Ответ Института национальной памяти в Варшаве на письмо российской Главной военной прокуратуры

Варшава
Институт национальной памяти

Новый председатель Института национальной памяти в Варшаве Януш Куртыка и председатель Главной комиссии по изучению преступлений против польского народа Витольд Кулеша выступили 6 марта 2006 г. с официальным заявлением от имени Института национальной памяти по вопросу катынского преступления, а также с информацией о ходе следствия.

28 февраля 2006 г. Институт национальной памяти получил переданное через польское посольство в Москве письмо Главной военной прокуратуры Российской Федерации от 18.01.2006 с изложением ее позиции по вопросу о возможности распространения Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 (с изменениями от 22.12.1992) на жертвы катынского преступления.

С середины девяностых годов польское посольство зарегистрировало десятки запросов польских граждан — членов семей жертв катынского преступления, на которые российская сторона отвечала, что эти запросы могут быть рассмотрены только после окончания следствия, проводившегося Главной военной прокуратурой. Российское следствие было прекращено 21.10.2004 [так в тексте, в действительности — 21.09.2004 — прим. перев.]. Несмотря на запросы, польской стороне не был открыт доступ к его материалам. Российская сторона обосновала свою позицию тем, что большинство из более чем 180 томов следственного дела, а также постановление о его прекращении содержат гриф секретности.

В письме от 23.11.2005, направленном в польское посольство, российская прокуратура отказалась предоставить постановление об окончании следствия вдове расстрелянного в Катыни польского офицера, а в письме от 18.01.2006 объяснила причины, по которым данный офицер «и другие не могут быть реабилитированы по указанным основаниям». Эта прецедентная позиция опирается на утверждение, что закон «о реабилитации (...) предусматривает реабилитацию лиц, которые были подвергнуты репрессиям по политическим мотивам» (подчеркнуто в оригинале письма). Далее утверждается, что «между тем в ходе предварительного следствия по данному уголовному делу, к сожалению, не было установлено, на основании какой статьи Уголовного кодекса РФ (в редакции 1926 г.) указанные лица были привлечены к уголовной ответственности, поскольку документация была уничтожена».

Позиция Главной военной прокуратуры Российской Федерации находится в отрыве от содержания распоряжения от 05.03.1940, подписанного Сталиным и членами Политбюро ВКП(б), в соответствии с которым было совершено катынское преступление. В распоряжении указано, что поляки, содержащиеся «в лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западной области Украины и Белоруссии (...), являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю». Поэтому было предложено дела этих «закоренелых, неисправимых врагов советской власти (...)», как «находящихся в лагерях военнопленных 14.700 человек (...), так и дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11000 человек (...) рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела». В решении Политбюро было поручено НКВД СССР провести «рассмотрение дел без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения».

Содержание процитированного решения от 05.03.1940 однозначно и вне всякого сомнения указывает, что катынское преступление было актом самых тяжелых политических репрессий. Поэтому аргумент Главной военной прокуратуры Российской Федерации, что для подобного утверждения необходимым является установление, на основании какой статьи российского уголовного кодекса 1926 г. убитые поляки «были привлечены к уголовной ответственности», находится в логическом противоречии с указанным в решении Политбюро способом совершения этого преступления — без предъявления намеченным жертвам каких бы то ни было обвинений, основанных на положениях российского уголовного кодекса, а также без решения об окончании следствия и без обвинительного заключения.

Такая позиция Главной военной прокуратуры Российской Федерации, по сути дела, закрывает дорогу для выработки с прокурорами Института национальной памяти совместных, согласованных определений и правовых оценок катынского преступления. Отказ распространить положения Закона «О реабилитации...» на жертвы катынского преступления и представленное прокуратурой обоснование такой позиции могут быть восприняты как унижение польских жертв и оскорбление чувств живущих членов их семей. Удивительно, что документация российского следствия по катынскому делу 1940 г. остается секретной в 2006 г. Поэтому ИНП обращается к Главной военной прокуратуре Российской Федерации с призывом рассекретить все документы следственного дела, а также завершающее постановление о его прекращении.

В данной ситуации главной целью польского следствия — наряду с выявлением всех живущих членов семей расстрелянных поляков, которым полагается статус пострадавших от катынского преступления, — является формулировка и детальное обоснование оценки этого преступления в исторических и правовых категориях. Для Польши оценка катынского преступления всегда будет критерием правды и доброй воли в польско-российских отношениях.

Д-р Януш Куртыка (Janusz Kurtyka),
председатель Института национальной памяти.
Проф. Витольд Кулеша (Witold Kulesza),
директор Главной комиссии по расследованию
преступлений против польского народа.

Информация о ходе следствия по делу о катынском преступлении

Постановление о начале следствия по делу о катынском преступлении было принято 30.11.2004. Оно основано на обширном правовом анализе фактического состояния дел, принимая во внимание, что данное преступление является военным преступлением, а также преступлением против человечности в его самой тяжелой форме — форме геноцида. Принятию решения о начале польского следствия предшествовало ознакомление с позицией Главной военной прокуратуры Российской Федерации, представленной председателю и прокурорам ИНП во время переговоров в Москве 04.08.2004.

