Провал англо-германских переговоров

В то время как летом 1939 года полным ходом завершалась экономическая и прочая подготовка фашистской Германии к мировой войне, гитлеровская дипломатия стремилась создать благоприятные внешнеполитические условия для ее развязывания.

Основная задача нацистской дипломатии в этот период состояла в подготовке обстановки, при которой Германия без помех со стороны западных держав смогла бы разгромить Польшу. Смертельно боясь создания единого фронта миролюбивых народов, фашистские руководители стремились, играя на антисоветских настроениях правящих кругов Англии и Франции, убедить их, что возможность антисоветского сговора с этими странами еще не исключена.

Деятельность гитлеровской дипломатии в огромной степени была облегчена антисоветской позицией, которую занимали в эти решающие для дела мира месяцы правительства западных держав. Ожидания и расчеты мюнхенцев наглядно выразил американский журнал «Лайф», поместивший в рождественском номере за 1938 год карту Европы, на которой рядом с названием СССР было написано: «Германская атака, сопровождаемая нападением Японии с востока, назначена на март 1939 года».

Толкая гитлеровскую агрессию на Восток, правящие круги Англии, Франции и США все еще рассчитывали достичь широких экономических и политических соглашений с фашистской Германией о разделе сфер влияния.

В конце 1938 года по уполномочию английского правительства Берлин посетил министр обороны Южно-Африканского Союза Пирроу, который по поручению Чемберлена предложил удовлетворить колониальные аппетиты фашистской Германии за счет третьих держав — Португалии, Бельгии и частично Франции. Однако гитлеровцы, рассматривавшие захват английской колониальной империи как составную часть программы завоевания мирового господства, проявили мало интереса к этому «частичному» решению колониального спора с Англией.

Если английская сторона добивалась политического соглашения с Германией, то гитлеровцы требовали заключения с Англией прежде всего экономических соглашений, причем их действие должно было начаться немедленно. Таким путем фашистская Германия стремилась использовать оставшийся до войны срок для обеспечения своей промышленности стратегическим сырьем. Во время посещения Берлина в феврале 1939 года руководителем экономического отдела английского министерства иностранных дел Эштон-Гуэткином Геринг, Риббентроп и Функ в качестве предварительного условия дальнейших переговоров потребовали немедленного предоставления Германии меди из Северной Родезии, хлопка из Индии, а также пересмотра в пользу Германии имперских преференций¹. Осуществление этих требований позволило бы немецким монополиям ворваться на рынки Британской империи и бить своих английских соперников в их «собственном доме». Не удивительно, что конкретных соглашений достигнуто не было.

Тем не менее в качестве аванса за антисоветскую политическую сделку английские правящие круги были готовы пойти на значительные экономические уступки немецким монополиям. Еще в декабре 1938 года между германскими и английскими экспортерами угля было достигнуто выгодное для Германии соглашение о распределении рынков.

14—16 марта 1939 г. в Дюссельдорфе состоялись переговоры между объединениями германских и английских монополий — Имперской группой промышленности и Федерацией британской промышленности. В основе подписанного 16 марта соглашения лежала идея совместной эксплуатации мировых рынков монополиями обеих стран. В нем содержался призыв заключить по отдельным отраслям промышленности конкретные соглашения, которые «уничтожат губительную конкуренцию, где бы она ни происходила». Предусматривалось также, что при помощи своих правительств монополии Германии и Англии выступят против конкуренции третьих стран². Вслед за этим начались переговоры между представителями отдельных отраслей германской и английской промышленности о картельных соглашениях. В июне намечалась новая встреча представителей Имперской группы промышленности и Федерации британской промышленности для заключения всеобъемлющего соглашения. Предусматривалось, в частности, обсудить вопрос об увеличении немецкого экспорта в страны Британской империи и снижении имперских преференций³.

