Захват нацистами ключевых позиций в польской экономике

Военная администрация просуществовала на польских землях до 26 октября 1939 г., т. е. до оформления оккупационной администрации генерал-губернаторства. За это время был издан целый ряд распоряжений, передававших руководство основными центрами польской экономики в руки оккупантов. 5—9 сентября 1939 г. руководители отделов гражданской администрации гитлеровской армии опубликовали распоряжения о праве немецких властей на конфискацию польского движимого и недвижимого имущества, о запрещении продажи средних и крупных земельных владений, о конфискации сырья, полуфабрикатов и всей продукции сельскохозяйственной и лесной промышленности, о назначении «опеки» немецких властей над сельскохозяйственными, промышленными предприятиями и лесными угодьями¹. Согласно этим распоряжениям, сотрудники немецкой администрации имели право требовать на всех предприятиях представления документации, отчетов о наличном сырье, запасах готовой продукции, занятой рабочей силе. В октябре 1939 г. Браухич издал распоряжение о конфискации сырья и готовой продукции главным образом в текстильной промышленности. Тогда в Германию было отправлено 25 тыс. вагонов с сырьем и готовыми изделиями².

После образования генерал-губернаторства Г. Франк подтвердил и закрепил эти распоряжения. 15 ноября 1939 г. на основании директив Геринга от 27 сентября и 1 ноября 1939 г., санкционировавших конфискацию собственности польских граждан и Польского государства, он издал указ о конфискации всего имущества бывшего Польского государства³. Как известно, доля участия государства в польской промышленности к 1939 г. была значительной и в некоторых отраслях составляла от 70 до 100%⁴. В руки нацистских властей перешли железные дороги, почта, телеграф, все бывшие государственные заводы и фабрики, в том числе крупнейшие металлургические предприятия в Стараховицах, Островце, Стальевой Воле, соляные копи Бохни и Величии, государственные железорудные предприятия в Келецком уезде, большинство предприятий горнодобывающей, автомобильной и авиационной промышленности, электростанции, газопроводы, предприятия нефтяной и газовой промышленности, а также государственные банки, различные учреждения, школы, вузы⁵.

В конце ноября 1939 г. имперское министерство хозяйства Германии разработало «Замечания по вопросу использования конфискованного вражеского (польского) имущества», где говорилось о конфискации имущества поляков и евреев без какой-либо компенсации. Эти «замечания» гитлеровского руководства явились основой самого разнузданного ограбления польского и еврейского населения не только официальными оккупационными властями, но и полицейскими, жандармами, немецкими солдатами. Несколько позднее Геринг специальной директивой подтвердил эти «замечания»⁶.

Специальные указы Франка от 12 декабря 1939 г. и 24 января 1940 г. о конфискации частного имущества и о принудительном управлении им содержали статьи, дающие генерал-губернатору право в любой момент конфисковать или «взять под опеку», что было завуалированной формой отчуждения собственности, любое промышленное, ремесленное, торговое и сельскохозяйственное предприятие в стране⁷.

Все сельскохозяйственные и лесные наделы, превышающие 100 га, должны были перейти к немцам в форме «опеки» или под принудительное немецкое управление.

Права на конфискацию польского имущества получили также вермахт и полиция. Но они должны были согласовывать свои действия с оккупационной администрацией⁸.

27 марта 1940 г. власти опубликовали указ об обороте недвижимого имущества в стране, согласно которому продажа, основание или ликвидация предприятий, передача по наследству и другие операции могли производиться только с разрешения оккупационной администрации⁹.

Таким образом, были созданы условия для ликвидации польской собственности, как государственной, так и частной, а также заложены основы германизации польской экономики.

Чтобы избежать пагубного влияния разрушительных процессов, преднамеренно вызванных и поддерживаемых нацистами в польском хозяйстве, на собственно германскую экономику, губернаторство в течение всей войны существовало как экономическая единица, огражденная от Германии полицейским, административным, таможенным и валютным барьерами.

Реорганизации польской финансовой системы предшествовало ограбление банков буржуазной Польши. Как известно, большая часть польского золота была в сентябре 1939 г. вывезена поляками из страны¹⁰, остальное заполучили нацисты. По немецким сведениям, за середину 1940 г. германскому Имперскому банку было передано 1,7 млн имперских марок в золоте и 0,4 млн марок в иностранной валюте¹¹. Кроме того, оккупационные власти получили банкноты Польского банка стоимостью в 0,5 млрд злотых¹².

Оккупанты сразу не ликвидировали польские банковские институты. Почти весь служебный персонал их также был сохранен. По мнению польских специалистов, нацисты этим хотели сохранить доверие польского населения к банкам и денежным знакам губернаторства¹³. Но практическая деятельность польских банков уже в начальный период оккупации по сути дела была свернута. Сфера их деятельности резко ограничивалась. Сначала они не имели права выдавать кредиты, а только принимали вклады. В апреле 1940 г. польские банки получили возможность совершать кредитные операции с польскими предприятиями, но оккупанты рассматривали эти банки как местные кредитные организации¹⁴.

