I.4. Введение военного положения. «Солидарность» в подполье: поиски новой тактики борьбы

Осенью 1981 г. состоялся IV пленум ЦК ПОРП, на котором произошла смена первого секретаря. Им стал Войцех Ярузельский, сосредоточивший с этого момента в своих руках руководство партией, государственной администрацией и армией. Выступая после избрания, генерал заявил о готовности продолжать линию диалога, но при этом подчеркнул, что опасный рубеж, за которым следует конфронтация, уже близок, и партия ни перед чем не остановится, чтобы сохранить завоевания социализма.

Но и после смены партийного руководства сотрудничество не налаживалось. Как меру давления на правительство «Солидарность» использовала проведение часовой забастовки протеста 28 октября. На этот раз руководство страны не уступило. К этому времени развитие событий свидетельствовало, что доверие к профсоюзу начало снижаться. Общество явно устало от затянувшейся нестабильности и трудностей повседневной жизни. Это вовсе не означало спада забастовочной волны. Напротив, волна акций протеста захлестнула страну. Но все чаще «Солидарность» оказывалась не в состоянии контролировать разгул стихии, руководить ею, и вместе с тем не была готова идти на серьезный компромисс с властями. С июня по ноябрь 1981 г. уровень доверия к «Солидарности» в обществе снизился с 62 до 41%, в то время как уровень доверия к партии вырос с 6 до 12%¹. Конечно, цифры несопоставимые, но тенденция налицо.

Не разрядила ситуации встреча Валенсы, примаса Глемпа и Ярузельского 4 ноября 1981 г. для обсуждения вопроса о создании Фронта национального согласия, в котором были бы представлены и власть, и «Солидарность», и церковь. Валенса отправился на встречу вопреки воле Всепольской комиссии. Примас был доволен результатом встречи, но в целом комментарии в прессе были довольно сдержанные, да и сохраняющаяся напряженность в стране не давала поводов для особого оптимизма.

В конце ноября ситуация еще более обострилась. На фоне непрекращающихся забастовок в разных регионах страны власти прибегли к насильственному прекращению забастовки слушателей Высшей офицерской школы пожарных (ВОШП) в Варшаве, протестовавших против придания их учебному заведению статуса военного вуза (слушатели опасались, в частности, что их при таком развитии событий смогут привлекать к подавлению акций протеста). В ВОШП действовало отделение «Солидарности», группа слушателей пыталась создать ячейку Независимого объединения студентов. Лидеры оппозиционных организаций и возглавили начавшуюся оккупационную забастовку, к которой присоединилось подавляющее большинство слушателей. Бастующих поддержала рабочая «Солидарность» с предприятия «Гута Варшава»: на территорию ВОШП прибыла группа активистов профсоюза во главе с достаточно радикально настроенным С. Яворским. Духовное окормление бастующих взял на себя ксендз Е. Попелушко. Переговоры властей с бастующими успехом не увенчались; забастовку удалось подавить лишь с помощью десанта, высаженного на крышу школы.

Эту акцию протеста обсуждала вся страна, она широко освещалась в оппозиционной печати, и жители близлежащих районов Варшавы всячески стремились помочь бастующим, снабжая их продуктами и водой.

Особую напряженность обстановки в стране придавала начавшаяся в октябре деятельность войсковых оперативных групп, формально осуществлявших акцию «Порядок», направленную на борьбу с бесхозяйственностью и коррупцией. Такие группы действовали в почти 100 городах и 2 тысячах гмин на территории Польши. Была также отложена демобилизация солдат второго года срочной службы.

Сгущающуюся атмосферу пыталась разрядить церковь. В конце ноября примас Глемп и секретарь епископата Домбровский встречались с Валенсой и другими деятелями «Солидарности». В коммюнике, опубликованном после встречи, церковная иерархия выражала надежду на возможность достижения согласия, поддерживая при этом некоторые требования «Солидарности».