Чтобы придать экономическим переговорам с фашистской Германией возможно более официальный и широкий характер, английское правительство настойчиво приглашало гитлеровского министра экономики Функа посетить Лондон. Однако германское правительство, не собираясь поднимать экономические переговоры между промышленниками до уровня правительственных переговоров, отказалось послать Функа в Лондон. Неудачей для английского правительства закончилась и его попытка направить в Берлин для переговоров министра торговли Оливера Стенли.

Открытое нежелание гитлеровцев хотя бы в малейшей степени считаться с интересами западных держав заставило английское правительство несколько изменить свою тактику. Этому способствовал и тот факт, что правительствам западных держав стали известны разработанные гитлеровцами планы войны против Англии и Франции. Конкретные данные по этому вопросу, в частности, сообщил 6 мая 1939 г. сотруднику французского посольства в Берлине Стелену адъютант Геринга генерал Боденшатц⁴.

Если прежде правительство Чемберлена только уговаривало Гитлера, то теперь оно, добиваясь заключения антигитлеровской сделки с германским империализмом, решило заговорить с ним «с позиции силы». Англия и Франция предоставили гарантии Польше, Румынии, Греции и Турции. 6 апреля было объявлено, что между Англией и Польшей достигнуто соглашение о взаимной помощи. Одновременно Англия и Франция в марте 1939 года начали переговоры с Советским Союзом. При этом правительства западных держав стремились успокоить общественное мнение своих стран, настойчиво требовавшее создания эффективного фронта коллективной безопасности в Европе, и застраховать себя от возможной агрессии со стороны гитлеровской Германии. Вместе с тем, заранее обрекая переговоры на неудачу, они хотели «дать понять Гитлеру, что у СССР нет союзников, что СССР изолирован, что Гитлер может напасть на СССР, не рискуя встретиться с противодействием со стороны Англии и Франции»⁵.

Действуя таким образом, правительства западных держав в ходе переговоров отвергли предложения Советского Союза: заключить между Англией, Францией и СССР эффективный пакт о взаимопомощи против агрессии; гарантировать со стороны Англии, Франции и СССР безопасность государств Центральной и Восточной Европы, включая все без исключения пограничные с СССР европейские страны; заключить между Англией, Францией и СССР конкретное военное соглашение о формах и размерах немедленной и эффективной помощи друг другу и гарантируемым государствам в случае агрессии.

Сообщение о начале англо-франко-советских переговоров вызвало глубокую тревогу гитлеровцев. Успешное завершение этих переговоров перечеркнуло бы все расчеты германских фашистов. «Если дело дойдет до заключения союза между западными державами и Россией, — заявил Гитлер в кругу своих ближайших сотрудников, — то я заторможу свою операцию против Польши. Но если западные державы осрамятся и вернутся домой с пустыми руками, то я смогу разбить Польшу без опасности конфликта с Западом»⁶.

Вскоре истинные цели англо-французских правящих кругов, связанные с переговорами в Москве, стали фашистскому правительству вполне очевидны. «...Здесь преобладало впечатление, — доносил из Лондона германский посол Дирксен, — что возникшие за последние месяцы связи с другими государствами являются лишь резервным средством для подлинного примирения с Германией и что эти связи отпадут, как только будет действительно достигнута единственно важная и достойная усилий цель — соглашение с Германией»⁷. В обзорной записке о развитии политических отношений между Германией и Англией летом 1938 года Дирксен писал: «Англия хочет посредством вооружений и приобретения союзников усилиться и поравняться с осью, но в то же время она хочет попытаться путем переговоров прийти к полюбовному соглашению с Германией...»⁸.

Шантажируя Германию возможностью заключения соглашения с Советским Союзом, правящие круги Англии и Франции продолжали на деле изыскивать пути к соглашению с Германией за счет СССР и стран Восточной Европы. Тот факт, что в Лондоне и Париже знали о гитлеровских планах войны против Запада, сделал английских и французских политиков лишь еще более настойчивыми в поисках сговора с Гитлером. Цена, которую они ему предлагали за поворот агрессии на Восток, возросла еще более.

