В плену антисоветизма

Антисоветская активность Румынии в начальный период второй мировой войны объясняется буржуазной историографией прежде всего страхом «агрессии» со стороны Советского Союза, ссылаются на «боязнь» румынского руководства оказаться в положении буржуазной Польши, у которой СССР в сентябре 1939 г. якобы «захватил» восточные районы. Между тем в положении Румынии и Польши (до ее поражения) действительно было нечто общее, только совсем в другом смысле, чем это трактуется буржуазными историками. Ведь оба государства владели советскими территориями, которые оказались у них вопреки воле Советского государства в период его военной слабости. Оба государства удерживали эти территории, всячески препятствуя восстановлению справедливости. Поэтому то, что объявляется на Западе «страхом» румынских правящих кругов перед некой «советской агрессией», на самом деле было страхом грабителя, владеющего чужим.

Еще в декабре 1917 г., воспользовавшись тяжелым положением молодой Советской Республики, правительство боярской Румынии направило в Бессарабию оккупационные войска. Решительные протесты РСФСР против посягательства на ее территориальную целостность вынудили Румынию отступить, пойти на подписание 5—9 марта 1918 г. советско-румынского соглашения об освобождении Румынией Бессарабии. В соглашении ясно фиксировалось обязательство румынской стороны эвакуировать свои войска из Бессарабии в течение двух месяцев, не предпринимать и не поддерживать никаких военных, неприятельских или других подобных действий против РСФСР.

Но уже через месяц, 9 апреля 1918 г., правительство А. Авереску объявило об аннексии Бессарабии. Соучастниками аннексии стали Англия, Франция, Италия и Япония, которые подписали с Румынией протокол относительно объединения Бессарабии с Румынией, признав этот захват «законным». Протокол был подписан без участия Советского правительства и вопреки его воле, а также вопреки воле бессарабского населения. Актом произвола стала и оккупация румынскими войсками северной части Буковины, населенной преимущественно украинцами, несмотря на то что Народное собрание Северной Буковины высказалось за воссоединение с Советской Украиной.

Захват Бессарабии усилил агрессивные вожделения румынских правящих кругов, обусловил их высокую заинтересованность в различного рода антисоветских «крестовых походах». В Бухаресте исходили из того, что уничтожение или расчленение СССР позволит им не только навсегда сохранить захваченные территории, но и откроет широкие возможности для новых территориальных приобретений за счет СССР и создания «Великой Румынии». Как и Польша, Румыния использовалась в качестве плацдарма империалистической антисоветской политики, была одним из звеньев «санитарного кордона» против СССР. Такая политика румынского руководства шла вразрез с интересами народных масс страны, которые видели в лице Советского Союза верного друга.

В течение всего межвоенного периода Советский Союз не признавал захвата Бессарабии. Правительство СССР потребовало справедливого решения «бессарабского вопроса», в частности, в ноте правительствам Англии, Франции, Италии и Румынии от 1 ноября 1918 г. При подписании Московского протокола о досрочном введении в действие пакта Бриана—Келлога 9 февраля 1929 г. представитель Советского Союза также заявил, что в советско-румынских отношениях остаются нерешенные вопросы. В докладе на XVI съезде ВКП(б) Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И.В. Сталин сказал: «Говорят о международном праве, о международных обязательствах. Но на основании какого международного права отсекли господа «союзники» от СССР Бессарабию и отдали ее в рабство румынским боярам?.. Если это называется международным правом и международным обязательством, то что же называется тогда грабежом»¹.

Румынское правительство делало все возможное, чтобы внести свой «вклад» в срыв англо-франко-советских переговоров 1939 г. Румынский министр иностранных дел Г. Гафенку в апреле 1939 г. в беседе с английскими политическими деятелями заявил, что Румыния не согласится войти в «систему всеобщей помощи, которая опиралась бы на Россию», ибо это скомпрометировало бы отношения Румынии с Германией². Румынский король Кароль II в беседе с турецким президентом Исметом Инёню 11 августа 1939 г. заявил, что Румыния не допустит русскую армию на свою территорию даже в том случае, если она будет идти на помощь сражающейся румынской армии. Он решительно выступил против заключения пакта о взаимной помощи с СССР³.

