Итало-германский блок занимает исходные позиции для войны на западе Европы

Ряд новых агрессивных актов, совершённых фашистскими державами в центре Европы весной 1939 г., создал крайне напряжённое положение. Капиталистическая Европа была похожа на пороховую бочку, готовую взорваться от малейшей искры.

15 марта немецко-фашистские войска оккупировали всю Чехословакию. 23 марта Германия навязала кабальное экономическое соглашение Румынии, стремясь овладеть её нефтяными богатствами. Спустя три дня Муссолини публично потребовал от Франции и Англии передачи Италии Туниса, Джибути и Суэцкого канала. На другой день франкистская клика Испании присоединилась к «антикоминтерновскому» пакту, причём сопроводила этот «антикоммунистический» шаг резкими выпадами против Англии и Франции.

Прошло ещё несколько дней, и 7 апреля итальянские фашисты вторглись в Албанию, покончив с её независимостью.

27 апреля Гитлер объявил об аннулировании англо-германского морского соглашения и пакта о ненападении с Польшей. 22 мая между Германией и Италией был подписан договор о военном союзе, условия которого прямо предусматривали развязывание обеими державами большой агрессивной войны.

На Дальнем Востоке японские милитаристы расширяли масштабы своих военных операций. В феврале 1939 г. японские войска высадились на острове Хайнань, создав угрозу Французскому Индо-Китаю и Гонконгу — английскому владению. В конце мая японцы оккупировали острова Спратли, расположенные в Южно-Китайском море и имеющие важное стратегическое значение. Эти острова лежат на полпути между Индо-Китаем и Британским Северным Борнео. На владение этими островами претендовала Франция.

Одновременно возобновилось японское наступление в Китае, ещё более явно направленное против позиций западных держав в этой стране. Японцы блокировали английскую и французскую концессии в Тяньцзине, арестовали несколько английских подданных, потребовали отвода иностранных кораблей из оккупированного ими порта Сватоу.

Развёртывание фашистской агрессии происходило на фоне усиливающегося экономического кризиса в странах капитала. Удары его обрушивались прежде всего на США, Англию, Францию. С начала 1939 г. вплоть до июня промышленное производство в Соединённых Штатах снижалось. Кризис, развивавшийся за океаном, оказывал пагубное влияние и на западноевропейские страны. Этот факт признало английское министерство труда в докладе, опубликованном 1 июня 1939 г. Резкое свёртывание торговли и рост безработицы в Англии объяснялись в докладе влиянием американского кризиса¹.

По официальным данным, в 1938 г. 12,6% всех рабочих Англии не имело работы. В 1937 г. процент безработных в Англии равнялся 10,6². Падал объём английской внешней торговли. Общий объём экспорта Англии сократился в 1938 г. сравнительно с 1937 г. на 10%, причём экспорт железа и стали уменьшился на 16%, а хлопчатобумажных изделий — на 30%³. Некоторый рост экспорта наблюдался лишь в трёх отраслях промышленности — машиностроении, электрооборудовании и автомобилестроении, что объяснялось предпринятыми Англией мерами против конкуренции. Однако этот рост ни в коей мере не мог компенсировать падения производства в большинстве остальных, причём наиболее важных отраслей промышленности. Английская торговля продолжала свёртываться и в 1939 г.

В тупик зашла экономика Франции. Внешняя торговля Франции за 1938 г. в ценностном выражении выросла по сравнению с 1937 г. Но это улучшение было обманчивым, поскольку шло исключительно за счёт падения реальной стоимости франка. Физический же объём внешней торговли Франции за 1938 г. сократился в среднем на 10%⁴.

В докладе Национального комитета советников внешней торговли — совещательного органа при французском министерстве торговли — говорилось, что в 1938 г. Франция полностью потеряла испанский рынок, натолкнулась на новые трудности сбыта французских автомашин в Скандинавии, испытала дальнейшее снижение экспорта вин, овощей, фруктов.

Что же касается Германии, Италии, Японии, то монополии этих фашистских стран считали новые захваты единственным средством спасения от жесточайшего экономического кризиса. В 1938—1939 гг. они уже ощущали первые толчки приближающейся катастрофы. Военная горячка привела к истощению их золотых и сырьевых запасов. Золотые запасы Германии, Италии и Японии, вместе взятые, были к сентябрю 1938 г. ниже, чем запасы одной Швейцарии⁵. В связи с этим страдала внешняя торговля фашистских стран. Так, например, дефицит в торговом балансе Германии достиг в 1938 г. 400 млн марок — солидной суммы, равной правительственным субсидиям, отпущенным в 1939 г. для форсирования экспорта. Несмотря на применение чрезвычайных мер, германский экспорт в 1939 г. проявил тенденцию к падению.