Сразу после захвата гитлеровцами Чехословакии Чемберлен, выступая в палате общин, подчеркнул, что этот акт не препятствует англо-германскому сговору. «Переговоры между представителями немецкой и английской промышленности будут продолжены, — заявил он. — Эти переговоры развиваются, и я уверен, что они действуют умиротворяюще»⁹.

В середине мая в Берлин по поручению английского правительства прибыл видный деятель правящей консервативной партии Друммонд-Вольф. В беседе с представителем экономического отдела германского министерства иностранных дел Рютером он заявил, что ни английские гарантии Польше и Румынии, ни переговоры с Советским Союзом не исключают экономической деятельности Германии на мировых рынках, особенно в Восточной Европе и балканских странах. Напротив, заявил Друммонд-Вольф, Англия поддерживает Германию в этом направлении, готова отказаться в пользу Германии от большинства своих прав в Восточной и Юго-Восточной Европе. Друммонд-Вольф подчеркнул, что точка зрения английского кабинета по вопросу об англо-германском сотрудничестве после Мюнхена не изменилась¹⁰.

Обеспокоенные тем, что под давлением общественного мнения английское правительство было вынуждено в июне 1939 года направить в Москву для дальнейшего ведения переговоров специального уполномоченного¹¹, фашистские главари с целью выяснения обстановки решают послать в Лондон две секретные миссии.

6 июня 1939 г. в Лондон якобы для участия в работе международного комитета по делам беженцев прибыл Г. Вольтат, который вел переговоры с Г. Вильсоном и руководителем исследовательского отдела руководства консервативной партии Боллом¹². Ни в публикациях немецких трофейных документов, ни в публикациях дипломатических документов правительства Англии текста этих переговоров нет. Однако представление о них дает беседа Вольтата с представителем английского министерства иностранных дел Эштон-Гуэткином, состоявшаяся накануне отъезда Вольтата в Лондон. Вольтат развил перед собеседником широкие планы англо-германского экономического сотрудничества, основой которого должно было служить признание Англией Восточной и Юго-Восточной Европы в качестве сферы экономического влияния Германии. Вольтат сообщил, что изложенная им программа англо-германского экономического сотрудничества одобрена Шахтом, Функом, Герингом «и, естественно, руководящими кругами тяжелой промышленности»¹³. Правительство Чемберлена с удовлетворением встретило приезд Вольтата и начало подготавливать для предстоящих переговоров конкретный проект англо-германского соглашения.

В это же время Лондон посетил другой гитлеровский эмиссар — Тротт цу Зольц, которому было поручено позондировать почву в английских правящих кругах. Тротт цу Зольц учился вместе с сыном лорда Астора и был лично знаком со многими членами реакционной «клайвденской клики», оказывавшей определяющее воздействие на внешнюю политику правительства Чемберлена.

По приезде в Лондон Тротт цу Зольц был приглашен в Клайвден. Там он встретился с лордом Галифаксом и английским послом в Вашингтоне Лотианом. Из бесед Тротт цу Зольц выяснил, что английские государственные деятели и не помышляли о каком-либо соглашении с Советским Союзом. Напротив, они признавали право Германии на «жизненное пространство» и расценивали оккупацию Чехословакии как «неизбежную», «стратегически необходимую». Единственно, что вызвало неодобрение английских правящих кругов, — это методы действий гитлеровской Германии, которая осуществила захват Чехословакии без предварительного официального одобрения западных стран. Это обстоятельство заставило общественное мнение насторожиться и затруднило ведение открытых переговоров с Германией. Поэтому Галифакс и Лотиан выразили пожелание, чтобы гитлеровское правительство сделало несколько «миролюбивых жестов», например предоставило «Богемии и Моравии национальную свободу» при условии, что они по-прежнему будут находиться в тесной экономической связи с Германией. Такой шаг, сказал Лотиан, привел бы к повороту в общественном мнении Англии, и правительство получило бы свободу действий для заключения соглашения с Германией. Английские государственные деятели заявили, что все это позволило бы Германии и Англии, «единственным великим державам в Европе», определять будущую мировую политику. Естественно, подчеркивали они, что в этом случае «жизненное пространство» Германии далеко бы распространилось за ее границы, а «данцигский и польский вопросы разрешились бы сами собой»¹⁴.

