Усиление агрессивных устремлений Японии и позиция СССР

На Дальнем Востоке все более агрессивной становилась политика империалистической Японии, вынашивавшей планы установления своего господства в Азии и бассейне Тихого океана. Эти планы представляли огромную опасность как для СССР, так и для многих других стран и народов. В Советском Союзе понимали, что расширение агрессивных действий Японии неминуемо отзовется и в Европе. Коммунистическая партия и Советское правительство учитывали, что вторжение в СССР японских войск могло бы ускорить нападение на Советский Союз также Германии и ее возможных союзников — Польши, Финляндии и др.

Поэтому Советский Союз, отстаивая, как и в прежние годы, концепцию неделимости мира, выступал за сохранение мира как в Европе, так и на Дальнем Востоке. СССР последовательно защищал мир во всем мире.

Непосредственная опасность нападения Японии на СССР сложилась в начале 1934 г. Но в результате принятых Коммунистической партией и Советским правительством экстренных мер по укреплению обороны советских дальневосточных рубежей японские агрессоры так и не решились тогда напасть на СССP. Немалую роль играла и миролюбивая внешняя политика Советской страны. Осуществленные ею акции по ликвидации источников постоянных конфликтов, в том числе продажа Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), принадлежавшей СССР, но проходившей через захваченную японцами Маньчжурию, содействовали тому, что напряженность отношениях между двумя странами к концу 1935 г. временно несколько ослабла.

Но, как отмечал Председатель СНК В.М. Молотов на заседании ЦИК СССР 10 января 1936 г., главный вопрос советско-японских отношений по-прежнему оставался нерешенным. Он напомнил, что еще с 1931 г. Советский Союз выступает с предложением о заключении советско-японского договора о ненападении. Но Япония, сказал он, «до сих пор уклоняется. Такое поведение нельзя не считать подозрительным... Ясно одно, что игра с огнем вдоль наших дальневосточных границ не прекращается»¹.

26 февраля 1936 г. группа «молодых офицеров» предприняла в Токио попытку совершить путч с целью установления в стране военно-фашистского режима. Путч провалился, но он послужил толчком к дальнейшему усилению милитаризации и фашизации Японии.

Лихорадочно наращивая военную мощь страны², правящие круги Японии усиливали подготовку к нападению на СССР. Вместе с тем они планировали также расширение военных действий в Китае, агрессию в районе южных морей.

Информируя Берлин о намерениях Японии, германский посол в Токио фон Дирксен докладывал 28 декабря 1935 г., что она настроена враждебно в отношении СССР и преисполнена решимости разрешить свои противоречия с ним «силой оружия, как только она почувствует себя достаточно сильной в военном отношении»³. Японский военно-морской атташе в Москве капитан Накаси доверительно информировал германского военного атташе Э. Кёстринга, что японская армия выступает «за войну с Советским Союзом и оказывает свое влияние в этом плане»⁴.

В начале 1936 г. в Японии вышла книга генерала Ито «Современная армия», в которой он открыто излагал агрессивные планы японского милитаризма. В настоящее время, писал он, Японское море по названию японское. Но до тех пор пока примерно половина его находится в руках России, пока северной половиной Сахалина владеет Россия, Япония не может называться гегемоном Дальнего Востока и говорить о мире на Дальнем Востоке преждевременно. Напротив, стоит вопрос о войне. «Если в этой войне удалось бы подчинить власти Японии все пространство к востоку от Байкала, Япония сможет прочно утвердиться на новой дальневосточной земле и все далее распространять высокую идею принципов императорского пути: на юг — в Китай, на восток — в Америку, на запад — в Россию. Разве не в этом истинный смысл русско-японской войны?»⁵

7 августа 1936 г. японское правительство утвердило план установления господства Японии в Восточной Азии — «Основные принципы национальной политики». Прежде всего японские милитаристы намеревались установить свое господство над Китаем. Япония намечала значительно увеличить свои военные приготовления в Маньчжоу-Го и Корее, чтобы «нанести первый удар по расположенным на Дальнем Востоке вооруженным силам Советского Союза». Осуществление всех этих агрессивных планов характеризовалось в документе как претворение в жизнь пресловутого «императорского пути»⁶.

