Ленинское предвидение военных катаклизмов

Возникновение и начало второй мировой войны не были неожиданностью для КПСС и Советского правительства. Понимание взрывоопасного характера международных отношений межвоенного периода, предвидение опасности разжигания агрессивными силами войны были заложены в основу планирования и практических мероприятий внешней политики СССР в 20—30-х годах. Неоднократно указывая на возможности новых военных конфликтов как регионального, так и мирового масштаба, основоположник внешней политики первого в мире социалистического государства В.И. Ленин подчеркивал, что кажущиеся крепкими союзы и коалиции ведущих капиталистических держав могут оказаться временными и что мирные формы разрешения межимпериалистических противоречий уступят место военным.

Руководствуясь этим ленинским прогнозом, КПСС одновременно исходила из того, что грядущие военные катаклизмы представляют наивысшую внешнюю угрозу завоеваниям социализма в СССР, ибо в случае возникновения война наверняка не минует Советский Союз в силу сложившейся в мире расстановки и соотношения классовых сил. Как указывал В.И. Ленин, «при теперешнем мировом положении, после империалистской войны, взаимные отношения народов, вся мировая система государств определяются борьбой небольшой группы империалистских наций против советского движения и советских государств, во главе которых стоит Советская Россия»¹. В.И. Ленин предвидел, что временами эта борьба может достигнуть такой остроты, что перерастет в вооруженное нападение капитализма, и поэтому предупреждал: «Надо помнить, что от всякого нашествия мы всегда на волоске»².

После прихода Гитлера к власти фактически вся система советских оценок международного положения сводилась к тому, что фашистская Германия — главный источник военной угрозы в Европе. Со всей определенностью об этом было заявлено в начале 1934 г. на XVII съезде ВКП(б). Тогда же был сделан важнейший теоретический и практический вывод: межимпериалистические противоречия достигли такой остроты, что создали почву для военных столкновений и поставили на очередь войну как средство нового передела мира и сфер влияния в пользу более сильных государств.

Эти выводы — показатель силы научного предвидения марксистско-ленинской мысли — были приняты и развиты международным коммунистическим и рабочим движением. «Германский фашизм является главным поджигателем новой империалистической войны и выступает как ударный кулак международной контрреволюции»³, — указывалось в резолюции VII конгресса Коминтерна летом 1935 г. Германские фашисты стремятся «к гегемонии германского империализма в Европе, ставят вопрос об изменении европейских границ посредством войны, за счет своих соседей»⁴.

В практическом плане Советский Союз начал борьбу против усиления военной угрозы в Европе и Азии на самой ранней стадии, когда очаги этой угрозы только обозначались, и был единственной мировой державой, которая вела борьбу последовательно, целеустремленно и честно. Еще 6 февраля 1933 г. Советский Союз на конференции по разоружению предложил проект декларации об определении агрессии, получивший широкое признание мировой общественности. Однако к нему отрицательно отнеслась Англия.

Первый же крупный внешнеполитический шаг гитлеровцев указал на тенденцию их политики. 14 октября 1933 г. Германия покинула конференцию по разоружению, а через пять дней вышла из Лиги наций. Практически незамедлительно — 12 декабря 1933 г. ЦК ВКП (б) принимает решение о развертывании борьбы за коллективную безопасность. 20 декабря Политбюро ЦК ВКП (б) утвердило документ НКИД СССР о практических мероприятиях по созданию системы европейской безопасности, в котором говорилось: «СССР не возражает против того, чтобы в рамках Лиги наций заключить региональное соглашение о взаимной защите от агрессии со стороны Германии». Участниками этого соглашения должны были стать (кроме СССР) Бельгия, Франция, Польша, Чехословакия, Литва, Латвия, Эстония и Финляндия⁵.

Политика региональных пактов принципиально отличалась от политики союзов, так как военные союзы империалистических держав были соглашениями одних против других, а региональный пакт был призван коллективными усилиями обеспечить мир в определенном районе и никакой угрозы ни для кого не представлял. Это был не пакт войны, а пакт мира⁶.

Идею коллективной безопасности советская дипломатия стремилась материализовать в различных формах — как применительно к европейскому, так и к азиатскому очагам военной угрозы. 27 ноября 1937 г. нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов заявил: «Мы при всех подходящих случаях, и даже тогда, когда интересы Советского Союза совершенно не были затронуты, подчеркивали нашу готовность участвовать, наравне с другими великими, а также малыми державами, в коллективном отпоре агрессору. Но коллектива для отпора пока нет»⁷.

Борьба за коллективный отпор агрессии, которая рассматривалась в СССР в качестве наиболее надежного средства предотвращения войны, дополнялась — в тех немногих случаях, когда к этому проявляли готовность партнеры, — мерами по линии двусторонних отношений. В 1935—1937 гг. СССР заключил договоры о совместных оборонительных действиях против агрессии с Францией и Чехословакией, пакт о ненападении с Китаем. Одновременно велась огромная политическая работа по разоблачению агрессивных сил, неизменно осуждались акты агрессии, осуществлялась поддержка свободы и независимости народов, оказавшихся жертвой агрессии.

Примечания

1. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 242.

2. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 296.

3. VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны (Сборник документов), М., 1975, с. 366.

4. VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны, с. 382.

5. См.: Документы внешней политики СССР. М., 1970, т. 16, с. 876.

6. См.: Сиполс В.Я. Внешняя политика Советского Союза. 1933—1935 гг. М., 1980, с. 151.

7. Правда, 1937, 29 ноября.