Перед отъездом в Берлин Тротт цу Зольц 8 июня 1939 г. был принят Чемберленом, который заверил его в своем глубоком убеждении, что европейские проблемы могут быть урегулированы по линии Берлин — Лондон. Что же касается английских гарантий странам Восточной Европы и переговоров с Советским Союзом, то они, подчеркивал Чемберлен, вызваны к жизни лишь действиями Гитлера и давлением общественного мнения Англии¹⁵.

Уже спустя несколько дней немецкие фашисты могли убедиться, что их миссии в Лондон завершились полным успехом. Переговоры в Москве вследствие позиции, занятой Англией и Францией, затягивались. В то же время 8 и 12 июня Галифакс, выступая в палате лордов, предложил создать конференцию для рассмотрения немецких требований о «жизненном пространстве» и других спорных вопросов¹⁶. 29 июня в речи на банкете в королевском институте международных отношений он вновь предложил Германии «обсудить колониальную проблему, вопрос о сырье, о торговых барьерах, о жизненном пространстве, об ограничении вооружений и все другие вопросы, затрагивающие европейцев»¹⁷.

Убедившись, что опасения насчет возможного заключения западными державами оборонительного пакта с Советским Союзом не имеют под собой оснований, и считая, что общественность Англии и Франции не позволит своим правительствам открыто повторить Мюнхен в отношении Польши, гитлеровское правительство заметно утратило интерес к секретным переговорам с правительством Чемберлена¹⁸. Это наглядно проявилось во время вторичного посещения Вольтатом 18—21 июля Лондона, куда он прибыл в качестве главы немецкой делегации на международную конференцию по китобойному промыслу. Во время бесед с Вильсоном, Боллом и министром торговли Хадсоном Вольтат уже не выдвигал никаких проектов и предпочитал, по выражению Дирксена, «больше слушать, чем говорить»¹⁹. Зато английская сторона выступила с рядом документов, в которых детально была изложена разработанная английским кабинетом широкая программа англо-германского соглашения по политическим, военным и экономическим вопросам.

Среди политических положений, выдвинутых Вильсоном, важнейшее место занимал пакт о ненападении между Германией и Англией. Его заключение, пояснил Вильсон, освободило бы английское правительство от гарантий, данных Польше, Румынии, Греции и Турции²⁰. Кроме того, он предложил подписать совместное заявление о невмешательстве Германии во внутренние дела Британской империи и Англии — в дела «великой Германии». По существу это было предложение о разделе сфер влияния в мировом масштабе²¹.

Вильсон предложил далее, чтобы Англия и Германия заключили три военных соглашения: морское, воздушное и по общим военным вопросам, интересующим обе страны, а также соглашение по экономическим вопросам.

В беседе с Вольтатом министр торговли Англии Хадсон затронул финансовые вопросы. Он предлагал устранить финансовые затруднения Германии путем предоставления ей английских и американских займов. Английская газета «Дейли экспресс» определяла затем сумму займов, предложенных Хадсоном, в 0,5 млрд. фунтов стерлингов²².

Английская сторона устами Вильсона весьма откровенно разъяснила, что в своем стремлении добиться соглашения с фашистской Германией правительство Чемберлена руководствуется ненавистью к Советскому Союзу и социализму, стремлением сохранить в Англии и Германии «существующие формы правления»²³.

Вильсон и Хадсон всячески пытались придать англогерманским переговорам официальный характер, поэтому они были готовы привлечь к ним и премьер-министра, однако Вольтат, сославшись на неофициальный характер своей миссии, уклонился от встречи с Чемберленом.