Если принять во внимание, что вся крупная и большая часть средней промышленности Польши оказалась в руках оккупантов уже в 1939—1940 гг., то можно сказать, что деятельность польских банков ограничивалась мелким и частично средним производством. Ведущие позиции в финансовой системе губернаторства захватили оккупанты. Первым шагом в этом направлении было создание имперских кредитных касс, которые начали функционировать на всей территории бывшего Польского государства уже в сентябре 1939 г. Основная задача их состояла в обеспечении немецких войск и оккупационной администрации необходимой валютой. Кассы выпустили свои денежные знаки, не имевшие золотого обеспечения и действительные только на польских землях¹⁵. Это ограждало Германию от нежелательного перемещения в Польшу больших сумм немецкой валюты. Количество же денежных знаков в оккупированной стране возросло, поскольку в ходу были германские марки (некоторое время), знаки имперских касс и польские злотые, число которых в губернаторстве увеличилось за счет притока польской валюты с территорий, включенных в состав гитлеровской Германии. Теперь на территории генерал-губернаторства в обращении находился 1 млрд злотых. До 1939 г. на этих землях было не более 600 млн злотых¹⁶. Количество же товаров на рынке страны резко сокращалось. Нарастала инфляция. Покупная способность злотого неудержимо падала. В 1938 г. на варшавской бирже за одну немецкую марку платили 2,12 злотого, а за 1 доллар — 5,3 злотого¹⁷. В мае 1940 г. за 1 германскую марку на «черной» бирже в губернаторстве платили 45 злотых, а за 1 доллар — 65 злотых¹⁸.

Уже в конце 1939 г. и особенно в начале 1940 г. оккупационные власти стали обсуждать и решать вопрос об усилении позиций немецкого капитала в финансовом хозяйстве губернаторства.

В начале декабря 1939 г. оккупанты сообщали в Берлин об установлении немецкого опекунского управления над бывшими польскими государственными банками: Банком государственной экономики, Польским банком, Польским коммунальным банком, Государственным сельскохозяйственным банком и сберегательными кассами¹⁹. Как известно, в предвоенные годы государственные банки имели ведущие позиции в финансовом хозяйстве Польши²⁰.

4 декабря 1939 г. на конференции у Геринга был решен вопрос об открытии немецкого Эмиссионного банка, который монополизировал право выпуска денежных знаков в стране и стал выпускать новый злотый²¹, курс которого относительно марки был установлен 1:0,5. Гитлеровский Эмиссионный банк начал функционировать с апреля 1940 г. К концу 1942 г. он имел уже 19 отделений в различных городах губернаторства. Практическую деятельность банка осуществляли поляки, но контроль за этой деятельностью обеспечивал немецкий комиссар²². Поляки не имели никакого влияния на политику, проводимую банком, который находился в зависимости от германского Имперского банка. Первоначально задача Эмиссионного банка состояла в контролировании денежного обращения в стране. Но основная функция, которую банк выполнял весь оккупационный период, заключалась в финансировании военной экономики и армии путем эмиссии — непрерывного выпуска бумажных денег²³. В перспективе финансовая политика оккупантов строилась именно на систематической эмиссии. Обеспечение злотого всегда была фиктивным.

Характеризуя деятельность действовавших на территории Польши немецких банков, польские историки отмечали, что вслед за немецкой армией, вместе с шефами гражданской администрации на оккупированную территорию Польши прибыли, кроме представителей немецких экономических групп, уполномоченные двух крупнейших немецких банков «Дейче банк» и «Дрезднер банк». Последние поглотили ряд банков в Польше и основали здесь свои филиалы²⁴. Немецкий банк губернаторства «Коммерциальбанк» имел отделения в Жешове, Новом Сонче и Тарнове. Этот банк сам был краковским филиалом немецкого «Дрезднер банк»²⁵. «Дейче банк» создал до 10 филиалов в Польше²⁶. В 1940 г. вклады немецких акционерных частных банков в генерал-губернаторстве исчислялись 141 млн злотых, государственные банки имели вкладов на 66 млн, а частные акционерные ненемецкие — на 95 млн злотых²⁷.

Таким образом, с первых дней оккупации многочисленные, немецкие банковые институты заняли господствующее положение в финансовой системе генерал-губернаторства.

Для управления награбленным, «опекаемым» и принудительно контролируемым имуществом в Польше нацисты учредили 19 октября 1939 г. специальную организацию — Особое опекунское ведомство «Восток» («Хаупттрейхандштелле Ост» — ХТО) как одно из подразделений ведомства по выполнению гитлеровского четырехлетнего плана. Возглавлял его Геринг²⁸. Руководство «опекунской» системой на «присоединенных» землях и в генерал-губернаторстве осуществлялось сначала из Берлина. ХТО имело право проводить конфискации имущества самостоятельно, но на территории генерал-губернаторства — с согласия Франка.

