IV.7. Советско-польские отношения

Герек в своей политике в отношении СССР всегда руководствовался реализмом и польскими национальными интересами. Он считал, что Польша «обречена» на хорошие отношения с Советским Союзом. Любое отступление от этого принципа могло принести полякам только беду¹. Во время визитов на Запад в беседах с западными государственными деятелями Герек не проявлял антисоветизма. «Я никогда ничего не затевал против Советского Союза, — говорил он впоследствии, — более того, никто на Западе от меня этого и не ожидал». Мы были сильными на Западе, повторял он многократно, благодаря сильной позиции в Кремле².

Герек вспоминал, что 2 октября 1971 г., стоя перед могилой Неизвестного солдата в Париже, он думал о строительстве по-настоящему независимой Польши, связанной союзом с СССР, но открытой миру. Чтобы этого достичь, он хотел построить в стране сильную экономику. Это позволило бы установить более равноправные отношения с Москвой и со всем социалистическим содружеством. Однако А. Верблян, со своей стороны, утверждает, что Герек в отношении Советского Союза вел двойную игру. В ходе переговоров с канцлером ФРГ Г. Шмидтом и президентом Франции В. Жискар д'Эстеном он не скрывал, что рассчитывает на экономическую помощь Запада, чтобы стать более независимым от Советского Союза³.

Герек очень тепло писал в своих воспоминаниях о Л.И. Брежневе, называл его «выдающейся личностью». Пока Брежнев не заболел, он был вдумчивым политиком, всегда старался понять позицию другой стороны, никогда во время встреч и переговоров не допускал высокомерия. Все переговоры с руководителями Польши проходили в дружеской атмосфере, с пониманием польских потребностей⁴.

В свою очередь для Брежнева Герек был самым успешным, самым опытным и самым верным из всех лидеров стран социалистического содружества. По мнению П.К. Костикова, в этом заключался секрет советской поддержки экономической политики Герека, «попахивавшей капитализмом»⁵.

Вместе с тем Герек считал, что ему в Кремле все же до конца не доверяют. Поэтому он делал все, чтобы переубедить советских товарищей, всячески заверял их, что он является принципиальным марксистом-ленинцем и верным союзником и другом Советского Союза. На самом же деле до середины 1976 годов первый секретарь ЦК ПОРП пользовался полной поддержкой советского руководства. Когда в 1975 г. генерал-лейтенант В.Г. Павлов в одной из записок написал, что Герек проводит ошибочную политику, Ю.В. Андропов отреагировал весьма резко: «Знаем его как хорошего коммуниста, и не смейте его критиковать!»⁶.

В отношении Л.И. Брежнева польский лидер шел на различные верноподданнические жесты. Например, в июле 1974 г. он наградил генерального секретаря ЦК КПСС Большим крестом ордена «Виртути Милитари» первого класса, который присуждается за большие военные заслуги только самым выдающимся военачальникам. Этот жест вызвал негодование среди польских военных. А советский генсек был восхищен, когда узнал от Герека, что этим орденом были награждены только маршалы Пилсудский и Фош. Даже будучи на пенсии, польский лидер продолжал считать, что решение наградить Брежнева орденом было «в интересах Польши, укрепляло положительное отношение Брежнева к ПНР»⁷.

Во время беседы Герека и М. Раковского на тему отношений с Москвой первый секретарь ЦК сказал: «...я езжу туда не для того, чтобы там водку пить или на коленях ползать. Я там ищу выгоды для Польши»⁸.

Главный редактор еженедельника «Политика» утверждал, что в 1970-е годы советские официальные лица по-разному относились к Польше. Но он ни разу не заметил с их стороны проявлений великодержавности. Правда, в сфере идеологии ситуация была неоднозначной. Аппарат ЦК КПСС нередко был недоверчив, в разговорах появлялось клише «польские паны», чувствовалась подозрительность, осуждались контакты с Западом⁹.

1970-е годы не были отмечены практикой советского вмешательства во внутренние дела Польши. В начале десятилетия советско-польские отношения развивались, как считал Костиков, просто великолепно¹⁰. Эти отношения, внешне очень хорошие, изнутри напоминали отношения между отцом и непослушным ребенком. Один из руководителей отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран Г.Х. Шахназаров характеризовал их следующим образом: Гомулка отвоевал право управлять страной по-своему, а Герек этим правом пользовался. И это соответствовало действительному положению дел. Не было буквально ни одной встречи на высшем уровне, когда Брежнев с подачи своих советников не внушал бы польскому лидеру, что необходимо отменить «ошибочное решение» Гомулки приостановить сплошную коллективизацию. Полякам без конца пеняли за то, что они мирятся со своеволием католической церкви, флиртуют с польской диаспорой в США, разрешают частные лавки в центре своей столицы и т. п. Герек особенно не спорил, делал вид, что соглашается, широко улыбался, обещал подумать, подправить дело на очередном пленуме, но тем все и кончалось. И сам он, и Ярошевич были если не реформаторами, то прагматиками, и не желали, чтобы ими помыкали¹¹.

