьбе с коммунизмом.

Но во втором туре, при очень высокой, даже беспрецедентной избирательной активности — 68,23% — 51,72% избирателей проголосовали за Квасьневского, тогда как за его конкурента 48,28%. Перевес был небольшим — всего 2,3% от числа граждан, имеющих право голоса. Но победа левых была бесспорной в 34 из 49 польских воеводств, причем даже на родине Валенсы предпочтение было отдано его сопернику. За Квасьневского голосовала молодежь. Польша действительно «выбирала будущее». 54% избирателей предпочли Квасьневского из-за его личных качеств, необходимых президенту, около 40% поддерживали и разделяли его программу.

Последняя, вопреки запугиваниям противников Квасьневского, предрекавших «ренессанс коммунизма», «новую зависимость от Кремля» и прочие кошмары, ничего подобного не предусматривала: будущий президент заявлял о своей приверженности ценностям демократии, реформам и отнюдь не ставил под сомнение евроатлантический курс Польши, т. е. стремление к вступлению в НАТО и ЕС.

Избирательная кампания Квасьневского была проведена динамично и профессионально (он использовал опыт западноевропейских специалистов). Практически лишенный поддержки СМИ, кандидат на своем «предвыборном автобусе» объехал почти 200 городов и деревень. Во время встреч с избирателями он демонстрировал умение находить общий язык с любой аудиторией. Поляки, убеждал Квасьневский, не имеют права тратить время на бесконечные разборки с прошлым, надо двигаться вперед. И ему верили. Несмотря на то, что против него действовала специальная организация, пытавшаяся срывать предвыборные встречи, устраивавшая скандалы и провокации. Верили, несмотря на весьма сдержанное отношение католической церкви к не скрывающему своего атеизма Квасьневскому.

Конечно, не определяющим, но немаловажным фактором в пользу левого кандидата явилась его отличная физическая форма (он похудел, отказался в эти дни от хлеба и мяса), прекрасно одевался и, как утверждали злые языки, использовал голубые контактные линзы, чтобы цвет его глаз оттенял голубые и синие сорочки, которые он часто надевал.

Значительно большую роль, чем пресловутые линзы или песенка «Олек, Олек», исполняемая известной рок-группой, сыграла организационная работа, проведенная СДЛС во всех регионах Польши. Победа Квасьневского стала очевидной после теледебатов между ним и Валенсой, проведенных после первого тура. «Легенда "Солидарности"» был агрессивен и неубедителен, Квасьневский же проявлял сдержанность и спокойствие. После теледебатов число сторонников Квасьневского выросло на 8%.

Серьезным ударом для Квасьневского явилось обвинение в подаче им ложных сведений о своем образовании: он декларировал его как высшее, но дотошные противники претендента выяснили, что он сдал не все экзамены и не получил звания магистра. Его победу на выборах пытались оспорить в суде. Причем «Радио Мария» распространяло бланки заявлений с жалобами в суд: было подано более 600 тыс. таких заявлений. В конечном итоге все закончилось для Квасьневского благополучно, и 23 декабря он принял присягу в сейме. Валенса на церемонии не присутствовал, не было никакого акта передачи полномочий.

Победа А. Квасьневского и сильные позиции СДЛС в парламенте сделали польских левых фактическими хозяевами положения в стране (хотя формально Квасьневский, став президентом, вышел из партии, но он никогда не отрекался от своей политической родословной). Все ключевые позиции в польской политике оказались в руках левых.

Одним из их значимых достижений было принятие в 1997 г. новой конституции Польши. О ее необходимости говорилось давно, еще в ходе избирательной кампании 1993 г. Квасьневский возглавил конституционную комиссию, но работа над основным законом шла до определенного момента весьма медленными темпами. Лишь к началу 1997 г. проект был готов, принят сеймом и сенатом и в мае 1997 г. вынесен на референдум. Конституция была принята, но участие в референдуме не стало для поляков праздником демократии: в нем приняло участие только 42,86% граждан. Правые партии и церковь высказывались против конституции, усматривая в ней массу недостатков и несоответствий моральным нормам и христианской этике. Однако голосов немногим более половины участников референдума хватило для ее принятия.

Конституция 1997 г. по сравнению с «малой конституцией» 1992 г. ограничивала права как парламента, так и президента. Последний утратил право утверждать кандидатуры силовых министров, ограничивались его полномочия в сфере внешней политики и безопасности государства. Но все же роль президента в жизни страны осталась весьма значительной: он является верховным главнокомандующим, выдвигает кандидатуру главы правительства, пользуется правом вето по отношению к законам, принимаемым парламентом.

Пребывание левицы у власти пришлось на время благоприятной экономической конъюнктуры. Уже в 1992—1993 гг. наметились признаки экономического оживления, а в 1994—1995 гг. экономический рост составил 5—7%. Росла реальная заработная плата, сокращалась безработица, значительно понизился уровень социального протеста. Конечно, эти положительные факты неправомерно было бы приписывать лишь удачной экономической политике СДЛС, забывая об усилиях предшественников. Экономические реформы начали приносить свои плоды.

Но были и моменты, весьма неблагоприятно отразившиеся на имидже социал-демократов. Одним из них стал громкий скандал, связанный с обвинениями Валенсой премьера Ю. Олексы в связях с российскими спецслужбами. Олексы решительно отверг все обвинения в шпионаже (хотя не отрицал факта своей многолетней дружбы с офицером КГБ). В конечном итоге обвинения были сняты, но дело получило достаточно широкий общественный резонанс. Олексы пришлось оставить пост премьера, его место занял В. Чимошевич. Возглавляемое им правительство просуществовало до парламентских выборов 1997 г.

Примечания

*. ББПР — партия, возглавляемая А. Олеховским, была создана по инициативе Л. Валенсы на основе «Сети» — горизонтальной структуры в рамках «Солидарности». Само название партии могло пробуждать, по меньшей мере, противоречивые чувства, ибо аббревиатура ее названия (в польском варианте) совпадала с действовавшем при Ю. Пилсудском Беспартийным блоком сотрудничества с правительством. Валенса очень рассчитывал на успех и уверял всех в том, что его ББПР получит 400 мест в сейме. На самом деле удалось завоевать только 16 мандатов. «Солидарность» не поддержала своего бывшего лидера, выступив на выборах самостоятельно. Валенса был обескуражен: «Я не пойму, что с ней произошло, это не моя "Солидарность"», — с горечью констатировал он.

1. Kwaśniewski A. Jeszcze zatańcze i zaśpiewam // Polityka. 2003. N 47. S. 26.

2. Wasilewski J. Normatywna integracja polskiej elity posttranformacyjnej // Jak zyją polacy. Warszawa, 2001. S. 98.

3. Szawel T. Podzial na lewicę i prawicę w Polsce po 1989. — jego sens i trwalość // System partyjne i zachowania wyborcze. Warszawa, 2003. S. 181.

4. Ibid. S. 185.

5. Kuroń J., Modzielewski K. Lewica jutra // Krytyka polityczna. 2004. N 2. S. 112.

6. Михник А. Бархатная реставрация // Известия. 1994. 30 сент. С. 4.

7. Marody M. W poszukiwaniu sensu zbiorowego // Polityka. 1993. N 42. S. 4.

8. Kwaśniewski A. Margines błędów: z Kwaśniewskim A. rozmawia M. Turski // Polityka. 1993. N 40. S. 3.