Вместе с тем в ноябре 1981 г. на VI пленуме ЦК ПОРП Ярузельский предложил обсудить в сейме проект закона «о чрезвычайных мерах в интересах защиты граждан государства», запрещавшего проведение забастовок до весны. Генерал обличал силы контрреволюции и призывал всемерно противостоять ей. В постановлении пленума прямо говорилось о том, что «противники социализма» создают ситуацию напряженности, опасную для внутренней безопасности страны и самого существования польского народа. В ответ «Солидарность» заявила, что в случае принятия такого закона в стране будет объявлена всеобщая бессрочная стачка.

В начале декабря 1981 г. в Радоме состоялось совместное заседание Всепольской комиссии и представителей регионов. В выступлениях собравшихся господствовали настроения готовности к борьбе, уверенность в своих силах и явная недооценка силы власти.

Неумолимо нараставший конфликт опять попыталась урегулировать церковь. 5 декабря примас встречался с Валенсой, несколькими днями позже Глемп отправил письма сейму, руководству «Солидарности» и правительству. В них содержались призывы к ответственности за страну и предостережение от принятия крайних мер. 9 декабря Глемп и представители епископата приняли делегацию «Солидарности». После встречи Валенса заявил: «Церковь призывает к умеренности и рассудительности, к тому, чтобы мы как поляки могли между собой договориться»². Примас призывал к тому же и накануне заседания в Гданьске Всепольской комиссии «Солидарности», которое состоялось 11—12 декабря. На нем после долгой дискуссии о положении в стране и тактике «Солидарности» было принято решение о проведении референдума по ключевым проблемам развития страны. Но этому референдуму не суждено было состояться: 13 декабря 1981 г. в Польше было введено военное положение.

Соответствующее решение было формально принято Государственным советом практически единогласно. «Против» выступил только Р. Райфф, глава Объединения ПАКС. В то время, когда проходило это ночное заседание Госсовета, по всей стране уже проводились задержания деятелей оппозиции, на дорогах действовали патрули, средства связи не работали.

Декретом Госсовета власть была передана Военному совету национального спасения. Хотя в реальности (как полагает польский историк А. Пачковский) руководство страной осуществляла Директория, возглавляемая Ярузельским, куда входил узкий круг лиц³. Военные взяли под свой контроль все жизненно важные объекты и государственные учреждения; приостанавливалась деятельность почти всех общественных организаций и объединений, прекратился выпуск большинства газет и журналов, отключена телефонная связь, вводился комендантский час, без особого разрешения нельзя было покидать места постоянного проживания. Многие сферы экономики, а также большинство крупных предприятий были переведены на военное положение. Около 5 тыс. активистов «Солидарности» подверглись интернированию, среди них и Л. Валенса. Он содержался отдельно от других, причем место пребывания лидера «Солидарности» несколько раз менялось. В конце концов власти остановили свой выбор на правительственной резиденции в Арламове, в Бещадах, недалеко от советско-польской границы.

Введение военного положения по сей день неоднозначно оценивается и польским обществом, и историками. Была ли эта «польско-ярузельская война» вынужденной мерой, наименьшим злом по сравнению с вероятной советской интервенцией⁴ или преступлением власти против народа — вопрос, не имеющий однозначного ответа. Один из лидеров оппозиции А. Михник, не убоявшись гнева соратников по борьбе, в 90-е годы высказывал мнение: «Если бы Ярузельский не ввел военное положение, порядок в Польше наводил бы главнокомандующий войсками Варшавского договора. И это был бы совсем другой порядок. Ярузельский бескровно вывел Польшу из социализма. Никто не думал, что это возможно»⁵. Социологические опросы показывают, что и 30 лет назад, и сейчас оценки этой акции различны: около половины поляков считают ее оправданной, примерно одна треть придерживается противоположной точки зрения, остальные не имеют четкой позиции по данному вопросу. Как правило, сторонники левых взглядов склоняются к признанию введения военного положения обоснованной мерой, а сторонники правых считают ее преступлением коммунистического режима. С течением времени, однако, события тех лет оцениваются все более сурово. С 2007 г. Институт национальной памяти добивается осуждения В. Ярузельского, его неоднократно привлекали к судебной ответственности, но окончательное решение откладывалось в связи с плохим состоянием здоровья престарелого генерала. В 2012 г. впервые введение военного положения было квалифицировано судом как преступление, а его организаторы названы «преступной группой». Один из членов этой группы Ч. Кищак приговорен к двум годам тюрьмы условно. Уголовное преследование Ярузельского суд был готов продолжить, когда состояние здоровья 88-летнего генерала улучшится.

