4. «Правительство Териоки»

Не соответствует моральному аспекту международного права еще одна политическая акция Сталина и Молотова. В день начала боевых действий в Москве было заявлено, что советскому правительству путем радиоперехвата стало известно, что в только что занятом финском городе Териоки (ныне Зеленогорск) «левыми силами» Финляндии было сформировано «народное правительство Финляндской Демократической Республики» (ФДР) во главе с видным деятелем финляндского и международного коммунистического движения, одним из руководителей Исполкома Коминтерна О.В. Куусиненом. Он же стал министром иностранных дел. В состав «правительства» Куусинена вошли неизвестные общественности финны, эмигрировавшие в СССР, потому что видные деятели КПФ еще раньше были репрессированы советскими властями.

Создание этого «правительства» произошло не в результате экспромта. Вопрос о нем обсуждался по крайней мере еще в середине ноября 1939 г. Уже тогда Сталин попытался привлечь к своей авантюре и тогдашнего генерального секретаря компартии Финляндии А. Туоминена, который проживал в эмиграции в Стокгольме, так как сама партия действовала в подполье. Посланцы Коминтерна привезли Туоминену два письма, одно от О.В. Куусинена и Г. Димитрова, а другое — от Политбюро ЦК ВКП(б). Ему предлагалось немедленно прибыть в Москву, чтобы сформировать «народное» правительство и стать его премьером в связи с ожидавшейся войной между СССР и Финляндией. Однако Туоминен категорически отказался¹.

Некоторые исследователи предполагают, что создание финляндского «правительства» Куусинена является якобы свидетельством того, что советское руководство не собиралось устанавливать в Финляндии оккупационный режим и после эвентуальной победы могло вывести из этой страны свои войска². Не располагая документами, трудно, однако, делать какие-либо предположения насчет послевоенных намерений Сталина. Вопрос о планах советского руководства в отношении дальнейшей судьбы Финляндии в случае полного занятия ее территории пока что остается открытым, так как документов, в которых они прямо излагались бы, в доступных для исследователей советских архивах не обнаружено. Существует, однако, точка зрения, что «стремление „покорить“ Финляндию в смысле навязывания ей государственного строя не было характерным для российской политики»³.

Подобное утверждение соответствует историческим фактам. Действительно, Финляндия в составе Российской империи пользовалась особым и весьма либеральным статусом во всех сферах жизни — от культурной до внешнеполитической. Но почему политика сталинского советского руководства по финляндскому вопросу должна обязательно и во всем следовать политике царизма? Ведь царизм не пропагандировал идеи «мировой пролетарской революции», «умножения числа советских республик» и т. п. Поэтому вариант, в соответствии с которым по «требованию широких трудящихся масс» Финляндия могла бы быть присоединена к Советскому Союзу, не был исключен, хотя финские коммунисты отрицали подобную возможность. Но ведь коммунисты Прибалтийских стран до выборов также ее не допускали.

Вскоре, т. е. летом 1940 г., на примере событий в Прибалтике финны убедились в том, что их вооруженное противостояние политике Советского Союза спасло их государственную независимость. Не исключено, что Сталин все же попытался бы изменить государственный строй Финляндии по советскому образцу или даже лишить ее независимости путем включения в СССР. Именно поэтому ему ничего не стоило пообещать передачу вдвое большей территории Советской Карелии за сравнительно небольшую территорию Карельского перешейка.

Конечно же, было бы наивно думать, что подобные планы могли бы открыто излагаться в документах ЦК КПФ и в декларации «правительства» Куусинена. Их авторы, по крайней мере в этом аспекте, знали истинные настроения финского народа, в том числе и трудящихся. Торжественные же заявления советского руководства о том, что оно не имеет намерения покушаться на независимость Финляндии, еще вовсе ни о чем не говорили. Ведь подобные заявления делались и были зафиксированы в договорах и в отношении Прибалтийских республик.

