В духе Черчилля и Миколайчика

Британская ассоциация курильщиков трубок избрала Л. Валенсу «курильщиком года», пояснив, что «благодушный подход этого профсоюзного лидера к серьезным проблемам Польши демонстрирует успокаивающее влияние курения трубки».

Эта курьезная заметка была, безусловно, самой невинной в польской проблематике английской буржуазной пропаганды. Последняя, как считают ее руководители, знает толк в польских делах.

Волею судеб Великобритания оказалась причастной к делам послевоенной Польши не только как союзная держава-победительница, но и как политический актер, претендовавший на главную роль во внутренней борьбе различных польских классов.

Для Лондона, как и для Вашингтона, вопрос о будущем политическом строе в Польше был главным — и, таким образом, взаимосвязан с их позицией относительно границ польского государства. В полной мере такой подход западных держав к Польше проявился на Потсдамской (Берлинской) конференции, работавшей с 17 июля по 2 августа 1945 г.

На стенах мемориального музея в местечке Цецилиенхоф, на окраине Потсдама, в здании, где проходила конференция глав союзных держав США, СССР и Великобритании, висит несколько карт Центральной и Восточной Европы с нанесенными на них проектами послевоенных государственных границ. Карты эти готовились летом 1945 г., и главным спорным моментом в них был польский вопрос. Так получилось, что проблема границ польского государства оказалась чуть ли не главной на конференции трех великих держав-союзниц.

Как известно, в Потсдаме западные политики, особенно Черчилль, воспротивились советским предложениям о польской границе по Одеру — Нысе Лужицкой, прибегая к тактике «увязки» (когда положительное решение одной проблемы ставится в зависимость от решения других проблем, как правило, не связанных с первой) и не останавливаясь перед попытками вмешательства во внутренние дела Польши. По предложению И. Сталина на конференцию были приглашены представители польского правительства.

«Потсдамская конференция, — пишет американский историк Дж. Моррен, — заслушала президента Берута из Польши, который высказался за установление западной границы Польши по рекам Одеру и Западной Нейсе. Черчилль выступил против требования Берута. Можно счесть за парадокс, что Черчилль, который добивался вступления Англии в войну с Германией из-за Польши и который выступил в Ялте в пользу существенного прибавления германской территории к Польше, теперь действовал в роли защитника немцев от польских претензий. Не объяснялось ли это в действительности характером польского временного правительства национального единства?» Что ж, Моррей правильно понял суть позиции Черчилля.

Не менее обстоятельно подоплеку изменения точки зрения Англии раскрыл известный западный журналист Э. Дзелепи:

«Если бы Черчиллю удалось посадить в Варшаве угодное ему правительство, то этот «ужасный вопрос» (о польской границе, выражение самого Черчилля — Прим. Г.В.) никогда бы не возникал и вообще вся «польская проблема» приняла бы другой характер. Польша стала бы участницей «западного блока», уже имевшегося в зародыше, и ей ни в чем не было бы отказа... И Черчилль ссылался бы тогда на огромные жертвы, которые понесли поляки во второй мировой войне, в оправдание новой западной границы Польши, указывал бы на законность присоединения к Польше этих территорий с исторической и этнической точки зрения.

С того момента, как Польша ускользнула из-под его влияния и в Варшаве обосновалось «красное правительство», она больше не интересовала Черчилля. Отныне его интерес был обращен на Германию как на «завтрашнего» союзника. Он негодовал при мысли о том, что Польша выйдет из войны выросшей территориально и дружественной Советам».

Черчиллю не пришлось дать «решающую битву» в Потсдаме по вопросу о польских границах. В результате поражения консервативной партии на всеобщих выборах его на посту премьер-министра и главы английской делегации на Потсдамской конференции заменил с 28 июля лейборист К. Эттли. Впрочем преемник Черчилля, участвовавший в работе конференции с самого ее начала, вовсе не «виноват» в том, что в конце концов в Потсдаме восторжествовала точка зрения Советского Союза и Польши. Решающую роль сыграла настойчивость и одновременно гибкость советской делегации, использовавшей весь авторитет Державы, внесшей наибольший вклад в победу. Не случайно протоколы заседаний Потсдамской конференции читаются как захватывающая психологическая повесть, и один из главных сюжетов его — польский. На этот польский сюжет известный советский писатель А. Чаковский написал увлекательный роман «Победа», использовав в нем свой личный опыт участия в двух наиболее значительных международных форумах XX в. — конференции в Потсдаме и общеевропейского Совещания в Хельсинки. Ведь в Потсдаме были установлены послевоенные границы между странами Европы, а в Хельсинки главы этих же государств торжественно подтвердили принцип нерушимости нынешних границ.

