III.3. Декабрьские события 1970 г.

Весь 1969 г. под руководством В. Гомулки и Б. Ящука шла работа над концепцией развития польской экономики. В ее основе лежала идея перехода от экстенсивного развития к интенсивному на базе концентрации и специализации производства. Концепция экономической реформы, подготовленная под руководством Ящука, предусматривала введение в различных отраслях промышленности единых норм производительности, селективное развитие промышленности и сельского хозяйства, создание концернов. Упор делался на развитие машиностроения и химической промышленности. Против этой концепции выступало горно-металлургическое лобби. Предполагалась реформа заработной платы, трудовых норм и др. Первый секретарь ЦК ПОРП был сторонником введения в экономику таких инструментов, как хозяйственный расчет, зависимость заработной платы от производительности, а также частичное регулирование розничных цен спросом и предложением. Несмотря на энтузиазм Гомулки, «обоснованные технические нормы» на предприятиях с самого начала вызвали решительное неприятие со стороны не только рабочих, но и части экономистов. Эти нормы рассматривались на фабриках как очередная попытка увеличения эксплуатации рабочего класса без соответствующей финансовой компенсации. Нужно признать, что в тот период труд в Польше был в основном и малопроизводительным, и низкооплачиваемым. Предлагаемая реформа, направленная на его интенсификацию, не была принята трудовыми коллективами предприятий, потребовавшими отсрочки ее введения.

Одновременно подготавливалось повышение цен на мясо, сахар, молоко и молочные продукты. Уже много лет равновесие на продовольственном рынке было нарушено, т. е. спрос все больше превышал предложение. Закупочные цены на продовольствие вплотную приблизились к розничным. Партийное руководство хотело это равновесие восстановить путем повышения цен. К тому же в 1969 г. в стране был неурожай и, как следствие, стало уменьшаться поголовье свиней и крупного рогатого скота.

Как вспоминает Ю. Тейхма, у Гомулки не было недооценки значимости продовольственной проблемы. Проблема «мясного баланса» всегда вставала при обсуждении планов развития народного хозяйства. Однако не хватало кормов, средств на модернизацию сельского хозяйства. Поставки советского зерна, которые при Хрущеве составляли 3 млн тонн, при Брежневе сократились до 1,2 млн т. Гомулка пытался шантажировать советских руководителей, заявляя, что будет покупать корма в США. Однако этот метод уже не приносил результатов. При Брежневе советские экономисты стали уделять больше внимания эффективности экономических отношений СССР с социалистическими странами, и правила в советской внешней торговле были ужесточены¹.

Ящук неоднократно приезжал в Москву для обсуждения польских реформ с советскими специалистами. Они высказывались осторожно, опасались экономических и социальных последствий. В ответ Ящук заявил: «Ваши боятся, но когда увидят наш пример, то поймут [как проводить повышение цен]»². Дело в том, что постоянные цены считались «священной коровой» при социализме. В СССР они много лет оставались неизменными.

Обе идеи — введения экономических стимулов и повышения цен — были рациональными с экономической точки зрения, но весьма радикальными в социальном отношении. К этому времени Гомулка потерял чувство реальности, утратил контакт с рабочим классом. Его, казалось бы, правильные идеи не могли быть одобрены обществом, которое жило в патерналистской социалистической системе.

Приезжавшие в Советский Союз первые секретари воеводских комитетов жаловались, что наступил застой в работе, на местах нельзя принять ни одного решения без согласования с Варшавой. Некоторые осуждали Гомулку, который замкнулся в своем узком кругу и теряет политическую силу, перестал верить всем, кроме Клишко и Лога-Совиньского. Первый секретарь ЦК БКП Т. Живков, который в 1970 г. встречался с Гомулкой, рассказывал, что тот пребывал в состоянии крайнего пессимизма. Он говорил о своем бессилии и беспомощности в экономических делах³.

Герек был весьма критичен по отношению к проектам изменений, которые подготавливал Ящук, считая, что их не выдержат люди и надо что-то придумывать в своем воеводстве, чтобы смягчить снижение жизненного уровня. Отдыхая летом 1970 г. в Крыму, он был в плохом настроении, говорил, что приехал сюда в последний раз: Гомулка отстранит его от власти.

«Узкое руководство» ПОРП вначале планировало ввести проекты в жизнь весной 1970 г., затем — перед летними каникулами или осенью. Приехавший в Москву сразу же после летних каникул Ящук заявил, что решение будет принято поздней осенью. Он заверил советское руководство, что повышение цен будет принято обществом спокойно и с пониманием. В ответ Косыгин сказал Ящуку: «Вы знаете лучше, сами оцениваете свои проблемы и сами их решаете»⁴. Однако в ноябре на заседании Политбюро Герек заявил, что на 4 декабря приходится День шахтера, и поэтому он хотел бы, чтобы повышение цен было проведено только после этого праздника, и был поддержан участниками заседания.