Разрабатывая свои военные планы, агрессоры важнейшее место отводили экономическим требованиям. Выступая 23 мая 1939 г. на секретном военном совещании, Гитлер говорил, что разрешение экономических проблем Германии не может быть достигнуто без вторжения на территории других государств, без захвата их ресурсов⁶.

Захватывая Чехословакию, гитлеровцы стремились поставить на службу своей военной машине промышленность этой страны. Захват Албании итальянскими фашистами имел своей целью овладение ценными источниками стратегического сырья. Чиано говорил германскому послу в Риме 10 февраля 1939 г., что Италии принадлежит «неотъемлемое право» на все ископаемые, добываемые в Албании. В Берлине такое заявление вызвало раздражение, ибо германские монополии намеревались присвоить себе богатства этой страны⁷.

Осуществление экспансионистской программы фашистов увеличивало их военный потенциал, однако не облегчало тяжёлого положения их экономики. Гитлеровцы наладили производство танков на заводах «Татра» в Праге и Шкода в Пильзене. Эти заводы ежемесячно выпускали 150 танков. Только после захвата Чехословакии германская артиллерия получила на вооружение мощные дальнобойные орудия.

Но разграбление Чехословакии не ликвидировало, да и не могло ликвидировать, валютного голода в Германии, решить для неё проблему рынков. То же самое относилось к Японии и Италии. Оккупировав громадные районы Китая, японцы принялись зверски эксплуатировать их, выжимая оттуда все соки. В октябре 1938 г. в Токио с этой целью было создано так называемое «Китайское управление», в состав которого вошли представители крупнейших японских монополистических объединений. Вскоре в Северном и Центральном Китае возникли пресловутые «компании развития», представлявшие собой жадные щупальца, запущенные в тело Китая.

Несмотря на эти усилия, японская внешняя торговля в 1938 г. потерпела урон. Экспорт уменьшился на 12,7% сравнительно с 1937 г., а импорт — на 28,3%. В расшатанном состоянии находились японские финансы⁸.

Не способствуя разрешению ни одной из наболевших экономических проблем Германии, Италии, Японии, фашистская агрессия создавала невыносимые условия для деятельности капиталистов других стран.

Выступая в конце апреля 1939 г. в палате лордов, министр иностранных дел Англии Галифакс отозвался о сложившейся обстановке в капиталистическом мире, как «невозможной для мирного ведения торговли и развития промышленности»⁹. К этому высказыванию присоединился директор английской компании «Кейбл энд уайерлесс холдинг» лорд Пендер, когда он докладывал акционерам 17 мая 1939 г. об итогах деятельности компании в 1938 г. и перспективах на 1939 г.¹⁰

Всё более ограничивая возможности невоенных путей экспансии крупного капитала США, Англии, Франции, агрессоры оставляли для дельцов этих стран лишь один выход — вооружённую борьбу за свои империалистические интересы.

В этом смысле быстрый захват Чехословакии гитлеровцами не мог не встревожить Лондон и Париж, хотя эта тревога не имела ничего общего с заботой о судьбе независимости страны. Подоплёку этой тревоги раскрыл в донесении из Лондона германский посол Дирксен. «В смысле политического соотношения сил, — писал он, — присоединением Богемии и Моравии и превращением Словакии в протекторат была превзойдена та мера приращения могущества, которую Англия была готова предоставить Германии в порядке односторонних действий без предварительного соглашения с Англией»¹¹.

Неприятно подействовало на государственных политиков Англии и Франции согласие Гитлера на присоединение Карпатской Украины к Венгрии, что произошло в связи с оккупацией германскими войсками Чехословакии. Это опрокидывало расчёты на использование немецкими фашистами Карпатской Украины в качестве плацдарма для нападения на СССР. Версия о намерении гитлеровской Германии захватить Карпатскую Украину поддерживалась гитлеровцами в целях дезориентации англо-французских политиков.

Показательны донесения в Париж французского посла в Берлине Кулондра. 14 марта он сообщил о снятии Германией возражений против присоединения Карпатской Украины к Венгрии. Этот факт крайне озадачил его. Ведь Германия, писал он, хотела сохранить Карпатскую Украину для себя, «чтобы достигнуть нефтяных залежей Румынии и пшеничных полей Украины». «Интересно выяснить, — спрашивал Кулондр, — когда, каким образом и по каким причинам произошла эта перемена во взглядах»¹².

