III.1. Подспудная борьба за власть в 1969—1970 гг.

После мартовских событий 1968 г. политическое одиночество В. Гомулки усилилось. В беседе с Брежневым он признался, что его атакуют с двух сторон¹. По всей вероятности, Гомулка имел ввиду «партизан» и партийных функционеров еврейского происхождения. Перестала его поддерживать и группа левой интеллигенции, объединившейся вокруг еженедельника «Политика» и его главного редактора М. Раковского. Эта группа выдвигала в адрес Гомулки обвинение в «сермяжном социализме». По-прежнему в ближайшем его окружении оставались З. Клишко (внутрипартийные вопросы, идеология, культура, общественные организации, церковь), Р. Стшелецкий (внутрипартийные вопросы) и И. Лога-Совиньский (профсоюзы). Первый секретарь ЦК стал все больше задумываться о необходимости омоложения высшего руководства страны, поиска преемника. У него созревал целостный план кадровых перемен.

Однако ход дальнейших событий неожиданно стал складываться не в пользу Гомулки. Прежде всего проявились неблагоприятные тенденции в народном хозяйстве. В разговоре с А.Н. Косыгиным Гомулка как-то пожаловался, что в польском руководстве отсутствуют хорошие специалисты по экономике. «Мне бы иметь хоть половину Косыгина», — сказал он².

К концу 1960-х годов темпы экономического роста замедлились. Соответственно замедлились и темпы роста реальных доходов населения. Польша все больше отставала по уровню экономического развития и жизни населения от других социалистических стран. Правда, инвестиции в экономику были значительными, но с длительным циклом реализации. Урожайность в сельском хозяйстве оставалась низкой. Польское руководство пришло к выводу, что народное хозяйство страны исчерпало экстенсивные возможности развития за счет постоянного прироста занятости.

В то же время за годы ПНР выросло уже новое поколение поляков, которое не знало тягот довоенной Польши. Оно сравнивало уровень жизни в стране с уровнем благосостояния на Западе, где быстро росли доходы населения и потребительский спрос. Сравнение порождало разочарование. Поэтому версию реального социализма Гомулки называли «сермяжным социализмом» для низов. Между тем ситуация продолжала ухудшаться. Отражением нараставших экономических трудностей стало заявление члена Политбюро ЦК ПОРП С. Ендриховского на пленуме ЦК ПОРП в ноябре 1967 г. о необходимости повышения розничных цен на мясо, которые не менялись уже восемь лет.

В конце концов Гомулка нашел «польского Косыгина». Им стал посол ПНР в Москве в 1959—1963 гг. (ранее — заместитель председателя польского Госплана) 55-летний Б. Ящук. Он поразил Гомулку своим знанием косыгинской экономической реформы и обещал изобрести механизм устойчивого роста производительности труда при социализме. Началась головокружительная, но крайне короткая политическая карьера Ящука. В июле 1968 г., на пленуме ЦК ПОРП он был избран членом Политбюро ЦК. В Варшаве стали поговаривать, что это будущий премьер-министр Польши. Сам Ящук давал понять, что имеет большое влияние и существенные возможности в Москве. Однако его недоброжелатели в партийной верхушке сразу же стали распространять слухи, что его фамилия свидетельствует о том, что он по национальности русский или, по крайней мере, белорус. Помощник Гомулки В. Наметкевич отзывался о Ящуке, который уверенно играл роль заместителя Гомулки, как о «тупом, упрямом интригане», «злом духе» шефа. Как правило, первый секретарь ЦК ПОРП разбирался в людях. Однако в случае с Ящуком все видели его ошибку, только не он сам³. Это неблагоприятно влияло на атмосферу в польском руководстве. В нем усилились нервозность одних и борьба других за передел власти.

На первые роли метили еще несколько претендентов. Между IV и V съездами ПОРП, то есть в 1964—1968 гг., в партийное руководство были введены четыре руководителя из числа деятелей молодежных организаций: Ю. Тейхма (в 1957—1963 гг. — председатель главного правления Союза сельской молодежи), С. Кочёлек (в 1960—1963 гг. — секретарь ЦК Союза социалистической молодежи), Я. Шидляк (в 1954—1957 гг. — секретарь главного правления Союза польской молодежи) и С. Ольшовский (в 1956—1960 гг. — председатель главного совета Союза польских студентов). Они принадлежали уже к новому поколению польских политиков, которые не были отягощены борьбой внутри партии в первые послевоенные годы и репрессиями в период польского сталинизма.

В январе 1981 г. во время встречи с А. Вербляном В. Гомулка признался, что он фактически выдвинул себе на смену Э. Герека, к которому в течение ряда лет относился как к наследнику, правда, затем изменил свое мнение. Гомулка сказал: «Никого лучше я тогда не видел. Только под конец я стал присматриваться к молодым. Я думал о Станиславе Кочёлеке или Юзефе Тейхме. Но было уже слишком поздно»⁴.