4 сентября 1939 г. в Бухаресте было опубликовано коммюнике, в котором говорилось, что в условиях начавшейся войны Румыния полна решимости «сохранять и впредь мирную позицию, которую она соблюдала до сих пор, добиваясь согласия со всеми соседними странами»⁴. Однако еще 27 августа 1939 г. румынский министр иностранных дел Г. Гафенку заверил германского посланника В. Фабрициуса, что Румыния будет снабжать Германию нефтью, сырьем и сельскохозяйственными продуктами. Он особо подчеркнул неизменный антисоветизм румынской внешней политики. Румыния, говорил Гафенку, ничего не делала для улучшения своих отношений с Советской Россией, считая улучшение отношений с Германией важнейшей целью своей политики. В русском вопросе, продолжал министр, мы хотим «идти рука об руку с Германией»⁵.

Румынские правящие круги намеревались принять участие в мировом вооруженном конфликте тогда, когда его исход не будет вызывать сомнений. Поэтому, сближаясь с державами «оси», буржуазно-помещичья Румыния продолжала балансировать, сохраняла связи с Англией и Францией. «Игра на двух столах» — так определил впоследствии фашистский диктатор И. Антонеску внешнюю политику правительства королевской Румынии. Эта политика давала румынскому руководству возможность выбирать момент окончательного перехода на сторону той империалистической группировки, которая оказалась бы сильнейшей.

Еще в начале апреля 1939 г. Лондон и Париж предоставили Румынии односторонние гарантии. До начала войны румынское правительство дало согласие на транзит английских военных материалов в Польшу, а также обещало предоставить базу для складирования этих материалов и сборки самолетов. У англо-французских империалистов были варианты планов оказания помощи Польше своими войсками через румынскую территорию. По германским сведениям, румынское правительство вступило в сентябре 1939 г. в переговоры с Великобританией о высадке англо-французских войск в Румынии⁶. Но под впечатлением успешного наступления гитлеровских полчищ в Польше, брошенной на произвол судьбы ее западными союзниками, правительство Румынии серьезно усомнилось в действенности англо-французских гарантий, хотя и не собиралось отказываться от своих политических связей с Англией и Францией. «Можно сказать, что Англия и Франция сумели к концу 1939 г. в известной степени парализовать в Румынии влияние Германии и упрочить свое собственное»⁷, — подчеркивало советское полпредство в Бухаресте.

Однако дальнейшая перспектива внешнеполитического маневрирования Румынии определялась прежде всего позицией Берлина, где исходили из того, что ключевое положение Румынии на Балканах «оказывает решающее влияние на взаимоотношения Германии с другими Балканскими странами, а также Италией и особенно с Советской Россией»⁸. Еще в начале марта 1939 г. Х. Вольтат, советник германского министерства экономики, предложил румынскому правительству прекратить создание собственной промышленности и заняться расширением сельского хозяйства. Румынские правящие круги были к этому готовы — экономический договор с Германией был заключен. Румыния находилась на пути к превращению в аграрное «дополнение» гитлеровской Германии.

Антисоветский характер румынской внешней политики усилился после того, как в сентябре 1939 г. Красная Армия освободила Западную Украину и Западную Белоруссию. 21 сентября Г. Гафенку сделал итальянскому посланнику в Бухаресте П. Гиджи следующее заявление: «Польша и Румыния выполняли до сих пор функцию барьера против большевизма. Румыния не сможет впредь выполнять одна эту функцию...»⁹. Одновременно активизировались попытки румынской дипломатии заручиться поддержкой гитлеровской Германии. Как сообщил в Рим 25 сентября итальянский посланник в Бухаресте, германские представители убеждены: «Обстановка стала для них благоприятной. Мирное сотрудничество с Румынией является при нынешнем состоянии дел намного выгоднее Германии, чем, возможно, даже завоевание ее без усилий»¹⁰.