11 декабря 1970 г. на заседании Политбюро ЦК ПОРП был утвержден план «регулирования цен и системы заработной платы». В результате повышение цен на продовольствие пришлось на самое неподходящее время — перед Рождеством. С января 1971 г. предполагалось ввести новую систему материальных стимулов для работников промышленности, в соответствии с которой заработная плата сложным образом увязывалась с ростом производительности труда и снижением себестоимости производства. Эта система была по своей сути технократической и поэтому трудной для восприятия простыми людьми. Проект, с которым на пленуме ЦК ПОРП на следующий день должен был выступить Ящук, поддержали не все члены Политбюро. Герек выступил за повышение цен на продовольствие. Циранкевич и Мочар пытались возражать, зная, что ситуация в стране напряженная, а настроения плохие. На Циранкевича Гомулка накричал, а с Мочаром даже не стал полемизировать. Фактически первый секретарь ЦК навязал большинству членов Политбюро подготовленное решение.

Неожиданно объявленное по радио 12 декабря 1970 г. повышение цен на основные продукты питания — на мясо и мясопродукты (в среднем на 17,6%), макароны (15%), рыбу и рыбопродукты (11,7%), муку (16,6%) и другие — в среднем на 15% — вызвало волну недовольства в стране. Были повышены цены также на стройматериалы и мебель, но снижены на 40 групп промышленных товаров, в том числе на товары длительного пользования: телевизоры — на 13%, холодильники — 15%, стиральные машины — 17%, магнитофоны — 21%, швейные машины — 10% и др. Компенсация как надбавка к заработной плате, которая, естественно, была частичной, составила всего 15—25 злотых в месяц. При этом не предполагалось никакого повышения социальных пособий для лиц с низкой зарплатой, что было большим упущением.

Как вспоминал сын Гомулки Р. Стшелецкий, 13 декабря 1970 г. они вместе с отцом поехали на прогулку в отвоцкие леса. Он был в хорошем настроении, расслабленным, веселым. Такое его хорошее настроение обычно появлялось тогда, когда какие-то трудные решения были уже приняты и в ближайшее время не ожидалось серьезных проблем. Отец обосновывал повышение цен ситуацией с госбюджетом. Он отдавал себе отчет в том, что изменение цен общество примет негативно, однако волнений не ожидал. Аппарат госбезопасности не предупреждал руководство страны о возможности общественного взрыва⁵.

14 декабря 1970 г. в Варшаве проходил пленум ЦК ПОРП, который обсуждал вопрос о повышении цен. Именно туда пришла первая информация о забастовках и уличных беспорядках в Гданьске. Однако Гомулка не проинформировал членов ЦК о протестах на Балтийском побережье.

Для властей эти события стали полной неожиданностью, поскольку судостроители относились к одному из высоко оплачиваемых отрядов рабочего класса. Правда, в последние годы их нервировали многократные заявления Клишко о том, что польское судостроение неконкурентоспособно на мировом рынке и приносит экономике только убытки, что оно не имеет перспектив развития. Вследствие этой неожиданности и ухудшения здоровья Гомулки наступил определенный паралич в принятии решений.

Уже 14 декабря три тысячи рабочих судоверфи им. Ленина забастовали, требуя отмены повышения цен. Так как дирекция предприятия не могла выполнить их требования, они построились в колонну и направились к зданию воеводского комитета ПОРП. Рабочие пели патриотические, религиозные и революционные песни, в том числе «Интернационал» и «Марш Гвардии Людовой», требовали встречи с первым секретарем воеводского комитета партии А. Каркошкой. Однако он был в Варшаве на VI пленуме ЦК ПОРП. Покинув площадь перед зданием воеводского комитета партии, демонстранты, которых никто не захотел выслушать, еще несколько часов продвигались по улицам Гданьска. Когда они, около 16 часов, стали возвращаться к зданию воеводского комитета, на них напала милиция. Против демонстрантов были применены петарды и гранаты со слезоточивым газом.

В центре Гданьска развернулись уличные столкновения, которые длились допоздна. Хотя милиция еще не применяла огнестрельного оружия, несколько десятков человек были ранены. Днем в Гданьск с разрешения Гомулки и Циранкевича с целью разобраться в ситуации выехали Кочёлек, Каркошка, Каим и Пеньковский, а вечером с согласия Гомулки — Клишко и Лога-Совиньский.

На следующий день, 15 декабря, протесты расширились. Столкновения с силами порядка, которые были вооружены огнестрельным оружием, шли в нескольких пунктах Гданьска. Рано утром на улицах города вновь появились судостроители, которые сформировали колонну и двинулись к зданию городского управления милиции. Рабочие считали, что именно там находились задержанные днем ранее участники демонстрации. Около здания милиции столкновения приобрели яростный характер. Появились первые убитые. Несколько наиболее агрессивно настроенных человек из 20-тысячной толпы подожгли здание воеводского комитета партии, поддерживаемые радостными криками.

В тот же день в Гданьск были введены войска, вооруженные автоматическим оружием и тяжелым снаряжением. Вечером дело дошло да разграбления магазинов и других актов вандализма. Большинство судостроителей в это время еще находились на территории судоверфи.