Трудно более точно определить значение потсдамских решений для польского народа, чем это сделал Кароль Малцужиньский: «Польское знамя над Берлином осталось бы прекрасным, не пустым символом, если бы не поддержка польского дела и границ Польши Советским Союзом в Потсдаме» (Трибуна люду. 1980. 8 мая).

Борьба вокруг западной границы Польши не окончилась в Потсдаме. Уже 16 августа 1945 г. Черчилль в первой речи, которую он произнес в палате общин в качестве лидера оппозиции объявил «ошибкой» «временную» западную границу Польши в том виде, как она была намечена в Потсдаме, и осудил режим стран Восточной Европы. В действительности, как замечает Э. Дзелепи, он осуждал то, что ему представлялось «русской победой», затмившей победу союзников. Он подал сигнал к «пересмотру» и вновь употребил формулу «железного занавеса» (впервые он выдвинул ее еще 13 мая 1945 г. в своем послании Г. Трумэну).

И вновь Запад показал, что рассматривает Польшу не более как пешку в своей глобальной игре. Со всей очевидностью это прозвучало в печально знаменитой речи Черчилля в Фултоне (США) 5 марта 1946 г.

В качестве предлога было использовано вручение Черчиллю диплома местного Вестминстерского колледжа о присуждении ученой степени. В первых словах своей речи лидер британских консерваторов отметил присутствие президента Трумэна, который «совершил путешествие на расстояние тысячу миль для того, чтобы увеличить достоинство и значение нашего сегодняшнего собрания». Уже этот факт свидетельствует, что в Фултоне о мировых проблемах говорил не просто отставной премьер, а полномочный представитель Запада. Кстати, Черчилль готовил свое выступление с ведома и согласия английского премьера Эттли и министра иностранных дел Бевиьа.

Смысл фултонской речи сводился к призыву создать фронт «западных демократий» под англо-американским господством против «восточного коммунизма».

В характерном для него эпическом стиле Черчилль рисовал в обоснование главного тезиса мрачную картину «От Штеттина (Щецин. — Прим. Г.В.) на Балтике до Триеста железная завеса спустилась на континент. За этой линией хранятся все сокровища древних государств Центральной и Восточной Европы...». Затем он не удержался от оскорблений в адрес этих государств. Так, по словам Черчилля, «польское правительство, находящееся под господством русских, поощряется к огромным и несправедливым посягательствам на Германию. Имеет место массовое изгнание миллионов немцев в масштабах, которые мы, к сожалению, не могли вообразить.

Нападки на страны народной демократии сочетались с нарочитой лестью и «освободительной» фразеологией. Речь шла о создании вдоль западной границы Советского Союза цепи стран, более или менее враждебно к нему настроенных. Таким образом, Англия и США отказывали СССР в праве иметь в качестве соседей дружественные страны.

Фултонская речь получила большой мировой резонанс, оценка ее прогрессивной общественностью была однозначна. Как заметил Бернард Шоу, речь Черчилля означала объявление войны России. Целью этой войны были «разгром и уничтожение коммунистической России». Разумеется, в рамках этой «сверхзадачи» авторы фултонской речи преследовали наряду с прочим цель подбодрить контрреволюционные силы в восточноевропейских странах, помешать стабилизации и упрочению народной власти в этих государствах.

Нападки Запада продолжались. Государственный секретарь США Дж. Бирнс в речи, произнесенной 6 сентября 1946 г. в Штутгарте, развил идеи, высказанные Черчиллем в Фултоне, и, в частности, вновь поставил под вопрос западные границы Польши. С заявлением Бирнса «почти полностью» согласилось английское правительство.

Активность Запада не могла не вызвать оживление в стане антикоммунистов внутри Польши. Об этом тяжелом периоде зарождения польской народной власти дает представление отрывок из беседы с ректором Академии внутренних дел ПНР Т. Валихновским («Газета познаньска», 26.04.1982). В ней, в частности, говорится:

«Период 1944—1948 гг. в истории Польши относительно мало изучен и описан, молодое поколение его почти не знает. Интерес к нему возрос в последнее время, несомненно, под влиянием событий 1980—1981 гг. Это нашло отражение также во время работы IX чрезвычайного съезда ПОРП. Как и прежде, об этом периоде в нашем обществе распространяется много легенд, мифов, полуправд, которые затемняют общую картину, затрудняют ответ на вопрос о существе проводимой борьбы.

После разгрома фашизма казалось, что армия быстро покончит с подпольными группировками. Однако поскольку Польша не признавалась на международной арене, необходимо было пойти на определенные компромиссы, суть которых состояла в допуске «лондонцев» к участию в Варшавском совете. В Польшу вернулся С. Миколайчик, возникла крестьянская партия. Это означало зарождение официально действующей политической оппозиции. Данный факт был расценен многими как уступка, признак слабости народной власти. Это оживило и активизировало деятельность подполья. Началась братоубийственная борьба, особенно накалившаяся в период, предшествующий референдуму (30 июня 1946 г.), а также в период после референдума, когда временное правительство Национального единства развернуло подготовку к выборам в сейм, назначенным на январь 1947 г.

