Обострение германо-польских противоречий. Позиция Англии и Франции по отношению к Польше

Ведя открытые переговоры в Москве, правительства Англии и Франции не оставляли своей подозрительной игры с фашистскими странами.

15 мая английское правительство признало де-факто марионеточное словацкое государство¹; 24 мая — аннексию гитлеровцами Богемии и Моравии. Одновременно немецким фашистам была передана часть чешского золотого запаса, хранившегося в Английском банке². За кулисами этой операции стоял М. Норман — директор банка, согласовавший свои действия с Чемберленом.

В середине мая в Лондон прибыла делегация из Берлина, чтобы добиться передачи Германии остальной части чешского золотого запаса. Переговоры происходили в обстановке строгой секретности. Членам делегации английские власти предложили держаться инкогнито. Однако сведения о переговорах проникали в печать. Возмущение общественности заставило правительство их прервать. В мае было возобновлено соглашение Англии с Германией о немецких долгах, сохранявшее все уступки, сделанные англичанами ранее. Английские дипломатические представители в Чехословакии помогали гестапо вылавливать деятелей антифашистского движения.

«Чешское золото, — писал английский экономист Эйнциг, — было использовано немцами для спешных закупок важного стратегического сырья за границей. Приобретённые на 6 млн фунтов оружие и боеприпасы погубили немало англичан и их имущества»³.

Вплоть до последней минуты на Варшаву со стороны Англии и Франции оказывалось давление, чтобы добиться «примирения» Польши с Германией. Базой такого «примирения» должно было быть соглашение против Советского Союза. Вот почему англо-французская дипломатия не возражала, а приветствовала отказ панских правителей от сотрудничества с Советским Союзом.

Такая тактика непосредственно содействовала гитлеровским планам изоляции Польши перед лицом агрессии. Именно эту задачу поставил Гитлер перед фашистской дипломатией на совещании своих подручных 23 мая 1939 г.⁴

Англия и Франция в принципе не имели ничего против уступки Данцига Германии. Это подразумевал Чемберлен, заявляя 21 мая, что Англия не откажется «от обсуждения любых методов, при помощи которых мы сможем удовлетворить разумные стремления других стран даже при условии, что это предполагает некоторое исправление существующего положения вещей»⁵.

Таким языком говорил с Гитлером осенью 1937 г. доверенный Чемберлена Галифакс, когда давал чек на захват Германией Австрии и Чехословакии. Теперь Чемберлен прозрачно намекал на возможность беспрепятственного захвата немецкими фашистами Данцига.

В тоже время английские и французские правящие круги внушали полякам ложные надежды, будто помощь Запада предохранит Польшу от фашистского порабощения, а следовательно, ей нет необходимости заручаться помощью СССР. В этом плане протекали польско-французские военные переговоры в мае 1939 г. Французские военачальники, исполняя инструкции сверху, даже не упомянули о возможности согласованных действий армий Польши и СССР против агрессоров. Гамелен, возглавлявший французскую делегацию, не предпринял никаких попыток убедить поляков в необходимости сотрудничества с СССР, зато посулил им прорвать линию Зигфрида и бросить против Рура французскую авиацию в первые же дни войны⁶.

В военном соглашении, заключённом между Францией и Польшей 19 мая 1939 г., говорилось: французская авиация предпримет операции против Германии немедленно после начала войны; локальные наземные операции начнутся на 3-й день войны; на 16-й день французская армия предпримет большое наступление на западном фронте⁷.

Это было грубым обманом. Гамелен в своих мемуарах пишет, что французский генштаб вводил в заблуждение поляков. Вместо 100 дивизий, которые было обещано двинуть на западный фронт для активных операций против Германии, на самом деле предполагалось выставить самое большее 35—38 дивизий. Не собирались выполнять французские правители и обещание о наступлении на западе в помощь польскому фронту⁸.