Поскольку слухи о переговорах Хадсона с Вольтатом проникли в печать и вызвали бурное возмущение английской общественности, правительство Англии было вынуждено маневрировать. Чемберлен выступил в палате общин с лживым заявлением, в котором отрицал какую-либо связь британского кабинета с Вольтатом. Вслед за тем 31 июля было объявлено о посылке в Москву английской и французской военных миссий. Однако значение этого маневра сразу же было понято гитлеровцами. Германский посол Дирксен доносил из Лондона 1 августа: «К продолжению переговоров о пакте с Россией, несмотря на посылку военной миссии — или, вернее, благодаря этому, — здесь относятся скептически. ...Военная миссия скорее имеет своей задачей установить боеспособность Советской Армии, чем заключить оперативные соглашения»²⁴. Наконец, английское правительство, опасаясь новых разоблачений, а также не получая от немцев ответа на свои предложения, сделало упор на ведение переговоров с гитлеровцами через посредство неофициальных лиц — деятеля лейбористской партии Бакстона, шведских промышленников Венер-Грена и Далеруса.

29 июля Бакстон в беседе с советником германского посольства в Лондоне Т. Кордтом «в качестве частного лица» развил вопрос о том, как в английских правящих кругах понимают разграничение «сфер интересов» Германии и Англии.

«Конкретно, — сообщил Р. Бакстон, — это означало бы:

1) Германия обещает не вмешиваться в дела Британской империи.

2. Великобритания обещает полностью уважать германские сферы интересов в Восточной и Юго-Восточной Европе. Следствием этого было бы то, что Великобритания отказалась бы от гарантий, предоставленных ею некоторым государствам в германской сфере интересов. Далее, Великобритания обещает действовать в том направлении, чтобы Франция расторгла союз с Советским Союзом и отказалась от всех своих связей в Юго-Восточной Европе.

3. Великобритания обещает прекратить ведущиеся в настоящее время переговоры о заключении пакта с Советским Союзом»²⁵.

3 августа 1939 г. Вильсон официально подтвердил германскому послу предложения, сформулированные Бакстоном. Особое значение для германского правительства имело явное нежелание английского правительства оказать в случае немецкой агрессии помощь Польше.

После беседы с Вильсоном 3 августа Дирксен еще определеннее сообщил в Берлин, что «англо-германское соглашение... начисто освободило бы британское правительство от принятых им на себя в настоящее время гарантийных обязательств в отношении Польши, Турции и т. д.»²⁶.

Чем дальше затягивались секретные переговоры между Германией и Англией, тем очевиднее выявлялась непримиримость империалистических противоречий между обеими странами. Гитлеровцы недвусмысленно заявили, что они не собираются ограничиться захватом Восточной Европы и имеют свои виды на Британскую колониальную империю. Именно поэтому привезенные Вольтатом английские предложения Геринг оценил как «полностью абсурдные», которые «нельзя принимать всерьез».

7 августа 1939 г. во время организованной Далерусом в Шлезвиг-Гольштейне встречи семи представителей английских монополий с Герингом последний, запугивая английских собеседников угрозой распространения коммунизма, потребовал, чтобы Англия не только немедленно прервала переговоры с Советским Союзом, но и признала Ближний Восток сферой влияния Германии. С этим в Лондоне, естественно, согласиться не могли. «Правда заключается в том, — писал один из английских дипломатов, выражая реакцию правящих кругов Англии на требования гитлеровцев, — что имеется фундаментальная непримиримость между германской и английской политикой»²⁷.

«Игра в переговоры», как и рассчитывали гитлеровцы, создала для них обстановку, благоприятную для развязывания мировой войны.

Во-первых, гитлеровцы получили время для завершения подготовки к войне, тогда как западные страны, возлагая надежды на сговор с фашистской Германией, медлили с развертыванием вооруженных сил и перестройкой промышленности на военный лад.