Советская печать постоянно разоблачала эти агрессивные планы Японии. В статье «Япония готовит "большую войну"» газета «Правда» 6 августа 1936 г. констатировала, что военные приготовления Японии приняли настолько широкие размеры, что их уже трудно скрыть. Да и сами государственные деятели Японии не находят нужным утаивать свои военные планы, что видно из многочисленных воинственных высказываний японских министров и в особенности руководителей армии и флота. «Японские агрессивные круги, — подчеркивала "Правда", — с исключительным упорством развертывают подготовку "большой войны", заостренной прежде всего против Советского Союза», ведут разнузданную шовинистическую, антисоветскую пропаганду. «Правда» предупреждала, что развязываемый Японией военный пожар грозит охватить всю планету, что японский империализм готовит мировую войну. В ее водоворот неизбежно были бы вовлечены все державы, заинтересованные в судьбах Тихоокеанского бассейна. Поэтому крайне наивными кажутся представления некоторых английских и американских кругов о возможности локализации японской агрессии в «северном направлении», против советского Дальнего Востока.

Советское правительство со своей стороны неоднократно принимало меры к тому, чтобы содействовать нормализации советско-японских отношений. Парком обороны К.Е. Ворошилов заявил 26 апреля 1936 г., что между СССР и Японией нет таких спорных вопросов, которые не могли бы быть разрешены мирным путем⁷. Нарком иностранных дел М.М. Литвинов констатировал, что Советскому Союзу от Японии «ничего не нужно, кроме мира и развития торговли на условиях, выгодных для обеих сторон»⁸. Более того, СССР мог кое-что предложить Японии, что имело для нее немалый интерес. Это предоставление японским рыбакам права на рыбную ловлю в советских территориальных водах, концессий на добычу угля и нефти на Северном Сахалине и др.

Состояние советско-японских отношений и позиция Советского правительства были обстоятельно проанализированы в письме заместителя наркома иностранных дел Б.С. Стомонякова полпреду в Японии К.К. Юреневу от 26 июня 1936 г. В нем констатировалось, что в результате усиливающегося влияния японской военщины в стране, в частности на внешнюю политику, «враждебность к нам в Японии за последние месяцы сильно углубилась и, по-видимому, продолжает и дальше углубляться». Работа военно-экстремистских кругов по материальной и психологической подготовке войны с СССР «чрезвычайно усилилась».

Что касается того курса, которого в таких условиях считало необходимым придерживаться Советское правительство, то Б.С. Стомоняков отмечал, что необходимо проводить «разъяснительную контркампанию» с целью нейтрализации антисоветской кампании военно-экстремистских элементов. Необходимо будет, как и раньше, наносить удары по вылазкам японской военщины на советских границах, если она и дальше будет пытаться этими «прямыми действиями» подкреплять свою политику подготовки войны против СССР. «Эти удары показывают наглядно японской общественности, насколько рискованна и опасна политика, рекомендуемая ее военщиной». Но главное — необходимо оказывать влияние на японскую общественность «прежде всего положительными актами, убеждающими японский народ в нашем желании улучшить отношения с Японией и тем самым разряжающими создавшуюся напряженную атмосферу вокруг наших отношений»⁹.

Некоторые возможности для этого были. Не все выступали в Японии за войну против СССР. Часть военных, особенно весьма влиятельное командование военно-морскими силами, считали более правильным осуществлять агрессию не в северном, а прежде всего в южном направлении, где можно было рассчитывать на более легкие победы. Другие исходили из того, что невозможно нападение на СССР, пока продолжается японо-китайский конфликт. Учитывалась также укрепившаяся обороноспособность СССР на Дальнем Востоке. Поэтому в Японии считалось, что, прежде чем нападать на СССР, необходимо принять дополнительные меры по наращиванию собственной военной мощи. Определенные позиции в то время в Японии имели еще и круги, выступавшие против опасного курса на войну, которого придерживались японские милитаристы.