Введение военного положения 13 декабря 1981 г. было полной неожиданностью. Никто не думал, что руководство страны осмелится пойти на крайние меры, оно казалось для этого слишком слабым. Вместе с тем «Солидарность» переоценивала свои силы и возможности. Как отмечает один из ее лидеров Б. Лис, «...многие... верили, что с властью можно договориться, что коммунисты не такие плохие, что конфликты — это результат недоразумений, что до насильственных мер дело не дойдет. У нас преобладало ощущение собственной силы... Союз стрелял словами, а власть позднее — пулями. Мы больше опасались внешней интервенции; мне известно, что были даже отпечатаны на русском языке листовки для советских солдат»⁶.

В ночь с 12 на 13 декабря, когда в Гданьске заседала Всепольская комиссия, войска уже занимали стратегически важные объекты. После тревожной, глухой ночи, когда молчали телевизоры, радиоприемники и телефоны, В. Ярузельский объявил о введении военного положения. «Карнавал "Солидарности"» (именно так часто называли недолгий период легального существования профсоюза) закончился.

Введение военного положения не привело к массовым акциям протеста. Это было следствием действия нескольких факторов. Несомненно, сыграла свою роль внезапность и четкая организация самой акции, но не только это. «Солидарность» избрала тактику пассивного сопротивления, неприменения силы. Во многом этот выбор был обусловлен позицией церкви. К миру и избеганию кровопролития призывал Иоанн Павел II, к спокойствию и отказу от насилия призывал примас Глемп. Причем эти призывы были обращены к обеим сторонам противостояния. Несколько более решительную по отношению к властям позицию заняла Конференция польского епископата, потребовавшая от властей освобождения интернированных и легализации «Солидарности». Однако В. Ярузельскому удалось склонить Глемпа к тому, чтобы не оглашать в костелах этого документа.

Отсутствие масштабного сопротивления не означало отсутствия его как такового. Уже 13 декабря начались акции протеста, попытки организации забастовок. Для их подавления войска использовали слезоточивый газ, водометы, в некоторых случаях и боевые патроны. Кровопролития избежать не удалось. Особым драматизмом были отмечены события в Катовице, на шахте «Вуек». Здесь в сопротивлении властям приняли участие не только сами шахтеры, но их жены с детьми, которых в холодный декабрьский день силы правопорядка пытались разогнать водометами. Протестующим удалось захватить два танка и взять в плен нескольких милиционеров. Войсками было применено оружие, 9 шахтеров погибло. Дольше всех, почти до конца декабря, продолжали сопротивление шахтеры на шахтах «Земовит» и «Пяст». Наибольшую готовность к сопротивлению властям продемонстрировал Вроцлав, где «Солидарность», за несколько месяцев до декабря 1981 г., распространила листовки с инструкцией, как себя вести в случае введения военного положения. Лидерам профсоюза в регионе (В. Фрасынюку, П. Беднажу, Ю. Пинёру) удалось избежать ареста, и они руководили работой профсоюза из подполья. В январе 1982 г. получил хождение по стране «Оккупационный кодекс» с рекомендациями по организации пассивного сопротивления. С первых дней военного положения часть общества практиковала такие формы выражения протеста, как выкладывание крестов из свечей и цветов перед костелами, изображение символов «Солидарности» на стенах домов, зажигание в определенное время свечей на подоконниках. Поляков призывали вспомнить опыт сопротивления в годы немецкой оккупации и использовать его в сложившейся ситуации. Однако масштабы противостояния все же не следует преувеличивать: Я. Куронь позднее выражал удивление, почему люди не верили, что и они могут применить силу и оказать активное сопротивление властям.