Герек и его окружение, несмотря на всяческие жесты и декларации в адрес Москвы, в основном пропускали ее советы мимо ушей или поступали наоборот. Когда Брежнев убеждал польского лидера, что необходимо назначить Ольшовского премьер-министром, Герек после возвращения в Варшаву отправил того послом в Берлин. Когда Брежнев предложил Гереку отозвать Бабюха с поста секретаря ЦК ПОРП, первый секретарь назначил его премьером¹².

В целом, после прихода в СССР к власти Л.И. Брежнева произошло расширение контактов между КПСС и ПОРП на различных уровнях. Частыми стали встречи на уровне членов Политбюро, секретарей, руководителей отделов ЦК и т. д. Брежневу хотелось показать всему миру, что социалистические страны являются подлинным содружеством государств.

В Москве к разным польским руководителям относились по-разному. Верхом доверия со стороны Кремля во время их визитов были встречи с генеральным секретарем ЦК КПСС. Такая честь оказывалась Ольшовскому, которого Брежнев принимал неоднократно, а также Бабюху и Ярузельскому, который был в дружеских отношениях с министром обороны СССР А.А. Гречко. К Ярузельскому и сам Брежнев относился по-особому.

В 1973—1975 гг. Л.И. Брежнев не раз бывал в Польше. Он был нужен Гереку не только для того, чтобы держать в повиновении своих коллег-товарищей, но и как важный инвестиционный и торговый партнер. Поэтому во время визита в 1973 г. он принимал советского генсека по-братски, ездил с ним по всей Польше, но с особенной гордостью показывал ему самое большое свое достижение — строившийся в основном на советские деньги металлургический комбинат «Катовице». Этот комбинат должен был быть в два раза больше, чем Новая Гута им. Ленина под Краковом и обеспечить польскую экономику лучшими сортами стали. Брежнев, металлург по образованию, был просто восхищен новым комбинатом. Для него, как и для всего его поколения, производство стали было показателем мощи государств и народов. Герек подтверждал: комбинат «Катовице» является свидетельством могущества не только Польши, но всего социалистического содружества. И когда Герек попросил о поставках из Донбасса чугуна для комбината, генсек не мог отказать, несмотря на протесты Косыгина, который был членом делегации.

Не только Герек, но и другие руководители социалистических стран клялись в дружбе с Советским Союзом на вечные времена, в верности социалистическим идеалам для того, чтобы получить как можно больше материальных благ от СССР. Резидент КГБ в Варшаве (1973—1984 гг.) В.Г. Павлов¹³ писал в своих донесениях, что польские руководили на самом деле являются прагматичными и неискренними людьми и могут обмануть советских лидеров. Вначале на эти донесения на Старой площади и в Кремле не обращали внимания, но по мере ухудшения ситуации в Польше их читали со все большим интересом.

При Гереке коренные проблемы польско-советских отношений на заседаниях Политбюро ЦК ПОРП не обсуждались. На повестке дня были лишь их производные аспекты: укрепление партийных связей и сотрудничества, использование опыта социалистического строительства. Польские руководители придерживались принципа, что выступать против Советского Союза нельзя, но одновременно нельзя проявлять и излишнее низкопоклонство. В отличие от Гомулки, Герек был сторонником большей экономической независимости Польши от СССР. В 1970-х годах поляки строили отношения с Советским Союзом уже на основе холодного расчета.

В советских партийных и государственных структурах плохо воспринималась польская политика открытости Западу, а политика ускорения экономического развития за счет западных кредитов оценивалась как легкомысленная. Г. Киссинджер в беседе с Ф. Шляхчицем открыто говорил, что Польша должна быть страной, которая путем модернизации экономики и повышения жизненного уровня будет воздействовать на другие социалистические страны, прежде всего на Советский Союз. Именно поэтому Запад давал ПНР кредиты. Герек и его команда считали, что Польша будет по-настоящему независимой только тогда, когда укрепит свою экономическую мощь, а СССР станет для нее большим рынком сбыта¹⁴.

Советская критика экономической политики Герека началась уже в 1974 г. Польская делегация во главе с председателем Государственного совета ПНР Г. Яблоньским, которая летела с официальным визитом в Монголию, сделала остановку в Москве и была принята председателем Президиума Верховного совета СССР Н.В. Подгорным. Во время обеда он высказал обеспокоенность увеличивающейся задолженностью Польши Западу¹⁵. С тех пор советские руководители, особенно А.Н. Косыгин, настойчиво советовали своим польским коллегам не влезать в долги и не проявлять необдуманных инициатив. Представители Госплана обвиняли поляков в «рискованном экономическом экспериментировании». Но те стояли на своем.

