Рейх готовит коалицию

1

Коалиция фашистских государств, как мы знаем, создавалась задолго до войны. Ее фундаментом стало соглашение между Германией и Японией — «Антикоминтерновский пакт», подписанный в Берлине 25 ноября 1936 г. Через год к нему присоединилась Италия. Лишь 27 сентября 1940 г. под влиянием побед в Европе Германия, Италия и Япония подписали в Берлине еще один договор — о десятилетнем военно-экономическом союзе, в основе которого лежала договоренность о разделе «сфер влияния» и об установлении в мире «нового порядка».

В месяцы подготовки войны против Советского Союза оформление фашистской коалиции завершилось. Единомышленники, шли вместе в той мере, в какой могли удовлетворить свои планы. Их разъединяли многочисленные столкновения интересов как между «великими», так и «малыми» партнерами, что вело к внутренней непрочности коалиции. Сотрудничество рейха с Италией, несмотря на заключенный в мае 1939 г. между обоими государствами «Стальной пакт», оставалось условным. Никаких переговоров об установлении единых военных целей, никаких общих стратегических планов.

Вступление Италии в войну 10 июня 1940 г. также не привело к тесной координации. Каждый из партнеров сообщал другому о своих намерениях «не больше того, что требовала дипломатическая вежливость». Гитлер, желавший втянуть своего итальянского соратника в войну, все время наталкивался на холодно-вежливое сопротивление. Когда Риббентроп с целью выяснить позиции Муссолини прибыл 10 марта 1940 г. в Рим, то получил ответ: Муссолини обдумывает вопрос о вступлении в борьбу при условии, если будет сообщена точная дата вторжения. Мысль дуче разъяснил Чиано: если начнется германский поход на Запад, итальянская армия должна «стоять на левом фланге... в готовности в нужный момент вступить в борьбу», чтобы сковать такое же количество вооруженных сил врага. Только «стоять»! Под нажимом фюрера дуче 18 марта 1940 г. согласился начать действия против Франции, обставив, однако, свое согласие многими оговорками, которые вытекали из антивоенных настроений значительных кругов итальянской аристократии, военных и политиков. Не говоря уже о народе.

Относительно начала итальянцами действий в Северной Африке в сентябре 1940 г. уведомление последовало лишь в самый последний момент через итальянского атташе в Берлине генерала Марраса. Что касается вторжения дуче в Грецию, то о нем германский военный атташе Ринтелен, назначенный 14 октября по совместительству также «германским генералом при главной квартире итальянских вооруженных сил», узнал от итальянского генерала Роатта лишь за четыре дня до начала. Гитлер, оповещенный о вторжении в Грецию письмом Муссолини в тот же день, сразу же выехал на свидание с дуче во Флоренцию. Итальянские планы позже сообщили в Риме Ринтелену только в самой общей форме. Словом, каждый торопился делать свое дело сам, подозревая партнера, что он чем-то помешает или что-то урвет себе лишнее.

Провал итальянского «блицкрига» и начавшиеся неудачи на обоих открытых Италией фронтах — в Африке и на Балканах — постепенно заставили Муссолини и его «Командо супремо» (верховное главнокомандование) пересмотреть некоторые формы взаимоотношений с «третьим рейхом».

В Инсбруке 13—15 ноября встретились два маршала — Кейтель и начальник итальянского генерального штаба Бадольо. Они наметили, наконец, линии «более тесного взаимодействия». Прежде всего решили установить «тесную связь» и в дальнейшем обсуждать «вопросы, касающиеся вооруженных сил обеих стран», непосредственно. Однако итальянские войска долго отступали в песках Ливийской пустыни, после того как в декабре 1940 г. получили ответный удар англичан из Египта. В Берлине пришлось задуматься о реальной помощи неудачливому союзнику, который уже сейчас, в самом начале, требовал больше, чем мог дать, и терпел поражение за поражением там, где надо было наступать и завоевывать.

На большом совещании в Бергхофе 9 января 1941 г. Гитлер говорил руководителям армии: «Было бы очень важно, чтобы итальянцы не потеряли всю Ливию. С военной точки зрения потеря не имела бы большого значения, потому что не увеличила бы угрозу Италии с воздуха, а для французской Северной Африки положение бы не изменилось. Но находящиеся в Египте английские силы высвободились бы для другого использования. Тяжелым оказалось бы психологическое воздействие на Италию»¹. Итальянцы не могут держаться своими силами против англичан «главным образом потому, что не имеют средств борьбы против английских танков». Гитлер решил немедленно послать в Ливию «заградительное танковое соединение», усиленное противотанковыми средствами и саперами. Формирование потребует три недели, перевозка — четыре. Переброска в Африку начнется 20 февраля.