16 декабря, когда рабочие судоверфи им. Ленина опять сформировали колонну и пытались выйти через ворота предприятия, они были обстреляны милицией и солдатами, которые ночью блокировали судоверфь. Два человека погибли, а одиннадцать были ранены. Рабочие отступили на заводскую территорию и объявили оккупационную забастовку, которую через несколько часов удалось приостановить. Уличные столкновения в Гданьске длились несколько дней. В них погибли по крайней мере семь человек, несколько сот были ранены, около пятисот демонстрантов были задержаны.

Тем временем забастовочная волна постепенно распространилась на другие города Балтийского побережья — Эльблонг, Гдыню, Слупск и Щецин, где уличные столкновения приобрели наиболее бурный характер. Щецин с 17 декабря превратился в центр общественного протеста рабочих Побережья. Его сценарий был очень похож на события в Гданьске. Перед полуднем рабочие судоверфи им. А. Варского сформировали колонну, вышли за ворота предприятия и направились к зданию воеводского комитета ПОРП. Произошло первое столкновение с милицией.

В то же самое время перед зданием партийных воеводских властей росло число манифестантов, подогревалась протестная атмосфера. В связи с угрозой поджога штаб-квартиры партии первый секретарь воеводского комитета А. Валяшек принял решение эвакуировать людей из здания. Перед тем как дошло до столкновения с силами порядка, солдаты долго не препятствовали грабежам и попыткам поджечь дом воеводского комитета партии. Ситуация становилась все более драматической. Многотысячная толпа не разрешала пожарным тушить пожар. Взять под контроль ситуацию не смогли ни подразделения армии, охранявшие здание, ни направленная в этот район милиция.

17 декабря самый трагический характер приобрели события в Гдыни. Ранее там не было ни уличных столкновений, ни грабежей, ни поджогов. 15 декабря на судоверфи им. Парижской коммуны был образован забастовочный комитет, который выступил с социально-экономическими требованиями. В ночь с 15 на 16 декабря все члены комитета были арестованы. 16 декабря с утра рабочие стали требовать освобождения задержанных товарищей. После полудня Клишко принял два решения относительно судоверфи им. Парижской коммуны. Первое — об увольнении всех работников судоверфи с повторным приемом их на работу. Второе — о введении на территорию предприятия армейских подразделений. После принятия этих решений Клишко и Лога-Совиньский возвратились в Варшаву, не проинформировав о своих решениях Кочёлека. А тот вечером, в выступлении по радио и телевидению, призвал коллектив судоверфи вернуться на работу. О блокаде предприятия Кочёлек узнал только в 22 часа и в тогдашней ситуации уже ничего практически не мог изменить. Эта неразбериха с принятием решений и стала причиной драмы в Гдыне.

В результате рано утром 17 декабря значительная часть судостроителей отправилась на работу. Около 6 часов на станции Гдыня-Судоверфь произошло столкновение армейских подразделений с приехавшими рабочими, которых военные не допускали на предприятие. Командир роты 32-го механизированного полка, чтобы остановить рабочих и воспрепятствовать тем самым давке, отдал приказ стрелять в воздух. При большом скоплении людей это привело к тому, что два человека были убиты рикошетом и несколько человек ранены. В городе начались уличные столкновения. Кочёлек потребовал запретить использование огнестрельного оружия. Генерал Г. Корчиньский также отказался выполнять приказы Клишко. В Гдыни погибли в общей сложности 17 человек. Если бы не хаос с принятием решений, то скорее всего человеческих и материальных потерь было бы меньше.

Всего были подожжены, сгорели полностью или частично 19 общественных зданий, среди них воеводские комитеты ПОРП в Гданьске и Щецине. Были разграблены десятки магазинов. Материальные потери от актов вандализма составили 400 млн злотых. Поджоги партийных комитетов свидетельствовали о том, что определенные силы делали все, чтобы придать выступлениям политический характер.

Для усмирения протестов на Побережье были направлены 27 тыс. солдат Войска Польского, 550 танков, 750 бронетранспортеров и 2100 автомобилей. До 1970 г. в мирное время армия никогда в таких масштабах не использовалась для наведения общественного порядка. Кроме того были задействованы 9 тыс. милиционеров, работников службы безопасности и дружинников.

Основное бремя столкновений с демонстрантами взяла на себя милиция, оснащенная шлемами, длинными палками, щитами, химическим и огнестрельным оружием. Его применение повлекло за собой смерть 44 человек, в том числе в Гдыни — 18, в Щецине — 16, в Гданьске — 9, в Эльблонге — 1 человек. Были ранены 1164 человек, более 3 тыс. были задержаны, из которых 277 арестованы.

До сих пор неизвестно, кто информировал о ходе этого конфликта В. Гомулку, что вынудило его принять такие крайние решения. Неизвестны и обстоятельства задействования в конфликте армии, назначения командующим Г. Корчиньского, его полномочия, роль в событиях министра обороны В. Ярузельского. Одна из причин хаоса в разрешении конфликта — наличие в Гданьске двух центров принятия решений. Координацию политических действий Гомулка и Циранкевич возложили на Кочёлека, который с декабря 1967 г. по август 1970 г. был первым секретарем Гданьского воеводского комитета ПОРП. В июне 1970 г. он был назначен вице-премьером ПНР. Местным штабом формально руководил Корчиньский. Как утверждал Кочёлек, эта группа «не была никаким реальным руководящим органом, никак не проявила себя во время событий, какие-либо документы о ее деятельности отсутствуют»⁶. На практике большую роль в событиях сыграли члены Политбюро ЦК ПОРП З. Клишко и И. Лога-Совиньский, которые находились в Гданьске.