19 марта он отвечал на этот вопрос таким образом: «Не следует исключать возможности того, что Третья империя, прежде чем осуществлять свою грандиозную программу на востоке, сперва повернёт против западных держав»¹³.

События подтверждали такой вывод. Подчинив страны Центральной и Восточной Европы, Германия использовала их ресурсы для подготовки большой войны на западе. Увеличив свой военный потенциал в результате этих захватов. немецкие и итальянские фашисты заняли исходные позиции для нанесения решающих ударов по западноевропейским странам. Об этом свидетельствовала активность германо-итальянских фашистов в Испании и других районах Средиземного моря, спешное военное строительство на немецкой стороне франко-германской границы, всё более вызывающий тон фашистской печати по отношению к недавним «партнёрам» Германии и Италии в Мюнхене.

Английская и французская печать возбуждённо комментировала оккупацию итальянскими фашистами Албании, усматривая в этом дальнейший подрыв англо-французских позиций в бассейне Средиземного моря. Министр иностранных дел Англии Галифакс заявил в парламенте по этому поводу о решимости Англии защищать её жизненные интересы на Средиземном море¹⁴. На третий день после высадки итальянских войск в Албании в Лондоне было созвано чрезвычайное заседание английского кабинета. На нём обсуждались меры, которые следовало принять на случай «чрезвычайных обстоятельств». Английским кораблям, стоявшим во французских и итальянских портах, была дана команда немедленно выйти в открытое море. На острове Мальта и в Гибралтаре — двух крупнейших английских военно-морских базах — срочно укреплялась оборона, концентрировались крупные военно-морские силы. Аналогичные мероприятия проводило французское правительство.

Ещё большее волнение возникло в Англии и Франции, когда стало известно о больших манёврах германского флота в западной части Средиземного моря, в непосредственной близости от Гибралтара. Здесь курсировали три «карманных линкора» — «Дейчланд», «Граф Шпее», «Шеер», три крейсера, флотилия эсминцев, подводные лодки и вспомогательные суда. В конце апреля эти суда бросили якорь в испанских портах. Почти немедленно здесь же появились мощные соединения английских и французских военно-морских судов. Гибралтар был объявлен на осадном положении.

В Париж и Лондон поступали донесения, одно тревожнее другого. 7 апреля посол Англии в Париже Фиппс сообщал своему правительству, что, согласно строго секретным сведениям, механизированные дивизии гитлеровцев перебрасываются из Чехословакии на западные границы Германии и в любой момент может произойти неожиданное нападение Германии на Францию. Кроме того, итальянские войска концентрируются в Ливии, что свидетельствует о подготовке нападения на Египет и Тунис¹⁵.

8 апреля в Лондон поступило ещё более тревожное сообщение. Английский военный атташе на основе бесед с руководителями французской разведки передавал в Лондон, что Гитлер может внезапно обрушить фашистскую авиацию на Лондон и Париж. Высадка итальянских регулярных войск в Испании усиливает угрозу Гибралтару, писал он, а движение итальянских войск в Албании означает подготовку удара по Югославии или Греции¹⁶.

9 апреля Фиппс доносил в Лондон о разговоре, который он имел с Даладье. По мнению Даладье, захват Албании является прелюдией к большому итало-германскому наступлению от Северного моря до Египта. В Италию прибывают новые и новые немецкие войска. Поэтому французское правительство решило усилить флот в Средиземном море и направить новые подкрепления в Тунис, Сомали и другие места, находящиеся под угрозой¹⁷.

11 апреля в Риме состоялось совещание английского и французского военных атташе. Исходя из полученной ими информации, они сообщали своим правительствам о неизбежности возникновения в ближайшем будущем военных действий против западных стран. Об этом свидетельствовали такие факты, как концентрация итальянских и германских войск в стратегически важных районах, чтобы «силой осуществить свои намерения, когда они выберут для этого подходящий момент»¹⁸, — писали атташе в Лондон и Париж. В результате тайной отправки итальянских и германских войск в Испанию их численность там вскоре достигнет двух армейских корпусов. Вместе с двумя корпусами Франко эти силы смогут создать серьёзную угрозу Пиренеям, т. е. Франции, а также осуществить захват Гибралтара, говорилось там же.