Министр иностранных дел Румынии Гафенку откровенно призывал западные державы заключить мир с гитлеровской Германией и вместе с ней выступить против Советского Союза. 29 сентября было подписано новое румыно-германское торговое соглашение, согласно которому намного увеличивались поставки румынских товаров (нефть, пшеница, кукуруза, рожь, мясо и т. д.) в Германию¹¹.

Решение Советского правительства дать отпор провокациям финской военщины вызвало всплеск антисоветизма в королевском Бухаресте. Румыния занялась выяснением размеров помощи, которую смогут оказать ей Великобритания, Франция, Германия и Италия в случае, если начнется их «крестовый поход» против СССР, требовать подтверждения англо-французских гарантий на случай румыно-советской войны.

Официальный ответ англичан относительно гарантий был получен Румынией 14 декабря 1939 г. Британский посланник в Бухаресте Р. Хор сообщил румынскому правительству, что распространение англо-французских гарантий на восточные границы Румынии зависит от двух условий: от согласия Турции помочь ей немедленно и от поведения Италии, которая не должна противодействовать оказанию этой помощи¹². Со своей стороны Франция заявила, что англичане и французы смогут оказать помощь румынам в случае войны с СССР лишь в зависимости от позиции Турции.

Несмотря на готовность Англии и Франции содействовать антисоветизму в политике Румынии, эти империалистические государства не считали возможным участвовать в намечавшейся авантюре румынской правящей верхушки на любых условиях, а стремились к созданию наиболее удобной ситуации для агрессии против СССР. В тот момент они делали ставку преимущественно на разрастание советско-финляндского конфликта. К тому же их собственные интересы в войне с германской группировкой требовали обеспечить южные фланги, позиции же Италии и Турции в конце 1939 г. не были достаточно надежными для таких акций, с которыми торопил Бухарест.

Тем не менее враждебные действия Англии и Франции в отношении СССР в сочетании с немецким агрессивным курсом создавали у руководителей Румынии милитаристский настрой и неоправданные надежды. В королевском Бухаресте демонстративно подчеркивали претензии на советские земли практически по любому случаю. С сентября 1939 г. по конец июня 1940 г., т. е. до окончательной развязки «бессарабского вопроса», на территории Бессарабии перебывало большинство членов румынского кабинета как по отдельности, так и все вместе. Каждому мероприятию такого рода придавался нацеленный антисоветский характер. В области внешней политики Румыния значительно активизировала поиск антисоветских альянсов, играя при этом не только на «двух столах» империалистических группировок, но и на всех других возможных «столах», где шла политическая игра в ущерб интересам СССР. Румыния усиленно вооружалась, не скрывая «восточной» направленности своей военной политики. Наконец, в стране безостановочно шли пропагандистские кампании резко антисоветского характера.

На рождественских праздниках 1939 г. премьер-министр Г. Татареску в сопровождении генералитета совершил демонстративную поездку на советско-румынскую демаркационную линию. В своих выступлениях Татареску называл Бессарабию «навеки румынской», лицемерно уверял, что «нужды и вопросы Бессарабии стоят на первом плане забот правительства». 6 января 1940 г. в Кишинев прибыл король. В городе по этому случаю был проведен военный парад.

27 января 1940 г. в Кишиневе состоялось заседание министров с представителями администрации Бессарабии. По оценке советского полпредства в Бухаресте, эта шумиха, поднятая в Бессарабии в связи с 22-й годовщиной присоединения этой области к Румынии, явилась наглой и провокационной антисоветской манифестацией, бряцанием оружием против мощного соседа — СССР. Расписывая англо-французские планы завоевания Кавказа, румынская печать отражала настроения правящих кругов, готовившихся принять посильное участие в ожидавшемся «крестовом походе» против СССР, чтобы урвать кое-что и для себя. Недаром при посещении королем Кишинева были заявления о том, что, мол, и Одесса является исконно румынским городом¹³.

Советское полпредство в Румынии обобщало итоги политики королевского Бухареста в первые месяцы второй мировой войны: «К концу 1939 года и в начале 1940 года Румыния активно участвовала в антисоветской подготовке к созыву Совета Балканской Антанты. Румынское правительство было основным проводником антисоветских комбинаций Англии и Франции. Румынское правительство возлагало большие надежды на организацию похода против Советского Союза, когда началась война с Финляндией»¹⁴.