В итоге решение о применении оружия на Балтийском побережье принял на совещании 15 декабря сам Гомулка. Как утверждает обвинительный акт от 7 апреля 1995 г. Окружной прокуратуры Гданьска против 12 лиц, обвиняемых в применении силы в декабре 1970 г., первый секретарь ЦК ПОРП согласился на такие действия после того, как Мочар представил недостоверную информацию об убийстве демонстрантами двух милиционеров⁷. На совещании присутствовали, кроме Гомулки, Циранкевич, Ящук, Мочар, Стшелецкий, Ярузельский, Каня, Свитала и Петшак. Никто их них не выступил против этого решения. Армии и милиции было разрешено вначале предупредительно стрелять в воздух, а затем в землю перед демонстрантами⁸. Это решение как распоряжение правительства, подписанное Циранкевичем, вступило в силу 15 декабря в 12 часов дня.

В Москве не сразу осознали всю сложность ситуации в Польше и глубину возникшего кризиса. Лишь после того, как поступила информация о жертвах, стало ясно, что обстановка в этой стране серьезная. Советское руководство несколько раз в день заслушивало информацию о развитии событий в Польше. Вскоре с согласия Гомулки Мочар и Ярузельский открыли для информирования советского руководства два прямых канала из Польши: госбезопасности и армейский. Советские руководители особенно были обеспокоены молчанием Гомулки. Они ожидали, что он позвонит, расскажет, что происходит в стране, как он оценивает ситуацию.

После получения информации об использовании оружия советскому послу в Варшаве А.Б. Аристову было поручено посетить Гомулку и задать ему несколько ключевых вопросов. Советское руководство хотело прозондировать опасность распространения демонстраций на всю страну, возможность отмены решения о повышении цен, планы польского руководства относительно разрешения конфликта и оценку последствий использования армии. Посол также должен был выяснить, видят ли польские товарищи потребность в какой-либо политической и экономической помощи советской стороны в решении конфликта.

Встреча Аристова с Гомулкой состоялась во второй половине дня 15 декабря 1970 г. в здании ЦК и была весьма неприятной. Когда посол стал задавать присланные из Москвы вопросы, Гомулка не выдержал и закричал: «Вы что, пришли сюда экзаменовать меня! У Вас есть свои источники информации...». Он говорил об угрозе социализму, о контрреволюционных элементах, об очередной диверсии империалистических центров. В отчете о встрече советский посол написал о плохом состоянии Гомулки: он болен, передвигается с трудом, говорит с усилием, подчеркивает необходимость расправы с демонстрантами; заявил, что ввиду угрозы социализму и в связи с разнузданностью уличной толпы польское руководство выдало распоряжение об использовании оружия⁹.

В конце концов 16 декабря Л.И. Брежнев решил сам позвонить Гомулке. Во время разговора первый секретарь ЦК ПОРП убеждал советского руководителя, что на Балтийском побережье власть имеет дело не с рабочими, а с контрреволюцией с участием криминальных элементов, и обещал: мы с ними «как следует расправимся». Он призывал вспомнить кронштадтский мятеж, который Ленин «подавил силой». В ответ Брежнев пытался образумить Гомулку: «У нас есть информация, что на улицах Гданьска и других городов тысячи людей, десятки тысяч, а может и больше людей. и что, все они контрреволюционеры? Ведь это трудящиеся, рабочие. Вы что, стреляете в рабочих? В рабочий класс?.. Если Вы стреляете в рабочих, то с кем Вы будете строить социализм, товарищ Гомулка?». Призывы Брежнева найти политические методы разрешения кризиса не доходили до сознания Гомулки¹⁰. Стало ясно, что он находится в состоянии нервной депрессии и утратил чувство реальности, способность политического анализа.

Звонок Брежнева прервал совещание, посвященное ситуации на Балтийском побережье. Мочар, минимизируя масштаб общественных протестов, проинформировал собравшихся о развитии событий в Щецине и Гдыне. Гомулка обрушил свой гнев на милицию: «В Гданьске 2 тыс. милиционеров, а стрелять пришлось армии. Что делала милиция? Это она в первую очередь должна была использовать оружие. Оказывается, стреляли холостыми патронами, уже после получения приказа об использовании огнестрельного оружия... Там, где поджигают, необходимо стрелять. Надо ввести комендантский час». Мочар пытался его убедить, что применение одной физической силы недостаточно, что необходимы политические действия¹¹.

О телефонном разговоре с Брежневым Гомулка сказал: ему пришлось убеждать советского генсека, что «причиной событий не является повышение цен, столкновения имеют политический фон. Мы сами наведем порядок. Если возникнет потребность, то сами обратимся за помощью к советским товарищам»¹². Как вспоминал Ю. Циранкевич, Гомулку раздражал тот факт, что «советские товарищи не разделяют его мнение о контрреволюции как о причине событий»¹³. Похоже, что первый секретарь ЦК ПОРП сознательно искажал смысл разговора: Брежнев имел в виду в первую очередь экономическую помощь.

