Советско-турецкие переговоры в Москве

25 сентября 1939 г. в Москву прибыл министр иностранных дел Турции Ш. Сараджоглу. Предметом переговоров было заключение двустороннего пакта о взаимопомощи, ограниченного районами Черного моря и проливов. Кроме того, правительство Советского Союза решительно высказалось за необходимость реальных гарантий того, что проливы не будут использованы агрессивными державами в ущерб СССР.

Пытаясь оказывать нажим на советскую сторону во время переговоров, Сараджоглу неоднократно подчеркивал, что англо-франко-турецкий пакт уже согласован и не подписан только потому, что турецкое правительство сочло необходимым предварительно посоветоваться с Москвой. Сараджоглу заверял, что этот пакт не может быть использован против СССР, поскольку турецкая сторона внесла в него оговорку о том, что Турция никогда не будет воевать против СССР¹.

При встрече с Сараджоглу 16 октября 1939 г. с советской стороны было ясно заявлено, что СССР в первую очередь интересует вопрос о проливах. Турецкому представителю был передан текст советского проекта протокола о проливах. Одновременно было подчеркнуто, что принятие протокола «является необходимым условием для заключения пакта о взаимопомощи»². Сараджоглу выступил против обсуждения советского протокола о проливах, отметив, что считает несвоевременным ставить вопрос «первостепенной важности, выходящий за рамки предварительной договоренности». В связи с этим нарком констатировал: «Без такого протокола пакт немыслим, он теряет смысл, если мы не можем договориться по такому вопросу»³.

Можно согласиться с мнением болгарского ученого Л. Живковой, которая пишет по этому поводу: «Отвергнув справедливые пожелания Советского правительства дать реальные гарантии того, что проливы не будут использованы агрессивными державами, правящие круги Турции тем самым сделали невозможным подписание двустороннего договора о взаимопомощи, предложенного советскими представителями в ходе переговоров с приехавшим в конце сентября 1939 г. в Москву турецким министром иностранных дел»⁴.

Значительную активность вокруг переговоров в Москве проявляла английская дипломатия. 17 октября 1939 г. Р. Батлер сказал полпреду СССР в Лондоне, что английское правительство «очень хотело бы успешного завершения советско-турецких переговоров». Англо-турецкий договор давно готов и ждет подписания. Указав на то, что турки во время пребывания Сараджоглу в Москве консультировались с английским правительством и предлагали известные изменения согласованного ранее текста англо-турецкого договора и что английское правительство согласилось на турецкие предложения, Батлер подчеркнул, что английское правительство «не возражало бы против внесения в договор пункта о том, что Турция ни при каких условиях не выступит против СССР», и что «оно готово примириться с закрытием проливов для военных судов всех наций»⁵.

Какую цель в действительности преследовала английская дипломатия, вмешиваясь в переговоры между СССР и Турцией? Если бы Советский Союз заключил с Турцией пакт взаимопомощи на предложенных ею условиях, то он, выполняя свои обязательства перед ней, мог бы оказаться в войне с Италией и Германией, не имея никаких обязательств со стороны Англии и Франции об их помощи Советскому Союзу. Таким образом, предложение Сараджоглу могло окольным путем — через Турцию — втянуть СССР в неравноправный военный союз с англо-французским блоком и спровоцировать столкновение СССР с Италией и Германией. Англо-французская дипломатия, избрав на этот раз своим орудием Турцию, пыталась по-новому достичь той же цели, что и во время переговоров с Советским Союзом летом 1939 г., т. е. связать СССР определенными односторонними обязательствами.

Советское правительство, разгадавшее эту комбинацию, разумеется, не могло заключить пакт на таких условиях. Оно предложило Турции подтвердить договор о дружбе и нейтралитете 1925 г. Однако Ш. Сараджоглу от этого отказался.

Одновременно с переговорами с СССР турецкое правительство вело переговоры с Англией и Францией, которые завершились 19 октября 1939 г., через день после возвращения Сараджоглу из Москвы, подписанием в Анкаре англо-франко-турецкого договора о взаимной помощи. В соответствии с договором Турция обязывалась оказывать помощь Англии и Франции в случае возникновения войны в Восточном Средиземноморье. 25 октября 1939 г. полпред СССР в Турции писал в НКИД: «Инёню, ценивший на протяжении долгих лет советско-турецкую дружбу, в последнее время целиком включился в фарватер англо-французской политики и вместе с англофильской кликой, возглавляемой Сараджоглу, действует сейчас в стране по прямой указке Лондона»⁶.

Характерно признание Сараджоглу, которое он сделал в беседе с советским полпредом в Анкаре 26 октября 1939 г. Англо-франко-турецкий пакт, по свидетельству Сараджоглу, «был парафирован еще до его отъезда в Москву, и подписание договора было отложено только лишь по причине переговоров, которые должны были состояться между турецким министром иностранных дел и руководителями Советского правительства». Со своей стороны полпред передал Сараджоглу мнение правительства СССР о договоре, заключенном Турцией с Англией и Францией: «Советское правительство считает, что заключение этого договора, без принятия предложенных нами поправок, рискованно для Турции. Советское правительство не может приложить руку к этому делу»⁷.

31 октября 1939 г. В.М. Молотов, выступая на сессии Верховного Совета СССР, информируя депутатов о переговорах с Турцией, сказал: «О существе этих переговоров пишут за границей всякую небылицу. Одни утверждают, что СССР будто бы требовал передачи районов Ардагана и Карса... Другие утверждают, что СССР требовал будто бы изменения международной конвенции, заключенной в Монтрё, и преимущественных прав для СССР в вопросе о проливах. Это — тоже вымысел и ложь. На самом деле речь шла о заключении двустороннего пакта взаимопомощи, ограниченного районами Черного моря и проливов. СССР считал, что заключение такого пакта не может побудить его к действиям, которые могли бы втянуть его в вооруженный конфликт с Германией, это — во-первых, и что СССР должен иметь гарантию, что ввиду угрозы войны Турция не пропустит военных кораблей нечерноморских держав через Босфор в Черное море, это — во-вторых. Турция отклонила обе эти оговорки СССР и тем самым сделала невозможным заключение пакта»⁸.

Советско-турецкие переговоры помогли выяснить ряд интересующих СССР политических вопросов. «В политике Турции, — отмечал В.М. Молотов, — нам многое стало теперь гораздо яснее, как в результате московских переговоров, так и в результате последних внешнеполитических актов Турецкого правительства»⁹. Немаловажное значение имело и другое обстоятельство: хотя переговоры оказались безрезультатными, это не повело к обострению советско-турецких отношений, на которое рассчитывали противники СССР. Решающую роль в этом играли усилия советской дипломатии, стремившейся и в данных условиях не допустить нарастания в Анкаре антисоветских тенденций. После московских переговоров было опубликовано сообщение, в котором отмечалось, что «оба правительства пришли к заключению о желательности поддерживать и впредь контакт для совместного обсуждения вопросов, интересующих Советский Союз и Турецкую Республику»¹⁰.

Примечания

1. АВП СССР.

2. Там же.

3. Там же.

4. Живкова Л. Указ. соч., с. 143.

5. АВП СССР.

6. АВП СССР.

7. Там же.

8. Внеочередная пятая сессия Верховного Совета СССР. 31 октября — 2 ноября 1939 г., с. 21.

9. Там же.

10. Правда, 1939, 18 октября.