Известие о предполагаемом в середине мая заключении итало-германского военного союза вызвало такой комментарий посла Англии в Риме Лорана: «Я не могу не опасаться, что за криками о мире и справедливости скрывается жадное стремление к дальнейшей колониальной экспансии и овладению источниками сырья»¹⁹, — писал он в Лондон 9 мая.

Подписание итало-германского военного союза 22 мая 1939 г. проходило под аккомпанемент резких антианглийских и антифранцузских выпадов фашистской прессы. Она писала, что укрепление «сотрудничества двух» стран имеет своей главной целью уничтожение послевоенной гегемонии Англии и Франции в Европе и окончательное разрушение версальской системы.

К этому моменту от французской и английской гегемонии в Центральной и Западной Европе уже ничего не осталось. Версальская система лежала в обломках. В действительности, речь шла об установлении фашистской гегемонии в Центральной и Западной Европе.

Очередным ходом в этой разбойничьей программе фашистов являлось уничтожение Польши. Принципиальное решение об этом было достигнуто в Берлине ещё в конце 1937 — начале 1938 г. Весной 1939 г. правящая верхушка Германии наметила сроки удара. 3 апреля была издана секретная директива, предлагавшая ускорить приготовления к нападению на Польшу. Датой такого нападения намечалось 1 сентября 1939 г.²⁰

Протокол секретного совещания фашистского генералитета 23 мая 1939 г. показывает, что главари фашистской Германии рассматривали войну с Польшей в неразрывной связи с войной на западе. На упомянутом совещании Гитлер говорил, что конфликт с Польшей неотделим от конфликта на западе²¹.

Составной частью этих агрессивных приготовлений итало-германского блока должен был явиться выход вооружённых сил Германии и Италии на фланги Англии и Франции. «Испанскими клещами» на юге и «скандинавскими клещами» на севере предполагалось зажать Англию и Францию в тисках морской блокады. В сочетании с фронтальной атакой по Франции через Бельгию и Голландию, налётами авиации на Англию это должно было, по расчётам агрессоров, принести им молниеносную победу. Соответствующие планы уже были подготовлены фашистскими генеральными штабами.

Во исполнение указанных планов германо-итальянские агрессоры развивали закулисную активность в Испании и скандинавских странах. Между Муссолини и Франко, начиная с весны 1939 г., велись переговоры о захвате Гибралтара. В Норвегии действовал фашистский агент Квислинг, которому было приказано подготовить почву внутри страны для последующего германского удара извне.

Агрессоров заставляло торопиться то обстоятельство, что западные державы также начали форсировать вооружения. Соотношение военных сил между итало-германским и англо-французским блоками весной 1939 г. в целом устраивало агрессоров. Они имели перевес над Англией и Францией в отношении наступательных видов оружия — самолётов и танков. Кроме того, они полагались на внезапность своего нападения, на помощь им со стороны «пятых колонн», орудовавших в Англии, Франции, Бельгии, Голландии, скандинавских странах.

Через год-другой положение могло измениться. Во-первых, клика соглашателей в Англии и Франции сидела на вулкане: растущее антифашистское движение грозило смести её с политической сцены. Во-вторых, экономическое положение Германии и Италии было таково, что эти страны вряд ли смогли бы удержать пальму первенства в гонке вооружений, охватившей все капиталистические страны, тем более, что Англия и Франция как во внешней политике, так и в гонке вооружений опирались на поддержку Соединённых Штатов.

Усиливающаяся активность фашистов в Латинской Америке показывала Вашингтону, что латиноамериканский тыл империализма США ни в коем случае нельзя считать обеспеченным от нападения фашистов, что в случае войны оттуда будет исходить серьёзная угроза для всего американского континента. Поэтому 14 апреля 1939 г. Рузвельт заявил, что Соединённые Штаты будут оказывать сопротивление не только применению военной силы на латиноамериканском континенте, но и «экономическому нажиму»²². Здесь имелась в виду экономическая экспансия Германии, Италии, Японии в странах Латинской Америки.

Остерегаясь связывать себя какими-либо жёсткими обязательствами и стремясь занять положение «верховного арбитра» между англо-французским блоком и державами «оси», американский империализм тем не менее недвусмысленно демонстрировал свою поддержку англо-французского блока. В середине апреля 1939 г. в Вашингтоне было принято решение об отправке крупных соединений военно-морского флота США из Атлантического океана в Тихий²³.

Это решение явилось результатом настояний Лондона и Парижа об усилении военно-морского флота США в Тихом океане. Это было важно для Англии и Франции, поскольку часть англо-французских военно-морских сил пришлось перебросить в Средиземное море из района Тихого океана в связи с угрожающей позицией Италии. Удовлетворив просьбу Лондона и Парижа, США оказали непосредственную военную поддержку западным державам²⁴.