В эти дни всех удивляло невероятное упрямство Гомулки. Некоторые утверждают, что оно было обусловлено убежденностью первого секретаря ЦК во врожденной склонности поляков к анархии. В те декабрьские дни он говорил своим сотрудникам, что сначала Польшу погубила шляхетская анархия, потом эгоизм буржуазии, теперь это делают рабочие, не осознающие своих интересов¹⁴. В письме членам ЦК ПОРП, направленном в марте 1971 г., Гомулка писал: «Неуважение к закону, пренебрежительное отношение к власти, отсутствие чувства общественной дисциплины, глубоко укоренившиеся в нашем обществе анархистские тенденции — это наследие прошлого, которое по сей день влияет на поведение значительной части общества»¹⁵. Он не хотел и слушать ни о каких уступках, прежде всего об отказе от повышения цен. На глазах Польши и всего мира Гомулка совершал политическое самоубийство. Особенно польского лидера беспокоил тот факт, что на волне беспорядков к власти в стране могут придти противники намеченных экономических реформ.

16 декабря из Варшавы в Москву по каналам руководителя КГБ Ю.В. Андропова пришла информация, которая весьма обеспокоила советское руководство: М. Мочар предложил временно отстранить Гомулку от исполнения его функций по причине состояния здоровья и передать на время руководство работой Политбюро и секретариата ЦК ПОРП ему, Мочару. Руководство ПОРП должны были бы покинуть Циранкевич, Ящук, Клишко, Спыхальский и Лога-Совиньский. Решение о повышении цен должно быть отменено. Приход к власти Мочара никак не устраивал советских руководителей. Они уже намучились с «национальным коммунистом» Н. Чаушеску.

16 декабря 1970 г. заседание Политбюро ЦК КПСС длилось почти весь день. Главный вопрос, который обсуждался, — оценка событий в Польше. Когда члены Политбюро пришли к выводу, что ситуация совсем не та, что в Чехословакии, они сразу же успокоились. Особое терпение при обсуждении польского вопроса проявлял Л.И. Брежнев. В конце концов кремлевское руководство пришло к выводу, что конфликт в Польше должен быть разрешен политическими, а не силовыми средствами. Все согласились с тем, что, если Гомулка уйдет в отставку, поддержку руководства КПСС получит Герек. До сведения Мочара было доведено, что Кремль не желает видеть его на посту первого секретаря ЦК ПОРП. Вечером 16 декабря Мочар заявил своим политическим друзьям, что он отказывается от претензий на высший пост в партии.

В Москве было принято решение, что Политбюро ЦК КПСС обратится с письмом о смене польского лидера не непосредственно к Гомулке, а к руководству ПОРП. Когда обсуждался вопрос, как сообщить Гереку о его поддержке со стороны советского руководства, А.Н. Косыгин вспомнил, что на сессии СЭВ в Москве находится кандидат в члены Политбюро ЦК ПОРП, вице-премьер Петр Ярошевич. Косыгин поделился своим мнением с Брежневым, что он охотно видел бы на посту премьера Польши рядом с Гереком Ярошевича.

Разговор с ним состоялся вечером в здании СЭВ. Косыгин высказал Ярошевичу опасения советского руководства: Гомулка не способен по состоянию здоровья выполнять свои обязанности руководителя партии; ситуация в Польше развивается так, как будто бы кто-то подливает масло в огонь. Советский премьер неодобрительно высказался о кандидатуре Мочара. Как вспоминал сам Ярошевич, Косыгин сказал, что советские органы имеют к Мочару претензии со времен войны. Он был сотрудником советской разведки, играл какую-то двусмысленную роль в генерал-губернаторстве. В случае неподчинения Мочара Кремль опубликует компрометирующие его материалы¹⁶.

Кандидатура была только одна — Эдвард Герек. Ярошевич считал, что провести эту кандидатуру через Политбюро ЦК не просто будет, и представил собеседнику расклад сил в польском руководстве. В заключение Косыгин сказал: «Хорошо мне с Вами, Петр Константинович, работается над нашими общими экономическими делами. Было бы хорошо, если бы рядом с товарищем Гереком был ты... В правительстве...»¹⁷. Такое предложение главы советского правительства конечно же вдохновило польского вицепремьера на решительные действия.

В Варшаве, кроме Ярошевича, о позиции советского руководства были проинформированы еще несколько человек. Среди них был, конечно, генерал В. Ярузельский. Как он вспоминал, «утром 19 декабря 1970 г. мне, тогда министру обороны ПНР, позвонил маршал Гречко, министр обороны СССР. Гречко — а, несомненно, говорил он не только от собственного имени — выразил понимание, что необходимо искать политическое решение»¹⁸. Это означало смену руководителя партии.