20 января 1941 г. фюрер и дуче снова встретились в присутствии своих военных советников. Долгое совещание в Бергхофе привело к согласованию африканских военных операций. Но дуче ничего еще не знал о главном плане своего друга и соратника.

2

Сколачивая антисоветскую коалицию, в Берлине решили обеспечить позиции на Балканах. Следовало закрепить румынские нефтяные источники, подготовить плацдарм на южном фланге против России, установить полный контроль над Дунайским бассейном.

26 августа Браухич получил приказ Гитлера усилить находившиеся в «генерал-губернаторстве» и Восточной Пруссии силы «для быстрого захвата ключевых пунктов Румынии». Через два дня последовал приказ подготовиться к занятию румынских нефтяных районов, используя для этого подвижную группировку из пяти танковых и трех моторизованных дивизий, сосредоточенную под Веной. Кроме того, стратегические пункты Румынии предполагалось занять парашютными и десантными войсками.

Тем временем Антонеску, ставший под нажимом Берлина и при поддержке фашистской «Железной гвардии» премьер-министром и «вождем» Румынии, 5 сентября объявил в стране «новый режим».

Он заставил короля Кароля II отказаться от престола в пользу сына и стал открыто идти на сближение со странами «оси». 16 сентября Румынию объявили фашистским государством, возглавляемым военной диктатурой.

Дальнейшее разыгрывалось как по нотам. Антонеску сразу же обратился к германскому военному атташе полковнику Герстенбергу: он просил «третий рейх» прислать военных инструкторов в военную академию и военные школы, технических советников в генеральный штаб, а также направить в страну германские механизированное и авиационное соединения и оружие. Он просил командировать в Бухарест генерала «для переговоров о будущем сотрудничестве между румынскими и германскими вооруженными силами».

Желая опереться на германские войска перед лицом нарастающего возмущения различных слоев народа, Антонеску заявил Герстенбергу: он «хочет сотрудничать с Германией целиком и полностью» и собирается «обнажить фронт против Венгрии и Болгарии, чтобы сосредоточить главные усилия обороны на восточной границе». Теперь в Берлине окончательно убедились: «новая Румыния» станет надежным союзником рейха в Юго-Восточной Европе и партнером в войне против СССР. Отныне эмиссары рейхсканцелярии и генерального штаба постоянно находились в Бухаресте, и сведения, поступавшие от них в Берлин, радовали Гитлера, Кейтеля и Браухича одно больше другого.

Через два дня после беседы Антонеску с Герстенбергом из Румынии вернулся шеф абвера адмирал Канарис. Его доклад, не лишенный скептицизма, содержал критику проводимых мероприятий по «охране нефтяных областей». Адмирал делал вывод, что необходимо срочно послать немецкого генерала в Бухарест для заключения военной конвенции. Да, конечно, позиции Антонеску внутри страны твердые, его режим укрепился, однако... «только на такой срок, пока немецкое оружие останется победоносным»². И неудивительно: народные массы Румынии активно выступали против утверждения в стране фашистского режима. Шаткие позиции диктатуры предстояло укрепить «авторитетом» немецких танковых дивизий. 10 сентября объявляется «немедленная готовность» войскам, предназначенным для вступления в Румынию.

Фактическая военная оккупация Румынии стала решающим актом создания военного союза «третий рейх—Румыния». Антонеску говорил 28 сентября своим генералам: «Мы должны опираться на "ось", в особенности на Берлин — действительно решающий фактор на континенте». Берлин в полной мере использовал новую ситуацию. Уже осенью 1940 г. он готовит вторжение из Румынии через Болгарию в Грецию. В середине ноября Антонеску торжественно поехал в обе союзные столицы. Гитлер, Кейтель и Риббентроп, беседуя с румынским диктатором, дали понять, что вскоре предстоит война с Советским Союзом. Участие в ней позволит Румынии приобрести Бессарабию и другие советские территории. 23 ноября Антонеску подписал протокол о вступлении Румынии в антисоветский «Тройственный пакт».