15 ноября 1939 г. было опубликовано распоряжение Франка о создании бюро ХТО для генерал-губернаторства²⁹. Центр его помещался в Кракове и имел отделения во всех дистриктах губернаторства.

В конце декабря 1939 г. Геринг сообщил Франку содержание приказа Гиммлера, согласно которому СС и полиция включались в сотрудничество с ХТО. Иными словами, при осуществлении «опекунских» функций и введении «опекунского» управления оккупационные власти могли рассчитывать на содействие полиции. В свою очередь эсэсовцы получали право на конфискованные частные сельские наделы³⁰. Для регулирования сотрудничества рейхсфюрера СС и ХТО при последнем была создана должность уполномоченного СС.

Прямая зависимость ХТО от центральных берлинских властей, а также усиление позиций Гиммлера в ХТО вызывали недовольство генерал-губернатора. Очень скоро бюро ХТО для генерал-губернаторства, получившее название Отдел опеки и специальных заданий «правительства» генерал-губернаторства, превратилось в независимый от ХТО орган, подчиненный Франку. Выделение этого института из общегерманской системы «опеки» объяснялось стремлением Франка укрепить экономические позиции местной администрации и контролировать участие Гиммлера в конфискациях польской собственности в губернаторстве³¹.

К моменту создания в губернаторстве отдела «опеки» система введения «опекунов» была уже широко распространена и закреплена специальным распоряжением военной администрации об установлении должности комиссаров — «опекунов» на предприятиях, заводах и для иного недвижимого имущества в сентябре 1939 г.³² Уже тогда почти на все горнорудные предприятия нацисты назначили немецких комиссаров, исполнявших «опекунские» функции, в обязанности которых входил пуск в ход и использование продукции предприятий, особенно по добыче нефти, угля, соли, поташа, железной руды, фосфатов, огнеупорных глин. С образованием отдела «опеки» «опекунская» система была окончательно централизована. Все ранее назначенные «опекуны» стали теперь подчиняться этому отделу. В систему «опеки» попали конфискованные предприятия бывшего Польского государства, а также конфискованное и «опекаемое» властями частное имущество на территории генерал-губернаторства.

Деятельность «опекунской» администрации распространилась на промышленность, торговлю, транспорт, сельское хозяйство. Характеризуя ситуацию, сложившуюся в экономике губернаторства, представители подпольной Польши писали: «...любое предприятие в любую минуту может оказаться под угрозой... перейти в принудительное управление...»³³

В результате многочисленных конфискаций, проведенных в Краковском дистрикте «опекунским» управлением, по нацистским данным, было охвачено 297 промышленных предприятий, 849 ремесленных и торговых, 2 банка, 22 транспортных предприятия, 2640 жилых домов, 534 гостиницы, 37 аптек. В 1940 г. они дали гитлеровским властям доход в 19 млн злотых³⁴. В Радомском дистрикте к концу июня 1940 г. под «опекунским» управлением находились 319 предприятий, причем капитал этих предприятий составлял от 80 злотых до 30 млн злотых, а общая стоимость оценивалась в 100 млн злотых. Подобная картина наблюдалась и в Варшавском округе, где под управлением «опекунов» находились 150 предприятий, использовавших 25 тыс. рабочих³⁵. Наиболее широко «опекунство» было распространено в нефтяной, металлургической, сахароваренной, джутовой, металлообрабатывающей, химической, текстильной отраслях промышленности. 50% рабочих металлообрабатывающей промышленности губернаторства трудились на принудительно управляемых заводах и фабриках. Такие предприятия в химической промышленности составляли 50% от общего числа предприятий и давали 80% продукции. Были конфискованы и переданы в отдел «опеки» почти все производящие или перерабатывающие шерстяные и хлопчатобумажные ткани предприятия³⁶.

«Опекун» сосредоточивал в своих руках всю полноту власти на «доверенном» ему предприятии. Его деятельность могла быть ограничена только в том случае, если она не соответствовала интересам оккупационных властей. Последние в свою очередь не несли никаких расходов, связанных с производством в «опекаемых» предприятиях, а лишь получали от бывших владельцев, которых нередко гитлеровцы использовали в качестве руководителей производства, определенные отчисления в личные фонды и фонды губернатора. Некоторые польские предприниматели, пытаясь сохранить свои заводы и фабрики, сами приглашали к себе немецких «опекунов» и платили им ежегодные «пенсии». Так поступили, например, известный лодзинский фабрикант Шайблер и руководство Варшавского акционерного общества «Польске заклады Сименс»³⁷.

Введенная гитлеровцами система «опекунства» приносила оккупационной администрации в 1941 г., по нацистским данным, миллионы злотых дохода³⁸.