В этой связи огромное принципиальное значение имело неоднократно повторявшееся советское предложение о заключении с Японией договора о ненападении. Даже в некоторых японских газетах («Асахи», «Ници-Ници», «Мияко» и др.) появились статьи с призывами о заключении с СССР договора о ненападении. Однако японское правительство, в том числе министр иностранных дел Х. Арита, по-прежнему занимало по этому вопросу отрицательную позицию¹⁰. 11 мая 1936 г. против заключения пакта выступил военный министр Японии Тераути¹¹. Через день на его воинственную речь сочла необходимым откликнуться в передовой статье даже лондонская «Таймс». Эта речь, отмечала газета, свидетельствует о том, что перспективы на Дальнем Востоке мрачные. «Если пакт о ненападении плох, — писала она, — то что же хорошо?»¹² В беседе с представителями японских газет против заключения с СССР договора о ненападении 27 августа высказался также М. Сигемицу, назначенный японским послом в Москве¹³. Это было наглядным свидетельством того, что правящие круги Японии по-прежнему думали не о мире с СССР, а о захвате советского Дальнего Востока.

Курс Советского правительства на нормализацию отношений с Японией встречал упорное противодействие не только влиятельной части японских правящих кругов, но и правительств ряда других стран. Осуществляя усиленную подготовку к войне с СССР, фашистская Германия использовала все имевшиеся в ее распоряжении средства для того, чтобы не только не допустить ослабления напряженности в советско-японских отношениях, но, напротив, еще больше осложнить их. Еще со времени вторжения японских войск в Маньчжурию в 1931 г. в Англии, Франции и США лелеяли надежду на вооруженный конфликт также между Японией и СССР, рассчитывая, что это ослабит угрозу их владениям в Азии и бассейне Тихого океана. Поэтому как Германия, так и Великобритания, Франция и США поддерживали политику тех кругов в Японии, которые были за войну с СССР.

Враждебная позиция японских правящих кругов к СССР, все усиливавшиеся антисоветские акции военных и других властей Японии по отношению к Советскому Союзу постепенно снова приводили к ухудшению отношений между двумя странами.

Японские военные отряды и самолеты систематически нарушали советскую границу, в связи с чем Советское правительство неоднократно заявляло протесты правительству Японии¹⁴. Японские военные корабли и рыболовецкие суда вторгались в советские территориальные воды¹⁵. Японские власти, грубо нарушая все международные нормы, месяцами задерживали советские суда, из-за шторма или по иным причинам искавшие убежище в японских гаванях¹⁶.

Совершенно невозможные условия были созданы для сотрудников полпредства и торгпредства СССР в Японии. Японские агенты, не отходя ни на шаг, сопровождали советского полпреда и сотрудников полпредства, когда они отправлялись в город. Постоянно огромное количество полицейских дежурило у полпредства, ночью располагаясь там даже на принесенных с собой кроватях¹⁷.

По мере того как становилось очевидным, что иных путей не остается, советская сторона вынуждена была по некоторым вопросам занять в отношении Японии такую же позицию, какую японское правительство занимало по отношению к СССР. Это касалось, в частности, режима для японского посольства в Москве, отношения к японским судам, оказавшимся по той или иной причине в территориальных водах СССР, и т. д.¹⁸ Это несколько сдерживало японские власти.

Готовясь к войне, Япония искала себе союзников. В Токио понимали, что одна Япония одержать победу в войне против Советского Союза не в состоянии. Японские агрессоры нуждались в союзниках также против Великобритании, Франции и США, так как ставили своей целью захват их владений в Азии и бассейне Тихого океана.

Вынашивая далеко идущие агрессивные планы, искала союзников и гитлеровская Германия. Она рассчитывала заключением союза с Японией поставить СССР в случае войны в сложное положение, заставив воевать на два фронта. Германия нуждалась в союзе с Японией также для борьбы против Англии и Франции. Однако Германия и Япония не хотели в то время вызывать подписанием союза недовольство Англии, Франции и США. Чтобы усыпить их бдительность, Берлин предложил назвать подготавливаемый договор «антикоминтерновским пактом»¹⁹.