18 декабря Брежнев еще раз позвонил первому секретарю ЦК ПОРП. Советский лидер высказал еще большее беспокойство, чем в предыдущем разговоре. Он сообщил, что развитию ситуации в Польше было посвящено специальное заседание Политбюро ЦК КПСС. Социально-экономические вопросы должны быть переосмыслены заново, этому будет посвящено письмо Политбюро ЦК КПСС к Политбюро ЦК ПОРП.

На это Гомулка ответил, что не видит необходимости в таком письме. Ситуация постепенно нормализуется и он не понимает, что должны означать эти политико-экономические шаги.

На деле ситуация в Польше становилась все более сложной. Ярузельский вначале сообщил Гомулке, а затем доложил на заседании Политбюро ЦК ПОРП, что армия не сможет обеспечивать порядок в случае массовых выступлений в Варшаве и других крупных городах. Об этом было информировано как советское посольство в Варшаве, так и руководство Варшавского Договора. Советские вооруженные силы были приведены в состояние боевой готовности. В случае если пришлось бы массово задействовать польские войска, то советские войска должны были бы заполнить бреши, которые могли возникнуть в обороне границ советского блока¹⁹. Исходя из опыта и международных последствий военной интервенции в Чехословакии в 1968 г. советское руководство было заинтересовано в политическом разрешении польского кризиса.

18 декабря 1970 г. Политбюро ЦК КПСС направило в Политбюро ЦК ПОРП письмо, в котором советское руководство по существу высказалось против применения силы в отношении польских рабочих, за политическое разрешение кризиса. На практике это означало, что Кремль отказал Гомулке в политическом доверии. За этим сразу же последовало изменение соотношения сил в польском руководстве. По мнению Ролиньского, нельзя исключать, что, если бы этого письма не было, Гомулка сохранил бы свой пост, жестоко подавив выступления на Балтийском побережье²⁰. Как пишет польский историк П. Махцевич, в перевороте внутри руководства ПОРП важнейшую роль сыграла Москва²¹. Тем самым признается положительная роль Москвы в разрешении кризиса в стране путем смены лидера ПОРП.

Декабрьские события 1970 г. были, по сути, бунтом рабочих, прежде всего молодых, которых не удовлетворяла перспектива топтания страны на месте или реализация непонятной экономической концепции В. Гомулки²². Однако существует и другая точка зрения. По мнению С. Кочёлека, высказанному во время процесса по установлению виновников кровавого подавления протеста рабочих в декабре 1970 г., события на Балтийском побережье были уличными беспорядками, в которых принимали участие школьная и студенческая молодежь, а также «отбросы портового города». Среди участников этих беспорядков не было рабочих судоверфей²³. Действительно, на побережье в тот период проживали около 10 тыс. лиц без легальных источников существования, в том числе 3 тыс. человек, ранее осужденных за уголовные преступления (в большинстве своем рецидивисты). Похожую точку зрения высказывал в марте 1971 г. сам В. Гомулка: «В основе событий на Побережье лежал не протест рабочего класса, а разнузданный анархизм, дикое своеволие, пренебрежение к закону и законности, отсутствие какого-либо чувства ответственности за собственную страну, ее будущее»²⁴. Однако такая точка зрения была бы неоправданно односторонним подходом, потому что в основном участниками протестов против повышения цен являлись рабочие.

В преодолении политического кризиса в стране важную роль сыграла небольшая группа партийно-государственных деятелей, главным образом второго эшелона: С. Каня, Ю. Тейхма, Я. Шидляк, Ф. Шляхчиц, Э. Бабюх и В. Ярузельский.

Э. Герек, находясь в Катовице, был информирован о том, что происходит на Балтийском побережье и в Варшаве. Он знал обо всем от Ярузельского и вице-министра внутренних дел, руководителя Службы безопасности Шляхчица. 16 декабря Шляхчиц позвонил Гереку по телефону и рассказал о беспорядках, передав весь трагизм ситуации.

18 декабря во второй половине дня Шляхчиц срочно был вызван Каней в Варшаву и сразу с аэродрома приехал на работу к Ярузельскому, где уже находились Каня и Бабюх. Хозяин проинформировал собравшихся о письме Политбюро ЦК КПСС и необходимости вызвать из Катовице Герека.

Ночью Каня и Шляхчиц поехали в Катовице, чтобы уговорить Герека стать новым первым секретарем ЦК. Герек, не очень доверяя Кане, вначале не соглашался. Тем не менее удалось убедить Герека принять этот пост, ему была обещана всяческая поддержка²⁵.

Состояние здоровья Гомулки в связи с высоким нервным напряжением резко ухудшалось. По всей вероятности, с 17 декабря он уже ничего не видел и по этой причине не мог никого принимать. Врач, который обследовал Гомулку, пришел к выводу, что тот нуждается в срочной госпитализации.

Именно неожиданное ухудшение здоровья Гомулки не позволило ему реализовать свой план выхода из возникшей ситуации. Он считал необходимым отделить бастовавших и вышедших на улицы рабочих, которых отнюдь не воспринимал как «контрреволюционные элементы», от элементов уголовных. Гомулка намеревался отложить на три месяца повышение цен и провести широкое обсуждение этой меры с ее возможным смягчением. Наконец, ему виделась организация в Варшаве конгресса рабочих и переговоров с делегатами коллективов крупных предприятий относительно проведения экономической реформы²⁶. Плохое состояние здоровья ускорило отставку Гомулки.