«Опекунская» система распространялась в генерал-губернаторстве и на сельское хозяйство. Весной 1940 г. нацисты учредили специальный «опекунский» центр — управление недвижимого имущества (Liegenschaftverwaltung), ведавший конфискованными и «опекаемыми» земельными угодьями³⁹. Это учреждение, так же как и отдел «опеки», передавало конфискованное имущество в аренду немцам и фольксдейче или самостоятельно управляло им. Доходы управления составили в 1940—1941 гг. 23 млн злотых⁴⁰.

Итак, «опекунское» управление в генерал-губернаторстве, завладевшее к середине 1940 г. большими материальными ценностями, особенно в военной, химической, электротехнической и других отраслях промышленности, в сельском хозяйстве, торговле и на транспорте, превратилось в один из центральных исполнительных органов оккупационных властей, в один из инструментов, осуществлявших эксплуатацию польской экономики. Геринг считал, что уже на рубеже 1939 и 1940 гг. все ключевые отрасли промышленности и сельского хозяйства губернаторства были под немецким управлением⁴¹.

Движимое и недвижимое имущество, сконцентрированное в «опекунской» системе, оккупанты использовали различными способами. Часть предприятий перешла к акционерному обществу «Предприятия генерал-губернаторства» и стала собственностью «государства», часть управлялась назначенными «опекунами», часть сдавалась в аренду немецким концернам и отдельным предпринимателям.

Деятельное участие в «налаживании» эксплуатации и в ограблении страны с первых дней оккупации принимали немецкие монополии. Представители государственно-монополистических объединений шли буквально следом за гитлеровскими войсками. Крупнейшие немецкие концерны Геринга, Рехлинга, Шнейдера и другие завладели важнейшими отраслями польской промышленности и главными источниками сырья. Так, концерн «Рейхсверке Г. Геринг» эксплуатировал польские военные заводы и металлургические предприятия в Стараховицах, Островце и Стальевой Воле. Уже в ноябре 1939 г. концерн захватил авиационные фирмы Жешова и Мельца⁴². Некоторые авиационные заводы в Жешове получила также фирма «Хеншель Моторенбау ГмбХ», заводы «Урсус» первоначально эксплуатировал «Юнкерс», а затем общество «Фамо». Оружейные заводы в Радоме и Варшаве достались акционерам «Штайер-Даймлер-Пух», Крупп и Рехлинг поделили предприятия крупнейшего польского концерна «Вспулнота интересув»; Верхнесилезское горное акционерное общество арендовало вагоностроительный и машиностроительный заводы в Кракове. Военный концерн «Гуго Шнейдер АГ» (Гасаг) и металлургический трест Рехлинга захватили промышленные предприятия Скаржиско-Каменней. «Гасаг» получил также металлургический завод в Ченстохове. Акционерное общество «Остдейче хемише Верке» захватило химическую фабрику «Сольвей» в Кракове и содовый завод в Борке, а венский концерн «Леген Йозефшталь» поглотил крупнейшую в Польше Ключевскую бумажную фабрику. Радиотехнические предприятия «Космос», «Гримм», «Каневски» оказались под опекой фирмы «Филипс».

Верховное командование сухопутных сил гитлеровской армии конфисковало Краковский кабельный завод⁴³. В сентябре 1939 г. предприятие попало под «опеку» немецкой фирмы по переработке продукции металлургической промышленности, а последняя передала завод в аренду крупнейшему германскому Всеобщему электрическому обществу (АЭГ)⁴⁴.

Еще в то время, когда гитлеровские войска готовились к вторжению в Польшу, химический концерн «ИГ Фарбениндустри» заявил претензии на четыре польских предприятия, производивших красители⁴⁵.

Через неделю после начала военных действий фирма «ИГ Фарбениндустри» и министерство хозяйства Германии начали переговоры о назначении концерна доверенным «рейха» по управлению всей польской химической промышленностью. В середине сентября 1939 г. министерство хозяйства дало согласие на учреждение «опекунства» «ИГ Фарбениндустри» над тремя польскими фирмами по производству красителей — «Борутой», «Волей», «Винницей». Затем они разделили судьбу сотен других польских предприятий: оборудование «Борута» было вывезено в Германию, машины и материалы «Воли» проданы, завод закрыт. Предприятие «Винница» в Яблонне, близ Варшавы, с перерывами работало до конца 1942 г.⁴⁶

В середине октября 1939 г. под контроль фирмы «Карл Цейс» из Иены перешел приборостроительный и оптический завод в варшавском пригороде Праге. Цейсовский концерн интересовался этим заводом еще с конца 20-х годов. Теперь «Цейс» заключил арендный договор с нацистским «опекуном» «Польских закладов оптичных» и приступил к их эксплуатации⁴⁷.

Предметом особого интереса немецких монополистов была польская нефтяная промышленность. Ряд районов нефтеносного бассейна Польши находился на польских «присоединенных» к Германии территориях и оказался в руках немецких фирм: «Рейхсверке Г. Геринг», «Дейче Эрдоль АГ», «Винтерсхалль АГ» и др.