Еще в июне 1935 г. германское правительство в сверхсекретном порядке обратилось к японцам с предложением о заключении военного союза²⁰. Гитлер заявил японскому послу, что Россия должна быть расчленена²¹. Переговоры затянулись, но это не меняло дела. Советский полпред в Германии Я.З. Суриц констатировал, что Германия и Япония «с договором или без договора... будут действовать солидарно в конфликте против СССР. В отношении нас Япония и Германия спаяны кровной связью, общностью интересов и круговой порукой»²².

Первый конкретный проект пакта представила 4 октября 1935 г. японская сторона. Наряду с Германией и Японией предусматривалось участие в пакте Польши²³. В «Правде» 10 февраля 1936 г. отмечалось, что, по сообщениям иностранной печати, предполагается то или иное участие в пакте также Финляндии. «Речь, таким образом, идет, — констатировала газета, — об империалистическом блоке наиболее воинственных капиталистических государств во главе с германским фашизмом и японским империализмом».

Немало внимания японские агрессоры уделяли и фашистской Венгрии. Было решено отправить в Будапешт делегацию в составе нескольких членов японского парламента. По дороге в Венгрию глава этой делегации Макияма дал интервью, в котором потребовал эвакуации советских войск с Дальнего Востока, угрожая, что иначе «война неизбежна»²⁴.

Идею заключения японо-германского союза поднял на щит японский пропагандистский аппарат. Официоз японского министерства иностранных дел «Джепэн таймс» доказывал «естественность» японо-германского военного союза. «Фактическая ситуация такова, — писал он, — что Япония и Германия почти автоматически станут союзниками в том случае, когда кто-нибудь из них подвергнется нападению или совершит нападение на Советскую Россию»²⁵.

Следует отметить, в частности, что японская дипломатия демагогически пыталась придать своим действиям по сколачиванию блока «оборонительный» характер. Но германо-японский военный союз заключался именно с целью их совместного нападения на СССР. Когда в середине ноября 1936 г. стали появляться сведения о том, что германо-японские переговоры о военном союзе фактически завершены, лондонская «Таймс» отмечала, что в Германии и Японии неизбежно будут утверждать, что их соглашение носит оборонительный характер. Но нетрудно отличить оборону от агрессии. «Нет никаких оснований сомневаться в том, что намерения СССР миролюбивы... Ведь не кто иной, как СССР, предлагал заключить пакт о ненападении и не кто иной, как именно Япония, отказался принять это предложение...»²⁶

Советскому правительству своевременно стало известно о подготовке пакта между Германией и Японией. Оно предупреждало японское правительство, что подписание его несомненно нанесет тяжелый удар по советско-японским отношениям²⁷.

25 ноября 1936 г. состоялось подписание антикоминтерновского пакта. В опубликованной части соглашения говорилось о сотрудничестве Германии и Японии в борьбе против Коминтерна. Но это было не главным содержанием договора. Из подписанного одновременно секретного соглашения, являвшегося приложением к антикоминтерновскому пакту, было совершенно очевидно, что пакт был направлен против Советского Союза, хотя для маскировки его статьи внешне носили «оборонительный» характер. В статье I секретного соглашения предусматривалось, что Германия и Япония обязывались в случае неспровоцированного нападения или угрозы неспровоцированного нападения на одну из них со стороны СССР «не принимать каких-либо мер, которые могли бы облегчить положение СССР» и «немедленно приступить к обсуждению мер для защиты их обоюдных интересов». Германия и Япония приняли на себя также обязательство «без взаимного согласия не заключать с СССР каких-либо политических договоров, противоречащих духу настоящего соглашения»²⁸.

В тот же день министр иностранных дел Японии Х. Арита заявил на заседании Тайного совета: «Советская Россия должна понимать, что ей приходится стоять лицом к лицу с Германией и Японией»²⁹. Вскоре же военные органы этих стран договорились снабжать друг друга разведывательными данными об СССР³⁰.

Раскрывая смысл антикоминтерновского пакта, японская газета «Ници-Ници» писала, что «цель соглашения заключается в окружении СССР со всех сторон для того, чтобы дать возможность Японии и Германии повести сильную политику против коммунистического государства»³¹.