Российская прокуратура не признала представленную директором Главной комиссии уголовно-правовую оценку катынского преступления, аргументируя свою позицию тем, что после 17.09.1939 в советском плену находились 240 тысяч поляков, из которых в соответствии с решением от 5 марта 1940 г., подписанным Сталиным и членами Политбюро, убиты 22 тысячи поляков, то есть такое количество жертв не может служить основанием для уголовно-правовой квалификации преступления как акта геноцида.

Одновременно было отмечено, что понятие геноцида было впервые введено в международное уголовное право в 1948 г. в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, а потому не может относиться к действиям, совершенным ранее.

Российская сторона оставила без содержательного ответа заявление директора Главной комиссии, который отметил, что в период Нюрнбергского процесса российский прокурор Ю. Покровский в своем выступлении 12.02.1946 представил катынское преступление, приписанное тогда немцам, как подлежащее осуждению на основе международного уголовного права, каким был Устав Нюрнбергского трибунала, а в обвинительном заключении, подписанном и российским прокурором, при квалификации массовых убийств, совершенных в отношении «евреев, поляков и цыган», использовался термин «геноцид» («ludobojstwo»; вероятно, речь идет о термине «истребление» — прим. перев.).

Не были затронуты и другие представленные польской стороной проблемы, такие, как вопрос о юридической квалификации катынского преступления, основанной на результатах российского следствия, а также вопрос о влиянии военного приказа и распоряжения государственной власти на уголовную ответственность организаторов и непосредственных исполнителей преступления.

Напротив, было отмечено, что «нерационально» ожидать привлечения к суду живущих исполнителей преступления. Одновременно российская сторона декларировала готовность предоставить польской стороне заверенные копии всех томов дела в количестве ста и нескольких десятков (к середине девяностых годов полякам были переданы незаверенные ксерокопии 93 томов).

Несмотря на пятикратное обращение ИНП, данное обещание не было выполнено. Вместо этого прокурорам ИНП в период 10-21.10.2005 была предоставлена возможность ознакомиться с 67 томами дела, не содержащими грифа секретности, из общего количества свыше 180 томов. Не было дано согласия на снятие копий этих документов.

Просмотр предоставленных томов дела не расширил наших знаний о катынском преступлении и о результатах российского следствия. Несмотря на повторный запрос, также не была предоставлена возможность ознакомиться с содержанием постановления от 21.10.2004 о прекращении российского следствия [так в тексте, в действительности— 21.09.2004. — Примеч. перев.]

С момента начала польского следствия собраны показания 1497 свидетелей, главным образом членов семей расстрелянных, однако среди опрошенных есть и непосредственные свидетели тех событий — узник специального лагеря в Старобельске Юзеф Локучевский (Jozef Lokuciewski), освобожденный из лагеря в ноябре 1939 г., узник Козельского лагеря Богдан Ковальский (Bogdan Kowalski), освобожденный из лагеря в начале декабря 1939 г., а также уцелевший узник Козельского лагеря ксендз Здислав Пешковский (Zdzislaw Peszkowski).

В первую очередь опрашиваются свидетели самого преклонного возраста — жены убитых, братья и сестры, дети и другие живущие родственники. Следует отметить, что значительную долю опрашиваемых свидетелей составляют пожилые люди, которым трудно передвигаться. В таких случаях показания снимаются по месту жительства.

Диапазон проводимого следствия охватывает также убийства польских граждан, останки которых были обнаружены в массовых захоронениях на участке 19-20 в Днепровском лесничестве около села Быковня под Киевом, в также убийство польских граждан, останки которых были обнаружены в 1988 г. во время эксумационных работ в Куропатах под Минском.

В феврале 2005 г. из Генеральной прокуратуры Украины получено 77 страниц заверенных копий документов. Среди них — протокол допроса свидетеля Леонида М., который подтвердил факт пребывания в июле 1940 г. в киевской тюрьме НКВД на ул. Владимирской польского военного прокурора генерала Станислава Любодзецкого (Stanislaw Lubodziecki), а также факт содержания польских офицеров и гражданских лиц в Лукьяновской тюрьме в 1940 г.

Среди переданных документов находятся также заверенные выписки из двух экспертиз, проведенных в рамках следственных действий военной прокуратуры Северного региона Украины (номер 50-0092), касающихся массовых расстрелов граждан в 1937-1941 годах, которые потом были захоронены в массовых могилах на участке 19-20 в Днепровском лесничестве около села Быковня под Киевом. Получен доступ к Политическому архиву МИД Германии в Берлине, где прокуроры ИНП в период 19-22.07.2005 ознакомились с не изученными до сих пор документами и получили их копии на микрофильмах. От Генеральной прокуратуры Украины ожидаются ответы на ранее направленные очередные запросы. Продолжается поиск документов в иностранных архивах.

06.03.2006

Перевод с польского: Алексей Памятных