Нефтедобывающие и перерабатывающие предприятия на территории губернаторства сразу же попали под контроль немецкой администрации. Согласно нацистским документальным материалам, перед оккупационными властями в генерал-губернаторстве стояла задача, ввиду особой важности этой отрасли промышленности в военном отношении, сконцентрировать все управление нефтяным хозяйством в своих руках. Для этого по договоренности с военно-экономическими властями была создана так называемая Комиссия по нефти, контролировавшая 472 добывающих предприятия, 12 нефтеперегонных заводов, 138 предприятий по распределению нефтепродуктов. Известно также, что возглавлявший комиссию Эрих Билль был тесно связан с немецкими концернами «Винтерсхалль АГ» и «Прейссише Бергверк унд Хюттен АГ»⁴⁸.

После образования губернаторства «опекунское» управление из представителей тех же концернов было учреждено для всех нефтедобывающих и перерабатывающих заводов губернаторства. Руководящие должности здесь заняли тот же Эрих Билль, который вошел в состав «правительства» Франка, и представитель монополистов Ганновера Генрих Шмидт.

28 ноября 1939 г. министр экономики Германии Функ сообщал имперскому министру финансов о создании в генерал-губернаторстве двух новых акционерных обществ, которые также получали права на добычу и переработку нефти в Западной Галиции: «Бескиден Эрдольгевиннунгсгезельшафт» и «Бескиден Эрдольферар-байтунгсгезелынафт»⁴⁹. В организации новых обществ участвовал ряд крупнейших немецких монополистических объединений: концерн «Г. Геринг», «Прейссаг», «Винтерсхалль», «Дейче петролеум», монополисты из Ганновера и Берлина, в частности акционерное общество «Дейче газолин» и др. За спиной последнего стояла фирма «ИГ Фарбениндустри»⁵⁰.

Определяя цели обществ «Бескиден», Функ писал 28 ноября 1939 г., что их главная задача — обеспечить потребности «великой Германии» в возможно большем объеме.

Таким образом, уже в первые месяцы оккупации немецкий монополистический капитал стал деятельно внедряться в экономику губернаторства. Правда, аренда была пока преобладающей формой «использования» польских предприятий немецкими концернами и вермахтом.

Одним из основных элементов политики, направленной на захват оккупантами ведущих позиций в хозяйстве губернаторства, в течение всех шести оккупационных лет являлись контроль и регламентации производственного процесса, зародившиеся уже осенью 1939 г. Системой контроля и регламента была опутана экономика самой гитлеровской Германии. Это позволяло нацистскому государству создавать благоприятные условия для развития отраслей, производящих вооружение.

В оккупированной Польше контроль, учет, регламент делали возможным не только организовать на захваченных заводах и фабриках выпуск военной продукции, но и ликвидировать или резко ограничить производство предметов широкого потребления, полнее реквизировать произведенную продукцию, контролировать рынок труда, подчинить и заставить обслуживать потребности Германии среднюю и мелкую промышленность, ремесло, остающиеся пока в руках польских собственников.

В связи с переходом к методической эксплуатации польской экономики, в первой половине 1940 г. контроль получил четкие организационно-административные формы⁵¹. В течение первых месяцев 1940 г. было создано несколько отраслевых отделов, контролировавших производство, распределение и использование ряда товаров в губернаторстве. Так, в январе 1940 г. возник Отдел распоряжения железом и сталью, который имел право регламентировать добычу, производство, цены и, что особенно важно было в условиях военного времени, распределение железа и стали между заводами губернаторства⁵². В феврале 1940 г. появилось распоряжение местных нацистских властей о строгом учете любого металла в генерал-губернаторстве. Все владельцы предприятий, связанных с производством металла, обязаны были подать во вновь учрежденную организацию сведения о выпускаемой продукции и получить письменные разрешения на продолжение процесса производства, на ввоз металла извне, на открытие новых заводов, на остановку уже действующих и т. д.

Подобные же отделы контролировали производство и распределение текстильных товаров, угля, торфа, кож и меха, продукции кожевенной и обувной промышленности. Тщательной регламентации подвергалась текстильная промышленность, поскольку она почти полностью обслуживала армию. На строгий учет были поставлены все предприятия, производящие сырье для ткацкой и швейной промышленности, а также сбыт и торговля текстилем. В апреле 1940 г. был официально введен банковский контроль, что явилось дополнением к промышленному контролю, контролю оборота движимого и недвижимого имущества, контролю всего промышленного предпринимательства⁵³.

Оккупанты вводили такое же «контролирование» в польском сельском хозяйстве. В одном из своих отчетов в Лондон представители делегатуры писали о том, что земельная собственность в генерал-губернаторстве как крупная, так и мелкая в основном остается в частной собственности прежних владельцев, в действительности же права собственника в очень значительной степени ограничены. Надзор над крестьянскими хозяйствами они называли всеобщим⁵⁴. Уже в начале 1940 г. Л. Ландау также отмечал, что польская деревня находится под строжайшим немецким контролем⁵⁵.