В декабре появилась статья японского журналиста Курода, в которой он восхвалял германо-японское соглашение. Он подчеркивал значение соглашения в связи с тем, что война с СССР предначертана Японии самой судьбой. Курода указывал, что для осуществления континентальной политики Японии имеется лишь один путь — «сокрушение» СССР. Но, учитывая огромную мощь СССР, Япония в одиночку не в состоянии выполнить эту задачу. Поэтому она должна «войти в соглашение против СССР с такой страной, которая считает СССР также своим смертельным врагом». Именно такой страной является Германия. Если две державы объединят свои армии против СССР, то все его попытки устоять будут тщетными. С нескрываемой ненавистью к Советскому государству Курода писал, что с точки зрения высокой международной политики по отношению к СССР может существовать только одна политика — «политика оттеснения СССР в скованные льдом районы Севера»³².

Главарь гестапо Гиммлер, информируя Гитлера в январе 1937 г. о переговорах с японским военным атташе генералом Х. Осимой, со своей стороны отмечал, что цель разрабатываемых ими мероприятий — «расчленение России, которое должно начаться с Кавказа и Украины»³³.

Япония стремилась к укреплению своих связей также с итальянскими агрессорами. 2 декабря 1936 г. был заключен итало-японский договор³⁴. Заместитель наркома иностранных дел СССР Б.С. Стомоняков отмечал 7 января 1937 г. в письме полпреду в Токио М.М. Славуцкому, что Япония еще больше укрепила свои связи с Германией и Италией и, по имеющимся совершенно достоверным сведениям, японское правительство считает, что эти отношения «фактически уже приняли характер союза»³⁵.

Таким образом, был создан союз трех агрессивных держав, поставивших своей целью перестройку карты мира путем войны. Этот союз представлял огромную опасность для первого в мире социалистического государства. Вместе с тем он был направлен также против многих других государств, как больших, так и малых.

Япония уделяла серьезное внимание как потенциальному союзнику также Польше, ибо в Токио прекрасно знали, что польские правящие круги с нетерпением ждали нападения Японии на Советский Союз, чтобы тоже поживиться за его счет. Отвечая на вопрос о том, против кого Япония так усиленно вооружается, японский военный атташе в Варшаве генерал Р. Савада заявил: «Это ни для кого не является тайной. Конечно, против Советского Союза». Он доказывал, что Япония и Польша имеют общие интересы в отношении СССР³⁶.

31 января 1937 г. польская газета «АБЦ» опубликовала статью представителя польских реакционных кругов В. Студницкого, который откровенно писал: «В случае русско-японской войны Польша должна совместно с Германией нанести удар Советскому Союзу», отвоевать «естественные границы» Польши и создать «независимую Украину», отторгнув ее от СССР. Американский посол в Варшаве Д. Биддл также отмечал, что Польша ведет «настоящую борьбу за изоляцию и ослабление Советского Союза» и надеется, что японские акции рано или поздно приведут к «ослаблению Советского Союза» и «подрыву его влияния»³⁷. Польский посол в Японии даже не считал нужным скрывать, что он получил от своего правительства большие деньги для работы по подталкиванию Японии к войне с СССР, «чем воспользовались бы Польша с Германией для наступления на Украину»³⁸.

Не желая в то время осложнения своих отношений с Англией, Францией и США, германское и японское правительства делали вид, что их сотрудничество не направлено против этих держав. Но это, разумеется, не могло полностью ослабить беспокойства в Лондоне, Париже и Вашингтоне. Английская газета «Ньюс кроникл» констатировала, что, хотя германо-японское соглашение направлено на окружение Советского Союза, оно одновременно представляет собой серьезную угрозу для Британской империи. На Дальнем Востоке, считала газета, это соглашение угрожает Англии и США даже больше, чем Советскому Союзу³⁹. Такие же взгляды высказывал У. Черчилль. Он считал, что, как только Германия начнет войну в Европе, Япония развяжет пожар войны на Дальнем Востоке⁴⁰. «Нью Йорк геральд трибюн» со своей стороны отмечала, что японо-германское соглашение является первым звеном в цепи событий, которые вовлекут США в новую мировую войну⁴¹.

