Зигзаги в политике Анкары

Советская дипломатия активно привлекала внимание официальных кругов Турции к необходимости позитивного развития отношений между двумя странами и укрепления взаимопонимания между ними в условиях, когда определенные политические силы и печать Турции поддержали антисоветскую кампанию, развернутую на Западе в связи с советско-финляндским вооруженным конфликтом. Так, в беседе с турецким послом Актаем 28 декабря 1939 г. народный комиссар иностранных дел СССР прямо спросил посла, отражает ли однобокая антисоветская линия турецкой печати мнение руководящих кругов турецкого общественного мнения, или же это следует считать случайными выступлениями. Посол дал «категорическое и официальное заверение, что среди турецких руководящих деятелей нет никаких антисоветских мнений»¹.

5 января 1940 г. во время беседы с советским полпредом Сараджоглу был вынужден признать, что в последнее время турецкая печать действительно занимает «неверную» позицию по отношению к Советскому Союзу. Однако печать, заявил далее министр, ни в какой степени не отражает взгляды руководящих лиц турецкого правительства. Он согласился также с тем, что «антисоветская позиция турецкой прессы отнюдь не помогает укреплению отношений между Турцией и СССР». В результате настойчивости, проявленной полпредом, Сараджоглу обещал «принять эффективные, меры по отношению турецкой прессы»². Как отмечало полпредство СССР в Турции, турецкое правительство, занимавшее в первые месяцы 1940 г. явно антисоветскую позицию, вынуждено было затем внешне изменить свои отношения к нашей стране³.

Вместе с тем реалистическая тенденция в политике турецкого руководства пробивала себе путь с большим трудом. Достаточно четко это проявилось в отношении Анкары к англо-французским расчетам по вовлечению Турции в антисоветские агрессивные действия с южного направления.

В Лондоне и Париже исходили из возможности обеспечить турецкое участие в предполагаемой агрессии. С учетом этого, например, 19 января 1940 г. французское правительство по согласованию с английским руководством предложило генералу М. Гамелену и адмиралу Ф. Дарлану разработать план «непосредственного вторжения на Кавказ». Аналогичная посылка присутствовала и в английском плане «МА-6», во французском плане «RIP», предусматривавших бомбардировочные рейды против южных районов СССР. Оба плана разрабатывались весной 1940 г. В докладе Гамелена «О ведении войны» от 16 марта 1940 г. также отмечалось, что французские войска в Леванте (Сирии и Ливане) могут рассчитывать на действия турецких войск в Закавказье⁴.

Политическое и военное руководство Турции не сразу высказало свое отрицательное отношение к планируемой агрессии против СССР. Это и подкрепляло надежды Лондона и Парижа на участие Турции в нападении на СССР. Но важен конечный результат — Турция все же дала понять англо-французской коалиции о своем нежелании становиться партнером в организации нападения на СССР. При этом турецкое правительство ссылалось на приложение к англо-франко-турецкому договору о военном союзе от 19 октября 1939 г., в котором указывалось, что принятые обязательства «не могут принуждать Турцию к действию, результатом или последствием которого будет вовлечение ее в вооруженный конфликт с СССР»⁵.

Летом 1940 г. в связи с вступлением в войну Италии положение в районе Средиземного моря заметно осложнилось. Казалось, что в соответствии с англо-франко-турецким договором Турция на этот раз присоединится к своим союзникам и выступит против гитлеровской Германии и фашистской Италии. Однако, ссылаясь на «недостаточность» вооружения, Турция не выполняла своих обязательств по договору 1939 г. Имея договор о взаимопомощи с Англией и Францией, Турция все более учитывала военные успехи Германии в Западной Европе, воздерживаясь от внешнеполитических мероприятий антигерманского характера. Усиление крена Анкары в сторону Германии не прошло незамеченным для советской дипломатии, которой приходилось учитывать это обстоятельство.

В условиях обострения обстановки на Балканах в связи с нападением Италии на Грецию в конце октября 1940 г. СССР продемонстрировал понимание озабоченности Турции новым поворотом событий, продолжая линию на позитивное развитие советско-турецких отношений. Вместе с тем с советской стороны по-прежнему проявлялась должная бдительность, с тем чтобы не допустить вовлечения СССР в военные конфликты без каких-либо гарантий безопасности для нашей страны. 4 ноября 1940 г. в НКИД послу Турции была вручена официальная записка, представляющая собой ответ Советского правительства на соответствующий запрос посольства Турции в Москве в связи с обострением обстановки на Балканах.

«1. Начавшаяся итало-греческая война является одним из этапов дальнейшего расширения войны. Отношение СССР к итало-греческой войне определяется общей его позицией в происходящей войне, в основе которой лежит тенденция к сужению базы войны.

2. Советское правительство принимает к сведению заявление г-на посла о том, что правительство Турецкой Республики не может оставаться в стороне от итало-греческих событий.

3. Что же касается запроса турецкого правительства о том, сможет ли Советское правительство оказать помощь Турецкой Республике в случае возникновения опасности для Турции или военного конфликта — в какой форме, в каких размерах и в какой срок, то Советское правительство испытывает в связи с такой постановкой вопроса некоторое недоумение. Между Советским Союзом и Турецкой Республикой, как известно, не существует пакта взаимопомощи, который бы обязывал СССР или Турцию оказывать друг другу военную или иную помощь»⁶.