Согласно распоряжению главного отделения сельского хозяйства и продовольствия «правительства» Франка, контролем предполагалось охватить сельскохозяйственное производство, готовую продукцию, сбыт ее и распределение. Права названного отделения постепенно расширялись, оно могло конфисковывать сельскохозяйственные предприятия, закрывать их временно или навсегда, выдавать разрешения на создание новых хозяйств или отказывать в них⁵⁶. В январе — феврале 1940 г. нацисты ввели строгое регламентирование производства и оборота зерновых, молока, мяса, яиц⁵⁷. Было установлено, какие культуры производить, в каких размерах, в каких хозяйствах, на каких землях. Эта система, наряду с исключительным правом сбыта только через специальные немецкие общества — «Эрфассунгсгеноссеншафт», позволяла строго учитывать и поэтому тщательно реквизировать продовольствие в польской деревне.

В январе 1940 г. с целью контроля и централизации всего оборота сельскохозяйственной продукции как внутреннего, так и внешнего оккупационные власти учредили специальное Центральное сельское управление⁵⁸. Созданное как чисто «государственное», оно превратилось в «самого крупного купца на территории генерал-губернаторства» и покрыло страну густой сетью своих отделений и филиалов⁵⁹. В своем отчете за 1940/41 хозяйственный год управление называло себя «торговцем высшего порядка», импортером и экспортером⁶⁰. Формально дело выглядело так, что оккупанты «покупали» продукцию у польских крестьян, сельских кооперативов и крупных земельных владельцев. В действительности это был грабеж, поскольку оккупанты расплачивались деньгами по довоенным ценам, замороженным нацистами, которые во много раз были ниже цен, действовавших в Германии, не говоря уже о ценах местного рынка. Со временем Центральное сельское управление превратилось во владельца ряда перерабатывающих сельскохозяйственную продукцию предприятий, капитал его рос, а оборотные суммы в 1941 г. приближались к 1 млрд злотых⁶¹.

Всеобъемлющий контроль, осуществляемый местными властями, был средством укрепления экономических и политических позиций оккупационной администрации, а также являлся тем инструментом, который облегчал перевод польской экономики на обслуживание потребностей гитлеровской Германии.

Укрепление позиций местной администрации в хозяйстве губернаторства соответствовало стремлению Франка создать экономическую основу своей политической власти, закрепить за оккупационной администрацией ключевые позиции в экономике, поднять политический вес генерал-губернатора, желавшего видеть себя всесильным властелином порабощенной Польши⁶². Определенная ставка делалась на так называемые государственные монополии. Нацисты оставили за собой все монопольные права бывшего Польского государства на производство и сбыт соли, спичек, спирто-водочных изделий и сахара⁶³. Были созданы и некоторые новые монополии. Произошла монополизация в руках оккупационных властей производства и распределения минеральных масел. Только за первые семь месяцев 1940 г. это принесло оккупантам 3,5 млн злотых чистого дохода. В феврале 1940 г. была учреждена монополия на использование полезных ископаемых в губернаторстве. Учитывая важное военно-стратегическое значение транспорта и средств связи, «правительство» Франка монополизировало право распоряжения почтой и железными дорогами, создав управления «Остбан» и «Постостен». Общая сумма дохода оккупантов от так называемых государственных монополий с 1 октября 1939 г. по 30 сентября 1940 г. составила 325 млн злотых⁶⁴.

Рост экономических позиций Франка вызывал недовольство, а иногда и острые столкновения в кругах высшей нацистской знати. Есть сведения о некоторых разногласиях между генерал-губернатором, министерством хозяйства Германии и военно-экономическими ведомствами⁶⁵. Укрепление позиций Франка в экономической области и, как следствие этого, повышение его политического веса не только в губернаторстве, но и в Берлине вызывало недовольство Гиммлера, который добивался усиления влияния своих уполномоченных в губернаторстве. Первые разногласия между Франком и Гиммлером выявились в 1939 — начале 1940 г., когда нацисты делили свои «права» и участие в разграблении страны. Конкретно это касалось конфискации польского частного и государственного имущества, собственности польских граждан еврейской национальности, использования рабочей силы и т. д. Речь шла о том, кто будет господствовать в промышленности (исключая ведущие отрасли, которые получили в аренду от местных властей крупные немецкие концерны), ремесле, торговле и особенно в сельском хозяйстве. В первой половине 1940 г. победу, как правило, одерживал Франк: он отстоял свои «опекунские» права, закрепил за собой право конфискации, постоянно боролся с нарушением этого права со стороны полиции и СС, убрал солидаризировавшегося с СС и полицией губернатора Люблинского дистрикта Шмидта и заменил его Цернером, добился признания прав оккупационных «трудовых управлений» на использование еврейских рабочих⁶⁶. Гиммлеру пришлось пока отказаться от больших переселенческих и колонизационных мероприятий на территории губернаторства. Кроме того, Франк получил поддержку Геринга.

