Замыслы и политика империалистических держав

В период 1939—1941 гг. руководство империалистической Японии завершало решающий этап подготовки к борьбе за передел мира во взаимодействии со своими основными европейскими партнерами по империалистической коалиции — Германией и Италией. После начала второй мировой войны японские милитаристы еще более активизировали свои усилия по укреплению материальной базы для планируемой агрессии. Если в 1938 г. военные отрасли промышленности Японии опережали другие отрасли добывающей и обрабатывающей промышленности в 2,7 раза, то в 1940 г. — в 4,5 раза. По сравнению с 1939 г. производство оружия и боевой техники в 1940 г. увеличилось: по артиллерии — на 51%, по танкам — на 82%, по пулеметам — на 24%. Имевшиеся запасы вооружения позволяли оснастить 95 дивизий. Военные расходы Японии в 1940/41 г. поглощали более 80% всего бюджета¹.

В Токио стремились к расширению захваченных территорий в Китае в ходе продолжающейся японо-китайской войны. Кроме того, планировались дальнейшие военные действия на альтернативной основе: или на севере — против СССР, или на юге — против США, Англии и их союзников. Приоритет каждого из этих направлений должен был определяться в зависимости от конкретных условий международной обстановки. Стратегический план «Оцу» (война против СССР) исходил из необходимости захвата советского Дальнего Востока. В соответствии с решением императорской ставки, принятым в конце 1940 г., имелось в виду наносить главный удар в направлении Приморья, вспомогательный — в направлении Благовещенска с целью захвата на первом этапе Владивостока, Имана, Благовещенска и других городов. На втором этапе ставилась задача захвата Николаевска-на-Амуре, Комсомольска-на-Амуре, Советской Гавани, Северного Сахалина, Петропавловска-на-Камчатке².

В течение всего начального периода второй мировой войны Япония вела активную подготовку маньчжурско-корейского плацдарма для нападения на СССР. Вдоль советско-маньчжурской границы спешно создавались новые военные сооружения, в том числе 13 укрепленных районов. Квантунская армия в 1939—1940 гг. увеличилась с 9 до 12 дивизий, а численность ее личного состава была доведена до 350 тыс. солдат и офицеров. Увеличивались также войска прояпонских марионеточных правительств Маньчжоу-Го и Внутренней Монголии. В декабре 1940 г. на острове Хоккайдо был создан штаб Северного военного округа. Тогда же началось развертывание войск на севере Японии, Южном Сахалине и Курильских островах.

Учитывая агрессивный настрой правящих кругов Японии, Советское правительство было вынуждено держать на дальневосточных рубежах крупные вооруженные силы. Они не только имели большое значение для обороны СССР, но и явились важной опорой для развития национально-освободительной борьбы китайского народа против японских милитаристов, ограничивая возможности действий японской армии в Китае.

Борьба СССР за безопасность на Дальнем Востоке особенно осложнялась тем, что правительства США, Англии и Франции (до ее поражения) стремились к «умиротворению» японских милитаристов на антисоветской основе. Период 1939—1941 гг. был для этих государств временем активного продолжения политики «дальневосточного Мюнхена».

Правительство Франции надеялось удержать свои колониальные владения в Индокитае именно на путях поисков широкого политического компромисса с Токио, в основе которого был бы поворот японской экспансии на север. В Париже отказались от своей прежней политики поддержки Китая. Что касается Великобритании, то уже 8 сентября 1939 г. английский посол в Токио Р. Крейги вручил японскому министру иностранных дел послание Галифакса с предложением о мирном урегулировании «китайского вопроса». В октябре 1939 г. английские военные суда были выведены из китайских портов в Сингапур. После поражения Франции, когда возможности Лондона оказывать достаточно весомое сопротивление японской экспансии в сферу его азиатских колоний оказались подорванными, Англия пошла на активизацию политики «умиротворения» Японии, ограничивая это «умиротворение» исключительно южным направлением устремлений Токио. В целях оказания поддержки японской блокады Китая 20 июня 1940 г. англичане подписали с Японией соглашение о совместных действиях против «нарушителей порядка и безопасности японских вооруженных сил в Китае». 17 июля в Токио было подписано новое соглашение сторон, в соответствии с которым Англия брала на себя обязательство воспрепятствовать транзиту военного имущества в Китай через Бирму. Наконец, в августе 1940 г. по настоянию Японии английские войска были выведены из сеттльментов Пекина, Шанхая и Тяньцзиня³.