Во-вторых, гитлеровское правительство получило самые веские доказательства того, что правительства западных держав рассматривают Польшу как разменную монету в торге с Германией и на деле не намерены ее защищать²⁸.

В-третьих, гитлеровское правительство убедилось, что правящие круги Англии и Франции и не помышляют о заключении соглашения с Советским Союзом об отпоре немецко-фашистской агрессии и что переговоры в Москве они используют лишь как ширму для прикрытия секретных переговоров с Германией и оказания на нее нажима в целях достижения более выгодных для себя условий сделки.

Когда Советский Союз, наконец, потребовал от Англии и Франции на деле доказать свою готовность установить с ним эффективное военное сотрудничество, правительства этих стран предпочли 21 августа 1939 г. сорвать заключение военной конвенции, нежели пойти на соглашение, которое бы сделало невозможным их сговор с Германией²⁹.

Гитлеровское правительство понимало, что, сорвав переговоры с Советским Союзом, Англия и Франция подорвали тем самым основу своей собственной безопасности, и поэтому спешило использовать благоприятно сложившуюся обстановку для немедленного развязывания войны в Европе.

Примечания

1. См. А.М. Некрич, Политика английского империализма в Европе (октябрь 1938 — сентябрь 1939), Изд-во АН СССР, 1955, стр. 242.

2. Текст Дюссельдорфского соглашения см. Корвин Д. Эдвардс, Международные картели в экономике и политике, ИЛ, 1947, стр. 134—135.

3. «Documents on German Foreign Policy 1918—1945», Series D, vol. VI, p. 492.

4. «Süddeutsche Zeitung», 12/13. Sept. 1959.

5. «Фальсификаторы истории (Историческая справка)», стр. 49.

6. А. Wucher, Seit 5 Uhr 45 wird zurückgeschossen, München, 1960, S. 39.

7. «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. II, стр. 142.

8. Там же, стр. 206.

9. N. Chamberlain, The Struggle for Peace, L., 1939, p. 408.

10. «Documents on German Foreign Policy 1918—1945», Series D, vol. VI, pp. 491—493.

11. Этот уполномоченный — второстепенный чиновник Форин оффиса Стрэнг в своих мемуарах откровенно сообщил, что полученные им от правительства инструкции осложняли и затрудняли ведение переговоров, но в то же время не разрешали прерывать их или доводить до срыва (W. Strang, Home and Abroad, L., 1956, S. 157).

12. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Third Series, vol. VI, p. 390.

13. «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1959, Heft 4, SS. 766—767.

14. «Documents on German Foreign Policy 1918—1945», Series D, vol. VI, pp. 674—685.

15. «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1959, Heft 4, S. 768 f.

16. «Parliamentary Debates. House of Lords», 1939, vol. 113, col. 350—364.

17. «British Foreign Policy. Speech by the R t. Hon. Viscount Halifax. June 29th 1939», L., 1939, p. 8.

18. «PHN», Bd. XXXVII, Dok. 079-L, S. 548.

19. См. «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. II, стр. 116.

20. «Documents on German Foreign Policy 1918—1945», Series D, vol. VI, p. 980.

21. См. «Фальсификаторы истории (Историческая справка)», стр. 51.

22. «Daily Express», July 24, 1939.

23. «Documents on German Foreign Policy 1918—1945», Series D, vol. VI, p. 978.

24. «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. II, стр. 117.

25. «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. II, стр. 125—126.

26. Там же, стр. 133.

27. Цит. по А.М. Некрич, Политика английского империализма в Европе, стр. 375.

28. 15 августа 1939 г. Галифакс уполномочил английского посла в Варшаве Кеннарда посоветовать Беку вступить в переговоры с Германией для урегулирования спорных вопросов («Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Third Series, vol. VII, L., 1954, p. 6).

29. См. «Международная жизнь», 1959 г., № 2, стр. 140—158; No 3, стр. 139—158.