3. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией

После того как визит В.М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. выявил весь масштаб и глубину противоречий между СССР и фашистской Германией, перед Советским Союзом еще с большей остротой встала задача не допустить своей международной изоляции, предотвратить одновременное выступление гитлеровской Германии и милитаристской Японии против СССР.

18 ноября 1940 г. Советское правительство направило Японии свой проект договора о нейтралитете. Заключение такого договора, мыслилось в Москве, возможно только на основе параллельного урегулирования важных вопросов советско-японских отношений. СССР предложил подписать одновременно с пактом соглашение о ликвидации японских угольной и нефтяной концессий на Северном Сахалине. При этом Японии было обещано гарантировать поставку сахалинской нефти в течение пяти лет на обычных коммерческих условиях в размере 100 тыс. т ежегодно¹.

Япония не пошла на это. Из Токио последовало предложение продать ей Северный Сахалин, с тем чтобы «окончательно» урегулировать спорные вопросы между Японией и СССР. Фактически японская дипломатия намеревалась добиться в отношении Сахалина того, чего ей не удалось достичь в Портсмуте в 1905 г. после военного поражения царской России. Советское правительство решительно заявило о неприемлемости этого японского предложения.

Столкнувшись с твердой позицией советской стороны, японское правительство отступило. Кроме того, оно отказалось от требования о заключении новой рыболовной конвенции на основе сохранения условий конвенции 1928 г., заявив о готовности подписать на 1941 г. временное соглашение по типу соглашения 1940 г. В результате 20 января 1941 г. было заключено советско-японское соглашение о продлении до конца года прежней рыболовной конвенции и об организации советско-японской комиссии по выработке новой рыболовной конвенции².

Позитивное завершение экономических переговоров между СССР и Японией улучшало возможности для возобновления обмена мнениями относительно подписания советско-японского пакта о нейтралитете. 3 февраля 1941 г. по предложению Мацуока японский кабинет утвердил программу внешнеполитических мероприятий Японии под названием «Принципы ведения переговоров с Германией, Италией и Советским Союзом»³. 11 февраля 1941 г. Мацуока сообщил советскому полпреду, что он едет в Берлин по приглашению правительства Германии и при этом мог бы посетить Москву. Советское правительство согласилось принять министра иностранных дел Японии.

26 марта Мацуока выехал в Берлин, где имел несколько бесед с Гитлером и Риббентропом. Одной из основных тем этих переговоров был вопрос о советско-германских отношениях и позиции Японии в случае войны Германии против СССР. Риббентроп заявил японскому министру: «Если Советский Союз в один прекрасный день займет позицию, которую Германия сочтет угрожающей, то фюрер разобьет Россию». Как вспоминал переводчик Шмидт, «при этих словах Мацуока, сидевший до тех пор с непроницаемым видом, захлопал глазами от удивления». На прощание Гитлер сказал ему: «Когда Вы возвратитесь в Японию, Вы уже не сможете доложить вашему императору, что конфликт между Германией и Советским Союзом исключен»⁴. Мацуока заверил, что «Япония будет всегда лояльным союзником» Германии⁵.

В Токио понимали, что с нападением гитлеровской Германии на СССР откроется новый этап в мировой войне. Заранее делая ставку на победу «третьего рейха», японские правящие круги опасались опоздать к дележу территории Советского Союза. Однако сразу ввязываться в войну на стороне Германии казалось им делом менее привлекательным по сравнению с экспансией на юг. Кроме того, в Токио не исключали, что советско-германская война может привести к сближению СССР, Англии и США на антигерманской основе. В таком случае, начиная впоследствии войну за «южные территории» с Англией и США, Япония имела бы на севере СССР, связанный общими интересами с этими западными государствами. Эту ситуацию и учитывало Советское правительство, решительно отклонив необоснованные претензии Японии. Расчет был верным — Токио отказался от дискриминационных положений в японском варианте пакта о нейтралитете. Переговоры возобновились.

7 апреля 1941 г. Мацуока прибыл в Москву. Он снова начал с предложения, уже отвергнутого СССР, — продать Японии Северный Сахалин. В обмен Япония готова была заменить Портсмутский договор и Пекинскую конвенцию другими соглашениями, а также отказаться от некоторых своих «рыболовных прав». Советская сторона категорически отвергла предложение Мацуока. До последнего момента — до дня отъезда из Москвы — Мацуока не соглашался на ликвидацию японских концессий на Северном Сахалине.

В беседе с И.В. Сталиным японский министр, как он сам передает, попытался было пространно разъяснить значение «хокко иттю» («восемь углов под одной крышей», что означало объединение всей Азии под эгидой Японии). Эти его рассуждения, имевшие целью увести беседу от главного, И.В. Сталин игнорировал. Затем японский представитель поднял вопрос о Сахалине. Ему ясно дали понять — проблема не подлежит обсуждению. Не возымело действия и провокационное предложение Мацуока, заимствованное им из «аргументации» гитлеровцев на берлинских переговорах в ноябре 1940 г., чтобы Советский Союз «продвигался в направлении Индии и Ирана». Мацуока пришлось уступить.

13 апреля 1941 г. в Москве был подписан пакт о нейтралитете между СССР и Японией. Стороны соглашались «поддерживать мирные и дружественные отношения между собой и взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность». В документе указывалось, что в случае, если одна из сторон «окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая Договаривающаяся Сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта»⁶. Пакт заключался сроком на пять лет. В приложенной к нему Декларации содержалось обязательство СССР уважать территориальную целостность и неприкосновенность государства Маньчжоу-Го. Со своей стороны, Япония давала аналогичное обязательство в отношении МНР⁷.