Таким образом, внутри капиталистического мира ещё более обострялись противоречия между двумя антагонистическими блоками. Англо-французский блок с помощью США консолидировался в противовес итало-германскому.

Весной 1939 г. велись интенсивные англо-французские военные переговоры. В конце марта — начале апреля 1939 г. глава британского имперского генерального штаба Горт находился во Франции, где совещался с генералом Гамеленом, французским главнокомандующим. Гамелен и Горт совершили инспекционную поездку вдоль линии Мажино. В начале мая во Францию прибыла новая английская военная миссия. В середине мая французская военная миссия, возглавляемая Гамеленом, отправилась в Англию.

Эти переговоры служили продолжением и развитием предыдущих аналогичных контактов. Блокирование Англии и Франции перед лицом держав «оси» проявилось явственно в начале 1939 г., когда английский премьер, выступая в палате общин, заявил, что Англия поддержит Францию, если жизненным интересам последней будет угрожать какая-либо опасность²⁵.

Вместе с тем необходимо отметить, что сами инициаторы англо-французского блока пытались представить его в качестве средства давления на фашистские державы с целью побудить последние пойти на соглашение с западными державами. В таком духе рассуждал министр внутренних дел Англии С. Хор 10 марта. «Западные демократии», по его словам, сплачивались для того, чтобы фашистские державы пошли на соглашение с ними²⁶.

Не ожидая пока «сплочение западных демократий» заставит фашистские державы пойти на уступки, английские и французские монополисты пытались добиться соглашения с гитлеровцами при помощи непосредственных переговоров.

В дни, когда немецкие фашисты терзали Чехословакию, в Дюссельдорфе встретились представители «Федерации британской промышленности» и германской «Имперской промышленной группы». Эта встреча вытекала из переговоров, которые вёл в Берлине Эштон-Гуэткин.

Предварительно проделанная работа форсировала ход конференции. Уже 16 марта было объявлено о достигнутом соглашении. Его опубликованные пункты носили более общий характер, нежели программа Эштона. Однако по своей сути соглашение полностью совпадало с установками Эштона, а вернее, исходило из них. Речь шла о тесном англо-германском экономическом сотрудничестве вплоть до совместной борьбы с конкуренцией третьих сторон.

Французские монополии не отставали от английских в попытках сгладить франко-германские и франко-итальянские противоречия путём организации антисоветского похода. Демократическая печать Франции сообщила, что 15 февраля 1939 г. из Парижа в Рим и Берлин были направлены два эмиссара Боннэ. «Особенно активным был эмиссар, отправленный в Рим. Нас уверяют, что Боннэ и его банкир Бодуэн в принципе решили уступить часть акций железной дороги Джибути — Аддис-Абеба»²⁷, — писала газета «Юманите».

Франко-германские переговоры, как и англо-германские, предполагалось завершить весной 1939 г. С французской стороны ими руководил так называемый «франко-германский экономический центр». Он был составлен из реакционнейших членов парламента, президентов крупнейших французских палат торговли, ставленников монополий. В ходе переговоров французы предложили образовать «совместные ассоциации» для эксплуатации французских колоний, например, добычи руды в Конакри. Не исключалось франко-германское экономическое «сотрудничество» даже в Южной Америке²⁸.

Такова была одна группа французских предложений. Они, как видно, представляли собой приманку, призванную умилостивить гитлеровских захватчиков и снять с повестки дня их колониальные притязания. Именно так расценил эти предложения сотрудник экономического департамента Вильгельмштрассе Крейцвальд в меморандуме, направленном 1 марта правящей фашистской верхушке.

Отрицательное отношение фашистской Германии к французским предложениям определялось тем, что наряду с указанными выше «завлекательными» предложениями были сделаны предложения, которые являли собой скорее требования, чем уступки. Особенно настаивали французские представители на привлечении французского капитала к «восстановлению» Испании. Так называлась на их языке эксплуатация Испании после того, как там водворился Франко. Далее французы предлагали немцам совместное участие в осуществлении ряда «хозяйственных проектов» на Балканах.

Эти предложения пришлись не по вкусу Берлину. Французам было прямо указано, что Германия и Италия без посторонней «помощи» справятся с «восстановлением» Испании. Это и понятно, если учесть, какое значение придавали монополии Германии и Италии эксплуатации богатств Испании, которую они рассматривали в качестве своего «трофея».