Во время новой встречи с Гитлером — 14 января 1941 г. — Антонеску в присутствии Кейтеля и Йодля прямо заявил о готовности участвовать в антисоветской войне. Когда вслед за этим Германия помогла ему подавить мятеж легионеров «Железной гвардии» (январь 1941 г.), румынский диктатор окончательно превратил страну в сателлита Германии, исполнителя воли Берлина в предстоящей войне.

Вместе с тем Румыния превращалась в аграрно-сырьевой придаток Германии. Немцы захватили все господствующие позиции в румынской экономике и поставили ее под свой контроль. Румыния тратила огромные средства на содержание немецких войск: «военная миссия» обходилась ей в шестую часть всего бюджета.

Ввод немецких «учебных войск» означал, что стратегическое развертывание вермахта на южном фланге будущего Восточного фронта началось.

3

В отношении хортистской Венгрии Гитлер и его политические советники придерживались несколько иной линии. Поощряя захватнический курс внешней политики хортистов, они приняли Венгрию в «Тройственный пакт» (20 ноября 1940 г.) и сразу же использовали венгерские войска при вторжении в Югославию. В 1939 г. Венгрия оккупировала Закарпатскую Украину, создав здесь свой плацдарм для будущего участия в нападении на Советский Союз. Зная о некоторой оппозиции (группа Телеки) в правительственных кругах Венгрии подчинению диктату Берлина, гитлеровцы не торопились сообщить Хорти свои планы «восточного похода».

Нет, в Берлине не сомневались, что хортисты примут участие в антисоветской войне. Но они готовили будущего союзника постепенно. Летом 1940 г. приступили к поставкам Венгрии оружия, транспорта, снаряжения. Кейтель принял в январе 1941 г. венгерскую делегацию во главе с военным министром Барта. Он возил ее на поля сражений во Франции и Бельгии, хвастал победами, давал банкеты, где провозглашались тосты за «воинское товарищество, выковавшееся в первую мировую войну». Растроганный Барта не скупился на комплименты Гитлеру, вермахту, его генералам, непобедимому германскому оружию и т. д. и договорился о расширении военных поставок. Начальник венгерского генерального штаба Верт дважды обращался к правительству с меморандумами по вопросу об участии в антисоветской войне. Он утверждал, что будет одержана «молниеносная победа», и настаивал на «официальном предложении рейху» добровольно вступить в войну против Советского Союза, в близости которой у него не было сомнений.

Еще во время визита в Берлин Барта договорился с Кейтелем: в случае войны против СССР Венгрия выставит 15 дивизий, построит укрепления в Карпатах и предоставит немцам железные дороги. В марте 1941 г. в Будапешт прибыл первый обер-квартирмейстер генерального штаба сухопутных сил генерал Фридрих Паулюс. Он согласовал вопрос о силах, которыми Венгрия будет участвовать в войне с Югославией и Советским Союзом. В апреле новый германский атташе Туссен, получив от Гитлера задачу «побудить Венгрию к активному участию в войне против Советской России», пообещал ей области Восточной Галиции. Началось срочное формирование сильной «Карпатской группы» во главе с генералом Сомбатхельи.

В Финляндии гитлеровцы старались использовать крайне правые элементы и настроения реванша, чрезвычайно сильные в кругах финской реакции. Дипломатия Берлина взяла курс на поворот финской политики в русло военного сотрудничества с рейхом.

Уже летом 1940 г. Германия заключила с Финляндией договор, по которому немецкие войска получили право проезда через финскую территорию на Киркенес. Новая дорога из Нарвика в Киркенес протяженностью в 810 км вступила в строй в начале ноября 1940 г. Финское правительство в конце августа предоставило в распоряжение немецких войск морской транспорт общим тоннажем 50 тыс. т для перевозки войск и передало в пользование шоссе от Кеми через Северную Финляндию. «Соглашение о транзите» заключили 23 сентября. Германия обязалась поставить Финляндии новое вооружение. По распоряжению Гитлера в начале сентября учреждается должность «адмирал Северного побережья», которую занял адмирал Бем.