Двурушническое поведение англо-французских политиков по отношению к Польше выявилось в период обострения польско-германского конфликта. С конца мая гитлеровцы начали открытую подготовку к оккупации Данцига и уничтожению Польского государства. Из Восточной Пруссии и непосредственно из Германии в Данциг валили массами эсэсовцы, прибывали в огромных количествах военные материалы, проводилась регистрация всех перевозочных средств, сооружались проволочные заграждения. 17 июня Геббельс произнёс в Данциге перед аудиторией бесновавшихся штурмовиков речь, в которой повторил лозунг Гитлера, брошенный в его последней речи в рейхстаге о том, что «Данциг — немецкий город и отойдёт к Германии»⁹.

Чем больше накалялась атмосфера, тем усиленнее давила англо-французская дипломатия на польское правительство, требуя от него фактической капитуляции перед гитлеровскими агрессорами. В конце мая, например, бековская клика отменила некоторые из оборонительных мероприятий в угоду Лондону и Парижу¹⁰. В 20-х числах июня французский посол в Берлине Кулондр передавал в Париж о своих «опасениях», как бы в результате внутреннего переворота в Данциге и ответных польских мер Польша не предстала перед внешним миром в качестве «агрессора»¹¹. Аналогичное донесение было получено в Лондоне.

Галифакс в этой связи поручил английскому послу в Варшаве дать понять Беку о желательности его переговоров с Берлином¹².

Правительства Англии и Франции по сути дела шантажировали польскую дипломатию, разговаривая с ней на языке, которому мог бы позавидовать сам Гитлер. В то время как гитлеровская клика изыскивала предлог для нападения на Польшу, англо-французские правители объявляли её «агрессором». Гитлеру большего и не требовалось!

Бек, чуя, куда дует ветер, не возражал против этих указаний. Панские правители предавали национальные интересы страны, проявляя поразительную беспечность перед лицом роста военной опасности со стороны Германии.

Так, например, когда экономический департамент в Варшаве обратился к высшим военным властям с запросом, следует ли ему планировать строительство новых предприятий, внешнюю торговлю, финансы, экспорт (в том числе и военных материалов), исходя из вероятности возникновения войны, в ответ было указано, что Гитлер «шантажирует», и никакой войны в ближайшем будущем ожидать не следует¹³.

То была не просто беспечность, а нечто гораздо худшее для независимости и свободы польского народа. Это был курс на сговор с германским фашизмом, всячески поощрявшийся правящими политиками западных держав. Для многих буржуазных дипломатов не являлась секретом, например, позиция английского посла в Берлине Гендерсона, который не жалел усилий, распространяясь о необходимости скорейшей уступки Данцига Германии. Подобные донесения Гендерсон систематически направлял в течение весны — лета 1939 г. в Лондон.

1 июля он утверждал, что наплыв германских войск в Данциг не носит никакого «зловещего» характера, так как это, дескать, не войска, а «туристы». Военные приготовления Германии Гендерсон объявлял «оборонительными»¹⁴. 17 июля Гендерсон писал в Лондон, что Гитлер не намерен начинать войну и настроен «миролюбиво», поэтому Гендерсон настоятельно советовал полякам поскорее заключить с Германией сделку и передать Германии Данциг¹⁵. 26июля он заявлял, что Данциг всё равно разделит участь Чехословакии и Мемеля, т. е. отойдёт к Германии. Английский посол находил почти садистское удовольствие, констатируя тот факт, что сбылись его предсказания о гибели Чехословацкой республики. «Политическое и экономическое подчинение Богемии третьей империи» диктовалось, по словам Гендерсона, «как историей, так и географией, поскольку, — писал он, — этот славянский форпост лежит в самом сердце Германии»¹⁶.

Такие же, с позволения сказать, «доводы», заимствованные из словаря Гитлера, приводил Гендерсон в отношении Данцига, заявляя, что «восхищается» Гитлером и его «достижениями»¹⁷.

Как же реагировали в Лондоне на подобные донесения? Разумеется, Гендерсона не собирались отзывать с его поста. Высокопоставленные английские министры вроде Галифакса благодарили Гендерсона за его донесения и сообщили, что «принимают их к сведению». Под этим казённым выражением крылось нечто большее, нежели обычный дипломатический этикет. Английское правительство со всей серьёзностью готовило уступку Германии важнейших польских территорий.