Надежды империалистов США на достижение соглашения с Японией по «спорным вопросам» продолжали определять их подход к японскому милитаризму. Как и раньше, главные расчеты Вашингтона связывались с перспективой развития японской экспансии против СССР. Под таким углом зрения в США пытались было рассматривать наметившуюся активизацию экспансии Японии в южном направлении. В Вашингтоне первоначально считали, что эта экспансия предпринимается главным образом для обеспечения необходимых стратегических ресурсов для антисоветской агрессии. Что касается Китая, то Вашингтон отказал ему в серьезной военной, политической и экономической поддержке.

Исходя из необходимости «умиротворения» Японии, американское руководство воздерживалось от попыток реального ограничения японской агрессии. Между тем для этого Вашингтон располагал мощными, в особенности экономическими, рычагами. США являлись главным поставщиком многих стратегических материалов для Японии. В 1940 г. американские поставки обеспечивали 60% необходимых Японии нефти и нефтепродуктов⁴. Что касается сырья для металлургии, то, по расчетам самих японцев, импорт железного лома из США обеспечивал в 1940 г. до 25% производства стали⁵. Некоторые ограничения, введенные американской стороной в сентябре 1940 г. на экспорт железного и стального лома в Японию, не оказывали на эти поставки существенного воздействия. Более того, в 1941 г. по сравнению с 1940 г. американский экспорт в Японию чугуна, листовой стали и металлического лома увеличился в стоимостном выражении в 4—5 раз⁶. В целом в начале второй мировой войны на долю США приходилось 33—35% японского импорта⁷.

Все это говорит о том, что ради «умиротворения» Японии и поворота ее на север — против СССР — американское руководство сознательно рисковало интересами национальной безопасности США. Японии обеспечивалось прямое содействие в подготовке материальной базы для агрессии, которая — вопреки расчетам Вашингтона — оказалась обращенной против самих США. В основе беспрецедентного стратегического просчета руководства США была надежда на «дальневосточный Мюнхен». Не случайно американские политические деятели и историки, которые беспочвенно пытаются вменить в вину СССР мифическую «экономическую помощь» германскому фашизму в начальный период второй мировой войны, стараются поменьше вспоминать о совершенно реальной военно-экономической помощи США японскому милитаризму — своему главному противнику в Азии, которая осуществлялась поистине в гигантских масштабах.

На таком международном фоне одной из примечательных особенностей обстановки на Дальнем Востоке после начала второй мировой войны была деятельность германской дипломатии. С начала войны в Берлине произвели определенный пересмотр дипломатической тактики Германии на Дальнем Востоке. Связать Советский Союз на востоке с помощью милитаристской Японии, поощрять трения в советско-японских отношениях вплоть до вооруженных конфликтов, а в конечном счете и большой войны — эти долгосрочные установки гитлеровцев после начала второй мировой войны были временно «законсервированы». Обстановка складывалась таким образом, что теперь Германии было важнее использовать японский экспансионизм для решения ближайших задач «третьего рейха», связанных с борьбой против Англии и Франции. Поэтому в тактических целях в Берлине были готовы содействовать временной «стабилизации» советско-японских отношений и даже предлагали для этого свое посредничество. «Если это удастся сделать, — пояснял Риббентроп, — то Япония получит возможность свободно расширять свою власть в Восточной Азии в южном направлении и проникнуть еще дальше»⁸. Смысл «миротворчества» Германии заключался в том, чтобы отвлечь силы англо-французской коалиции, а также США на борьбу с Японией, с тем чтобы добиться быстрейшего разгрома Англии и Франции в Европе. После того как со второй половины 1940 г. Германия перешла к оперативному планированию нападения на СССР, заинтересованность Берлина в такой «стабилизации» полностью исчезла.

Подобная «смена вех» в линии германской дипломатии в значительной мере вытекала из факта укрепления безопасности СССР на западе в августе — сентябре 1939 г., в том числе вследствие заключения советско-германского пакта о ненападении. Советская дипломатия, таким образом, сумела добиться ко второй половине 1939 г. довольно редкой, внешне парадоксальной ситуации — главный потенциальный противник СССР в Европе подталкивал главного потенциального противника в Азии к стабилизации отношений с СССР. Это было примером мастерского использования советской дипломатией империалистических противоречий не только между двумя группировками империалистических государств, разделенных войной, но и противоречий в лагере наиболее агрессивной империалистической группировки.

Примечания

1. См.: История второй мировой войны. 1939—1945, т. 3, с. 184.

2. См. там же, с. 181.

3. См.: История второй мировой войны. 1939—1945, т. 3, с. 171.

4. Japan's Decisions for War. Stanford, California, 1967, p. 187.

5. Ibid., p. 6.

6. См.: История войны на Тихом океане. М., 1958, т. 3, с. 204.

7. См.: История второй мировой войны. 1939—1945, т. 3, с. 295.

8. АВП СССР.