Первым эшелонам войск предстояло высадиться в Финляндии 22 сентября. Риббентроп дал указание в Москву послу Шуленбургу сообщить об этом договоре Советскому правительству не раньше чем вечером 21 сентября, т. е. когда немецкие корабли «будут приближаться к финскому побережью». Когда посол сделал сообщение, то, как он впоследствии доносил, с советской стороны последовали вопросы: на какой срок заключено германо-финское соглашение, о каком числе соединений идет речь и долго ли останутся немецкие войска в Киркенесе. Вопросы остались без ответа.

«Соглашение о транзите» останется действенным, по официальному заявлению Берлина, «до тех пор, пока будет существовать военная необходимость исходя из требований войны против Англии». 26 сентября в беседе с Шуленбургом нарком иностранных дел СССР выразил недоверие по поводу договора и потребовал ознакомить его с текстом, включая секретные части. Конечно, и это требование осталось невыполненным.

Стараясь использовать Финляндию в качестве военного союзника на северном фланге, Германия одновременно стремилась прибрать к рукам ее ресурсы. 20 января Гитлер говорил Муссолини о «большом значении финских месторождений никеля для Германии».

9 июня в Финляндии началась скрытая мобилизация.

4

Сложной оказалась проблема взаимоотношений с японским союзником во время «восточного похода». Здесь Берлину приходилось труднее. Проблемы, стоявшие перед Берлином и Токио, были слишком различны, и дальневосточный партнер отличался индивидуальностью в политических и военных вопросах, имея по каждому самостоятельное суждение. В данном случае, конечно, нельзя было поступить, как с Хорти или Антонеску, где небольшие подачки, прямые угрозы, заманчивые обещания и дешевая лесть, особенно в сиянии ореола военных побед «третьего рейха», действовали лучше, чем приемы классической дипломатии.

Под влиянием военных успехов Германии в Европе в Японии постепенно получала перевес группировка, стоявшая за тесные контакты с фашистским рейхом. 27 сентября 1940 г. в большом зале новой имперской канцелярии в Берлине был торжественно подписан германо-японо-итальянский военный пакт, предварительные переговоры о котором начались еще в 1938 г. Теперь агрессоры с грубой откровенностью требовали передела мира.

Япония после захватов Гитлера в Европе форсировала свои приготовления к агрессии на юг. После капитуляции Нидерландов и Франции колонии этих держав — Французский Индокитай и Нидерландская Индия — притягивали как магнит японских агрессоров, а путем угрозы совместными действиями трех держав Токио надеялось удержать США от вступления в войну против Японии.

Берлин в отношении Японии имел свой план. Германский империализм не хотел делить лавры победы над СССР с японским империализмом. В рейхсканцелярии не сомневались, что Советский Союз в ближайшие месяцы будет разгромлен Германией без всякой японской помощи и что осенью 1941 г. Германия совместно с Японией нанесет удар Британской империи на Востоке.

С другой стороны, Гитлер в начале 1941 г. хотел, чтобы Япония полностью втянулась в борьбу с Англией на Дальнем Востоке. Таким путем удалось бы в момент, когда Германия окажется занята в России, вырвать британские дальневосточные позиции. Удар к югу мог воспрепятствовать дроблению сил японского союзника, которое произошло бы в случае нападения Японии на СССР, а также исключал любые ее претензии на советские территории после победы.

Вместе с тем в Берлине опасались, что некоторые японские политические деятели, настроенные проамерикански, будут добиваться компромисса с Англией и США за счет Германии. Берлин и поэтому активно толкал Японию в южном направлении, считая, что наиболее уязвимым пунктом Англии в сфере возможных действий японских вооруженных сил является Сингапур. Эта важная база вполне могла быть захвачена комбинированными ударами японского флота, десантов и авиации за те несколько месяцев, которые потребуются Германии для разгрома России. Гитлер обещал, что Германия «немедленно примет меры, если Япония вступит в войну с Соединенными Штатами». Так одно совпадало с другим: к осени 1941 г. произойдет разгром России и одновременно решающий подрыв Британской империи на Востоке.

Вплоть до весны 1941 г. Гитлер и его помощники внушали Японии мысль о «сингапурском варианте», что, оказывается, вполне соответствовало и планам японских экстремистов. Вопрос о желательности японского наступления на Сингапур и об отказе участвовать в походе против СССР впервые был поставлен на военном совещании у Гитлера 27 декабря 1940 г. Затем вторично он обсуждался двумя неделями позже, а потом в феврале. Риббентроп оказывал серьезный нажим на Осиму — японского посла в Берлине, а германский посол в Токио Ott — на представителей японского правительства и военного командования.