Таким образом, ни англо-германские, ни франко-германские переговоры не привели к положительному результату. Соглашение, заключённое в Дюссельдорфе, осталось на бумаге вследствие империалистических противоречий, обострявшихся в связи с усиливавшейся агрессивностью фашистских держав. Впрочем германские монополии не возлагали на это соглашение особых надежд, ибо рассчитывали на силу оружия, способную, по их мнению, разрубить затянутый узел противоречий. Что касается франко-германских переговоров, то они так и не пошли дальше стадии предварительных совещаний и проектов.

Углубление экономического кризиса вынуждало монополистов Англии, США, Франции принимать новые чрезвычайные меры для ограждения своих рынков и для форсирования экспорта. Правительство США ввело весной 1939 г. более высокие пошлины на импорт в США германских товаров, хотя по-прежнему ничего не делало, чтобы приостановить экспорт в Германию, Италию, Японию важных стратегических материалов. 25 марта правительство Франции провело ряд чрезвычайных мер для поддержания экспорта. Соглашения, заключённые Францией в апреле с Румынией и Югославией, предусматривали увеличение товарооборота между ними. Английские монополии всё громче требовали от правительства принятия радикальных мер для завоевания новых рынков.

Нарастание угрозы развязывания фашистским блоком войны на западе заставляло правительства Англии, Франции и Соединённых Штатов со своей стороны усиливать вооружения. 26 апреля в Англии была введена всеобщая воинская повинность. Её территориальная армия увеличивалась с 130 тыс. человек до 340 тыс. Военные приготовления проводились в имперских владениях Англии. 14 апреля в Веллингтоне (Новая Зеландия) открылась тихоокеанская имперская военная конференция. Её участники — Англия, Новая Зеландия, Австралия — обсудили меры усиления обороноспособности их территорий.

Развёртывали свои вооружения также Соединённые Штаты. Основное внимание уделялось там укреплению позиций на Тихом океане, в связи с чем планировалось расширение военно-морского строительства, создание новых военных баз. Американская программа вооружений была представлена Рузвельтом на одобрение конгресса 12 января 1939 г. и предусматривала ассигнование на эти цели 525 млн долл. После оживлённых прений конгресс утвердил её с небольшими изменениями. Споры разгорелись по вопросу о целесообразности укрепления ряда американских владений на Тихом океане против японской агрессии. Немало ораторов выступало в пользу данной меры, указывая, что это даст Соединённым Штатам возможность успешнее «торговаться» с Японией.

Такими же «доводами» козыряли правящие политики в Англии и Франции по случаю гонки вооружений в этих странах. Расчёт состоял в том, чтобы внушить фашистским правителям мысль о силе западных держав и заставить этих правителей пойти на соглашение о сохранении статус-кво на Западе и начать войну против СССР.

Примечания

1. «Keesing's contemporary Archives 1937—1940э, p. 3595.

2. Там же.

3. Там же, стр. 3402.

4. «Keesing's contemporary Archives 1937—1940», p. 3398.

5. См. И.В. Сталин, Вопросы ленинизма, 1952, стр. 605.

6. См. «Нюрнбергский процесс», т. 1, стр. 177.

7. «Documents on German Foreign Policy (1918—1945)», Vol. IV, № 449, 450.

8. «Keesing's contemporary Archives 1937—1940», p. 3420.

9. «Economist», 20.V.1939.

10. См. там же.

11. «Документы и материалы кануна второй мировой войны», т. II, Госполитиздат, 1948, стр. 195.

12. «The French Yellow Book», № 65.

13. Там же, № 80.

14. «Keesing's contemporary Archives 1937—1940», p. 3524.

15. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», 3rd Series, YM. V, London 1952, № 20.

16. Там же, № 34.

17. Там же, № 106.

18. «Documents on British Foreign Policy 1919—1939», Vol. V, № 132.

19. Там же, № 424.

20. См. «Nazi Conspiracy and Aggression», Vol. VII, p. 688—689.

21. См. «Нюрнбергский процесс», т. I, стр. 177.

22. W. Langer and S. Gleason, op. cit., p. 123.

23. См. там же.

24. См. «The Memoirs of C. Hull», Vol. I, p. 630.

25. «Keesing's contemporary Archives 1937—1940», p. 3438.

26. Там же, стр. 3476—3477.

27. «L'Humanité», 15.II.1939.

28. «Documents on German Foreign Policy (1918—1945)», Vol. IV, № 388, 389.