Подполье, которое все еще на что-то рассчитывало, особенно после появления С. Миколайчика, не имело каких-либо шансов для того, чтобы повернуть вспять ход истории нашей страны. Подобное положение было в Чехословакии, Болгарии, Румынии, Венгрии, но в этих странах люди не стреляли друг в друга. Это делали только в Польше. У нас погибло около 30 тыс. поляков.

Кроме того, на территории Польши погибло свыше тысячи советских солдат. Их матери по сегодняшний день не могут понять, как случилось, что их сыновья были убиты теми, кому они принесли свободу.

Вооруженная борьба не закончилась в 1948 г., последняя банда была ликвидирована в июне 1954 г.

Размеры и масштабы тех сражений можно объяснять низким уровнем сознания польского общества, а также ошибками нашей пропаганды. Вместе с тем мы по сегодняшний день не в состоянии ответить, была ли необходима такая ожесточенность. Думаю, что добросовестные исследования, использование новых данных позволят понять действительный характер и причины явления, которые мы характеризуем как братоубийственную войну в 1944—1948 гг.».

В заключение Т. Валихновский сказал: «Сегодня есть люди, которые мечтают о гражданской войне в Польше. Создается впечатление, что людская кровь в нашей стране ценится чрезвычайно дешево. Как в те годы, так и сегодня нельзя изменить ход истории. Место Польши в мире определено историей».

Нужно ли говорить, что антисоветские силы в Польше были естественным союзником Лондона и Вашингтона в «освобождении» Восточной Европы?

Современным западным «радетелям» Польши следовало бы напомнить точку зрения лейбориста К. Зиллиакуса. Выступая 20 октября 1946 г. в палате общин, он отметил, что Польша сейчас пытается очиститься от злой традиции враждебности к Советскому Союзу. «Меньше всего, — заявил Зиллиакус, — полякам нужно поощрение из-за границы, направленное на то, чтобы заставить их вернуться к вековым традициям внутренних междоусобиц или международной враждебности к соседям. С нашей стороны было бы явным безумием подстрекать поляков к тому, что противоречит их собственным интересам». Но совершенно иной была позиция западных правительств.

Летом — осенью 1946 г. в Польше вопросом номер 1 были выборы в законодательный сейм. Великобритания и США, видя, что их протеже — антисоциалистическая оппозиция, в первую очередь Польская крестьянская партия Миколайчика, — теряет сторонников, как показали итоги референдума 30 июня 1946 г., требовали ускорения выборов.

В августе 1946 г. западные державы потребовали представить им на рассмотрение положение о выборах в сейм. 22 ноября США, а 23 ноября и Великобритания направили Польше ноты, угрожающие тем, что в случае несоблюдения принципов выборов, отвечающих взглядам западных держав, они откажутся признавать польское правительство. Примечательно, что свои ноты США адресовали не правительству Польши, а «варшавскому правительству».

Отбомбардировав нотами Варшаву, США и Англия 5 января 1947 г. направили ноты правительству СССР, в которых вновь встали на защиту Миколайчика и потребовали международного контроля над выборами в Польше. В ответной ноте МИД СССР 13 января 1947 г. заявил, что Советский Союз не видит необходимости обращаться к польскому правительству по поводу выборов и что западные державы не имеют права вмешиваться во внутренние дела Польши.

Антипольская пропагандистская кампания, дипломатический нажим в сочетании с некоторыми «санкциями» (например, задержка демобилизованных поляков из состава польских вооруженных сил на Западе, трудности, чинимые в возвращении польского имущества из британской зоны оккупации Германии, польских культурных ценностей и золотого запаса из Лондона) — все это не могло не отразиться на отношении широких кругов польского общества к подопечным Лондона и Вашингтона, к Миколайчику и его партии. Исход выборов в Законодательный сейм подтвердил самые худшие опасения покровителей легальной оппозиции в Польше.

«Победа Блока означает конец Миколайчика и влияние поляков из Лондона, — резюмировала газета «Интернэшнл геральд трибюн» (21.01.1947). — Правительство считает победу вотумом доверия народа к своей программе, направленной на преобразование аграрного государства в современное высокоиндустриальное государство». «Демократический Блок одержал подавляющую победу, особенно на западных землях», — отметила в тот же день французская «Монд».

Результаты январских выборов в Польше перечеркнули планы Запада столкнуть страну с пути социалистического развития.