5 июля Галифакс направил в Рим послание от Чемберлена, адресованное Муссолини. В нём предлагалось Италии повлиять на Германию, чтобы последняя начала с Польшей переговоры о «мирном разрешении» спора¹⁸. Английские политики не были столь наивны, чтобы верить в возможность отступления Германии от её требований в ходе подобных переговоров. Речь шла об удовлетворении этих требований за столом новой конференции по типу мюнхенской и с целями, ничем не отличающимися от целей Мюнхенской конференции.

Со своей стороны Англия демонстрировала явным образом нежелание поддерживать Польшу против Германии. В течение многих недель безрезультатно тянулись переговоры о предоставлении Англией военного займа Польше. Англичане под всякими предлогами отказывались решить этот вопрос положительно для Польши. Переговоры зашли в такой тупик, что польский посол в Лондоне был вынужден сделать 29 июня официальное представление английскому правительству, заявив, что «категорический отказ» Англии предоставить Польше заём вызывает сомнения в том, собирается ли Англия вообще оказывать Польше какую-либо поддержку¹⁹.

Панские правители были озабочены тем, как бы в результате такой позиции Англии они не лишились последних карт в их попытках достижения сделки с Германией. Если бы дело шло о защите безопасности Польши против агрессии, то единственно верную и эффективную поддержку Польша могла бы найти у Советского Союза. Однако панские правители исключали сотрудничество Польши с Советским Союзом и тем самым создавали для Польши положение фактической изоляции со всеми вытекавшими из этого тяжелейшими последствиями для польского народа.

Когда английское правительство решилось наконец предоставить Польше незначительный заём, то оно связало его такими условиями, которые вызвали протест Варшавы, ибо в английском предложении о займе прямо говорилось, что Польша в обмен должна «коренным образом изменить свою экономическую и финансовую политику», приспособив её к требованиям Сити²⁰. Магнаты капитала не изменяли себе, стремясь поживиться за чужой счёт даже в тот момент, когда над Польшей нависла смертельная угроза!

Ничего не изменили, а лишь подтвердили английскую позицию игры с независимостью Польши переговоры в Варшаве руководителя английской военной миссии генерала Айронсайда, прибывшего туда из Англии в середине июля 1939 г.

19 июля в Варшаве состоялось совещание между Айронсайдом и Рыдз-Смиглы. Айронсайд, передав заверения о полной английской поддержке Польши, спросил, что предпримет польское правительство, если Берлин объявит о включении Данцига в состав Германии, не прибегая к силе оружия?

Рыдз-Смиглы ответил, что Польша выскажется за трёхсторонний протест в Берлине.

А если германская армия открыто захватит Данциг? — продолжал Айронсайд.

В таком случае, отвечал Рыдз-Смиглы, польский генштаб запросит у немцев «объяснений».

На этом разговор закончился. Что сделает Польша, если протест будет оставлен без внимания, а «объяснение» окажется недостаточным, — участники совещания решили не уточнять²¹.

Примечания

1. Parliamentary Debates», Vol. 347, Col. 963.

2. См. P. Einzig, Appeasement before, during and after the War, London 1942, p. 135.

3. P. Einzig, op. cit., p. 135.

4. См. «Nazi Conspiracy and Aggression», Vol. VII, p. 847—854.

5. «Times», 22.V.1939.

6. См. G. Bonnet, op. cit., p. 232.

7. См. Gamelin, Servir, Vol. II, Paris 1947, p. 420—421.

8. См. Gamelin, Servir, Vol. II, p. 426—427.

9. «Poland in the British Parliament», N. Y. 1946, p. 102.

10. «Official Documents Concerning Polish-German and Polish-Soviet Relations 1933—1939», London 1939, № 80.

11. «The French Yellow Book», № 145.

12. «Documents concerning German-Polish Relations and the outbreak of hostilities between Great Britain and Germany. Gr. Br. Foreign Office», London 1939, № 30.

13. «Documents concerning German-Polish Relations and the outbreak of hostilities between Great Britain and Germany», p. 244.

14. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Vol. VI, № 211.

15. Там же, № 335.

16. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Vol. VI, № 460.

17. Там же.

18. Там же, № 234.

19. Там же, № 176.

20. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Vol VI, № 245.

21. «The French Yellow Book», № 167.