В Берлине Риббентроп говорил Осиме: вмешательство Японии нанесет решительный удар центру Британской империи, заставит Америку устраниться от войны. «Если же возникнет нежелательный конфликт с Россией, — намекал Риббентроп, — мы должны будем в этом случае взять на себя основное бремя»³.

Но ни «южный вариант» агрессивной войны Японии, ни подписание несколько позже японским министром иностранных дел Мацуокой договора о нейтралитете с СССР отнюдь не свидетельствовали об отказе Токио от нападения на советский Дальний Восток в удобный и выгодный момент. С другой стороны, и Берлин, склонявшийся для Японии «к южному варианту», продолжал все-таки довольно благосклонно относиться и к мысли о выступлении при определенных обстоятельствах своего дальневосточного партнера против СССР, а позже стал даже активно настаивать на нем. Японское военное командование продолжало держать у советских границ крупные силы — Квантунскую армию.

Высшие политики из Токио не давали союзнику никаких обещаний. Шло дипломатическое маневрирование, и окончательные решения зависели от результатов запланированного на март 1941 г. визита Мацуоки в Европу. 5 марта Кейтель подписал с Мацуокой так называемую директиву фюрера о сотрудничестве с Японией. Целью сотрудничества, согласно директиве, являлось заставить Японию как можно скорее предпринять активные действия на Дальнем Востоке. Таким образом, английские силы будут ослаблены и центр тяжести интересов США будет перенесен на Тихий океан... Захват Сингапура — опорного пункта Англии на Дальнем Востоке — станет решающим для успеха всей войны, которую ведут три державы.

Закончив обмен мнениями в руководящих кругах, Мацуока снова выехал из Токио. Он прибыл в Москву, и после переговоров с Советским правительством 27 марта появился в рейхсканцелярии. Беседа с Гитлером и Риббентропом велась при довольно своеобразной ситуации. Фюрер, зная о многочисленных колебаниях во влиятельных токийских кругах, о всяких скрытых и явных течениях, до поры до времени не очень доверял японцам и поэтому не упоминал в разговоре с Мацуокой о предстоящем нападении Германии на Советский Союз.

Однако еще раньше Риббентроп открыл эту тайну японскому послу Осиме, а в Токио Отт прозрачно намекал о том же самом представителям военных кругов. Поэтому Мацуока вел беседу, будучи осведомленным о планах рейха, что и облегчало ему ориентацию в дипломатии союзника. Теперь японское решение о направлении дальнейшей агрессии созрело. Гитлер говорил о японской атаке на Сингапур. Мацуока не сказал в этой беседе последнего слова, но в принципе согласился с таким планом, ибо отныне война Японии с Советским Союзом откладывалась до момента, когда он будет ослаблен Германией.

Совершенно очевидно, что нападение на Сингапур означало усиление войны против Англии в Юго-Восточной Азии и одновременно открывало путь к захвату Японией колоний в этом районе мира, к чему она и стремилась. Намерения обоих союзников наконец сошлись. 10 апреля 1941 г. японский император одобрил решение. 13 апреля находившийся снова в Москве Мацуока подписал договор о нейтралитете между Японией и Советским Союзом.

5

Заключенный 27 сентября 1940 г. в Берлине между Германией, Италией и Японией договор о десятилетнем военно-экономическом союзе стал новой крупной вехой подготовки антисоветской агрессии. Несколько ранее, 19 сентября, для обсуждения подробностей в Рим выехал Риббентроп. Во время встречи с Муссолини оба рассматривали, в частности, вопрос о возможной позиции Советского Союза. Оба пришли к выводу, что Советский Союз первым не нарушит мира и не предпримет никаких враждебных действий. Такого же мнения придерживался двумя месяцами позже Гитлер, беседуя с Антонеску: «Россия не повернется против коалиции, которую Германия заключила со своими друзьями. Сталин не хочет рисковать».

Гитлер считал, что у Германии сейчас имеются самые широкие перспективы, «любые возможности». Среди «любых возможностей» в сентябре 1940 г. в Берлине возникла идея: попытаться временно втянуть в орбиту «Тройственного пакта»... Советский Союз. Вопрос о войне против Советского Союза к этому времени был решен, и в данном случае преследовалась чисто тактическая цель: ввести в заблуждение СССР, окончательно убедить Англию в бесполезности сопротивления, а США удержать от вступления в войну против Германии.