И все же 13 декабря не стало концом «Солидарности». Уже через несколько дней после введения военного положения во многих городах страны стихийно возникли комитеты общественного сопротивления, занимавшиеся сбором информации и оказанием помощи пострадавшим. Достаточно скоро удалось создать региональные структуры «Солидарности», вначале во Вроцлаве, а затем в Гданьске, Кракове, Варшаве. Координационным центром с апреля 1982 г. стала Временная координационная комиссия (ВКК) «Солидарности» во главе с З. Буяком (одним из функционеров НСПС, сумевшим избежать интернирования и скрывавшимся в Варшаве). Задача организации виделась ее руководителями в борьбе за освобождение интернированных, легализацию «Солидарности», восстановление гражданских прав, которых поляки лишились в связи с введением военного положения.

Под руководством ВКК в течение нескольких месяцев в подполье было восстановлено большинство региональных комитетов «Солидарности» и возобновилось издание оппозиционной прессы. В стране работала подпольная радиостанция, практически все поляки слушали «Голос Америки», «Свободную Европу» и другие западные радиостанции, передававшие информацию о ситуации в Польше и о планировавшихся подпольем акциях протеста.

Представительством «Солидарности» на Западе стало Координационное бюро во главе с Е. Милевским. Оно сыграло весьма серьезную пропагандистскую роль, в немалой степени способствовало материальному обеспечению деятельности профсоюза в Польше. Ежегодно бюро переправляло подполью порядка 500 тыс. долларов⁷. Решению материальных проблем немало помогли снятые со счетов «Солидарности» деятелем НСПС Ю. Пинером накануне введения военного положения и спрятанные 80 млн злотых.

Избежавшие интернирования активисты «Солидарности» в первые месяцы после введения военного положения единственно эффективным методом борьбы считали всеобщую забастовку. Однако пассивность общества предопределила выбор тактики «длительного марша», когда решительная схватка с властями откладывалась на неопределенное будущее. Однако против новой тактики решительно выступали приверженцы радикальных методов борьбы с властями, прежде всего из региональных организаций в Гданьске и Вроцлаве. А вот Варшава и Краков склонялись к тактике долгой и упорной борьбы. Серьезное влияние на соратников оказали пересылаемые из заключения письма А. Михника («Письма из Бялоленки»). В них идеолог «Солидарности» доказывал нецелесообразность открытой конфронтации и настаивал на создании «общественного движения сопротивления», как легального, так и подпольного, давление которого могло бы принудить власти к поиску компромисса с оппозицией.

Идеи А. Михника перекликались с умеренной и компромиссной позицией церкви, изложенной в тезисах Общественного совета при примасе Польши (апрель 1982 г.). Тезисы призывали власть к отказу от репрессивных мер, «выходу» из военного положения, легализации НСПС, а «Солидарность» — к избавлению от политических амбиций и сосредоточению на чисто профсоюзных вопросах. К этой позиции склонялся и Л. Валенса, которому была предоставлена возможность общаться с представителями епископата.

Меняющаяся ситуация требовала от лидеров оппозиции поиска новых тактических решений. И это поиск шел. Я. Куронь отказался от тактики «всеобщего движения сопротивления» и в 1982 г. выступил с новой политической концепцией. Полагая, что на данном этапе развития подпольные структуры «Солидарности» только мешают достижению целей оппозиции, он предложил во главу угла поставить полулегальную и легальную деятельность всякого рода объединений, кооперативов, органов местного самоуправления, развитие частной инициативы, создание рыночного анклава. По его мнению, все это приведет к тому, что Польша станет другой страной, и власти вынуждены будут с этим смириться.