Неудачными были попытки Франка административно подчинить себе СС и полицейские власти губернаторства и противопоставить им созданную по его инициативе собственную так называемую особую службу. В первой половине 1940 г. генерал-губернатор был полным «хозяином в своем доме», активно сотрудничал с немецкими монополистами и банками, рьяно добивался реализации поставленных в области экономики задач, всеми силами обеспечивал выполнение заказов вермахта.

Таким образом, в конце 1939 г. и в начале 1940 г. гитлеровская Германия через оккупационную администрацию или через германские концерны и отдельных немецких предпринимателей захватила в свои руки все основные, ведущие позиции в экономике оккупированных польских земель. Главные отрасли промышленности, крупнейшие заводы и фабрики, почта, телеграф, транспорт, энергосеть, финансовая система, часть крупных земельных наделов и хозяйств, все органы государственного, в том числе и экономического, управления оказались в полном распоряжении оккупантов, приступивших к жестокой эксплуатации захваченных экономических ценностей.

Примечания

1. T. Berenstein, A. Rutkowski. Grabieżcza polityka gospodarcza..., str. 65—67.

2. Cz. Madajczyk. Polityka III Rzeszy..., t. I, str. 528.

3. ЦГАОР СССР, ф. 7445, оп. 1, д. 2001, л. 35; VOB1. GG, 1939, № 6.

4. См.: «Upaństwowienie i odbudowa przemysłu w Polsce. 1944—1948». Materiały źródłowe, t. 1. Warszawa, 1967, str. 7.

5. VOB1. GG, 1939, N 2, 5. J. Jaroś. Organizacja władz górnicznych. «Studia z dziejów górnictwa i hutnictwa», t. V. Warszawa — Wrocław — Kraków, 1960, str. 141—144; T. Szreter. Gospodarka surowcowa w GG w latach 1940—1944. «Studia z dziejów górnictwa i hutnictwa», t. VI. Warszawa — Wrocław — Kraków, 1963, str. 259—260; J.W. Gołębiowski. Walka PPR o nacjonalizację przemysłu. Warszawa, 1961, str. 19.

6. Materiały i Dokumenty WIH, t. 77, r. 632, kl. 1825818.

7. Materiały i Dokumenty WIH, t. 77, r. 632, kl. 1826018; VOB1. GG, 1940, N 6, S. 23.

8. «Okupacja i ruch oporu w Dzienniku Hansa Franka. 1939—1945», t. I (1939—1942). Warszawa, 1970, str. 276.

9. VOB1. GG, 1940, N 23, S. 23.

10. См.: Z. Karpiński. Losy złota polskiego podczas Drugiej Wojny światowej. Warszawa, 1958.

11. См.: Z. Landau, J. Tomaszewski. Bank Handlowy w Warszawie SA. «Przegląd historyczny», 1969, N 3, str. 445.

12. T. Cyprian, J. Sawicki. Ludzie i sprawy Norymbergi. Poznań, 1967, str. 195.

13. Z. Landau, J. Tomaszewski. Bank Handlowy w Warszawie SA, str. 452.

14. Там же, стр. 453.

15. Materiały i Dokumenty WIH, t. 77, r. 632, kl. 1825989.

16. T. Kłosiński. Polityka przemysłowa okupanta w Gubernii Generalnej. Poznań, 1947, str. 59.

17. «Mały rocznik statystyczny. 1939». Warszawa, 1939, str. 237.

18. ЦГАОР СССР, ф. 7445, оп. 1, д. 1695, л. 155; F. Skalniak. Bank Emisyjny w Polsce. 1939—1945. Warszawa, 1966, str. 149.

19. F. Skalniak. Bank..., str. 49.

20. См.: R. Gradowski. Polska 1918—1939. Niektóre zagadnienia kapitalizmu monopolistycznego. Warszawa, 1959, str. 125, 126.

21. H. Kostem. Die Neuordnung der Währung in den besetzten Gebieten und die Tätigkeit der Reichskreditkassen während des Krieges 1939—1940. Berlin, 1940, S. 76—78; VOB1. GG, 1939, N 14, S. 238—239; S. Piotrowski. Dziennik Hansa Franka, str. 398.

22. K. Skubiszewski. Pieniądz na terytorium okupowanym. Poznań, 1960, str. 76—77; F. Skalniak. Bank..., str. 70, 71, 79.

23. F. Skalniak. Bank..., str. 107.

24. T. Berenstein, A. Rutkowski. Grabieżcza polityka gospodarcza..., str. 71.

25. Cz. Madajczyk. Polityka III Rzeszy..., t. I, str. 527.

26. «История Польши», т. III. М., 1958, стр. 536.