Наиболее близок к Гомулке был Кочёлек. Он даже внешне несколько походил на него: с похожей лысиной, в очках, всегда серьезный, замкнутый в себе человек, который также большинству собеседников казался скрытным, мало контактным. Кочёлек был сторонником политического, экономического и идеологического курса Гомулки. В политических вопросах он придерживался следующего подхода: во внутренних делах польское руководство проводит самостоятельную политику, в международных — действует солидарно с Москвой. Такой подход гарантировал Польше нерушимость границ в Европе и место второго партнера Запада после Советского Союза.

Тейхма тоже стремился быть похожим на Гомулку. Однако, в отличие от Кочёлека, он был человеком контактным, олицетворял в партийных кругах деятеля нового типа, образованного, способного заострить дискуссию.

Ольшовский тоже казался человеком очень живым, быстрым, компанейским, хотя и неглубоким. Ему недоставало широких знаний. Он обладал умением собирать вокруг себя очень хороших советников-специалистов разного профиля, особым даром во имя дела объединять людей. Но как политик он, будучи холодным и расчетливым, был ближе Гереку, чем Гомулке.

Из этой четверки Шидляк был самым старшим по возрасту и уступал в интеллектуальном отношении всем другим. Но он обладал навыками партийного аппаратчика, и это делало его эффективным политиком.

И в Варшаве, и в Москве никто не исключал, что приемником Гомулки в определенных обстоятельствах могли стать и Мочар, и Герек, но этого сценария Гомулка явно не желал. Поэтому он переместил Мочара с поста министра внутренних дел на пост секретаря ЦК ПОРП. Герека же намеревался сделать вице-премьером, справедливо считая, что тот уже слишком долго, хотя и успешно, руководит силезским воеводством. Правда, до V съезда ПОРП он Герека по карьерной лестнице не продвигал. Вначале лидер самой крупной воеводской партийной организации был вновь избран в состав Политбюро. Однако спустя несколько месяцев после съезда он получил предложение стать вице-премьером. Как утверждал сам Гомулка, он хотел, чтобы перед назначением премьером Герек несколько месяцев, самое большое полгода, поработал первым заместителем Циранкевича, который был проинформирован о кадровых планах Гомулки и считал их правильными. Но когда Гомулка вначале через Клишко, а затем лично предложил Гереку пост первого вице-премьера, тот категорически отказался. Свое решение Герек мотивировал плохим состоянием здоровья. На заседании Политбюро Герек повторил свой отказ вместе с той же мотивацией⁵.

П.К. Костиков вспоминал, что в начале лета 1969 г., будучи в Катовице, застал Герека в плохом настроении и выслушал возмущение хозяина: «Вне всякого сомнения, они [в Варшаве] хотят уничтожить меня политически. Мое согласие на пост вице-премьера означало бы мое отстранение от партии, от руководства, от участия в политической жизни. Я ни за что не соглашусь, предпочитаю вернуться на шахту, уйду на пенсию как шахтер»⁶. В ходе беседы Герек и Костиков пришли к выводу, что Гомулка не пойдет на открытый конфликт с силезской партийной организацией и не посмеет отправить Герека в отставку. Такая операция требовала бы значительных сил и угрожала бы явным расколом партии. Так оно и получилось: Герек остался на посту первого секретаря воеводского комитета ПОРП, что увеличивало его шансы стать в партии преемником Гомулки.

Костиков не имел права открыто сказать Гереку, что он уже имеет в этом поддержку Москвы. После событий в Чехословакии советское руководство в сентябре 1968 г. пришло к выводу, что необходимо заняться подбором альтернативных кандидатур на пост руководителей братских партий. С этой целью на высоком уровне в ЦК КПСС была создана группа, которая выявляла таких кандидатов, концентрировала информацию о них, собираемую по всем каналам, разрабатывала план организации соответствующей работы с ними. Брежнев в индивидуальных беседах с руководителями стран социалистического содружества старался выяснить, кого они планируют на роль своих преемников. Кандидаты изучались в ходе визитов, встреч, во время отдыха. Обращали внимание и на членов их семей.

Осенью 1968 г. когда секретарь ЦК КПСС по связям с социалистическими странами К.Ф. Катушев спросил Костикова о возможном преемнике Гомулки, была названа и обоснована кандидатура Герека. Вне всякого сомнения, Политбюро ЦК КПСС обсуждало несколько претендентов. Мочара отвергли, потому что Брежнев побаивался, что этот польский политик может стать новым Н. Чаушеску, которого в Москве считали «национальным коммунистом». В ноябре 1968 г. Костикову, наконец, сообщили предварительное решение: наверху одобрили кандидатуру Э. Герека. Костикову поручили подготовить на него досье. Работник аппарата ЦК КПСС опасался, что некоторым препятствием может быть французско-бельгийский период биографии Герека: в 1923—1934 гг. он работал шахтером во Франции и в 1935—1948 гг. в Бельгии, активно участвовал в коммунистическом движении в этих странах и в антигитлеровском движении Сопротивления во время войны. Однако оказалось, что, наоборот, этот период был воспринят позитивно в советских верхах.