Одновременно с подписанием пакта о нейтралитете Мацуока дал письменное согласие разрешить в течение нескольких месяцев вопрос о ликвидации японских концессий на Северном Сахалине. Это обстоятельство было подтверждено японской стороной 31 мая 1941 г. новым заявлением, переданным Советскому правительству через посла в Москве Татекава⁸. Япония обязалась разрешить вопрос о ликвидации концессий не позднее чем в течение шести месяцев со дня подписания пакта о нейтралитете.

Заключение пакта о нейтралитете между СССР и Японией наносило мощный удар по планам гитлеровцев, активно готовивших нападение на СССР. В определенной мере по своему практическому эффекту пакт с Японией оказывал на Германию такое же воздействие, как полтора года назад советско-германский пакт о ненападении оказал на Японию — подрывал единство держав-агрессоров в отношении СССР.

Пакт вызвал замешательство и в Вашингтоне. Спасая лицо, 14 апреля 1941 г. государственный секретарь К. Хэлл заявил представителям печати, что заключение пакта «не явилось неожиданностью, хотя и было сомнение в том, договорятся ли между собой два правительства или не договорятся зафиксировать существующее положение в документе. Политика нашего правительства, конечно, остается без изменений»⁹. Несмотря на попытки официальных лиц США преуменьшить значение подписания пакта, ряд газет заявил, что его заключение явилось «дипломатическим поражением США». Американская печать сходилась на том, что этой акцией СССР «обеспечил тыл на Дальнем Востоке и получил свободу действий на западных границах».

Советско-японский пакт о нейтралитете означал окончательный провал политики «дальневосточного Мюнхена», угрожавшей интересам СССР, Китая и других стран Азии. Ведь еще в феврале — марте 1941 г. в Вашингтоне начались переговоры между японским послом в США К. Номура и государственным секретарем США К. Хэллом, на которых основным вопросом было разграничение сфер влияния между США и Японией в Китае и на Тихом океане. Обсуждались также вопросы «совместной обороны против коммунизма». Империалистам США и Японии не удалось договориться главным образом потому, что стороны сочли аппетиты друг друга чрезмерными.

Трезво мыслившие дипломаты Запада считали, что японо-советский договор о нейтралитете будет способствовать стабилизации положения на Дальнем Востоке. Американский посол в Москве Л. Штейнгардт заявил 5 июня 1941 г. заместителю народного комиссара иностранных дел СССР С.А. Лозовскому, что он «не считает, что пакт о нейтралитете между СССР и Японией направлен против Соединенных Штатов. В действительности этот пакт является еще одним шагом к сохранению мира на Тихом океане. Тем, кто утверждает, что советско-японский пакт представляет собой угрозу для Соединенных Штатов, он отвечает, что Советский Союз имеет опасного соседа на западе и заинтересован в обеспечении мира на востоке. Он сам поступил бы точно так»¹⁰. Посол-Англии в Москве Ст. Криппс рассматривал советско-японский пакт о нейтралитете «как антигерманский, ибо его единственной целью может быть защита русских восточных границ на случай нападения Германии на советские западные границы»¹¹.

Вместе с тем подписание пакта о нейтралитете с Японией при всей значимости этого события для укрепления безопасности СССР никак не означало полного устранения угрозы японской агрессии. Как и в отношении Германии в связи с советско-германским договором о ненападении, Советское правительство не ослабляло своей бдительности на Дальнем Востоке. Бдительность была целиком оправданной — колебания в отношении окончательного выбора направления для дальнейшей японской агрессии продолжались в Токио до августа 1941 г. Когда провал «плана Барбаросса» обозначился достаточно ясно, руководство Японии приняло решение переключить все внимание на экспансию в южном направлении. И лишь в сентябре 1941 г. началась переброска на юг некоторых крупных соединений авиации Квантунской армии, а также соединений сухопутных войск Японии из Северного Китая¹².

Внешнеполитическая линия СССР в отношении милитаристской Японии в 1939—1941 гг. охлаждала пыл сторонников экспансии на север в японских правящих кругах. В Японии теперь лучше, чем раньше, понимали, что на севере для Японии нет легкого пути. В итоге японским правящим кругам в значительной мере пришлось переоценивать свои «северные» амбиции, дожидаться лучшего момента для их реализации. Как показали последующие события, Япония провела в этом ожидании практически всю вторую мировую войну. Деятельность советской дипломатии на Дальнем Востоке весомо способствовала укреплению безопасности Родины в условиях возраставшей угрозы со стороны гитлеровской Германии, содействовала сохранению мира на Дальнем Востоке. Не возымели успеха и попытки западных держав, прежде всего США, столкнуть СССР и Японию. Япония не напала на СССР вместе с гитлеровской Германией.

Примечания

1. См.: История внешней политики СССР. 1917—1980, т. 1, с. 415.

2. См.: Известия, 1941, 21 января.

3. История войны на Тихом океане, т. 3, с. 211—212.

4. Schmidt P. Statist auf diplomatischer Bünne. Bonn, 1949, S. 530, 536.

5. См.: Рагинский М.Ю., Розенблит С.Я. Указ. соч., с. 255.

6. См.: Внешняя политика СССР. Сборник документов, т. 4, с. 549—550.

7. См. там же, с. 551.

8. И. Татекава прибыл в СССР 23 октября 1940 г., верительные грамоты вручил 28 октября 1940 г.

9. АВП СССР.

10. АВП СССР.

11. Estorick E. Op. cit., p. 268.

12. См.: Чуйков В.И. Указ. соч. — Новый мир, 1979, № 12, с. 218—222.