На следующий день после образования «правительства» Куусинена было сообщено, что Центральный Комитет компартии Финляндии (точнее было бы сказать — находившаяся в Советском Союзе часть членов ЦК) обратился к трудовому народу с призывом свергнуть правительство в Хельсинки, не следовать за «предательскими вождями финской социал-демократии», которые «открыто смыкались со злейшими поджигателями войны», и создать «народное правительство»⁴.

Ознакомление с некоторыми положениями этого документа, составленного в стиле сталинских стереотипов, вызывает странные чувства, как будто его авторы были оторваны от реальной жизни и реальных настроений финского народа. Они ведь не могли не знать, что не только буржуазные круги, но и левые партии и организации Финляндии осудили советскую агрессию и призвали народ выступить на защиту родины. «Рабочий класс Финляндии искренне желает мира, — говорилось в совместном заявлении социал-демократической партии и финской конфедерации профсоюзов. — Но раз агрессоры не считаются с его волей к миру, рабочему классу Финляндии не остается другой альтернативы, кроме как вести битву с оружием в руках против агрессии и в защиту демократии, мира и самоопределения нашей страны». На защиту родины выступили и бывшие бойцы Красной гвардии 1918 г. Они просили министра обороны зачислить их в ряды армии⁵.

Компартией была предпринята неуклюжая попытка манипулировать общественным мнением. Так, в упомянутом призыве выражалось несогласие с какими-то безымянными «товарищами», которые, мол, требуют «установления советской власти в Финляндии». Это несогласие справедливо обосновывалось тем, что такой важный вопрос может быть решен всеми трудящимися классами при санкции сейма⁶.

Далее подверглись критике те опять-таки безымянные товарищи, которые думают о возможности вступления Финляндии в состав Советского Союза. Это невозможно, говорилось в документе, по следующим двум причинам: во-первых, «Финляндская Демократическая Республика как государство несоветского типа не может входить в состав Советского Союза, представляющего государство советского типа», и, во-вторых, «Советский Союз, следуя своей национальной политике, не захочет, чтобы ему могли приписать желание расширить свои границы…»⁷.

Правда, если верить мемуарам Н.С. Хрущева, то речь шла о том, что Куусинен «возглавит правительство создающейся Карело-Финской ССР»⁸. Но возможно, Хрущев ошибался. Ведь было официально заявлено, что «правительство ФДР» не должно иметь советского характера. А если Хрущев точно передает замысел Сталина и Молотова?

Кроме того, в заявлении «правительства» Куусинена подчеркивалось родство финнов и карелов, хотя всего двумя годами ранее это родство категорически оспаривалось, было запрещено использование финского языка и деятельность финских культурных организаций в Советской Карелии и Ленинграде.

Политическая линия Сталина и его окружения, осуществлявшаяся примерно в это же время в Западной Украине и Западной Белоруссии, подтверждает, что все эти вопросы, как было показано выше, решались тогда проще. Аналогичные события, правда, несколько позднее, произошли и в Прибалтике. Здесь также трудящиеся при весьма энергичной «поддержке» таких сталинских эмиссаров, как Жданов, Вышинский и Деканозов, довольно быстро «проявили готовность» принять советскую власть и вступить в СССР, хотя их республики и не были «государствами советского типа».

Обращение ЦК компартии Финляндии несколько двусмысленно излагает и задачи Красной Армии в этой войне, приписывая ей функции, по существу, экспорта революции и осчастливливания финского народа. Так, в документе было сказано, что Советский Союз не намерен «ограничивать право Финляндии на самоопределение и суверенитет». Но все-таки Красная Армия идет в Финляндию «как освободитель нашего народа от гнета капиталистических злодеев», причем «сотни тысяч рабочих и крестьян с радостным нетерпением ожидают приближения Красной Армии»⁹.

В тот же день, 2 декабря 1939 г., было объявлено о заключении Договора о взаимопомощи и дружбе между Советским Союзом и Финляндской Демократической Республикой, который подписали Молотов и Куусинен. В этом документе, как и в предыдущем, также проводится мысль о том, что «финляндский народ образовал свою Демократическую Республику, всецело опирающуюся на поддержку народа», и что теперь «героической борьбой финляндского народа и усилиями Красной Армии ликвидируется опаснейший очаг войны»¹⁰. Сообщалось также, что принято решение о формировании «Финляндской народной армии», которой Советский Союз обязался оказывать помощь вооружением и прочими военными материалами на льготных условиях.