Костиков утверждает, что он не нашел какой-либо достоверной информации о том, что во Франции и Бельгии Герек якобы (о чем ходили слухи) был агентом Коминтерна и даже советских спецслужб. В современной литературе на эту тему промелькнул лишь один факт. В 1933 г. во Франции Герек и Э. Модзелевский помогали адаптироваться к местным условиям караиму из Литвы Юазасу (Юзефу, Иосифу) Григулевичу, которого они воспринимали только как молодого члена компартии и посланца МОПРа и который тогда еще не был агентом НКВД⁷.

В итоге Кремль сделал ставку на Герека как возможного нового лидера Польши. Слухи об этом дошли и до первого секретаря ЦК. В июне 1969 г. он сказал Кочелеку: «Москва сделала ставку на Герека, это его приглашают на отдых в Советский Союз»⁸. Политическое время Гомулки подходило к концу. Однако он не спешил с радикальными кадровыми перестановками, ожидая созревания молодых деятелей из своего окружения. На пост вице-премьера Гомулка вместо Герека назначил члена Политбюро, первого секретаря воеводского комитета ПОРП в Гданьске Кочёлека. По Варшаве сразу же пошли слухи, что тот вскоре станет новым премьером.

Тем временем авторитет Гомулки как руководителя страны продолжал снижаться по мере того, как нарастали социально-экономические трудности. Он постепенно терял контроль над политикой и экономикой. В 1969 г. во время разговора с Костиковым Гомулка однажды сказал: «Поляки всегда любят поговорить, пожаловаться на жизнь... У нас сегодня можно немного затянуть пояса. Поляки это выдержат»⁹. Старую площадь беспокоило то, что он игнорировал нараставшее среди населения недовольство снижением уровнем жизни.

Во второй половине 1960-х годов все отчетливее стали проявляться репрессивные черты политического режима. Первый секретарь старался всегда в зародыше подавлять любые проявления недовольства его политикой. Вновь расширилась деятельность тайной полиции — Службы безопасности, хотя, конечно, не до таких размеров, как в первой половине 1950-х годов. Методы были другими, но все же они продолжали вызывать страх среди населения.

Состояние здоровья Гомулки явно ухудшилось. Он неоднократно слышал от врачей пожелание ограничить свою работу до нескольких часов в день. Однако это не соответствовало его характеру — он был типичным трудоголиком.

Между тем росло недовольство им в аппарате власти. Гомулка резко критиковал рост численности административного аппарата как в Варшаве, так и на местах, особенно на предприятиях. По его просьбе Бюро кадров ЦК ПОРП провело анализ состояния штатов в нескольких министерствах и ведомствах. Оказалось, что в центральной государственной администрации почти исчезли должности специалистов, их место заняли начальники, заместители начальников, которые в свою очередь имели своих заместителей. На одного начальника в среднем приходилось 1—3 обычных работника, включая курьеров и уборщиц. Премьер, отдельные министры относились к этому как к нормальному состоянию. Гомулка предложил на несколько лет приостановить прием на работу новых административных работников, чтобы таким образом сократить эту бюрократическую махину. Но бюрократия оказывала сопротивление по всей вертикали власти, и из этого ничего не вышло.

Позднее Гомулка писал, размышляя о событиях 1968 г.: «Может быть, я плохо поступил, что не решился поставить вопрос о моем уходе с поста первого секретаря. Я думал об этом не раз... Я игнорировал нападки на меня, о которых мне не раз сообщали, не желая выступать в роли прокурора или судьи в отношении недружественных или даже враждебных мне людей. Некоторым я был костью в горле из-за своей критики и требований»¹⁰.

Примечания

1. Kostikow P., Roliński B. Widziane z Kremla. S. 72.

2. Ibid. S. 75.

3. Byłem sekretarzem Gomułki. S. 79, 80.

4. Верблян А. Записка // www.newsreaders.ru

5. Tajne dokumenty Biura Politycznego. Grudzień, 1970. S. 264.

6. Kostikow P., Roliński B. Widziane z Kremla. S. 90.

7. Прудникова Е. Легенды ГРУ. М., 2005. С. 511.

8. Eisler J. Polski rok 1968. S. 632.

9. Kostikow P., Roliński B. Widziane z Kremla. S. 121.

10. Tajne dokumenty Biura Politycznego. Grudzień, 1970. S. 260.