После войны

Несмотря на бесспорную ответственность СССР за катынские злодеяния, правительства США и Англии в течение нескольких лет прилагали всевозможные усилия, чтобы дело это утаить и предать забвению. Вашингтонская администрация в 1944—1945 годах оказывала давление на своих служащих, кто не мог или не хотел примириться с молчанием американского правительства по этому вопросу. В государственных сейфах США (это установили позднее) была запрятана документация, однозначно указывающая на настоящего преступника. Но истину решили принести в жертву соображениям «высшего государственного порядка».

Офицер американской армии, полковник Джон X. Ван-Влиет, которого (как мы уже упоминали) немцы возили в мае 1943 года в Катынь для ознакомления с могилами польских офицеров, в мае 1945 года вернулся на родину. Тотчас же он был допрошен в Вашингтоне высшим офицером разведки, генерал-майором Клейтоном Бисселем. Ван-Влиет поделился своими наблюдениями и доказательствами вины Советского Союза. Между прочим во время посещения Катыни он заметил, что обувь погибших офицеров, как правило, была в приличном состоянии, что было бы невозможно, если бы пленные, как утверждали советские власти, проработали многие месяцы на строительных и дорожных работах. Ван-Влиета обязали не разглашать тайну, а сам отчет его был строго засекречен. Когда в 1949 году несколько членов Палаты представителей, поляки по происхождению, хотели ознакомиться с рапортом Ван-Влиета, им было отказано под предлогом опасности разглашения государственной тайны. В апреле 1950 года Ван-Влиета вторично вызвали в Вашингтон, так как оказалось, что его отчет пропал при невыясненных обстоятельствах. Следы вели к известному в вашингтонской администрации советскому агенту Алгеру Хиссу (советнику Рузвельта на Ялтинской конференции). Ван-Влиет еще раз дал показания, которые еще раз... исчезли в тайных архивах. Только благодаря стараниям члена Палаты представителей Г.А. Дондеро в сентябре 1950 года рапорт Ван-Влиета был, наконец, впервые опубликован.

В то время шла война в Корее (1950—1953), что весьма способствовало выяснению катынского вопроса: американским офицерам, взятым в Корее в плен, по примеру катынских пленных, угрожала неминуемая смерть.

18 сентября 1951 года Палата представителей США назначила особую комиссию для расследования катынского дела. Комиссия провела многочисленные заседания, заслушала 81 свидетеля (среди них — членов комиссии экспертов 1943 года, профессоров Пальмери, Трамсена, Орсоса, Навилле, Милославича), ознакомилась со 183 документами и изучила свыше 100 письменных показаний. Вся собранная документация вышла отдельным изданием. 22 декабря 1952 года комиссия вынесла свое окончательное заключение, возложив полную ответственность на Советский Союз. В этом заключении комиссия рекомендовала правительству США передать дело в ООН для расследования. Но Вашингтон не посчитал возможным это сделать.

В послевоенной Польше на тему о Катыни несколько лет царило гробовое молчание. В 1945 году варшавское правительство поручило краковскому прокурору Роману Мартини собрать документы касательно катынского дела с установкой инсценировать в Польше что-то вроде «Катынского процесса», чтобы «окончательно доказать» виновность Германии. Мартини собрал свидетельские показания, а также документацию, безоговорочно подтверждавшие немецкую версию. Все данные он передал своему начальству в Варшаве. 28 марта 1946 года он был убит в своей квартире 19-летним юношей и 17-летней девушкой, которая предстала перед судом одна, хотя задержаны были оба. Дело старались провести, как «убийство с целью грабежа». Не подлежит сомнению, кто толкнул молодых людей на убийство, кому выводы Мартини показались опасными. Соучастница убийства Мартини, вероятно, и поныне живет в Польше. Она так и не призналась, почему вместе с напарником убила человека, которому поручено было провести расследование катынского дела и который пришел к выводам, противоречившим версии высших властей.

В польской печати после публикации в 1944—45 гг. советского сообщения всячески старались избегать катынской тематики. Не произвели впечатления даже сообщения шведской газеты «Дагенс Нюхетер», которая 19 февраля 1948 года на основании данных, полученных из неназванных источников, опубликовала, среди прочего, несколько фамилий энкаведистов из минского НКВД, участвовавших в катынских расстрелах. И только результаты работы комиссии Палаты представителей США, переданные радиостанцией «Голос Америки», побудили польскую прессу развернуть огромную пропагандистскую кампанию.