27. F. Skalniak. Bank..., str. 40.

28. «Grabież mienia polskiego na ziemiach zachodnich Rzeczypospolitej "wcielonych" do Rzeszy. 1939—1945». Poznań, 1969, str. 45.

29. VOB1. GG, 1939, N 6, S. 36.

30. Materiały i Dokumenty WIH, t. 77, r. 630, kl. 1822566.

31. Подробнее об этом см.: Cz. Madajczyk. Polityka III Rzeszy..., t. I, str. 529.

32. AZHP, sygn. 202-I-45, str. 625.

33. Там же, стр. 626.

34. «Ein Jahr Aufbauarbeit im Distrikt Krakau». Krakau, 1940, S. 61.

35. L. Landau. Kronika lat..., t. I, str. 538.

36. AZHP, sygn. 202-I-43, str. 250.

37. L. Landau. Kronika lat..., t. I, str. 432.

38. H. Gauweiler. Deutsche Vorfeld im Osten. Krakau, 1942, S. 106.

39. VOB1. GG, 1940, t. I, N 6, S. 28—29.

40. H. Streng. Die Landwirtschaft im Generalgouvernement. Tübingen, 1955, S. 27, 29.

41. См.: Cz. Madajczyk. Polityka III Rzeszy..., t. I, str. 530.

42. Materiały i Dokumenty WIH, t. 77, r. 632, kl. 1825985.

43. И.М. Файнгар. Очерк развития германского монополистического капитала. М., 1958, стр. 317; AZHP, sygn. 202-I-43, str. 249; B. Hillebrandt. Działania Gwardii i Armii Ludowej na Kielecczyźnie. Warszawa, 1962, str. 13; W. Jastrzębowski. Gospodarka niemiecka w Polsce. 1939—1944. Warszawa, 1946, str. 20; Cz. Madajczyk. Polityka III Rzeszy..., t. I, str. 531.

44. «Проблемы истории второй мировой войны». М., 1959, стр. 242.

45. А. Полторак, Е. Зайцев. Рурские господа и вашингтонские судьи, стр. 129.

46. Г. Сэсюли. ИГ Фарбениндустри. М., 1948, стр. 143; «Das Urteil im IG. Farben-Prozess. Der vollständige Wortlaut mit Dokumentenanhang». Offenbach am Main, 1948, S. 75; «Polen, Deutschland und die Oder-Neisse Grenze». Berlin, 1959, S. 167, 172.

47. «Германский империализм и вторая мировая война». М., 1961, стр. 148—150.

48. H. Radandt. Deutsche Monopole..., S. 302—303.

49. T. Brustin-Berenstein. O niektórych zagadnieniach..., str. 243.

50. H. Radandt. Deutsche Monopole..., S. 305.

51. AZHP, sygn. 202-I-44, str. 968, 1097.

52. VOB1. GG. 1940, T. I, N 9, S. 43.

53. VOB1. GG, 1940, T. 1, N 16, S. 85; N 17, S. 87, 124; A. Weh. Das Recht des GG. Krakau. 1940, S. 224, 249—251, 256, 257; Materiały i Dokumenty WIH, t. 84, r. 137, kl. 1440656; L. Landau. Kronika lat..., t. I, str. 389—390; K.M. Pospieszalski. Hitlerowskie «prawo» okupacyjne w Polsce, cz. II. Poznań, 1958, str. 268.

54. AZHP, sygn. 202-I-43, str. 30, 31.

55. L. Landau. Kronika lat..., t. I, str. 219.

56. VOB1. GG, 1940, T. II, N 2, S. 10.

57. L. Landau. Kronika lat..., t. I. str. 227, 242—243, 271, 282.

58. VOB1. GG, T. I, 1940, N 3, S. 21.

59. Archiwum Akt Nowych, Landwirtschaftliche Zentralstelle (далее — AAN, LZ), 1370, str. 30, 31.

60. Там же.

61. H. Streng. Die Landwirtschaft..., S. 32.

62. См.: T. Berenstein. O podłożu gospodarczym sporów między władzami administracyjnymi i policyjnymi w GG (1939—1944). «Biuletyn ŻIH», 1965, N 53, str. 37—79.

63. A. Weh. Das Recht des GG, S. 410.

64. T. Kłosiński. Polityka przemysłowa..., str. 81; L. Landau. Kronika lat..., t. I, str. 90.

65. См.: F. Skalniak. Bank..., str. 16; T. Brustin-Berenstein. O niektórych zagadnieniach..., str. 243; Materiały i Dokumenty WIH, t. 84, r. 137, kl. 1440643. T. Berenstein. O podłożu gospodarczym sporów między władzami administracyjnymi i policyjnymi w GG. (1939—1944). «Biuletyn ŻIH», 1965, N 53; G. Thomas. Die Geschichte..., S. 164.

66. T. Berenstein. О podłożu gospodarczym..., str. 43.