В том же 1982 г. на страницах нелегальных изданий стала пропагандироваться идея «длительного марша», т. е. долгой, упорной работы по формированию «подпольного общества», или «независимого общества», как стали говорить позднее. «Независимое общество» предполагало создание «другой Польши», свободной и независимой от официальной власти. Но эта свобода была особого рода, не внешняя, а внутренняя, скорее свобода духа, чем свобода бытия. На целесообразности этой новой стратегии настаивали А. Михник, З. Буяк, В. Кулерский и другие лидеры оппозиции.

Но официально цели «Солидарности» оставались прежними. В программной декларации «"Солидарность" сегодня» Временного координационного комитета, принятой в июле 1982 г., говорилось: «Нашей целью является создание самоуправляемого общества — самоуправляемой Речи Посполитой — в соответствии с программой... В нынешней ситуации мы можем достичь этой цели только посредством деятельности подпольного общества»⁸.

В связи с этим от поляков требовали отказаться от участия в проправительственных профсоюзах, Фронте единства народа, Патриотическом движении национального возрождения (ПДНВ) и прочих, по мнению лидеров «Солидарности», фиктивных организациях; бойкотировать выборы в сейм и рады народовы; бороться за экономические интересы всеми возможными способами, вплоть до забастовок.

Большое внимание в программном документе уделялось борьбе за общественное сознание, важную роль в которой должна была играть агитационно-пропагандистская и издательская деятельность. Масштабы ее впечатляют: в 1981—1982 гг. было издано 300 названий книг и брошюр, а в 1982—1985 гг. — 1,8 тыс.⁹ Тиражи некоторых изданий достигали нескольких тысяч. Публиковались как работы, подготовленные за рубежом, так и многочисленные исторические и публицистические произведения, созданные в Польше. В 80-е годы хорошим тоном считалось напечатать работу в одном из подпольных изданий или на страницах католической периодики: в «Тыгоднике повшехном», «Знаке», «Ладе» и др. Кроме того выходило 800 нелегальных периодических изданий.

Оппозиция пыталась создать собственную систему воспитания и образования молодежи. Координацией этих усилий занимались нелегальные Фонд независимого образования, Совет народного образования и действовавшие под их эгидой комитеты независимого образования. Помощь в этой работе оказывали студенческие (связанные с подпольным ОПС) и школьные организации.

Действующей в подполье «Солидарности» помогала церковь. В костелах устраивались выставки, встречи, ставились спектакли патриотического содержания. Церковь организовывала сбор средств для семей арестованных. Вместе с тем, многие представители высшей иерархии дистанцировались от подпольного профсоюза. По данным спецслужб, в 1982 г. только 5—10% духовенства активно поддерживали «Солидарность», большинство же проявляло лояльность в той или иной степени¹⁰.

В «Солидарности» были и сторонники бескомпромиссной борьбы с властью, борьбы до конца, до свержения существующего строя. Именно такой позиции придерживалась радикальная «Борющаяся "Солидарность"» во главе с К. Моравецким^*. Идеолог радикального движения выступал за создание наряду с массовой «Солидарностью» узкой организации профессиональных революционеров, способных к решительным действиям, к установлению контактов с народами Восточной Европы с целью организации совместной борьбы с существовавшими в их странах режимами. За «рабочую революцию» выступали также «Левая оппозиция "Солидарности"», Конфедерация независимой Польши (КПН), Либерально-демократическая партия «Независимость» и ряд других радикально настроенных организаций.

Общий фон жизни в стране (во всяком случае, в первый год после введения военного положения) в известной мере благоприятствовал радикальным настроениям в «Солидарности». Акции протеста носили скорее разрозненный характер. Но поджоги и осквернение памятников советским воинам и лицам, связанным с народной властью; подбрасывание бутылок с зажигательной смесью под двери комитетов ПОРП и отделений милиции; разбрасывание листовок, уничтожение вывесок на дверях правительственных и партийных учреждений; призывы к диверсиям против советских воинских частей и даже попытки освобождения интернированных (правда неудачные) — все это было, и атмосфера польской жизни тех дней очень напоминала атмосферу Варшавского восстания, к идеям и методам которого нередко апеллировали радикально настроенные деятели оппозиции.