Агрессивные планы, которые вынашивали японские и германские империалисты против СССР, все большее сближение двух агрессивных держав самым отрицательным образом отражались на развитии советско-японских отношений. Ввиду агрессивных устремлений японского империализма все усилия Советского правительства по нормализации отношений с Японией оставались безрезультатными.

Более того, в связи с заключением «антикоминтерновского пакта» Советское правительство сочло невозможным подписать с Японией новую рыболовную конвенцию⁴², хотя текст ее был к этому времени согласован. Японское правительство со своей стороны проявляло большую заинтересованность в скорейшем подписании этой конвенции, так как при подготовке ее Советское правительство согласилось, стремясь к улучшению отношений с Японией, предоставить японским рыбакам весьма широкие возможности для ловли рыбы в советских территориальных водах. Касаясь вопроса об этой конвенции, советский полпред в Японии К.К. Юренев отмечал, что «японский империализм принадлежит к числу наиболее хищных, и поэтому уступки ему, особенно на таких участках, как рыболовный, лишь разжигают вожделения враждебных нам групп»⁴³.

Новая обстановка, создавшаяся в советско-японских отношениях в связи с подписанием «антикоминтерновского пакта» и секретного приложения к нему, направленного против СССР, была обстоятельно проанализирована в письме Б.С. Стомонякова полпреду в Японии от 21 января 1937 г. Заключение японо-германского договора, говорилось в нем, является «сильнейшим ударом по японо-советским отношениям вообще. Этот договор чрезвычайно затрудняет урегулирование наших отношений с Японией с целью обеспечения возможно более длительной передышки перед весьма вероятной войной с ней. Дело не только в том, что Япония приняла на себя официальные обязательства, направленные против СССР, но и в том, что отныне в большей или меньшей степени все правительства Японии вынуждены будут в своей политике в отношении СССР считаться с этим договором...».

В то же время в письме констатировалось, что происшедшие за последнее время события наглядно выявили изменение соотношения сил на Дальнем Востоке в пользу СССР. Отпор, который советские и монгольские войска дают японо-маньчжурским вторжениям, подписание Советским Союзом протокола о взаимопомощи с МНР, отказ СССР подписать рыболовецкую конвенцию вследствие заключения антикоминтерновского пакта — все это показывает укрепление позиций СССР.

Несмотря на более твердую позицию, занятую Советским правительством по отношению к Японии, СССР по-прежнему отнюдь не был заинтересован в ухудшении отношений с Японией. Б.С. Стомоняков отмечал в указанном письме: «Мы и после заключения японо-германского договора не заинтересованы в обострении отношений с Японией... Мы, напротив, должны удвоить свою работу в Японии по мобилизации всех элементов, желающих сохранения мира с нами. Эта работа должна, однако, идти параллельно с проявлением сдержанности в отношении японского правительства»⁴⁴.

В начале марта 1937 г. министром иностранных дел Японии стал бывший японский посол в Париже Н. Сато, не принадлежавший к наиболее агрессивным кругам. Поскольку М.М. Литвинов ранее неоднократно встречался с ним, в середине апреля он направил Н. Сато через советское полпредство устное послание, в котором в дружественных тонах охарактеризовал ему как «старому знакомому» состояние советско-японских отношений. Нарком выражал заинтересованность, чтобы советско-японские отношения были «налажены наиболее удовлетворительным для обеих стран образом в соответствии с интересами мира», подчеркивая, что интересы СССР и Японии отнюдь не антагонистичны. «Мы хотим жить с Японией в мире... — указывал нарком. — Мы хотели бы максимального улучшения отношений с Японией вплоть до длительной дружбы, но если это теперь невозможно, то надо хоть стараться помешать их ухудшению». М.М. Литвинов выражал надежду, что Н. Сато будет оказывать положительное влияние на развитие советско-японских отношений⁴⁵.

Это послание имеет принципиальное значение для освещения советской внешней политики. Но особой роли в советско-японских отношениях оно не сыграло, тем более что уже в конце мая Н. Сато был смещен с поста министра иностранных дел.