Все это ни на йоту не меняло гитлеровского решения о войне против Советского Союза. Но расчеты продолжали обсуждаться и в Берлине, и в Риме. 26 сентября, за день до подписания «Тройственного соглашения», Гитлер сказал: «Я думаю, нужно поощрить Советский Союз к продвижению на юг, к Ирану или Индии, чтобы он получил выход к Индийскому океану, который для России важнее, чем ее позиции на Балтике». Неделей ранее Риббентроп говорил Муссолини: «Нужно отвлечь Россию к Персидскому заливу и к Индии»⁴.

Вопрос не был дискуссионным, в чем гитлеровцы очень скоро убедились. Но чтобы попытаться навязать Советскому Союзу свой план, из Берлина 3 октября 1940 г. было направлено приглашение Молотову посетить германскую столицу.

Визит состоялся. И он не мог не вылиться в разговор с диаметрально противоположных позиций. В ответ на фантастические предложения Гитлера совместно заняться разделом Британской империи и на попытки столкнуть Советский Союз с Англией где-то в Южной Азии и в Индийском океане советский нарком поставил совершенно четкие вопросы: что означает сосредоточение германских войск в Румынии и Финляндии? как долго они там пробудут? как собирается Германия строить отношения с Болгарией и Турцией? Ответы нацистских лидеров оказались совершенно неудовлетворительными. Гитлеровские войска, оказывается, находятся в Финляндии только «по пути в Северную Норвегию», а Румынии даны «гарантии» лишь против английских воздушных налетов.

Ни по одному из пунктов переговоров никакого согласия, само собой разумеется, не могло быть достигнуто. Гитлер взбешен тем, что его действительные намерения для Советского Союза понятны. И после встречи он сказал Борману: «Война с Россией неизбежна».

Главной внешнеполитической целью Советского Союза в этот период было укрепление безопасности на Западе, и именно на это направлялось его внимание. Советский Союз, имея договор о ненападении с Германией и придерживаясь нейтралитета в отношении Англии, не собирался ни в чем помогать Германии, а в переговоры вступил только с целью зондажа германских позиций. Безусловно, исключался отказ от усиления обороны на западных границах, особенно когда обнаруживались признаки готовящейся германской агрессии. Берлинские переговоры в ноябре 1940 г. не имели и не могли иметь никаких перспектив, кроме изучения позиций. У гитлеровского руководства не осталось сомнений в твердой решимости Советского Союза отстаивать свои интересы в Европе и противостоять политике «третьего рейха» везде, где только возможно.

Итак, в ноябре гитлеровским политикам пришлось убедиться, что их план сорвался. Встреча в германской столице не внесла ничего нового в принятое ранее нацистами решение о войне. Она еще больше активизировала подготовку «восточного похода». Правда, адмирал Редер доказывал в эти дни, что война против СССР может начаться только после поражения Англии. Но Гитлер категорически требовал: любой ценой «изжить последнего врага на континенте, прежде чем он, возможно, договорится с Англией». В начале декабря Гитлер по совету Гальдера назначил нападение на Советский Союз на 15 мая 1941 г. В подписанной 18 декабря директиве «Барбаросса» эта дата указывалась уже официально.

6

Стратегия фашистской войны непосредственно после разгрома Франции предусматривала необходимость до нападения на СССР захвата Балкан.

Начавшаяся 28 октября 1940 г. агрессия Италии против Греции была не только порождением завоевательных планов итальянских фашистов, но и результатом реакционной политики греческого правительства Метаксаса. Греческая армия оказала мужественное сопротивление в своих горах и нанесла итальянцам ощутимые потери, отбросив их в Албанию, оккупированную итальянцами еще в 1939 г. Здесь уже активизировались местные партизаны.

Действия итальянцев создали для Берлина нежелательную ситуацию. Гитлер заявил своим военным советникам: его так раздражают итальянцы, что у него пропала даже малейшая охота к тесному военному сотрудничеству с Италией. В Берлине понимали: нельзя рассчитывать на быстрый успех союзника в Греции. Еще до того, как возобновилось итальянское наступление в Северной Греции, в Берлине приняли меры, чтобы активно вмешаться в балканские дела — прежде всего вторгнуться в Грецию и сделать то, на что оказался неспособным итальянский союзник. Отсутствие у Берлина желания тесно сотрудничать с Римом уступало место расчету.