Неприятие существующего положения вещей выражалось не только в единичных акциях протеста, но и в массовых демонстрациях. Правда, степень массовости была различной, и на протяжении 80-х годов тенденция к сокращению числа участников несомненна. Обычно демонстрации были приурочены к определенным знаменательным датам: 1 и 3 мая, 13-е число каждого месяца (как повод для протеста против введения военного положения), 31 августа (в память о создании «Солидарности»). Пожалуй, наиболее значительным стало выступление 31 августа 1982 г., когда демонстрации состоялись в 66 населенных пунктах Польши. Только в Варшаве в них приняло участие около 70 тыс. человек. В ходе демонстраций несколько человек было убито, более 200 ранено (большинство из них — сотрудники органов правопорядка), более 5 тыс. человек задержано¹¹.

В октябре 1982 г. сейм принял новый закон о профсоюзах, который предусматривал регистрацию вновь создаваемых профсоюзных организаций, что фактически означало запрет «Солидарности». Использование самого названия независимого самоуправляемого профсоюза было запрещено. В ответ на это решение на многих предприятиях Польши начались стихийные забастовки. Однако ВКК не сочла возможным и нужным возглавить этот порыв и придать ему организованный характер.

Стремясь разрядить ситуацию, власти взяли на вооружение политику «борьбы и согласия». После встречи в ноябре 1982 г. В. Ярузельского и примаса Ю. Глемпа было заявлено о планируемом на июнь 1983 г. визите в Польшу папы Иоанна Павла II. При этом примас призвал общество к успокоению и согласию. В том же ноябре было опубликовано письмо Валенсы генералу Ярузельскому с предложением о переговорах. Свое обращение Валенса подписал достаточно неожиданно: «капрал Лех Валенса». 14 ноября Валенса был освобожден. Склонить его к сотрудничеству, несмотря на все попытки властей, не удалось¹².

Движение протеста получило новый импульс в 1983 г. в связи с официальным визитом в Польшу Иоанна Павла II. Папа встретился с руководством страны и Л. Валенсой. Сам факт визита, поддержка папой идеалов «Солидарности», права на свободу, несомненно, ободряюще подействовали на сторонников «Солидарности». Вскоре после визита папы было объявлено о готовящейся амнистии.

Выражением стремления оппозиции подтолкнуть власть к переговорам стала подготовка в августе 1983 г. забастовки в связи с третьей годовщиной «Солидарности». Назревающий конфликт попытался разрешить вице-премьер М. Раковский, приехавший на Побережье. В его встрече с рабочими судоверфи им. Ленина в Гданьске участвовал и Валенса, в очередной раз показавший себя опытным полемистом и народным трибуном.

Авторитет Валенсы еще более вырос после присуждения ему в 1983 г. Нобелевской премии мира. Используя свое влияние и стремясь к достижению согласия с властью, Валенса призвал США и страны Западной Европы отказаться от санкций против Польши, введенных после 13 декабря 1981 г. и весьма болезненно сказывавшихся на польском народном хозяйстве, которое в годы правления Э. Герека существенно сблизилось с мировой экономикой. Отношение Запада стало конечно не единственным, но значимым фактором приостановки в декабре 1982 г. военного положения (отмененного в июле 1983 г.). Постепенно выходили на волю интернированные. Впервые по амнистии в декабре 1982 г. было освобождено 700 человек, следующая амнистия в 1983 г. дала свободу большинству интернированных. однако многие деятели оппозиции, в том числе 11 лидеров КОС-КОР оставались в заключении. Им было предложено освобождение при условии выезда за границу или обязательства отказаться от оппозиционной деятельности. Однако из-за твердого отказа оппозиционеров компромисса достичь не удалось.