Однако в действительности части «Финляндской народной армии» стали формироваться задолго до этих событий. Так, в соответствии с приказом наркома обороны Ворошилова 11 ноября 1939 г. началось формирование 106-й стрелковой дивизии, ставшей позже первым соединением этой армии. Командиром дивизии был назначен А. Анттила. Одновременно он являлся и «министром обороны» в «правительстве» Куусинена. Через несколько дней было предпринято формирование финского корпуса. На его укомплектование были вызваны все финны и карелы в возрасте до 40 лет, служившие в войсках ЛВО. К 26 ноября численный состав корпуса насчитывал 13 405 человек, позже он был доведен до 25 тыс.¹¹

Особого внимания заслуживают две статьи договора: они регулируют территориальный вопрос и несут важную политическую нагрузку. В них отмечается, что национальным чаянием финского народа является воссоединение с ним карельского народа. В связи с этим выражается согласие Советского Союза передать ФДР территорию Советской Карелии в размере 70 тыс. кв. км и согласие ФДР передать Советскому Союзу территорию севернее Ленинграда на Карельском перешейке в размере 3 970 кв. км. Было также согласовано, что Советский Союз для создания военно-морской базы арендует сроком на 30 лет полуостров Ханко и прилегающую к нему акваторию радиусом от 3 до 4 миль и для охраны этой базы будет содержать ограниченный контингент наземных и воздушных сил. ФДР согласилась также продать Советскому Союзу за 300 млн. финских марок ряд островов в Финском заливе и принадлежащие Финляндии части полуостровов Рыбачий и Средний на побережье Северного Ледовитого океана. Надо сказать, что это самозваное «правительство», которое само находилось на чужой территории, довольно бойко торговало землями, которые ему не принадлежали.

В документе было также согласовано, что договаривающиеся стороны обязуются оказывать друг другу всяческую помощь в случае нападения или угрозы нападения на Финляндию, а также в случае нападения или угрозы нападения через территорию Финляндии на Советский Союз со стороны любой европейской страны. Обмен ратификационными грамотами предусматривался в Хельсинки¹². Это также было довольно смелое и самоуверенное решение.

Как подтверждают опубликованные в конце 1989 г. материалы МИД СССР, Молотов основательно редактировал документы, направленные ему Куусиненом. В частности, к проекту Обращения ЦК компартии Финляндии он предложил внести следующие принципиальные изменения: «1. Исходное — не поддержка Сов. Союза, а восстание против правительства капиталистических заправил. 2. Мир и союз с СССР для подъема Финляндии. 3. Независимая и самостоятельная Финляндия возможна только в дружбе с СССР. 4. Финский корпус — создан как основа финл. нар. армии. 5. Внутр. меры — решительнее программа!»

В название проекта Договора о взаимопомощи Молотов предложил включить слово «и дружбе», что, конечно, существенно меняло характер этого документа¹³.

Образование «правительства» Куусинена, Договор о взаимопомощи и дружбе, обращение ЦК компартии Финляндии к народу и другие документы тех дней поставили демократические силы страны в исключительно трудное положение. Но они все же решительно выступили против агрессии. Особенно трудно было формулировать свою позицию в войне финским коммунистам, всегда выступавшим за дружбу и сотрудничество с советским народом. Однако большинство из них предпочло участие в оборонительной войне.

Что же касается части руководства компартии Финляндии, находившейся в Советском Союзе, то она, по существу, заняла пораженческую позицию в отношении своей страны. Некоторые из членов нынешнего руководства КПФ считают, что отношение тогдашних руководителей партии к советско-финляндской войне 1939—1940 гг. и связывание имени ЦК партии с образованием «правительства» Куусинена (его еще называют «правительством Териоки») — самая серьезная ошибка в истории партии. Другие же, наоборот, считают, что тогдашний ЦК КПФ отрицательно относился к «зимней войне» потому, что она была чем угодно, но только не «войной за свободу и независимость Финляндии». ЦК партии одобрил образование «народного правительства», потому что именно таким путем он хотел выразить стремление изменить направление политики, и эта цель была правильной.