Но все ли учло гитлеровское командование, гордившееся своей предусмотрительностью? В безмерной самоуверенности оно не смогло увидеть внутренние процессы, которые стремительно развертывались в это время в Югославии и вскоре изменили обстановку на Балканах. В Берлине не поняли, что народ Югославии в своей массе ненавидит фашизм и не допустит капитуляции перед Гитлером. Они не учли, что югославское правительство Цветковича не имеет поддержки народа, а внутренние противоречия в стране настолько остры, что могут в любой момент привести к взрыву.

Социальный взрыв и произошел. В конце марта 1941 г. реакционное правительство Цветковича — прогермански настроенного лидера великосербской буржуазии, а также вождя Хорватской крестьянской партии Мачека, стоявшего на позициях превращения Хорватии в самостоятельное государство под эгидой Германии, подписало 25 марта 1941 г. в Вене пакт трех держав. Он разрешал немецким войскам вступить в Югославию.

Этот акт национального предательства повлек выступление народных масс, которые во главе с рабочими вышли на улицы под лозунгами «Лучше война, чем пакт!», «Лучше смерть, чем рабство!», «За союз с Россией!». Народ сверг правительство Цветковича—Мачека. Его сменило правительство генерала Симовича, которое под давлением народа отказалось от договора, заключенного предшественниками.

В ночь на 6 апреля 1941 г. Советский Союз подписал договор о дружбе с Югославией, выразив тем самым полное сочувствие народам этой страны и еще раз показав, что он проводит политику, противоположную Германии. События 27 марта свидетельствовали, что народные массы Югославии намерены решительно бороться за свободу, против германского фашизма.

Югославские события вызвали немедленную реакцию в Берлине. Утром 27 марта в имперскую канцелярию были срочно вызваны руководители вооруженных сил. Гитлер не мог потерпеть непокорности Белграда, особенно в предвидении войны против СССР. Он потребовал немедленного нападения на Югославию.

Югославия не была готова к войне, к отпору агрессору. Двенадцать лет господства сербских капиталистов не принесли стране никакого прогресса. Страна оставалась одной из экономически отсталых, с неразвитой промышленной базой. Господствовали острейшие социальные и национальные противоречия. Ведя борьбу против революционных настроений народных масс, буржуазное правительство держало курс на фашизацию страны. Оно проводило политику репрессий против демократических сил и одновременно попустительствовало широкой деятельности германской и итальянской агентуры в стране.

Югославские коммунисты вели активную борьбу против фашизма и национального предательства, поддерживая политическую активность и оппозиционные настроения трудящихся масс. Вооруженные силы Югославии по своему техническому оснащению, боевой подготовке, опыту серьезно уступали вермахту.

После выступления Гитлера по радио утром 6 апреля о «необходимости наказать белградскую клику» немецкая авиация в 6 час. 30 мин. с аэродромов Румынии, Австрии и Венгрии террористически атаковала Белград. Германские армии вторглись в страну и стали быстро развивать успех. Они в полной мере использовали свои преобладающие силы, особенно танки и авиацию, внезапность удара и неготовность югославской армии. Преодолевая мужественное и в ряде случаев весьма упорное сопротивление югославских войск, гитлеровцы оккупировали страну, вторглись в Грецию и через месяц завершили «балканский поход» захватом Крита.

В результате на Балканах Германия улучшила свои позиции в Юго-Восточной Европе и восточной части Средиземного моря. Она обеспечила южный фланг будущего фронта против СССР, обезопасила для себя румынские нефтяные источники от ударов английской авиации. Греция и Югославия попали под гнет оккупации. Но борьба не прекратилась. Сразу же после окончания военных действий на Балканах широко развернулась национально-освободительная война.

Примечания

1. KTB/OKW, Bd. I, S. 253.

2. Greiner H. Die oberste Wehrmachtführung, 1939—1943. Wiesbaden, 1951, S. 305.

3. Drechsler К. Deutschland — China — Japan. В., 1965, S. 148.

4. Rossi A. Zwei Jahre deutsch-sowjetisches Bündnis. Köln, 1954, S. 155.