Начинается кампания «протестов» против «американских лживых измышлений», в которой приняли участие даже такие почитаемые ученые, как профессор Леопольд Инфельд. Из печати выходит брошюра журналиста Болеслава Вуйтицкого «Правда о Катыни» (изд. «Чительник», Варшава, 1952, издание второе 1953). В своей книге Вуйтицкий бьет все рекорды журналистской подлости и оппортунизма. Брошюра дословно повторяла положения советского сообщения 1944 года.

Наступил 1956 год, XX съезд КПСС, на котором Никита Хрущев выступил со своим известным тайным докладом о сталинских преступлениях. Дело Катыни вообще не фигурировало в докладе, тем не менее сам факт доклада имел огромное значение. Ведь таким образом отпадал моральный аспект советской аргументации 1944 года. Система, которая могла уничтожить десятки тысяч собственных граждан (в чем признался тогдашний советский лидер), — в состоянии истребить и тысячи польских военнопленных.

На XXII съезде КПСС Хрущев пошел еще дальше в осуждении сталинизма и приоткрыл завесу над другими преступлениями 1936—1953 гг., что в конечном счете ускорило его собственное падение. Уже много лет курсируют слухи, что именно в тот период Хрущев обратился к Владиславу Гомулке с предложением сказать правду о Катыни и возложить вину на Сталина, Берию, Меркулова и других, покойных уже, видных представителей сталинской гвардии. Гомулка решительно отказался, мотивируя свой отказ возможным взрывом всеобщего возмущения в Польше и усилением антисоветских настроений. Если предложение Хрущева действительно имело место, то отказ Гомулки следует считать одной из самых крупных ошибок в истории ПНР. Правда о Катыни помогла бы, пусть частично, устранить одну из преград, стоящих между польским и русским народами. Разделили эти народы такие трагические события, как пакт Риббентропа-Молотова 23 августа 1939 года и вытекающий из него акт 17-го сентября; массовая депортация мирного польского населения вглубь СССР в 1940—41 гг.; катынское преступление и, наконец, выдача летом 1944 года участников Варшавского восстания на расправу немцам. В этом перечне катынское преступление стоит особняком. Акты 23 августа и 17 сентября 1939 года можно еще оправдывать соображениями политического и стратегического порядка, пусть и неубедительно, тут есть хоть видимость аргументации. Депортацию польского населения в 1940 году можно объяснять внутренней политикой советских властей, а задержку с наступлением на Варшаву в августе 1944 года — особой стратегией. Однако истребление свыше десяти тысяч военнопленных, в том числе трети всей интеллектуальной элиты польского народа, ничем нельзя объяснить. Остается только признать факты, выяснить все обстоятельства, назвать виновных, даже если некоторых из них уже нет в живых. Ужасные преступления фашистов в годы войны разделили в свое время еврейский и немецкий народы, но Германия сумела справедливо наказать преступников, и сегодня уже нет ненависти между Израилем и ФРГ.

Как ни странно, но в нынешнем замалчивании катынского дела заинтересована уже не столько советская сторона, как руководство ПНР. Еще одно преступление в длинном перечне сталинских злодеяний не удивило бы в СССР никого, не явилось бы неожиданностью и потрясением. Трудно найти в СССР хотя бы одну семью, так или иначе не пострадавшую в годы сталинского террора. Все это в Советском Союзе было хорошо известно, а после XX съезда КПСС в 1956 году о сталинских преступлениях заговорили открыто. Падение Хрущева привело к замалчиванию сталинских злодеяний, но они все же остались в памяти народа. Повторим: главные силы, тормозящие распространение правды о Катыни, — аппарат власти ПНР, что, естественно, «не вызывает никаких возражений» со стороны советского Старшего Брата.

После хрущевской эры слово «Катынь» больше не упоминалось в официальных польских публикациях даже тогда, когда речь шла о злодеяниях времен войны. Вот уже двадцать лет цензура старательно вычеркивает это слово, даже если авторы придерживаются советской версии 1944 года. В первом издании польской Большой энциклопедии была опубликована статья о Катыни с пояснением, что это «место немецкого преступления». В следующих изданиях энциклопедии эта статья не фигурирует.