Необдуманных инициатив было немало. Одной из них стало решение построить в районе Эльблонга морской порт. Именно в этом месте Калининградский (Висленский) залив очень мелководен, поэтому предполагалось залив углубить, а ил вывозить на поля как удобрение. Это привело бы к ухудшению экологической ситуации в регионе. Советские руководители еле отговорили Герека от этой вредной затеи. Потом польский лидер решил создать в Польше полноценную авиационную промышленность. Косыгин сразу сказал Гереку: от нас не ожидайте коммерческой помощи, мы сами сокращаем программу строительства авиации и имеем с этим проблемы.

Перед строительством металлургического комбината «Катовице» П. Ярошевич трижды ездил в Москву, чтобы убедить А.Н. Косыгина поставлять необходимое оборудование. Лишь на третий раз председатель Совета министров СССР сдался¹⁶.

В марте 1971 г. новым послом СССР в ПНР был назначен С.А. Пилотович, в 19651971 годах секретарь ЦК КП Белоруссии. В молодости он жил среди поляков, знал польский язык. В Варшаве его приняли сердечно, познакомили с членами польского руководства. Патронаж над ним осуществлял лично Герек. В результате Пилотович стал человеком, безоглядно симпатизировавшим Гереку и его политическому курсу. Из советского посольства в Москву шла только позитивная информация. Сам Герек вспоминал о Пилотовиче с симпатией, потому что тот не вмешивался во внутренние дела Польши. Когда посол не понимал шагов польского руководства, то просил разъяснений¹⁷. Пилотович участвовал в различного рода встречах с представителями польского общества, где его знание польского языка производило хорошее впечатление.

Как вспоминает Герек, в начале 1970-х годов он впервые обратился к Брежневу с просьбой прояснить «катынское дело». Тот, не зная его истоков, проявил к нему живой интерес, но ничего не предпринял по существу. Через два года на эту тему Герек беседовал и с А.А. Громыко, который ответил, что «точка зрения советской стороны по этому вопросу уже высказана и ему, в сущности, нечего добавить»¹⁸. По просьбе Герека катынским вопросом пытался серьезно заняться Пилотович, который пообещал добиться содействия руководства МИД СССР. Однако Громыко не только не поддержал посла, но, наоборот, именно из-за этого, по мнению Герека, отозвал дипломата в Москву, так как считал ненужным вмешиваться в это деликатное дело.

В июне 1978 г. в Варшаву прибыл новый посол Б.И. Аристов, бывший первый секретарь Ленинградского горкома КПСС. Его работа в Польше пришлась на время дальнейшего нарастания кризиса в стране и на события 1980—1981 гг. Аристов был хорошо сориентирован в экономической ситуации в Польше, однако он слабо понимал польскую специфику, в частности роль католической церкви. Посол встречался не только с Гереком и членами его команды, но и с политиками, критически оценивавшими деятельность первого секретаря ЦК ПОРП. С мнением Аристова все больше считались в Москве, к его оценкам прислушивались также польские руководители. Однако советский посол был далек от дипломатического такта. Безапелляционность его оценок вызывало раздражение польских политиков. Даже В.Г. Павлов вынужден был признать, что Аристов переходил допустимую границу¹⁹.

Примечания

1. Rolicki J. Edward Gierek: replika. Warszawa, 1990. S. 37.

2. Rolicki J. Edward Gierek: przerwana dekada. S. 230; Rolicki J. Edward Gierek: replika. S. 37.

3. Werblan A. Polska w strefie dominacji radzieckiej // Polska pod rządami PZPR. S. 284.

4. Gierek E. Smak życia. Pamiętniki. S. 199—201.

5. Kostikow P., RolińskiB. Widziane z Kremla. S. 173.

6. Pawłow W.W. Generał Pawłow: byłem rezydentem KGB w Polsce... S. 21.

7. Gierek E. Smak życia. Pamiętniki. S. 203.

8. Васильков Ю. Польский взгляд: Россия и Европа после коммунизма. М., 2004. С. 81.

9. Там же.

10. Kostikow P., Roliński B. Widziane z Kremla. S. 174.

11. Шахназаров Г.Х. Цена свободы. М., 1993. С. 112—113.

12. Бухарин Н.И. Российско-польские отношения. 90-е годы XX века — начало XXІ века. М., 2007. С. 40.

13. В. Павлов был направлен в Польшу после того, как Москва узнала о визите президента США Р. Никсона в Польшу от американцев.

14. Mac S.J. Przesłuchanie gliny. S. 93—94.

15. Ibid. S. 95.

16. Васильков Ю. У Польский взгляд: Россия и Европа. С. 81—82.

17. Gierek E. Smak życia. Pamiętniki... S. 195.

18. Rolicki J. Edward Gierek: przerwana dekada. S. 160—161.

19. Pawłow W. Generał Pawłow: byłem rezydentem KGB w Polsce... S. 248.