Между тем «дуэль» империалистических держав за внешнеполитическую ориентацию Турции продолжалась, и Анкара маневрировала, стараясь сочетать, казалось бы, несовместимое. Английская дипломатия носилась с мыслью о создании «балканского фронта», имея целью затруднить экспансию Германии в Южной Европе и заставить Гитлера, по выражению Черчилля, «взять свое в России»⁷. Стремясь к созданию на территории Турции военных баз, Лондон по-прежнему использовал тезис о «советской угрозе». Только Англия может по-настоящему «защитить» Турцию от «агрессивных замыслов» СССР, подчеркивал Черчилль 31 января 1941 г. в письме турецкому президенту Инёню. «...Мощная английская авиация, базируясь в Турции, могла бы атаковать нефтепромыслы Баку... Разрушение этих источников снабжения нефтью вызвало бы жестокий голод в СССР»⁸.

В феврале 1941 г. Турцию посетила английская военная миссия. Члены миссии осмотрели укрепленные районы в Восточной Фракии, на Дарданеллах и в Измире. В ходе переговоров, состоявшихся в Анкаре с участием министра иностранных дел Великобритании А. Идена и начальника имперского генерального штаба генерала Д. Дилла, англичане добивались от Турции открытия Дарданелльских проливов для прохода Средиземноморской эскадры Англии в Черное море. 1 марта 1941 г. было опубликовано коммюнике, в котором говорилось, что «оба правительства констатировали свою твердую преданность англо-турецкому союзу» и «полное согласие в области балканских проблем, которые тесно связаны с общими интересами Турции и Англии»⁹. Таким образом Турцию пытались втягивать в намечающийся «балканский фронт».

Под впечатлением военных успехов Германии на Западе правящие круги Турции все больше склонялись к политике пособничества фашистской агрессии. Эта тенденция все чаще отражалась на страницах реакционной печати, публиковавшей всякие провокационные измышления о политике СССР в отношении Турции. В этих условиях Советское правительство сочло необходимым предпринять меры по противодействию росту влияния Германии в Турции.

9 марта 1941 г. А.Я. Вышинский вызвал к себе посла Турции Актая и сделал ему следующее заявление: «Из сообщения, сделанного Советскому правительству через заместителя наркома Вышинского английским послом Криппсом, только что вернувшимся из Турции, видно, что Турция опасается, что если она подвергнется нападению со стороны какой-либо иностранной державы и она вынуждена будет защищать свою территорию с оружием в руках, то Советский Союз воспользуется трудным положением Турции и, в свою очередь, нападет на нее. Я уполномочен от имени правительства и Наркоминдела заявить, что эта версия совершенно не соответствует позиции Советского правительства и что, наоборот, если Турция действительно подвергнется нападению со стороны какой-либо иностранной державы и будет вынуждена с оружием в руках защищать неприкосновенность своей территории, то Турция, опираясь на существующий между нею и СССР пакт о ненападении, может рассчитывать на полное понимание и нейтралитет Советского Союза»¹⁰.

Этот дипломатический демарш антигерманского характера был доведен советской стороной до сведения Лондона. 10 марта 1941 г. А.Я. Вышинский пригласил к себе Ст. Криппса и сообщил ему содержание сделанного им 9 марта Актаю заявления. Криппс выразил свое удовлетворение по этому поводу¹¹. 25 марта 1941 г. в Москве было опубликовано заявление, в котором СССР еще раз заверил турецкое правительство, что в случае нападения на Турцию она «может рассчитывать на полное понимание и нейтралитет СССР»¹². Турецкое правительство в связи с этим заявлением выразило благодарность Советскому правительству и заявило в свою очередь, что в случае, если бы СССР оказался в подобной ситуации, СССР равным образом мог бы рассчитывать на полное понимание и нейтралитет Турции¹³.

После дальнейших военных успехов Германии на Балканах, в первую очередь захвата Югославии и Греции, турецкое руководство пошло на дальнейшее сближение с «третьим рейхом». Между президентом Турции Инёню и Гитлером завязалась регулярная переписка, В преддверии вероломного нападения гитлеровцев на СССР во внешней политике Турции произошел новый резкий зигзаг-18 июня 1941 г. Турция подписала на 10-летний срок пакт «о дружбе и ненападении» с фашистской Германией, согласно которому стороны обязывались «войти в будущем в дружественный контакт относительно всех дел, затрагивающих их совместные интересы»¹⁴. В то же самое время сохранялся в силе аналогичный договор Турции с Англией. Не отказываясь от позиции нейтралитета, Турция сделала серьезный крен в направлении расширения политического и военного сотрудничества с Берлином. В создавшейся обстановке правительство СССР было вынуждено начать осуществление крупных военных мероприятий по укреплению советской границы в Закавказье и районе Черного моря в целом, которые оказали серьезное влияние на политику Турции и общее положение на южном фланге наших войск во время Великой Отечественной войны.

После нападения гитлеровской Германии на СССР Турция объявила себя нейтральной, но оказывала фашистским агрессорам разнообразную помощь, продавая Германии стратегические материалы и пропуская германские и итальянские военные корабли через проливы.

Примечания

1. АВП СССР.

2. Там же.

3. Там же.

4. См.: История второй мировой войны. 1939—1945, т. 3, с. 46—47.

5. Там же, с. 47.

6. АВП СССР.

7. Churchill W. The Second World War, vol. 3, p. 51.

8. Ibid., p. 31.

9. The New York Times, March 1, 1941.

10. АВП СССР.

11. Там же.

12. Внешняя политика СССР. Сборник документов, т. 4, с. 547.

13. См. там же.

14. DGFP. Series D, vol. 12, p. 105.