В соответствии с заявлением председателя Коммунистической партии Финляндии (объединенной) Юрьё Хаканена, сделанным им в начале 1991 г., создание «правительства» Куусинена компартия признала ошибкой. В архивах нет ни одного партийного документа, одобряющего какое-либо решение по вопросу «правительства» Куусинена¹⁴.

Как было объявлено в советской печати, в 1939 г. уже на второй день войны, «1 декабря, в разных частях Финляндии народ восстал и провозгласил создание демократической республики»¹⁵. Это была грубая фальсификация фактов и попытка дезинформировать советских людей и мировое общественное мнение. Советская пропаганда вопреки фактам утверждала, что «Красная Армия пришла в Финляндию на помощь финскому народу по приглашению его Народного Правительства, чтобы помочь в их борьбе против политических шулеров…»¹⁶.

Таковы были официальные сообщения о событиях первых дней войны. Но имеющиеся в нашем распоряжении архивные документы позволяют кое-что уточнить и дать им несколько иную оценку.

В среде специалистов обсуждается вопрос: являлось ли образование «правительства» Куусинена политической целью Сталина для изменения политического и государственного строя Финляндии или же лишь средством для давления на законное правительство страны без каких-либо далеко идущих намерений?

Очевидно, такая постановка вопроса выглядит несколько абстрактно и не учитывает конкретно складывавшуюся обстановку того времени. С большой долей уверенности можно предположить: если бы дела на фронте шли в соответствии с оперативным планом, то это «правительство» прибыло бы в Хельсинки с определенной политической целью — развязать в стране гражданскую войну. Ведь обращение ЦК компартии Финляндии прямо призывало различные слои населения подняться на освободительную борьбу и свергнуть «правительство палачей». В обращении Куусинена к солдатам «Финляндской народной армии» прямо говорилось, что им доверена честь водрузить знамя Демократической Финляндской Республики на здании дворца президента в Хельсинки¹⁷.

Но реальные события на фронте, антисоветские настроения среди мировой общественности и опасность вовлечения в войну западных держав вынудили Сталина рассматривать это «правительство» как средство, правда, не очень действенное, для политического давления на законное правительство Финляндии. Эту свою скромную роль оно и выполнило, что, в частности, подтверждается заявлением Молотова шведскому посланнику в Москве В. Ассарссону 4 марта 1940 г. о том, что если правительство Финляндии будет по-прежнему возражать против передачи Советскому Союзу Выборга и Сортавалы, то последующие советские условия мира будут еще более жесткими и СССР пойдет тогда на окончательное соглашение с «правительством» Куусинена¹⁸.

Примечания

1. См.: Московские новости. 1989. 3 декабря; Read A., Fischer D. Op. cit., p. 406.

2. См.: Донгаров А.Г. Война, которой могло не быть/Вопросы истории. 1990. № 5. С. 38—39.

3. Вестник Министерства иностранных дел СССР. 1989. № 22. С. 74.

4. См.: Большевик. 1939. № 22. С. 4—10.

5. См.: Московские новости. 1989. 3 декабря.

6. См.: Большевик. 1939. № 22. С. 6—7.

7. Там же. С. 7.

8. Огонек. 1989. №30. С. 11.

9. Большевик. 1939. №22. С. 8.

10. Внешняя политика СССР. Т. IV. С. 468—469.

11. ЦГАСА, ф. 33987, оп. 3, д. 1380, л. 3.

12. См.: Внешняя политика СССР. Т. IV. С. 470.

13. См.: Вестник Министерства иностранных дел СССР. 1989. Дек. № 22. С. 76—77.

14. См.: Независимая газета, 1991. 3 января.

15. Большевик. 1939. №22. С. 64.

16. Там же. С. 87.

17. См.: Jakobson М. Op. cit. S. 206.

18. ЦГАСА, ф. 33987, оп. 1, д. 1301, л. 92.