Состояние советско-японских отношений, особенно после подписания «антикоминтерновского пакта» и секретного германо-японского соглашения, направленного против СССР, продолжало ухудшаться. Враждебность империалистических, милитаристских, фашистских правящих кругов Японии к СССР нарастала. То и дело происходили инциденты на советской границе, спровоцированные японской военщиной⁴⁶. Японские власти по-прежнему осуществляли дискриминационные меры в отношении советского полпредства и советских судов, находившихся в японских портах. В Токио думали отнюдь не о мире, а о новых агрессивных акциях против СССР, а также других стран.

Примечания

1. Документы внешней политики СССР. Т. 19. С. 699—700.

2. Подробнее см.: Савин А.С. Японский милитаризм в период второй мировой войны. М., 1979.

3. ADAP. Ser. C. Göttingen. 1975. Bd. 4. S. 934.

4. Zentrales Staatsarchiv (Potsdam). Film 10573, письмо Э. Кёстринга от 29 февр. 1936 г.

5. Цит по: Правда. 1936. 1 авг.

6. История войны на Тихом океане. М., 1957. Т. 2. С. 340—342.

7. Правда, 1936. 26 апр.

8. Документы внешней политики СССР. Т. 19. С. 638.

9. Там же. С. 319—320.

10. Правда, 1936. 17, 26 авг.; Документы внешней политики СССР. Т. 19. С. 639.

11. Правда. 1936. 15 мая.

12. Times. 1936. May 13. В то же время «Таймс» констатировала, что советские бомбардировщики, расположенные во Владивостоке, Хабаровске и других местах, будут оказывать сдерживающее влияние на политику Японии. См.: Там же.

13. Правда, 1936, 2 сент.

14. Документы внешней политики СССР. Т. 19. С. 15, 23, 32, 50—51, 244—247, 743—744, 342—350, 367—368 и др.; Правда, 1936. 10, 15 февр., 27 июля.

15. Документы внешней политики СССР. Т. 19. С. 303, 307—308 и др.

16. Там же. С. 206—207, 283, 415—416, 680.

17. Там же. С. 179—181, 323, 682, 733—734, 751.

18. Там же. С. 323, 386—387, 646, 784.

19. Sommer T. Deutschland und Japan zwischen den Mächten, 1935—1940: Vom Antikominternpakt zum Dreimächtepakt. Tübingen, 1962.

20. История дипломатии. М., 1965. Т. 3. С. 656—657.

21. Michalka W. Ribbentrop und die deutsche Weltpolitik, 1933—1940. München, 1980. S. 135.

22. АВП СССР. Ф. 010. Оп. 11. Д. 34. Л. 14.

23. Martin B. Die deutsch-japanischen Beziehungen während des Dritten Reiches // Funke M. (Hrsg.). Hitler, Deutschland und die Mächte. Düsseldorf, 1976. S. 461.

24. Правда. 1936. 28 июня.

25. Цит. по: Там же. 6 авг.

26. Times. 1936. Nov. 18.

27. Документы внешней политики СССР. Т. 19. С. 591, 602; Правда. 1936. 21 нояб.

28. ADAP. Ser. D. Baden-Baden, 1950. Bd. 1. S. 600.

29. Цит. по: История дипломатии. Т. 3. С. 658.

30. Междунар. жизнь. 1971, № 3. С. 152.

31. Цит. по: Правда. 1936. 29 нояб.

32. Цит. по: Там же. 23 дек.

33. Фомин В.Т. Агрессия фашистской Германии в Европе, 1933—1939 гг. М., 1968. С. 212.

34. 6 ноября 1937 г. Италия присоединилась к антикоминтерновскому пакту.

35. АВП СССР. Ф. 011. Оп. 02. Д. 203. Л. 2.

36. Правда. 1937. 6 февр.

37. FRUS. 1937. Vol. 1. P. 138.

38. АВП СССР. Ф. 059. Оп. 1. Д. 1747. Л. 103.

39. News Chronicle. 1936. Nov. 25.

40. Evening Standard. 1936. Nov. 27.

41. New York Herald Tribune. 1936. Nov. 27.

42. Документы внешней политики СССР. Т. 19. С. 647, 667.

43. Там же. С. 749.

44. Там же. Т. 20. С. 54—56.

45. Там же. С. 713—714.

46. Там же. С. 47—50, 87—88, 338, 340, 695.