19 декабря по просьбе Политбюро ЦК Гомулку посетил Ю. Тейхма и сказал ему прямо: «Если Вы хотите спасти свое лицо, то должны уйти с поста первого секретаря. Вы не знаете, что происходит в этом здании и в Варшаве. Партийный актив настроен против Вас, не согласен с Вашей политикой. Знаю, что Вы всегда стояли над группами в руководстве партии, ко всем подходили одинаково, но все равно Вы должны уйти. Этого требует ситуация. На улицы могут выйти женщины и дети. Армия не будет в них стрелять»²⁷. Тейхма настаивал, чтобы Гомулка сам ушел с руководящего поста, прекрасно отдавая себе отчет в том, что если он поставит этот вопрос на Политбюро, то нынешний его состав отвергнет это предложение. Но согласия Гомулки Тейхма так и не получил.

19 декабря во второй половине дня в Варшаву прибыл Э. Герек, который встретился с некоторыми членами партийно-государственного руководства, в том числе с Гомулкой. В тот же день позже состоялось заседание Политбюро ЦК ПОРП, которое носило бурный характер. Решающую роль в его работе сыграл Ю. Циранкевич. Гомулка прибыл в зал заседания вместе с врачом и с порога заявил, что прямо из здания ЦК он направляется в больницу, чтобы пройти курс интенсивного лечения. На это время его обязанности будет исполнять Герек как временный координатор работы Политбюро. Его задача — нормализовать ситуацию в стране. Гомулка предложил отказаться от повышения цен на продовольствие. Когда здоровье улучшится, он вернется к исполнению своих обязанностей. В заключение он попросил, чтобы Циранкевич председательствовал на заседании Политбюро.

На ход дискуссии, которая развернулась после ухода Гомулки, решающее влияние оказало письмо ЦК КПСС, содержание которого пересказал Циранкевич (письмо осталось в бумагах Гомулки). Герек сразу же заявил, что роль координатора его не удовлетворяет: или он становится первым секретарем, или возвращается в Катовице. В ходе обсуждения сторонникам Гомулки стало ясно, что защитить его не удастся. В этой ситуации Циранкевич и Клишко согласились вместе поехать в больницу, чтобы привезти заявление об отставке первого секретаря ЦК, что и было сделано. Во время объявленного перерыва Герек предложил Ярошевичу пост премьера. Кризис в верхах приблизился к своему завершению.

После перерыва кандидатура Герека была одобрена. Против нее выступили только Мочар, который был сторонником избрания Герека лишь на роль координатора, и Кочёлек, который прямо заявил, что Герек не годится на должность первого секретаря²⁸.

Собравшийся 20 декабря 1970 г. VII пленум ЦК ПОРП избрал первым секретарем ЦК Э. Герека при одном голосе против и двух воздержавшихся. Как утверждает Шляхчиц, Герек стал первым секретарем в первую очередь благодаря поддержке со стороны Министерства национальной обороны и лично В. Ярузельского, а также Министерства внутренних дел²⁹. Членами Политбюро были избраны Бабюх, Мочар, Ольшовский, Шидляк и Ярошевич, кандидатами в члены Политбюро — Кемпа, Яблоньский и Ярузельский, членами секретариата ЦК — Бабюх, Барчиковский и Кочёлек. Как Герек говорил Брежневу во время встречи в Москве 5 января 1971 г., если бы решение о смене руководства не было принято в воскресенье, то в понедельник волнениями была бы охвачена вся страна³⁰. Пленум принял решение выделить 6,5 млрд злотых на повышение заработной платы, пенсий и семейных пособий для бедных слоев общества.

Поскольку в новом Политбюро только Шидляк был человеком, преданным Гереку, многие считали, что последний окажется лишь временным первым секретарем и долго на этом посту не задержится. Они ошибались.

В тот же день вечером Брежнев позвонил Гереку и поздравил его с избранием на высокий пост. После этого разговора генеральный секретарь ЦК КПСС сказал своему окружению, что необходимо будет помогать Гереку. Эти слова стали директивой для всех отделов ЦК и советского правительства. 23 декабря вместо Спыхальского председателем Государственного совета был избран Циранкевич. В тот же день на заседании сейма председателем Совета министров был назначен П. Ярошевич, который долгие годы был вице-премьером и постоянным представителем ПНР в СЭВ.

Кочёлек подал в отставку с поста вице-премьера. 15 января 1971 г. вместо Логи-Совиньского председателем Всепольского совета профсоюзов был избран В. Кручек. Сменилось и руководство Объединенной крестьянской партии. Ее председателем стал С. Гуцва, который на заседании сейма 13 февраля был избран спикером.

Положение нового первого секретаря было драматическим. Страна бурлила, партия была скомпрометирована, общество не доверяло власти. Новый первый секретарь не имел концепции выхода из кризиса. Однако выступление, с которым он вечером 20 декабря 1970 г. обратился к полякам по телевидению, было настолько спокойным и взвешенным, что политическая атмосфера в стране начала улучшаться.