Печать страны систематически публиковала материалы с призывами о нападении на СССР. Так, газета «Моман» 20 января 1940 г. писала, что финляндская армия представляет «авангард англо-французских войск» и должна получить «самую эффективную и немедленную помощь» от Норвегии и Швеции. «Далее должны быть проведены прямые действия против СССР путем десанта союзников на побережье Мурманска. В этих целях хорошо подходят альпийские войска Франции. Польские и чешские армии, находящиеся во Франции, также должны быть переброшены в Финляндию». Газета «Азь» от 22 января 1940 г. предлагала подготовить наступление против СССР и со стороны Черного моря, куда должен быть введен флот англо-французских союзников¹⁵. Советское полпредство специально обращало внимание Москвы на сугубо провокационную линию антисоветской пропаганды в Румынии¹⁶.

Нельзя было не замечать и милитаристские настроения королевского Бухареста. 5 января 1940 г. советское полпредство сообщало: «Концентрация войск в районах Бессарабии и Буковины продолжается». По слухам из местных военных кругов, румыны предполагают сконцентрировать против СССР до 20 дивизий¹⁷. Выступая по радио 18 марта 1940 г., Георге Татареску заявил:

«Железные и каменные пояса, окружающие наши границы, должны быть закончены, и этот вопрос в связи с вооружением страны должен быть разрешен без задержки»¹⁸. Весной 1940 г. румынское правительство демонстративно провело мобилизацию армии, призвав более миллиона резервистов. Одновременно оно обратилось к Германии с просьбой о помощи в создании вдоль Днестра «восточного вала» под видом «строительства дорог». Военные расходы Румынии, составлявшие 3,6 млрд, лей в 1936 г., увеличились в 4,5 раза к 1940 г.¹⁹.

Милитаризация Румынии усугубляла и без того трудное экономическое положение страны. В феврале 1940 г. советское полпредство в Бухаресте отмечало: «Положение пролетарских слоев населения в связи с продолжающейся мобилизацией с каждым днем становится все тяжелее. Концентрация новых контингентов официально не объявлена, однако население получает индивидуальные повестки с предложением о немедленной явке в части. Вечером на бухарестском вокзале можно наблюдать прибытие поездов с новобранцами, и тут же их погружают на другие составы и отправляют в воинские части. Тяжело смотреть на эту массу, когда видишь разутых и раздетых крестьян, направляющихся на границу, и все это благодаря кучке незадачливых правителей Румынии, решивших драться с Советским Союзом. Призываются под ружье уже и старшие возраста»²⁰.

Форсированное вооружение армии, милитаризация страны, угар антисоветизма — все это свидетельствовало о нарастании авантюристических тенденций в правящих кругах Румынии и вело к дальнейшему усилению напряженности на юго-западных рубежах Советского Союза.

Примечания

1. XVI съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 26 июня — 13 июля 1930 г. Стенографический отчет. М., 1935, т. 1, с. 51.

2. См.: Лебедев Н.И. Крах фашизма в Румынии, с. 230.

3. См. там же, с. 234.

4. DGFP. Series D. London, 1956, vol. 7, p. 363—364.

5. Ibid., p. 364.

6. DGFP. Series D, vol. 8, p. 5; Flandin P.E. Politique française. 1919—1940. Paris, 1947, p. 317.

7. АВП СССР.

8. DGFP, vol. 11, p. 281.

9. I Documenti Diplomatici Italiani (D. D. I.), nona serie: 1939—1943. Roma, 1954, vol. 1, p. 226.

10. Ibid., p. 257.

11. DGFP. Series D, vol. 8, p. 5.

12. См.: Лебедев Н.И. «Железная гвардия», Кароль II и Гитлер, с. 267.

13. АВП СССР.

14. Там же.

15. Там же.

16. АВП СССР.

17. Там же.

18. Там же.

19. См.: История дипломатии, т. 4, с. 145.

20. АВП СССР.