Одновременно власти не отказывались от арестов и вынесения обвинительных приговоров активистам подполья, не желавшим складывать оружие. Так, в декабре 1982 г. состоялся судебный процесс над лидерами вроцлавской «Солидарности» В. Фрасынюком и П. Беднажем, завершившийся осуждением их на длительные сроки тюремного заключения. По официальным данным, до 1983 г. было арестовано 4 тыс. человек.

Говоря об итогах эпохи военного положения в Польше, нельзя не отметить, что властям удалось добиться определенного умиротворения общества. Забастовки и манифестации 1982—1983 гг. не шли ни в какое сравнение с двумя предшествующими годами, оппозиция была устранена с легальной политической сцены. Устранена, но не растоптана. Более того, она сумела создать нелегальные структуры, приобрести опыт борьбы в условиях подполья, решить проблему финансирования своей деятельности и создать неподцензурную печать. А это значит, что партийно-правительственному руководству страны не удалось вернуть себе статус единственной реальной политической силы в Польше. Введение военного положения привело к падению авторитета партии, сокращению ее численности, главным образом за счет рабочих.

«Солидарность» сумела сохранить себя в условиях военного положения, хотя влияние ее в обществе скорее падало. Широкомасштабного сопротивления оппозиции организовать не удалось, и угрозы в адрес правительства — «зима ваша — весна наша» — не оправдались^**.

Примечания

*. Ветеран «Солидарности» в 2010 г. вступил в борьбу за президентский пост, но не набрал и нескольких процентов голосов избирателей.

**. Вместе с тем не следует и преуменьшать масштабов сопротивления. В течение периода действия военного положения властями было выявлено около 700 нелегальных группировок, ликвидировано 12 нелегальных радиостанций, конфисковано 1310 единиц полиграфической техники, за государственные преступления осуждено 2580 человек (Głębocki H. Konspira. Dzieje «Solidarności»... S. 170).

1. «Solidarność» XX lat historii. Warszawa, 2001. S. 62.

2. Holzer J. «Solidarność»... S. 341.

3. Paczkowski A. Droga do «mniejszego zla». Strategia i taktyka obozu władzy. Lipiec 1980 — sty-czen1982. Kraków, 2002. S. 301—302.

4. В СССР ситуация в Польше вызывала большую обеспокоенность, возможность военного вмешательства теоретически предусматривалась, но определяющим был «курс Кремля на силовое решение политического конфликта польскими руками» (Яжборовская И. Советское военное руководство и введение военного положения в Польше в 1981 г. // Белые пятна — черные пятна. Сложные вопросы в российско-польских отношениях. М., 2010. С. 507).

5. Известия. 1994. 13 апреля.

6. Lopinski M., Moskit M., Wilk M. Konspira. Rzecz o podziemnej «Solidarności». Gdańsk; Warszawa, 1989. S. 27.

7. Wałęsa L. Droga do prawdy... S. 191.

8. Цит. по: MażewskiL. W objeciach utopii... S. 154.

9. Paczkowski A. Poł wieków dziejów Polski 1939—1989. Warszawa, 1998. S. 531.

10. Paczkowski A. Stan wojenny i powojenny // PRL od grudnia 70 do czerwca 89. Warszawa, 2011. S. 218.

11. Dudek A., Marszałkowski T. Walki ulizcne w PRL 1956—1989. Kraków, 1990. S. 323.

12. Министр внутренних дел Ч. Кищак после многочасовых бесед с лидером «Солидарности» не без раздражения констатировал: «Валенса не изменился в течении 11 месяцев. Он по-прежнему является хитрым игроком мелкого калибра, пройдохой, пытающимся извлечь пользу из любой ситуации. Проявлением этого является в настоящее время его хитрое представление себя сторонником правительства и генерала Ярузельского. Он высказывается за союз с СССР. Валенса не считает интернирование справедливым, но он заявил, что введение военного положения было необходимо, так как страна стояла на грани катастрофы» (цит. по: Glębocki H. Konspira. Dzieje «Solidarności» w podziemiu (1981—1989) // «Solidarność» XX lat historii... S. 168).