Оценивая период правления В. Гомулки, нужно отметить, что он 14 лет был бесспорным руководителем страны. Его слово было законом, его воля определяла ход общественных дел. В этом отношении Гомулка в конце 1960-х годов соответствовал модели лидера авторитарного государства, типичной для стран «реального социализма». Будучи человеком решительным и жестким, а временами и прямолинейным, он, однако, старался не злоупотреблять властью. За время пребывания Гомулки на своем посту никогда не возникало угрозы возвращения к сталинизму. Хотя и ограниченная личная свобода граждан грубо не нарушалась государством (кроме марта 1968 г. и декабря 1970 г.). Гомулка отличался дальновидностью и реализмом в понимании национальных интересов, а также обладал силой характера в их реализации и отстаивании.

Однако со временем представления и устремления Гомулки перестали совпадать с настроениями общества. К его удивлению легкое приоткрытие железного занавеса и расширение контактов с Западом усилило влияние западного стиля жизни и потребления на часть населения. Для Гомулки бунт рабочих судоверфей явился неожиданностью, а вся ситуация — не поддающейся разрешению без насилия.

Как бы ни оценивали политическую деятельность Гомулки, он много сделал для страны. При Гомулке Польша укрепила свой национальный суверенитет и проводила самостоятельную внутреннюю политику. Функционировала своеобразная многопартийная система во главе с ПОРП. В ПНР, в отличие от остальных социалистических стран Европы, была большая свобода культурного и научного творчества, большая открытость миру. В аграрном секторе преобладали индивидуальные крестьянские хозяйства. Существенный прогресс был достигнут в развитии польской экономики. В 1960-х годах внутренний национальный продукт вырос на 44%, занятость — на 2,7 млн человек, а сельскохозяйственное производство — на 25%. Ежегодное потребление мяса на душу населения возросло с 33,8 кг до 42,3 кг, что в два раза превышало довоенный уровень. Однако молодые люди не имели трудного опыта жизни своих родителей в годы войны и первые послевоенные годы. Как рабочие и интеллигенты во втором поколении, они хотели жить значительно лучше, чем их отцы. Гомулка оставил экономику достаточно устойчивой, со значительными резервами, что способствовало экономических успехам в начале 1970-х годов.

Гомулка, имея большое общественное доверие в октябре 1956 г., быстро его израсходовал. Он ясно ощущал необходимость социально-экономических перемен, но ему трудно было совладать с кризисными ситуациями, стать во главе новых тенденций и обеспечить удовлетворение социальных потребностей населения. В итоге он оставил страну в состоянии политического кризиса, потери партией доверия со стороны рабочего класса.

Примечания

1. Władysław Gomułka i jego epoka. S. 114—115.

2. Kostikow P., Roliński B. Widziane z Kremla. S. 122.

3. Tejchma J. Odszedł Gomułka, przyszedł Gierek. Notatki z lat 1971—1973. Toruń, 2006. S. 77.

4. Ibid. S. 127.

5. Miedzy realizmem i utopią... S. 79—80.

6. Kociołek nie przyznaje się do winy // Rzeczpospolita. 2001. 14 listopada.

7. Proces gen. Jaruzelskiego — jednak nie zakończy się z «powodów biologicznych» // www.wiadomosci.wp.pl (12.12.2010)

8. Rolicki J. Edward Gierek. S. 157.

9. Kostikow P., Roliński B. Widziane z Kremla. S. 131.

10. Ibid. S. 140—141.

11. Eisler J., Trepczyński S. Grudzień'70... S. 95—99.

12. Ibid. S. 99.

13. Tajne dokumenty Biura Politycznego. Grudzień 1970. S. 423.

14. Tejchma J. Odszedł Gomułka, przyszedł Gierek... S. 11.

15. Ibid. S. 133.

16. Jaroszewicz P. Przerywam milczenie... 1939—1989. Warszawa, 1991.

17. Ibid. S. 138.

18. Васильков Ю. Польский взгляд: Россия и Европа. С. 63.

19. Rolicki J. Edward Gierek. S. 164.

20. Ibid.

21. Machcewicz P. Grudniowy przewrót: Warszawa — Moskwa — Katowice // Grudzień przed Sierpniem. W XXV rocznicę wydarzeń grudniowych. Gdańsk, 1996. S. 103.

22. Бухарин Н.И. Польская Народная Республика. М., 1989. С. 14.

23. Kociołek nie przyznaje się do winy.

24. Tajne dokumenty Biura Politycznego. Grudzień 1970. S. 267.

25. Kostikow P., RolińskiB. Widziane z Kremla. S. 166.

26. Władysław Gomułka i jego epoka. S. 331—332.

27. Tajne dokumenty Biura Politycznego. Grudzień 1970. S. 276.

28. Rolicki J. Edward Gierek. S. 167.

29. Mac S.J. Przesłuchanie gliny. Warszawa, 1990. S. 90.

30. Tajne dokumenty Biura Politycznego. Grudzień 1970. S. 127.